«Погубить душу нельзя, а можно погубить себя, потерять душу»
Абрам Терц
Чёрная месса – магия чёрная,
Словно корону опутали вороны.
На чёрном топчане маркиза лежит,
Рядом младенца тельце дрожит.
Аббат поднимает нож не спеша
И отлетает младенца душа.
Только мелькают безумные лица,
Капля за каплей кровь в кубок струится.
Так сотворилось чёрное дело
И получилось коварное зелье.
…Блеском мелькнул камень кровавый
Ради величия, титула, славы.
Буквально за 2 дня до ухода Лавальер в монастырь Монтеспан, засомневавшись в расположении короля, побывала у Ла Вуазен. Последние дни маркиза плохо спала. Король не появлялся в её покоях уже несколько ночей. Ревность бесила и грызла её душу. Хотя в это время Людовик развлекался с очередной молоденькой фрейлиной.
Рано утром Монтеспан вошла в грязную, тёмную комнату. Приложив к губам платок, чтобы не чувствовать запах, долго беседовала с колдуньей с глазу на глаз.
—Порошки уже не помогают. Король опять вернулся к этой хромоножке, — слезливо говорила маркиза, прикладывая платочек к глазам.
Она потребовала решительных действий. Ла Вуазен обещала вызвать священника – аббата Гибура для служения черной мессы.
—Вас не испугает, ведь черные мессы всегда сопровождаются убийством младенца.
Но Монтеспан было не страшно, да и материнский инстинкт, как оказалось, у неё отсутствовал совершенно. Только спросила:
— А где вы найдёте младенца?
— В Париже много бедных, пропащих девиц, сироток, которые продадут своего ребёнка за самую мелкую монету, — усмехнувшись, сказала Ла Вуазен. — Приходите в полночь.
Она передала Монтеспан листок, где были записаны слова мольбы, которые мадам Монтеспан должна была произнести во время мессы.
— Выучи наизусть. От этого зависит всё!
Монтеспан, не задерживаясь, быстро вышла из дома. Глотнув свежего воздуха, она нисколько не засомневалась в своих действиях. Тёмная сторона грозного ока Бхайравы полностью вошла в её жизнь и требовала выхода.
Весь день маркиза была рассеянной. Людовика она не видела, да и не искала, будучи уверенной, что он в покоях Лавальер. В её голове билась только одна мысль:
—Ничто не отвлечёт меня от задуманного!
Она заучивала слова любовного наговора, повторяя и повторяя много раз.
Ближе к полуночи маркиза Монтеспан была у колдуньи. Аббат Гибур принес на мессу ребенка, явно родившегося раньше срока. Он купил младенца всего лишь за экю.
Ла Вуазен приказала Монтеспан раздеться и уложила её на тюфяк. Маркиза поёжилась от холода после того, как на её живот колдунья положила салфетку, а на салфетку крест и серебряную чашу, которую принесла она сама. Таково было требование Ла Вуазен. Гибур приказал:
—Чётко и ясно произноси слова, не останавливайся, что бы не произошло.
Маркиза начала читать:
«Я прошу дружбы короля и дофина, и чтобы она не кончалась.
Пусть королева будет бесплодна; пусть король покинет ее постель и стол для меня;
пусть я получу от него все, что попрошу для себя или для родственников;
пусть мои друзья и слуги будут ему приятны;
пусть я буду уважаема вельможами, чтобы меня призывали на королевский совет, чтобы я знала, что там происходит;
пусть дружба и любовь короля ко мне удвоится;
пусть король покинет и даже не взглянет на Лавальер;
пусть король разведется с женой, и я стану королевой».
На глазах Монтеспан Гибур проткнул горло младенца ножом, кровь заструилась по худенькому тельцу. Он налил кровь в чашу, после чего ребёнка унесли.
Чего не ожидала маркиза, так это то, что чашу с кровью поднесут к её устам.
—Пригуби, но не пей! — приказал Гибур.
Маркиза ослушаться не могла. Она была в полуобморочном состоянии и безропотно сделала так, как ей приказали. После чего колдунья перелила кровь в стеклянную колбу и вручила маркизе.
Монтестан пришла в себя. Дрожа от холода, а нет от страха и волнения, она схватила склянку с кровью и отправилась во дворец.
Дальнейшие события окончательно утвердили веру Монтеспан в колдовство, так как Лавальер покинула короля, а она родила королю восьмерых детей. Цифра 8 – было любимым числом Бхайравы.
