Истоки державности. Глава 4(отрывок)

- Чего ты добился? – Величественная фигура архиепископа Меца скалой возвышалась над сидящим Лотарём. – Лучший цвет франкского воинства закопан в землю. Тридцать тысяч убитых – это неслыханно! Это такое горе для всех, такое горе, что матерью нашей духовной – Церковью был объявлен трехдневный пост по всей империи. К тому же теперь земля наша осталась беззащитной перед врагами.
- Как ты смеешь выговаривать мне? – Вспылил Лотарь. – Мне – повелителю империи!
- Смею! – Стукнул посохом архиепископ. – Ты забыл, что я твой дядя, и я теперь тебе вместо отца. Мне больно осознавать, что в ваших братских склоках гибнут наши воины.
- Иначе было нельзя! В империи должен быть порядок. Я не допущу своеволия правителей, пусть даже они будут моими братьями.
- С кем ты будешь наводить порядок, если от твоего войска остались жалкие крохи?
- Не всё ещё потеряно! В казне сохранилось золото, а если не хватит, то я распилю и переплавлю на монеты серебряный стол Карла Великого. Будут монеты – будет и войско!
- Слепец, жалкий слепец! Ты не видишь настоящих своих врагов. К тому же глухой! Ты совершенно не слышишь моих доводов.
- Какие доводы, если в империи раздрай! А главные зачинщики – мои братья. Понимаешь – братья! И это внуки Карла Великого, который создал её для своих потомков. Народ недоволен, недовольно духовенство, которое желает единой и сильной империи, которой бы боялись враги. Поэтому они поддерживают меня. Не их, а меня!..
- Ой ли?! Тогда скажи – откуда взялось воинство, которое разбило твоё войско? Всё-таки не все тебя поддерживают, что-то они хотят.
- Это было стечение обстоятельств. Со временем я всё верну на круги своя. Смотри, что мне пишет простой священник из лионской церкви: «Увы! Где она, та империя, которая объединяла верой чуждые друг другу народы и наложила на покорённых узду спасения?… Она утратила имя и честь. Вместо царя появились царьки, вместо царства – жалкие обломки…». Как я могу это игнорировать? Империя должна быть единой. Разве наши предки напрасно проливали кровь?
- Она будет единой, но сделать это непросто. Всё зависит от твоей воли.
- Но этому противятся мои братья!
- Чтобы добиться главного, нужно уметь уступать в малом.
- Уступать?.. – Надменно воскликнул Лотарь. – Ради чего?
- Ради мира. Люди хотят мира. Не должны христиане убивать друг друга. Не для этого Церковь приводила к идеям христианства целые народы, чтобы потом они погибали в междоусобных битвах. К тому же управлять этими народами, как ты процитировал, находящимися в «узде христианства», гораздо легче, чем непокорными варварами. Церковь благословляет не братоубийственные войны, а те, в результате которых новые народы входят в её лоно.
Голос архиепископа усилился, и, казалось, что он проповедует не перед одним человеком, а перед целой толпой:
- На что империя тратит свои силы? На междоусобицу… Погибли тридцать тысяч воинов! Да с такой силой мы могли бы отбросить мавров далеко на юг, укротить непокорных норманнов и славян. Ты слышал, что князь Аскольд, освободившись из заточения, перебил всю свою охрану, разорил монастырь, в котором был заключён, и скрылся со своими воинами в землях ободритов?
- Князь Аскольд?..
- Это те, которых прислал со своим посольством император Феофил.
- Почему он оказался в заточении?
