Исток Волги

Исток Волги

О том, что у Волги существует исток я узнал только в школе. Нет, до этого я понимал, что у каждой реки есть, и исток, и устье, но не задумывался, что именно этому истоку люди уделяют особое внимание. Меня больше интересовали устья рек – я рассматривал на карте громадную дельту Волги и Нила, Миссисипи и Амазонки и меня захватывала гигантность масштабов. А исток – тьфу! Маленький ручеек, бьющий из-под камешка или водяной червячок на болотной ряске – чего в этом интересного?

Кстати, по жизни я заметил, что противоположности все-таки притягиваются. Насколько я понимаю – это следствие Закона Неубывания Энтропии. Ну Бог так ссудил нам. Север тянется к Югу, а Плюс прижимается к Минусу. Поэтому у полных женщин худые мужья, а мелким мужчинам нравятся большие джипы. И вот детям также нравится все большое. Я, будучи ребенком, не рассматривал маленькие одноэтажные деревянные домики, я их просто не замечал – мне подавай гостиницу «Украина»! Вот это здание! Меня не интересовала маленькая пташка, мне хотелось увидеть орла! Поэтому ручейки, вроде Москвы-реки, меня не волновали, мне подавай Нил, Брахмапутру или Волгу.

И вот я узнаю на уроке Природоведения, что у Волги есть исток и к этому истоку идут люди, потому что хотят его видеть. Меня это удивило и озадачило. «Что интересного в этом убогом месте» – подумал я – «среди болот». В учебнике приводилась маленькая картинка, на которой беседка стояла в луже и это называлось громогласно «Исток великой реки Волги». Смех да и только! Беседка, стоявшая у нас во дворе, где мы играли с однодворцами и то показалась мне крупнее. К тому же она точно также стояла в луже. Нет, определенно, странные люди эти взрослые – подумалось мне. Но скоро я забыл про это, поскольку больше ни про какие истоки рек нам не рассказывали, да и чем старше мы становились, тем о реальном в школе говорили все меньше и меньше, делая упор на совершенно отвлеченные науки – физику, математику, химию, которые для жизни были совершенно неприменимы.

Вообще в школе географию и историю преподавали отвратительно. Я думаю также отвратительно ее преподают и сейчас. По географии нам рассказывали о валовом продукте стран, а историю преподавали в отрыве от географии, хотя эти предметы переплетены между собой. Достаточно вспомнить войну Чили, Боливии и Эквадора за Такну и Арику или постоянный очаг напряженности между Германией и Францией – Альзас и Лотарингию. Да и вообще в те годы весь мир делился на хорошую «красную» сторону и на плохую. Главная задача обучения была – вбить в наши юные головы то, что красные – хорошо, остальные – плохо. А о том, что краеведение, которое очень сродни природоведению, было запрещено и советская власть расстреливала краеведов, я, к своему стыду, узнал только в 1987 году. До этого наивно полагая, что фашисты это те, которые с черными крестами и с молниями, вместо буквы «S».

Прошли годы, я закончил институт, стал работать, много ездил, повидал множество славных рек – Дон, Днепр, Волгу, Неву, Волхов, лицезрел их полноводье и ширину и благоговел от размаха. Чаще всего я встречался именно с Волгой – так уж сложилась моя судьба. И дискотека в Игуменке на Волге, и Таня из Калинина на Волге, и Лена из Горького на слиянии Оки и Волги, и Иринка из Саратова, и Галя из Волгограда. Все, все, что я любил, что было мне дорого, так или иначе было связано с Волгой.

И вот, в конце 1980-х годов я понял, что, в общем-то, видел почти всю Волгу. Но никогда не видел ее истока! И даже не представляю как выглядит Волга в своих верховьях. Выше Калинина (Твери) я был только однажды в 1985 году в городе Старица. Тогда я поклялся добраться до волжского истока, но…

Началась голодовка, потом женитьба, рухнул СССР, пришла долгожданная свобода, разрешили зарабатывать деньги, я трудился, менял роды деятельности… и все никак не мог доехать до Селигера. Мы ездили и туда, и сюда, но исток Волги, был как заколдованный… Он постоянно уворачивался от меня… Я купил одну машину, потом вторую, потом третью и каждый раз говорил себе – «на этой машине я поеду к истоку Волги»… И мы ехали в Рязань, Вологду, Старицу – в общем куда угодно, только не к волжскому истоку.

Годы шли, с каждым днем приближалась старость, дряхлость, смерть, а я так и не видел где же начинается эта Великая Русская Река. Наверное именно осознание конечности жизненного пути заставило меня в этом году за один день собраться и поехать на Селигер в город Осташков.

И вот я в деревне Волговерховье, позади почти семьдесят километров не самых лучших селигерских дорог (иметь бы еще 22 колеса было бы попроще). О чем я думаю? Что я выполнил свой зарок? О том, что «Волга – великая русская река»? И она начинается именно здесь?

