«Инструкция к применению» или «Не бойтесь думать о хорошем»

                     Шел 1984 год.  Маша на комиссии по распределению. Предварительно куратор сообщил им, что всего 10 направлений по Украине и Молдавии, и 6 мест - в Среднюю Азию. Кому не хватит мест, будут иметь свободные дипломы. На курсе 24 человека. Из них, на  красный диплом идут 6 человек. «Как будут распределяться места?» - стоит вопрос среди выпускников. Лучшие пошли первыми. У неё было по успеваемости предпоследнее место, но последней была студентка по направлению  из колхоза. Что же ей предложат? Замуж она еще не вышла. В семье нуждающихся по уходу не было. Пришла её очередь. Ректор, которого недавно назначили, предложил ей сесть.

                     - Мы вам предлагаем распределение в Таджикистан. Министерство запросило шесть специалистов в эту республику, Но, нам надо послать хотя бы двоих. Одна из ваших сокурсниц сама изъявила желание поехать в Душанбе, т.к. это недалеко от места, откуда она родом. Мы вам предоставляем право - выбрать  из оставшихся пяти, место вашей будущей работы.

                      Ее охватил ужас:

                       - А если я откажусь?

                       Ректор:

                        - Мы вас отстраним от защиты. Институт вы закончите со справкой. А через год придете защищать диплом. Но не факт, что вам это удастся.

                       Она начала лихорадочно думать. Посоветоваться было не с кем. Перед ней лежали пять направлений. Ни в одном из этих городов она не была. Нерешительно протянула руку и вытащила лист, где было написано: «Ленинабад. Фабрика шерстяных платков».

                     Дома родители были в шоке, но изменить ничего было нельзя. Впереди защита. Наступил июнь. Написанный вручную, в последний месяц, научный диплом сдавала последней. Руководитель диплома, сморщенная 47 летняя, курящая дама, выскочила из аудитории, повисла у неё на шее, и с вологодским акцентом сказала: «МОлОдец! Не Ожидала! ОтличнО!».

                      Первого августа надо было явиться на фабрику. Тянула до последнего. В 20-х числах августа, благодаря тому, что она была вице президентом интерклуба института,  ей доставали билет на самолет в Ленинабад через ЦК комсомола. В свободной продаже билетов не было. 24 числа рейсом Симферополь – Минводы – Баку - Ленинабад она вылетала в бежевых бананах и мальчиковой рубашке завязанной на животе узлом, с распущенными длинными русыми волосами, в совершенно не известную ей страну.

                     Ещё спускаясь с трапа, она ощутила на себе 45 градусную жару. Из окон автобуса были видны огромные, высотой 2,5 метра заборы частного сектора. Мужчин и женщин, одетых в национальную одежду. В одном из проулков, её огорошил вид женщины, сидевшей в чадре,  продающей на самодельной повозке сложенные горой хлебные лепешки.

                     Кое-как нашла фабрику. Внимание местного мужского населения навело её на мысль, что одета она, мягко говоря, не совсем удачно. Зам. директора Рашитов (маленький, с большой залысиной на голове, худой и смуглый),  устроил её в общежитие при фабрике, в комнату для гостей. Это было общежитие политехнического института, 4-ый этаж которого, был отдан работникам фабрики. Поднявшись на этаж, она увидели детей, сидящих на полу, и спокойно отдирающих линолеум. Все комнаты занимали русские молодые женщины, у каждой было по несколько детей, и все восточной внешности. Она познакомилась с Ниной, ей было 38 лет. Та рассказала, что сама со Свердловска, приехала заработать на квартиру. Предупредила, что с Рашитовым надо быть осторожной. Русские девушки, приезжающие на заработки, которых он брался опекать, вскоре исчезали или странным образом выпадали их окон. Сделав определенные выводы от увиденного, и услышанного, возникло решение взять открепление и возвращаться домой.

                     Директор Машу принял холодно. Сказал, что открепления не даст, но и разыскивать не будет. И тут же попросил освободить комнату для гостей. Пришлось, как можно скорей уносить ноги. Купив билет в обратную сторону на ближайший рейс, стало понятно, что в аэропорту  ей придется просидеть 56 часов.

                    Сев в сквере аэропорта на лавочке, она заметила, как к ней приближается парень с очень необычным внешним видом и букетом, только что сорванных, в этом же сквере, цветов. Худощавый, высокий, симпатичный,  с растянутой на лице улыбкой. Это  был панк. С видом завоевателя, он вытянул букет вперед, и приятным голосом сказал: «Денис!».