- Мы узнали, что он воевал вместе с Рюриком и помог ему уничтожить конунга данов.
- Рюрику?..
Лотарь встал и с задумчивым видом начал ходить по комнате, потирая лоб пальцами. Архиепископ, не спуская с него глаз, продолжал:
- Да, Рюрику. Мы пытались у Аскольда узнать всё об этом князе, но он, как и все варвары, строптив. Его даже не сломила дыба. Аскольд принимал мученья с такой небывалой стойкостью, что даже у палачей не раз возникала мысль – человек ли он? Такие люди опасны. Если они не станут подвластны нам, то они должны быть сметены с лица земли. Эти «люди с севера» должны знать своё место, иначе, расплодившись, они сомнут нас. Вот кто действительно является одним из злейших наших врагов!
Услышав это, Лотарь остановился, удивлённо взглянул на архиепископа и спросил с иронией:
- Одним из врагов?.. Значит, есть ещё? Я хочу знать: кто же это?
- Кто прислал со своим посольством к нам норманнов? Император Феофил. Кому служили до этого Аскольд и его воины? Ему же… Зачем он их прислал к нам? С какой целью?.. И это сделал властитель восточных христиан.
- Ты хочешь, чтобы я помог маврам уничтожить Византию? – Всё так же с усмешкой спросил Лотарь.
- Не должно быть двух владык в христианском мире: патриарха в Константинополе и папы в Риме. Иначе христианский мир расколется, и христианин будет убивать христианина. Только единая Церковь во главе с папой должна властвовать над христианами. Я верю, что это произойдёт. И когда твёрдая рука франкского воина низвергнет властителя восточной державы, то тогда власть папы будет простираться на всех христиан, и между ними будет мир и согласие.
- Так, так, так… - Всё с такой же усмешкой протянул Лотарь. - И только ради этого я должен уступить братьям?
Архиепископ Меца немного замялся и, смутившись, согласился:
- В основном, да…
- Так на что же я должен согласиться?
- Не проливай понапрасну кровь франков, согласись оставить братьям земли, на которые они претендуют. Пусть они там будут королями, а ты будешь императором над всеми ими.
- Императором над территориями, которые мне не будут подчиняться? – Лотарь уже вовсю издевательски улыбался архиепископу. – Буду ли я получать доход с этих территорий? Я думаю, что вряд ли. Будут ли они направлять воинскую силу мне на помощь против врагов? Да ни за что. Что же нас будет объединять кроме кровных уз?
Архиепископ поднял глаза вверх и торжественно произнёс:
- Вера в Спасителя нашего! Только духовные узы христианства и непогрешимость папы привнесут в этот мир спокойствие и согласие.
Улыбка пропала с лица Лотаря:
- Не бывать этому! Не для того мой дед Карл Великий разрушал королевства, чтобы на просторах его империи они опять возникли. Мне – потомку императоров, которые сами возводили на духовный престол пап, возвеличить его власть и самому вознести над собой!.. Империя должна быть едина, как и едина власть в ней!
Архиепископ помрачнел, концы его губ опустились, выражая недовольство, и он, с сожалением покачивая головой, тихо проговорил:
- Выбирая этот путь, ты действительно разрушаешь империю. Пройдут годы, а может десятилетия или столетия, прежде чем она опять возродится.
Тяжело постукивая посохом и не смотря на племянника, архиепископ покинул Лотаря, который крикнул ему вдогонку:
- Это ты стремишься разрушить то, что выстроил твой отец и мой дед!
 