Великая русская река! Об этом заблуждении я думал в тот момент…

На самом деле Волга стала русской рекой всего чуть больше четырехсот лет назад. После того как царь Иван Грозный разметал и так уже ослабевшую Золотую Орду, к тому времени развалившуюся на Казанское, Астраханское, Сибирское и прочие мелкие княжества. А до 1556 года вся Нижняя и Средняя Волга принадлежала не русским. И если быть правдивым то русским-то можно назвать небольшой кусочек верхнего течения, после того, как они вышли на нее двумя путями – через Ростов и основали Ярославль и через Владимир с основание Нижнего Новгорода. Вот до устья Оки она и была русской, а дальше жило исконное население этих мест – нынешние мари, чуваши, эрзя, мокша и прочие народы.

Сколько же народностей населяет волжские берега? Много. Не считал, да и не желаю считать. Волга как пограничная полоса до сих пор делит среднее Поволжье на нашу и не нашу стороны. Отъехав буквально километров на 30 в сторону Урала, сразу замечаешь, как меняется, и пейзаж, и климат, и люди. Поэтому (пусть меня сочтут непатриотом) у меня не поворачивается язык сказать «Великая Русская река», не могу я отнять ее у мари, булгар, чувашей, зырян и других народов. Пусть она считается нашей Общей Великой Рекой.

А Исток Волги чей? За него спорили три народа – более-менее коренные финны, пришлые литовцы и пришлые славяне. Спорили, судя по всему, круто, место было топовое и каждый хотел урвать кусочек получше и больше, поэтому в топонимике Селигерских окрестностей разобраться очень трудно. Слова из разных языков настолько были перековерканы смешавшимся населением, что в них можно, при желании услышать, корни всех трех языков, особенно, если пригласить на помощь фантазию.

Все та же «Волга» – это может быть и славянская «влага» в смысле жидкости, а может быть славянское «лага» в смысле пути. До сих пор «лагами» называют деревянные тротуары в северных деревнях, а моряки называют «лагом» направление движения. Тут прослеживается и финская «белизна», и литовская «еда», может в смысле «кормилица». Много разных народов проходило этими местами с Крайнего Севера на Юг в Европу и Азию, поэтому можно вспомнить, и латышское «западня», и норвежское «выбор», и даже «валгалла». А ведь эстонцы (одно из финских племен) до сих пор называют «бассейн» «валга».

Но главный, всегда мучавший меня вопрос, был таков – «Почему именно здесь?» Ведь это совершенно условное место. Сколько ручейков сливаясь образуют Волгу! Выбирай любой! Да и вообще – почему считается, что Волга вытекает именно отсюда с Селигера?

В течении Волги много несколько мест, в которых определить где приток, а где – река очень сложно.

Булгар, где сливаются Кама и Волга – сейчас там водохранилище шириною около десяти километров, но, если взглянуть на карту и приложить линейку параллельно руслу Волги около Булгара, то она уйдет в Каму, а не в Волгу! Создается впечатление, что Волга впадает в Каму, а не наоборот.

Вот не такие могучие, как Кама, Ветлуга, Свияга, Сура, Ока «честно» впадают в Волгу, примыкая сбоку к прямотекущей Волге, прям как улица на перекрестке.

В Юрьевце Волга делает поворот на юг под прямым углом, а с севера в нее впадает Унжа, сейчас, когда место впадения залито горьковским водохранилищем, кажется, что Волга впадает в Унжу, а Унжа течет с севера на юг, но раньше наши предки видели, что мощь Волги и Унжи сильно разнится. И Волга своим размахом, своей шириной могла подсказать людям «главную дорогу». Ошибиться было сложно.

Тоже могу сказать и про впадение Мологи у Рыбинска и Шоши в Завидове. Но есть одно место, где на взгляд трудно понять какая же из них является главной, то есть Волгой.

Это слияние Волги и Вазузы в Зубцове. Именно слияние, поскольку реки очень равносильны. Когда я там бываю, никак не могу отделаться от ощущения, что Волга – приток Вазузы. Глядишь – прямая как стрела Вазуза и примыкающая к ней с поворотом Волга – ну кто из них приток? И тогда понимаешь, что река – ни просто поток воды, ни какое-нибудь название, придуманное для карты мира, а это – дорога, путь, направление движения.

Никто не натаптывает тропинок абы как – в каждом изгибе, в каждом повороте есть свой глубинный смысл, который, часто, за давностью лет уже полностью забыли люди. Вот холмик – здесь когда-то было село и стояла церковь, поэтому дорога обходит холмик с западной – неудобной стороны, вместо того чтобы обойти его с восточной – удобной. Но те люди, которые шли здесь в прошлом, хотели пройти мимо церковных дверей, чтобы перекреститься на храм.