После бала в Тюильри Людовику XIV доставили письмо от Лавальер.
Прощай! Я ухожу,
Мешать тебе не буду.
Величие твоё не посрамлю.
Ты для меня
Всегда был равен чуду!
Ты только знай:
Я одного тебя люблю!
Закончив чтение письма, Людовик, сложил его, сунул за ворот камзола и задумался. Маркиза Монтеспан в это время весело танцевала и флиртовала с другими кавалерами. На её платье переливался и торжествовал «голубой француз» – око Бхайравы.
– Луиза не могла поступить иначе. Она не такая, как Франсуаза, – думал Людовик. – Бедняжка Лиззи! Она так и останется в моей жизни, как самая светлая, нежная и любящая женщина.
В это время подошла Монтеспан и увлекал в свои апартаменты. Видя, что король расстроен, она произнесла:
– Мон шер! Это её выбор!
Король посмотрел на неё затуманенным взглядом, весь во власти воспоминаний. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Да, ты права, мон шерри! – проговорил он решительным голосом, зачарованный блеском и во власти голубого бриллианта.
– Сир, сейчас принесут вино, – сказала Монтеспан.
Она торжествовала, а вместе с ней голубой бриллиант, ещё больше овладевавший её душой.
–Хорошо, подождём вино, но потом, я вас умоляю, доставьте мне радость. Мне так не хватает сейчас ваших ласк, губ. Я хочу забыть обо всём.
Монтеспан чарующе улыбнулась.
Постучав, открылись двери и вошли два мушкетёра, пропуская вперёд камердинера, который осторожно нёс золотой поднос с кубками и уже откупоренной бутылкой.
– Мон шер, это вино из моих личных запасов, достойное короля, – произнесла Монтеспан.
Камердинер подошёл к резному столику ручной работы и поставил поднос. Пока он заученными движениями наливал вино в кубки, маркиза внимательно наблюдала за королём. Она чувствовала, что его мысли блуждают где-то далеко и не могла с этим ничего поделать. Взгляд короля был рассеянным. В это время Людовик вспоминал самые светлые дни, проведённые с Луизой. Он будто заново переживал время, проведённое с ней.
Монтеспан охватила злоба. И она принял решение. Камердинер в это время уже ушёл, и маркиза незаметно вылила в бокал склянку с кровью, принесённую с чёрной мессы. Взяла в руки кубок и подала его королю. Тот не стал пить сразу. Он грел вино в ладонях, любуясь отблеском свечей в жидкости и вдыхая его аромат. Монтеспан во все глаза следила за королём. Она не знала, что будет, но ей было всё равно.
– Так не доставайся ты никому! – шептала она вся во власти голубого бриллианта. Серьги в ушах искрились и будто подтверждали её слова, а драгоценность на платье приятно холодила грудь, даже через плотную ткань. Кольцо на левой руке змеёй сдавливало её палец, онемевший так, что она его не чувствовала.
– Райский запах! – заметил Людовик через минуту, – а цвет ада, цвет крови, которую я часто видел в сражениях.
Монтеспан в томительном ожидании смотрела на короля. Он уже почти коснулся губами края кубка. В это мгновение ему под ноги бросился спаниель Рико.
– Откуда он только взялся? – подумала маркиза.
Людовик от неожиданности пошатнулся, кубок выпал из его рук, покатился по полу, оставляя кровавые капли на роскошном ковре. Не глядя на Монтеспан, король взял салфетку и вытер ею лицо и руки. Он почувствовал резкое жжение на коже, будто множество иголок воткнулись одновременно в нескольких местах.
Вдруг жалобно заскулил Рико. Монтеспан и Людовик одновременно повернулись к камину. Собака уткнулась мордочкой в пол, светлая шерсть спаниеля была запачкана красным вином, из пасти потекла слюна, глаза закатились, лапки судорожно дёргались. Король с нечеловеческим криком бросился к животному и осторожно дотронулся до остывающего тела.
– Рико! Мой верный и любимый пёсик! Что с тобой? Ты лизнул это проклятое вино?
У Людовика защипало в глазах, и он заплакал, как ребёнок.
– Сначала ушёл Малис, потом Луиза, а теперь ты…Что это? Отрава? Срочно молока! Пусть мне принесут молока!