*   *   *
 
- Запьянев, он кричал, что именно благодаря его доблести базилевс Феофил был спасён от арабов в битве на Дазимонской равнине. Ведь именно он и его воины вывели августейшего с поля битвы, и если бы не приказ отступить, то Феофоб ни за что бы не допустил захвата сарацинами родного города базилевса Амория[1]. Не было бы в нём резни, что учинили сарацины, и августейший так бы не расстроился и был бы здоров, а не при смерти.
С окаменевшим лицом, чуть прикрыв веки, логофет Феоктист слушал силенциария[2] Феофилика. Безбородое лицо евнуха не выражало никаких эмоций, пока докладывал соглядатай.
- Он хвастался своим могуществом и утверждал, что он - первый претендент на трон, так как женат на сестре Феофила. Когда он станет базилевсом, Феофоб обязательно отомстит халифу Мутасиму за смерть патрикия Аэтия и его мучеников[3], освободит южную Италию и Сицилию от сарацин и поможет Сербии уничтожить Болгарию.
- Опьянев, все готовы сокрушить горы. – Лицо логофета продолжало выражать полное безразличие.- Эти войны так опустошают казну.
Услышав замечание Феоктиста, силенциарий заторопился:
- Ещё он заявлял, что ни в коем случае не допустит до власти сына базилевса Михаила и его матери Феодоры. Михаил ещё мал, а его мать почитает иконы, что является кощунством. Всех, кто помогал базилевсу управлять империей, он обещал предать смерти.
- Всё? – Равнодушно спросил логофет.
- Все.
- Ступай!
Силенциарий попятился и, поклонившись, покинул помещение. После его ухода на лице логофета появилась озабоченность, и Феоктист задумчиво начал тереть пальцами лоб.
Феофилик стремительно шёл по залам и переходам дворца. Увидев брата жены базилевса Варду, он чуть ли не бегом бросился к нему.
- Ты всё рассказал логофету, как велел тебе я? – Не смотря на Феофилика, строго спросил Варда.
- Всё, как и велел, но мне кажется, что логофет не придал значения моему рассказу.
- Он знает, что ты мой дальний родственник?
- Не думаю… Какое ему дело до мелких служителей базилевса!
- «Мелкий служитель»… - Усмехнулся Варда. – Если осуществится то, что я задумал, то быть тебе палантином[4], а может быть и выше!
- О-о-о! Светлейший!..
- Не льсти мне! Я ещё никто при дворе.
Раздался гулкий шум шагов, и Феофилик попятился и спрятался за колонной. Появился Феоктист и направился прямо к Варде:
- Я ищу тебя.
- Ты был у базилевса?
Логофет утвердительно кивнул головой, но вид у него был очень скорбный.
- Улучшений нет?..
Евнух вздохнул и развёл руками:
- Уже несколько дней его испражнения содержат кровь. Страшное может случиться со дня на день.
На лице Варды тоже появилась скорбь, и он перекрестился:
- Так что же нам делать?
- Выполнять распоряжения ещё здравствующего повелителя. Базилевс чувствует приближение смерти, и поэтому он назначил опекунский совет своему сыну Михаилу. До его совершеннолетия всем будет управлять совет. Кроме жены августейшего в него войдут ещё три человека: я, магистр Мануил – дядя августы и ты.
- Я? – Едва сдержал радость Варда.
- Да, ты… Базилевс жалует тебе титул патрикия.
Смятение сладострастных чувств охватило Варду, но он сдержался, и только выступивший румянец на его щеках выдал его радость.
- А как отнёсся к этому патриарх Иоанн Грамматик?
- Был немного недоволен. Всё-таки Феодора сторонница почитания икон, но ему пришлось смириться с волей августейшего. Ещё базилевс распорядился принести ему голову Феофоба. Это должен сделать ты!
- Феофоба? – Сделал удивлённое лицо Варда.
- Да, Феофоба. За ним стоит доблестная часть войска, а базилевс не желает, чтобы кто-то мог препятствовать воцарению Михаила.
Варда согласительно кивнул головой:
- Хорошо, я возьму брата Петрону с его воинами и отнесу голову Феофоба повелителю.
- Поторопись! Базилевс хочет увидеть её до своей смерти[5].
Смотря вслед уходящему Феоктисту, Варда с усмешкой сказал приблизившемуся Феофилику:
- Ты будешь палантином, а может быть и выше, если всегда будешь выполнять то, что велю я.

[1] Гибель родного города и поражение христиан подломили Феофила, и он заболел тяжёлой желудочной болезнью.
[2] Один из служителей во дворце, обязанностью которых было поддержание покоя и порядка).
[3] Храбрые начальники Амория во главе с патрикием Аэтием после долгого плена были подвергнуты мучительной казни за верность христианству (42 Аморейских мученика).
[4] Чиновник, служащий при дворе и императоре.
[5] Существует предание, что император Феофил умер, держась за мёртвую голову перса Феофоба.
 