                      Одет он был в холщевые штаны цвета «детской неожиданности» и крестьянскую рубаху, бледно желтого цвета. Густые волосы цвета соломы, подстриженные не ровным каскадом, вернее больше лесенкой, свисали до плеч. На фоне этого «буйства красок», как два яблока выделялись небесно-голубые глаза.

                       С учетом случившихся приключений, произошедших с Машей за последние несколько дней, Денис ей показался «принцем на белом коне». Они долго разговаривали, будто приглядываясь, друг к другу и не заметили, как расстояние между ними максимально сократилось. Первый поцелуй был оглушительный, как будто они его ждали всю свою жизнь. Ночь на пролет они болтали о пустяках, бегали по скверу аэропорта, он оборвал почти всю клумбу, устраивая ей фонтан из цветов, носил её на руках и целовал, целовал, целовал. Под утро, уставшая, она села на скамью, в том же сквере, он прилег рядом, положив ей голову на колени, трогая и целуя концы ее волос свисающих на него…

                 Проголодавшись, они пошли в местную столовую, где под стеклом на прилавке лежали какие-то щипанные зажаренные воробьи и нарезанный кольцами лук. На ценнике было написано: «куры местные». Съев, по так называемой курице, в которой костей было больше, чем мяса, они пошли в зал ожидания. Его самолет в Краснодар отправлялся в 13.00. Он ехал на свадьбу сестры. Глядя на неё испуганными глазами, предчувствуя,  что теряет её навсегда, он предложил:

               - Поехали со мной.

               - Денис, мне надо домой, - сказала она, ещё не совсем понимая, что больше они никогда не увидятся. До самого «аквариума», откуда пассажиров уводят на посадку, они стояли, прижавшись, друг к другу. Он периодически ловил её губы своими губами, затаивая дыхание.

                 Когда самолет улетел, она сообразила, что даже не дала номер своего домашнего телефона... До отлета её самолета оставались сутки и ее могли поселить в гостиницу аэропорта при наличии билета. Она зашла в фойе, подошла к стойке администратора. Там стояла крупная, коротко-стриженная, блондинка, и командным голосом требовала, чтобы её поселили в самый лучший номер. Ей объясняли, что номера все одинаковые и двухместные. Блондинка резко повернулась, посмотрела на Машу и сказала:

                - Тогда заселите её со мной в номер…

                - У тебя билет есть на самолет? – спросила администратор, обращаясь к Маше.           Маша, молча, протянула билет и паспорт для оформления.

                   Уже в номере, блондинка показала свое удостоверение депутата Верховного совета СССР, проклиная климат, сервис и людей, живущих в этом городе. Она долго ворчала, раздевшись догола, ходила по номеру. Такое зрелище бесцеремонности, Машка видела первый раз в жизни. Но она, вдруг почувствовала, что уже не может стоять на ногах и не в силах анализировать происходящее. После душа, упав на кровать, мгновенно уснула с мыслями о Денисе…

                  Самолет летел до Симферополя с посадкой в Баку и Адлере. В Баку их завели сразу в «аквариум», чтобы никто не потерялся. Там уже сидело несколько человек. Один из них ей очень кого-то напоминал, но кого? Приглядываясь, Машка поняла, что он смахивает на Игоря Костолевского. Но, подумав, « что здесь может делать такой артист?», она выкинула это из головы. Так называемый двойник И.К. сел в самолете на впереди стоящее место. И только когда стюардессы забегали вокруг него, предлагая ему различные напитки, журналы, конфеты и попросили автограф, до Машки дошло, что никакой он не двойник, а «сам»… Раззнакомившись со своей соседкой, её сверстницей, пока они летели до Адлера, Машка бурно, в силу своей натуры, рассказывала о своих приключениях. То ли И.К. было скучно, то ли он привык к  повышенному вниманию (на тот момент половина женщин в СССР, а то и больше, умирали за ним), но он все время ерзал в кресле, поворачивал голову назад между сиденьями, т.к. рядом сидящий возле него пассажир уснул. Со здоровым юношеским максимализмом, девчонки решили говорить громче, но не обращать на него никакого внимания. Когда он садился ровно в своем кресле – они заразительно хихикали. (Как же Маша, потом, много лет спустя, поплатится за это…).