– Это бесполезно, сир! Всё кончено! – проговорила Монтеспан. Ей нисколько не было жалко собаку. Каменное сердце не знает жалости.
Жалобно взвизгнув и дёрнувшись в последний раз, Рико замер на руках у хозяина. Спаниель был мёртв.
Монтеспан произнесла в притворном ужасе:
–Ohmondieu! Боже мой, Иисусе!
Её губы без благоговейного трепета прошептали имя господа. Какое кощунство! Она постаралась отвести от себя подозрения.
– Сир, если бы не Рико, сейчас бы здесь лежало два трупа, вы и я!
Король, ничего не понимая, продолжал держать на руках верного спаниеля, поглаживая его по ещё мягкой и тёплой шёрстке, которая почти мгновенно остывала, а маленькое тельце коченело.
Вошёл камердинер, привлечённый криками короля. Он взял из рук Людовика верного Рико.
–Прошу вас, похороните его с почестями, – произнёс король.
Камердинер вышел, закрыв за собой дверь.
Людовик приблизился к маркизе, глядя на неё безумным взглядом, и прижался к ней всем телом, губы коснулись её щеки, потом опустили к шее.
–Сир! Прошу вас, не здесь! – произнесла маркиза, но душа её торжествовала.
–Ла Вуазен хорошая колдунья, – подумала она, – хотя бы от ненавистной собачки отделалась. Тоже неплохо.
– Моё желание слишком сильно, я не могу ждать, – в каком-то наваждении несвязно бормотал Людовик, всё ближе прижимаясь к Монтеспан. Его магнитом тянул «голубой француз». Вот он ощутил холод камня, но это его уже не волновало. С неожиданной силой король обнял маркизу одной рукой, а другой взял за подбородок и поцеловал долгим, жадным поцелуем.
– К чёрту платье! Разденься! – грубым голосом приказал он своей фаворитке. Отблески камина отражались на гранях голубого бриллианта и на обнажённых телах. Око Бхайравы приняло это слияние.
Людовик долго ещё был под наваждением Монтеспан. Маркиза была уверена, что это всё сотворила Ла Вуазен, не догадываясь о проделках «голубого француза». Вела себя с королём вызывающе, была несдержанной и капризной. Всё больше требовала к себе внимания. О детях даже и не думала. Мальчиками занималась воспитательница.
Но ничто вечным не бывает. Королю стало казаться, что Монтеспан к нему стала груба и холодна, не понимая, что холод идёт от голубого бриллианта. Вскоре фаворитка попала в немилость. Он устал от её капризов. К тому же Людовику XIV стало известно о роли Монтеспан в громком деле об отравлениях и о том, что она посещала черные мессы. Были скомпрометированы имена приближённых к Монтеспан: мадемуазель Лакато — камеристки, мадемуазель де Ойе – фрейлины и мадам Вивон – двоюродной сестры Монтеспан, которая искала средство избавиться от мужа. Саму маркизу подозревали в причастности к смерти мадемуазель де Фонтанж – ее соперницы и в отравлении Рико – спаниеля короля. Правая рука короля, Кольбер, чья третья дочь вышла замуж за племянника мадам Монтеспан, был заинтересован в спасении маркизы, и для него показания знахарок были «мерзкой ложью».
Всего Огненная палата рассмотрела 367 дел, только 36 человек были приговорены к смерти через сожжение на костре, среди них была Ла Вуазен. Остальные колдуны назвали своими клиентами столь благородных дворян, что их не решились осудить, но продолжали держать в Бастилии в цепях, прикованных к стенам камер. Некоторые просидели по 40 лет, наблюдая, как умирают остальные.
Людовику XIV предстояло принять важное решение насчёт маркизы Монтеспан. Он долго размышлял. Время шло. Ему приходилось вести себя со своей бывшей фавориткой так, словно ему ничего не было известно, но разыгрывать влюбленного он уже не мог.
– Такое нагромождение пороков внушает мне отвращение.
Эта мысль озарила его, и король стал незаметно отдаляться от Монтеспан – женщины с черной душой и каменным сердцем.
– Она собиралась убить меня! Она убила моего любимого спаниеля Рико! Но задета королевская честь, – рассуждал король. – Это дело не должно стать достоянием гласности. Я не могу позволить осудить Монтеспан – мать моих детей, хорошая ли, плохая, но мать.
И это было его окончательное решение.