© Copyright: М.Лютый, 2018

Регистрационный номер №0425933

от 25 сентября 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0425933 выдан для произведения: - Чего ты добился? – Величественная фигура архиепископа Меца скалой возвышалась над сидящим Лотарём. – Лучший цвет франкского воинства закопан в землю. Тридцать тысяч убитых – это неслыханно! Это такое горе для всех, такое горе, что матерью нашей духовной – Церковью был объявлен трехдневный пост по всей империи. К тому же теперь земля наша осталась беззащитной перед врагами.
- Как ты смеешь выговаривать мне? – Вспылил Лотарь. – Мне – повелителю империи!
- Смею! – Стукнул посохом архиепископ. – Ты забыл, что я твой дядя, и я теперь тебе вместо отца. Мне больно осознавать, что в ваших братских склоках гибнут наши воины.
- Иначе было нельзя! В империи должен быть порядок. Я не допущу своеволия правителей, пусть даже они будут моими братьями.
- С кем ты будешь наводить порядок, если от твоего войска остались жалкие крохи?
- Не всё ещё потеряно! В казне сохранилось золото, а если не хватит, то я распилю и переплавлю на монеты серебряный стол Карла Великого. Будут монеты – будет и войско!
- Слепец, жалкий слепец! Ты не видишь настоящих своих врагов. К тому же глухой! Ты совершенно не слышишь моих доводов.
- Какие доводы, если в империи раздрай! А главные зачинщики – мои братья. Понимаешь – братья! И это внуки Карла Великого, который создал её для своих потомков. Народ недоволен, недовольно духовенство, которое желает единой и сильной империи, которой бы боялись враги. Поэтому они поддерживают меня. Не их, а меня!..
- Ой ли?! Тогда скажи – откуда взялось воинство, которое разбило твоё войско? Всё-таки не все тебя поддерживают, что-то они хотят.
- Это было стечение обстоятельств. Со временем я всё верну на круги своя. Смотри, что мне пишет простой священник из лионской церкви: «Увы! Где она, та империя, которая объединяла верой чуждые друг другу народы и наложила на покорённых узду спасения?… Она утратила имя и честь. Вместо царя появились царьки, вместо царства – жалкие обломки…». Как я могу это игнорировать? Империя должна быть единой. Разве наши предки напрасно проливали кровь?
- Она будет единой, но сделать это непросто. Всё зависит от твоей воли.
- Но этому противятся мои братья!
- Чтобы добиться главного, нужно уметь уступать в малом.
- Уступать?.. – Надменно воскликнул Лотарь. – Ради чего?
- Ради мира. Люди хотят мира. Не должны христиане убивать друг друга. Не для этого Церковь приводила к идеям христианства целые народы, чтобы потом они погибали в междоусобных битвах. К тому же управлять этими народами, как ты процитировал, находящимися в «узде христианства», гораздо легче, чем непокорными варварами. Церковь благословляет не братоубийственные войны, а те, в результате которых новые народы входят в её лоно.
Голос архиепископа усилился, и, казалось, что он проповедует не перед одним человеком, а перед целой толпой:
- На что империя тратит свои силы? На междоусобицу… Погибли тридцать тысяч воинов! Да с такой силой мы могли бы отбросить мавров далеко на юг, укротить непокорных норманнов и славян. Ты слышал, что князь Аскольд, освободившись из заточения, перебил всю свою охрану, разорил монастырь, в котором был заключён, и скрылся со своими воинами в землях ободритов?
- Князь Аскольд?..
- Это те, которых прислал со своим посольством император Феофил.