             Добравшись благополучно домой, она была счастлива, что её «путешествие» закончилось, и решила забыть обо всём, что с ней произошло за последние шесть дней. Конечно, ей надо было устраиваться на работу, но пока об этом ей не хотелось думать, тем более родители, обрадовавшись, что их дочь вернулась, согласились, что ей надо развеяться.

                На дворе были первые дни сентября. Погода была великолепная, пляжная, и можно было на какое-то время продлить лето, со всеми его преимуществами. На выходные она перебиралась к своей подружке однокласснице Елене,  которая жила в центре города, прямо за «белым домом». Рядом был великолепный огромный парк, и они гуляли, бегая от «женихов», пристающих к ним с целью познакомиться, ходили в кино и на пляж.

                 В один из таких дней, они поехали в гидропарк, перешли на сторону, где был дикий пляж, на берегу Днепра. Расположившись на траве, предварительно застелив её покрывалом, они ели фрукты, купались и играли в карты. К ним подошел необыкновенной красоты парень. Ростом он был где-то 185 см, спортивного, и в то же время не сильно мускулистого телосложения. Его карие глаза были похожи на две огромные овальные пуговицы с магнитом внутри (т.к. Машка, встретившись с ним взглядом, глаза отвела с трудом), обрамленными длинными ресницами.  Небольшой прямой, аккуратный нос, и красивые пухловатые губы, (чуть бантиком) дружно вошли в ряд правильных черт лица этого красавца. Каштановые волосы были не очень коротко подстрижены на боковой пробор. И вот, это «великолепие», к ним обратилось:

  - Девчонки, можно вам составить компанию, а то скучно как-то одному. Меня зовут Ростик.

  - Конечно! – сказали они в один голос, удивившись, что он именно к ним «подвалил».

                Игра в карты длилась до вечера. Ростик рассказал, что сам из Курска, привез младшего родного брата поступать в мореходное училище торгового флота, но прием документов был уже закончен. Отправив, брата домой на поезде,  сам решил задержаться в Херсоне, т.к. до начала  учебы в институте (он учился в Курском медицинском на третьем курсе) ещё было время.

                Когда «троица» стала собираться домой, Ростик пошел к тому месту, где он оставил свои вещи, и обнаружил пропажу – его импортные   кроссовки кто-то стащил. Обратно в город «кое-кому» пришлось добираться босиком. На остановке, в ожидании транспорта,  Машку удивило (почти убило) предложение  Ростислава  посадить Елену в троллейбус первой, а её проводить домой, предварительно заскочив на квартиру, которую он снимал недалеко от гидропарка, чтоб одеть что-нибудь на ноги. Ей даже в голову не могло прийти – как парень с такой внешностью, мог ей, совсем не интересной, как ей казалось, особе, такое предложить. Машка была уверенна на 200%, что этот «приз» достанется Ленке, т.к. она считала её во всех смыслах лучше себя. Но, инстинкт самосохранения взял верх, и она вежливо отказалась от провожаний. Ростик не собирался отступать, и предложил ей встретиться через 2 часа возле ЦУМа. Такого поворота событий она совсем не ожидала.

                  Собираясь на свидание, Машка чувствовала мелкую дрожь внутри. Натянув на себя те же «бананы», в которых она посетила Среднюю Азию,  раздобыв в шкафу, подаренную двоюродной сестрой белую «пионерскую» рубашку, которая была коротковата, и еле вправлялась в брюки,  надела мокасины цвета хаки, расчесала свои длинные волосы, зафиксировав их большим выпуклым обручем, и выскочила, как ошпаренная ловить такси. Времени оставалось мало, и она боялась, что он может уйти, так и не дождавшись ее.

                    В такси, которое, наконец, остановилось, уже сидела женщина-пассажир. Водитель спросил:

              -Куда ехать?- а потом обратился к сидящей в машине, - Ну, что подвезем?

. По Машке было, наверное, заметно, что она нервничала.

              - Куда это ты так спешишь? – спросила женщина.

              - Ой, меня такой красивый парень на свидание пригласил!

              - Покажешь его, когда подъедем, интересно, что за фрукт, из-за которого такое с барышней творится.

                Эти 15 минут ей показались вечностью. Пока они ехали, Маша перебрала кучу вариантов развития событий, из-за которых они не встретятся.  Подъезжая к месту, водитель со спутницей в один голос спросили: - Видишь его?