Людовик XIV не допустил Монтеспан на заседание Огненной палаты и запретил упоминать там её имя. Но королю хотелось выслушать объяснения маркизы.
Монтеспан получила официальное приглашение на гербовой бумаге. Она поняла, что должна решиться её участь. Маркиза взяла голубой бриллиант, чтобы передать его королю. Камень приятно холодил руки, но спокойствия, как было раньше, он не принёс. Приблизив «голубой алмаз короны» к лицу, она нервно сглотнула. В каждом из граней она увидела своё отражение, которое злобно усмехалось над ней. Душа маркизы ушла в пятки.
– Всё кончено! Людовик никогда не простит меня. Я продала душу дьяволу.
Мысли хаотично замелькали в голове у Монтеспан. В это мгновение «голубой француз» будто обжёг ладонь. Она всё поняла.
–Боже мой! Вот виновник всех моих бед! Нужно быстрее освободиться от камня и просить у Бога прощение грехов.
Монтеспан нашла в шкатулке с драгоценностями бархатную коробочку, подходящую по размеру и положила в неё камень. Взглянув последний раз на голубой бриллиант, она закрыла крышку. На душе стало немного легче.
Король ждал маркизу в своём рабочем кабинете. Он сидел в своём любимом кресле и читал бумаги Огненной палаты. В показаниях аббата Гибура часто упоминалось имя мадам Монтеспан. Ла Вуазен же не выдала маркизу даже под пытками. Людовик заботился не о Монтеспан, а о себе.
– Нет ничего более не достойного для короля, как быть замешанным в деле о колдунах! – думал он.
В это время Людовику донесли, что прибыла маркиза Монтеспан.
Маркиза вошла с гордо понятой головой, но под суровым взглядом короля она затрепетала. Слёзы навернулись на глаза, видя, с каким презрением он смотрит на неё. Она громко зарыдала впервые в жизни. Но король остался равнодушным к её слезам.
– Ты мне отвратительна! Ты, запятнавшая себя общением с чёрными колдунами!
Маркиза поняла, что Людовику всё известно. Она подавленно всхлипнула. Внезапно внутри её стала подниматься какая-то сила, которую она не могла остановить. Камень был ещё в её руках. Монтеспан гневно произнесла:
– Ну и что? А если всё это правда? Вы думаете, сир, что я одна виновата?
Король смотрел на фаворитку с удивлением. Голос у неё был бархатистым, он внезапно вспомнил, как она шептала ему слова любви.
–Что за наваждение? Monami! Как она красива в гневе!
Монтеспан, видя замешательство короля, понимала, что от слов, сказанных ею сейчас, будет зависеть её жизнь.
– Правда в том, что вы своими изменами довели меня до крайности и толкнули в пропасть. Я вас любила, сир, любила так, что пожертвовала своей честью, ушла от мужа – этого благородного человека, – говорила маркиза, каждое её слово хлестало короля как пощёчины.
– И что я получила взамен? Драгоценности? Замок? Да вы откупались от меня, чтобы я закрывала глаза на ваши измены! Я дарила вам свою любовь, я подарила вам детей, которых вы забрали от меня, лишив радости материнства. Я была в ваших руках красивой игрушкой. Теперь у меня осталась только моя жизнь. Вы хотите забрать её? Но она сейчас для меня ничего не значит.
Людовик слушал эту гневную речь и понимал, что ничего не сможет сделать с этой воистину сильной женщиной.
– Я отпускаю вас, но не прощаю. Вам позволено будет жить при дворе, но отныне вы для меня не существуете.
Королю с трудом дались эти слова. Для него, боявшегося потерять свою королевскую честь, отступить от Монтеспан было намного легче, чем потерять доверие своих приближённых и своего народа.
Для маркизы это прозвучало как приговор. Она с усилием воли отдала королю коробочку с «голубым французом» – оком Бхайравы. Король принял голубой бриллиант, отложив в тайный ящик до поры до времени. Камень затаил обиду на короля.
Интересная история про волшебный и роковой камень "Голубой француз". Сила этого камня не могла обойти тех, в душе которых жила хоть крупица от дьявола. Тщеславие, и бессмысленное прозябание в роскоши были плодотворной почвой для прорастания таких качеств, как стать убийцей младенцев и отравительницей. Хорошо описан этот исторический эпизод во время правления короля Франции Людовика XIV.
Помочь сайту
Поздравления
Спасибо, дорогая!!!! 