- Почему он оказался в заточении?
- Мы узнали, что он воевал вместе с Рюриком и помог ему уничтожить конунга данов.
- Рюрику?..
Лотарь встал и с задумчивым видом начал ходить по комнате, потирая лоб пальцами. Архиепископ, не спуская с него глаз, продолжал:
- Да, Рюрику. Мы пытались у Аскольда узнать всё об этом князе, но он, как и все варвары, строптив. Его даже не сломила дыба. Аскольд принимал мученья с такой небывалой стойкостью, что даже у палачей не раз возникала мысль – человек ли он? Такие люди опасны. Если они не станут подвластны нам, то они должны быть сметены с лица земли. Эти «люди с севера» должны знать своё место, иначе, расплодившись, они сомнут нас. Вот кто действительно является одним из злейших наших врагов!
Услышав это, Лотарь остановился, удивлённо взглянул на архиепископа и спросил с иронией:
- Одним из врагов?.. Значит, есть ещё? Я хочу знать: кто же это?
- Кто прислал со своим посольством к нам норманнов? Император Феофил. Кому служили до этого Аскольд и его воины? Ему же… Зачем он их прислал к нам? С какой целью?.. И это сделал властитель восточных христиан.
- Ты хочешь, чтобы я помог маврам уничтожить Византию? – Всё так же с усмешкой спросил Лотарь.
- Не должно быть двух владык в христианском мире: патриарха в Константинополе и папы в Риме. Иначе христианский мир расколется, и христианин будет убивать христианина. Только единая Церковь во главе с папой должна властвовать над христианами. Я верю, что это произойдёт. И когда твёрдая рука франкского воина низвергнет властителя восточной державы, то тогда власть папы будет простираться на всех христиан, и между ними будет мир и согласие.
- Так, так, так… - Всё с такой же усмешкой протянул Лотарь. - И только ради этого я должен уступить братьям?
Архиепископ Меца немного замялся и, смутившись, согласился:
- В основном, да…
- Так на что же я должен согласиться?
- Не проливай понапрасну кровь франков, согласись оставить братьям земли, на которые они претендуют. Пусть они там будут королями, а ты будешь императором над всеми ими.
- Императором над территориями, которые мне не будут подчиняться? – Лотарь уже вовсю издевательски улыбался архиепископу. – Буду ли я получать доход с этих территорий? Я думаю, что вряд ли. Будут ли они направлять воинскую силу мне на помощь против врагов? Да ни за что. Что же нас будет объединять кроме кровных уз?
Архиепископ поднял глаза вверх и торжественно произнёс:
- Вера в Спасителя нашего! Только духовные узы христианства и непогрешимость папы привнесут в этот мир спокойствие и согласие.
Улыбка пропала с лица Лотаря:
- Не бывать этому! Не для того мой дед Карл Великий разрушал королевства, чтобы на просторах его империи они опять возникли. Мне – потомку императоров, которые сами возводили на духовный престол пап, возвеличить его власть и самому вознести над собой!.. Империя должна быть едина, как и едина власть в ней!
Архиепископ помрачнел, концы его губ опустились, выражая недовольство, и он, с сожалением покачивая головой, тихо проговорил:
- Выбирая этот путь, ты действительно разрушаешь империю. Пройдут годы, а может десятилетия или столетия, прежде чем она опять возродится.
Тяжело постукивая посохом и не смотря на племянника, архиепископ покинул Лотаря, который крикнул ему вдогонку:
- Это ты стремишься разрушить то, что выстроил твой отец и мой дед!
 