               - Нет... Ой!.. Да, вижу!!!

                 Ростик стоял в стороне от остановки «ЦУМ» с коротким, но пышным букетом, туго замотанным снизу, напоминающий свадебный. Он был в черных джинсах, которые очень четко на нем сидели, черная стильная рубашка была расстегнута до середины груди, на которой висела золотая цепочка. Лакированные узкие туфли завершали всю потрясающую композицию. Такого парня можно было  увидеть только в кино.

              - Вот он! – воскликнула Машка, и вылетели из машины, которая ещё катилась.

              - Хороший парень, - произнесла вдогонку  попутчица, - Удачи!

                Когда Он её увидел (Марии это было странно),  у него приоткрылся рот. Потом заблестели глаза, и рот постепенно растянулся в улыбке. Состояние, в этот момент Машки можно было описать так: она стоит посреди поля, вокруг свист пуль, снаряды взрываются, но она ничего не слышит (полная контузия). Зачем я ему нужна? Как себя вести, что говорить?

                А он подошел, спокойный и уверенный, чмокнул её в щеку, вручил цветы, взял за руку и спросил: 

               - Куда пойдем?

               - Пошли гулять в парк, - сказала, наконец, Машка, выходя постепенно из «контузии». Так и шли, держась за руки по разделительной полосе центральной улицы города по направлению к парку. Машины, которые их объезжали, в основном такси, им сигналили. Но не один водитель  не сделал им замечание. Видно, как-то трогательно это выглядело  со стороны.

             - Ты видишь, мне даже таксисты завидуют, - сказал Ростик.

Спустя несколько лет, вспоминая этот эпизод, Машка смеялась тем словам, которые она произнесла в ответ Ростику:

              - НЕТ, ЭТО ОНИ МНЕ ЗАВИДУЮТ!

              Судя по всему, Ростика  эта фраза как-то мягко удивила:

               - Я что, «голубой»?

Чувство юмора у нее было выключено, в тот момент, напрочь. Она даже не поняла вопроса.

               Не дождавшись ответа, он перевел разговор на другую тему…

 В парке они катались на каруселях, ели мороженое и разговаривали о разных пустяках, не замечая времени. Обратив внимание, что народа становиться меньше, Ростик посмотрел на часы. Было 23.45. До последнего троллейбуса оставалось 15 минут. Они побежали на остановку, чтобы не прозевать его.

                 Возле дома Машки они сели на лавочку, там и случился их первый поцелуй. Ни ему, ни ей уходить не хотелось. Им было хорошо вместе. Он обнимал её, чтобы она не замерзла, и целовал то в шею, то в губы. 

             Среди ночи прозвучал голос  откуда-то сверху.

:             - Маша, иди уже домой, три часа ночи. Отпусти мальчика. Ему обратно ещё добираться.

Это была  мама. Она стояла на бельевом балконе 8-го этажа (14-этажного дома «свечки»)

              - Хорошо, мам, сейчас приду! -  сказала Машка, и сама себе не поверила. Она приросла к скамейке, а он уверенно обхватил её руками, давая понять, что никуда не спешит.

                Мама выходила ещё несколько раз, призывая их разойтись, но еще часа полтора парочка сидела приклеенная друг к другу. Под утро они расстались, договорившись встретиться во второй половине дня.

                  Вечером, когда они встретились, общение было на более сложные темы. Он рассказал ей о своей прошлой любви к танцовщице варьете. Как она водила его за нос, живя с ним  вместе, а на работе он заставал её не раз сидящей на коленях богатеньких клиентов. Он садился в угол зала и наблюдал за поведением своей возлюбленной. Так продолжалось больше года. Расставание было очень болезненным. Когда он Машке это всё говорил, у него на глазах появлялись слезы. Ей было жалко его, но не  понятно, зачем он об этом говорит, то ли рана ещё не зажила, то ли он хотел вызвать сочувствие и проверить реакцию на услышанное. Машка и сама не знала, как к этому отнестись, но что Ростика было жалко – это точно.

                    Он водил её в кафе, на «цыплят табака»,  в кино, на пляж (они ходили уже вдвоем, без Ленки), гуляли в парке. Она рассказала, как мечтала выйти замуж за военного, т.к. сама из династии в трёх поколениях кадровых офицеров, как ездила по распределению института. Ей хотелось как можно больше рассказать, чтобы он получше её узнал.