*   *   *
 
- Запьянев, он кричал, что именно благодаря его доблести базилевс Феофил был спасён от арабов в битве на Дазимонской равнине. Ведь именно он и его воины вывели августейшего с поля битвы, и если бы не приказ отступить, то Феофоб ни за что бы не допустил захвата сарацинами родного города базилевса Амория[1]. Не было бы в нём резни, что учинили сарацины, и августейший так бы не расстроился и был бы здоров, а не при смерти.
С окаменевшим лицом, чуть прикрыв веки, логофет Феоктист слушал силенциария[2] Феофилика. Безбородое лицо евнуха не выражало никаких эмоций, пока докладывал соглядатай.
- Он хвастался своим могуществом и утверждал, что он - первый претендент на трон, так как женат на сестре Феофила. Когда он станет базилевсом, Феофоб обязательно отомстит халифу Мутасиму за смерть патрикия Аэтия и его мучеников[3], освободит южную Италию и Сицилию от сарацин и поможет Сербии уничтожить Болгарию.
- Опьянев, все готовы сокрушить горы. – Лицо логофета продолжало выражать полное безразличие.- Эти войны так опустошают казну.
Услышав замечание Феоктиста, силенциарий заторопился:
- Ещё он заявлял, что ни в коем случае не допустит до власти сына базилевса Михаила и его матери Феодоры. Михаил ещё мал, а его мать почитает иконы, что является кощунством. Всех, кто помогал базилевсу управлять империей, он обещал предать смерти.
- Всё? – Равнодушно спросил логофет.
- Все.
- Ступай!
Силенциарий попятился и, поклонившись, покинул помещение. После его ухода на лице логофета появилась озабоченность, и Феоктист задумчиво начал тереть пальцами лоб.
Феофилик стремительно шёл по залам и переходам дворца. Увидев брата жены базилевса Варду, он чуть ли не бегом бросился к нему.
- Ты всё рассказал логофету, как велел тебе я? – Не смотря на Феофилика, строго спросил Варда.
- Всё, как и велел, но мне кажется, что логофет не придал значения моему рассказу.
- Он знает, что ты мой дальний родственник?
- Не думаю… Какое ему дело до мелких служителей базилевса!
- «Мелкий служитель»… - Усмехнулся Варда. – Если осуществится то, что я задумал, то быть тебе палантином[4], а может быть и выше!
- О-о-о! Светлейший!..
- Не льсти мне! Я ещё никто при дворе.
Раздался гулкий шум шагов, и Феофилик попятился и спрятался за колонной. Появился Феоктист и направился прямо к Варде:
- Я ищу тебя.
- Ты был у базилевса?
Логофет утвердительно кивнул головой, но вид у него был очень скорбный.
- Улучшений нет?..
Евнух вздохнул и развёл руками:
- Уже несколько дней его испражнения содержат кровь. Страшное может случиться со дня на день.
На лице Варды тоже появилась скорбь, и он перекрестился:
- Так что же нам делать?
- Выполнять распоряжения ещё здравствующего повелителя. Базилевс чувствует приближение смерти, и поэтому он назначил опекунский совет своему сыну Михаилу. До его совершеннолетия всем будет управлять совет. Кроме жены августейшего в него войдут ещё три человека: я, магистр Мануил – дядя августы и ты.
- Я? – Едва сдержал радость Варда.
- Да, ты… Базилевс жалует тебе титул патрикия.
Смятение сладострастных чувств охватило Варду, но он сдержался, и только выступивший румянец на его щеках выдал его радость.
- А как отнёсся к этому патриарх Иоанн Грамматик?
- Был немного недоволен. Всё-таки Феодора сторонница почитания икон, но ему пришлось смириться с волей августейшего. Ещё базилевс распорядился принести ему голову Феофоба. Это должен сделать ты!
- Феофоба? – Сделал удивлённое лицо Варда.
- Да, Феофоба. За ним стоит доблестная часть войска, а базилевс не желает, чтобы кто-то мог препятствовать воцарению Михаила.
Варда согласительно кивнул головой:
- Хорошо, я возьму брата Петрону с его воинами и отнесу голову Феофоба повелителю.
- Поторопись! Базилевс хочет увидеть её до своей смерти[5].
Смотря вслед уходящему Феоктисту, Варда с усмешкой сказал приблизившемуся Феофилику:
- Ты будешь палантином, а может быть и выше, если всегда будешь выполнять то, что велю я.

[1] Гибель родного города и поражение христиан подломили Феофила, и он заболел тяжёлой желудочной болезнью.
[2] Один из служителей во дворце, обязанностью которых было поддержание покоя и порядка).
[3] Храбрые начальники Амория во главе с патрикием Аэтием после долгого плена были подвергнуты мучительной казни за верность христианству (42 Аморейских мученика).
[4] Чиновник, служащий при дворе и императоре.
[5] Существует предание, что император Феофил умер, держась за мёртвую голову перса Феофоба.
 

 

Истоки державности. Глава 5

Истоки державности. Глава 3