                Это так было красиво, невинно (особенно учитывая его прошлые отношения), что Машка почувствовала, как постепенно в груди разрастался какой-то пузырь, перекрывая воздух в грудной клетке.

                       Ей так было хорошо с ним, что она совсем забыла, что летом, во время сдачи диплома она начала встречаться с парнем, который был вместе с ней свидетелем на свадьбе их друзей. Его звали Юрий. Первая его реакция на нее, как ей потом рассказала подруга-невеста: «Боже!Какая прелесть!». Он был выше Машки на несколько сантиметров. Коренастый, с большими глазами и большими (что её смущало) передними «глазными зубами». Они торчали, когда он смеялся, открывая рот, и напоминали небольшие клыки. В этот момент, она не сводила с них глаз. У него был нервный тик. Когда он волновался, дергал головой вниз, и пыхтел, как еж. Это было еле заметно, но если бы Машка его любила…

                       Он плавал на теплоходе «Молдова» от Одесского пароходства ударником в ансамбле. То, что Юра влюбился,  было видно невооруженным глазом. Он кружил вокруг нее, пытаясь заполнить собой все свободное  время и пространство.  Глаза у него светились от счастья, улыбка не сходила с лица. А что испытывала Машка  – скорее просто позволяла себя любить. Но, пока Юрий  был в рейсе, она даже не вспомнила о его существовании.

                      В один из дней собираясь, вечером встретится с Ростиком, позвонил телефон. Когда Машка услышала в трубке знакомый голос с просьбой приехать в Одессу повидаться,  т.к. пароход будет стоять на пирсе всего полдня, Машка оторопела. «Какой Юра? Зачем? У неё есть Ростик». Она начала придумывать причины, чтобы отказаться от поездки, и в результате бросила трубку.

                      Через пару часов в дверь кто-то позвонил. Она была убита, увидев на пороге Юру с букетом её любимых черных роз и какой-то  коробочкой в руке. С порога он сделал ей предложение выйти за него замуж и выручил подарок. Это были золотые серьги. Ей так хотелось остановить поток признаний, лившихся из его уст, что ничего другого, как показать себя с плохой стороны, что бы он сам в ней разочаровался, ей не пришло в голову. Она нашла дешевые сигареты отца, и начала  курить, выйдя на балкон (хотя не курила). Её стало тошнить, она начала плакать, говорить, что болит голова. Не ответила ни на один его вопрос. А он, как «ежик в тумане», ничего не замечал, всё говорил о их будущем…

                  Через полтора часа, Юра сказал, что ему надо ехать. Оказалось, что он нанял такси из Одессы туда и назад, и договорился, чтобы его ждали у подъезда. Когда он садился в лифт, она пыталась вернуть ему серьги, объясняя, что не может брать дорогие подарки. Бедные сережки! Они переходили от одних рук в другие, как «переходящее Красное знамя», пока дверь лифта не закрылась. Коробочка с содержимым осталась в руках Машки. Но ей уже было всё равно. Приняв решение - во что бы то ни стало вернуть их обратно, она кинула их в свой шкаф, переоделась, и поспешила к Ростику, которого она сейчас больше всего хотела видеть.   

                   Но все хорошее когда-нибудь заканчивается.  Ростику надо было возвращаться домой. Машка явно была к этому не готова. Провожая его на ЖД вокзал, она испытывала страх, что больше никогда его не увидит. Поставив вещи в вагон, они вышли на перрон. Он обхватил её за талию и начал говорить, что приедет на следующее лето к ней,  и они больше не расстанутся…Он ещё, что-то объяснял, но она уже ничего не могла разобрать, уши заложило, а из глаз, как горох, покатились по щекам слезы. Ростик так растрогался, что начал целовать каждую стекающую слезинку, одну за одной. Все, даже проводники, замерли, наблюдая за этой парочкой…

             Когда поезд тронулся, он на ходу запрыгнул на подножку вагона, и крикнул:

           -Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРИЕДУ! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!.

                      Испытывая горечь расставания, страх потерять Ростика, и в тоже время теплые чувства, она шла по перрону, никого не замечая. Но те, кто лицезрел это «действо» (а кто-то, наверное,  первый раз в жизни), пытались сказать ей что-то, чтобы  успокоить, подбодрить…  Ей было всё равно. Он уехал!

Февраль – март 2011 г.

                                                    Продолжение следует…