Реки создавал Бог, но дороги выбирают люди. Вот и Волга – путь на Север – на Ильмень и Новогород, на Стокхольм, который тогда назывался Стекольной. И пусть она течет не прямой, но она течет оттуда, куда стремились люди. А Вазуза, в общем-то полноводная Вазуза, течет практически из тех мест, где зарождается Днепр. По этому пути можно было спуститься к Черному морю, но зачем? Из Персии и Средней Азии уже были проложены к нему более короткие маршруты. Поэтому Волгой признали тот рукав, который шел на северо-запад.

Будет на пути к истоку у Волги еще одно удивительное и спорное место – Селижарово, где сливаются воедино воды Волги и Селигера. Думаешь… ну почему же не Селигер – красивое огромное озеро считается истоком Волги? Почему текущая слева протока (если смотреть вверх по течению) признана Волгою? Ведь Селигер стоит на верхотуре и вокруг него во все стороны разбегаются ручьи. Коротких волоков можно найти множество. Свапуще, Полново – пути к Ильменю. И, несмотря на это, Волга обходит Селигер с запада. Почему?

Ответ, как мне кажется, очень прост – уж такая порожистая эта Селижаровка, что втащить в Селигер лодки по ней – дохлый номер. Идти по колено в ледяной воде, против сильного течения – кому же хочется. Да и сам Селигер – не сахар. Посмотрите на карту – бероговая линия вся косая, кривая, изрезанная заливчиками, затонами, местами поросшая камышом. Как трудно было в этом лабиринте, в те далекие годы без карт, лоций и компаса, найти правильный путь. Да и волнение на озере не то, что на реке. Это сейчас Волгу приподняли волжским бейшлотом, а тогда она не была такой «озерной» и плыть по ней было намного проще. Чуть закрепчал ветер – в минуту и у берега. Русские больше по характеру финны, чем варяги – плохие мореплаватели.

Но какой конкретно ручей наши предки считали истоком Волги – не известно до царствования Алексея Михайловича, который в 1649 году решил официально «застолбить» исток Волги монастырем. Видимо, сын «выборного» царя, таким образом, пытался утвердиться на российском престоле. Показать если не законность своего пребывания на троне, то, по крайней мере, свою полезность, свое единение с Россией. Вот – дескать – радетель национальных интересов – отыскал и утвердил сердце России. Хотя с паршивой овцы и клок шерсти паршивый. Не был Романов «настоящим» царем, царская власть от Бога, а не от совета боярского. Будущее подтвердит правдивость этого. Сыноказнитель, отцеубийца, пьяница, блудница – все они – «романовские овцы». И в конце-концов Царь-«отказник», бросивший страну в трудный момент и отдавший ее на растерзание взбесившейся черни. Гадкая династия…

Монастырь был именован в честь Преображения Господня на горе Фавор, возможно, Алексей Михайлович хотел показать преобразование России из рюриковской в романовскую. Но мне ближе предположение другое. Ведь Алексей Михайлович был человеком просвещенным, я бы сказал – романтиком, любил часы, механические игрушки, первым привез в Россию театр – «Артаксерксово действо» – на языческий сюжет! Кто знает – не хотел ли он, называя монастырь именем Преображения, символизировать Преображение малюсенького ручейка в широкую и длинную реку, впадающую во внутреннее Каспийское озеро.

Место было выбрано совершенно правильно. Буквально в километре от истока Волги, стоит только перейти луг на взгорке, начинается довольно глубокий овраг, где бьет источник, воды которого уже текут в Ильмень. Имя этого ручейка – Озеренка. Так что Волговерховье стоит чисто на волоке.

Меня один раз спросили – неужели торговцы древности тащили барки по таким узким ручейкам? Или ручьи тогда были полноводными реками? Нет, конечно, не были. Нам, жителям уже 21 века, имеющим в кармане спутниковый навигатор, карту и спутниковый телефон, который работает в любой точке земного шара, трудно понять, что тогда дорог просто-напросто не было, карт (в их современном понимании) не было, да и компаса тоже. И неважно, был ли водный поток широкой рекой по которой можно плыть или мелким ручейком, он указывал направление неизменно в течении многих столетий! Да и как бы то ни было, но течение расчищало непроходимую лесную чащу и, особенно зимой, создавало неплохую удобную тропу. Поддерживать приходилось только волоки, поэтому возле них всегда возникали селения.

Монастырь этот не удержался в истории, а быстро захирел и, символично, перед смертью последнего «настоящего Романова» Петра Первого, сгорел начисто, но историки уверяют, что часовенка над истоком все-таки сохранялась. Монахов приписали к Селижарову монастырю, что, собственно говоря, и создало деревню Волговерховье.

В быстрой гибели монастыря я вижу знак свыше. Неугодна, видимо, Творцу русификация и христианизация Волги. Слишком многие народы различных вероисповеданий она благословляет своими водами. И язычников-мари, и мусульман-татар, и буддистов-калмыков, которые обитают на ее правом берегу ниже Волгограда. Нельзя закреплять такую реку за одной нацией или за одним верованием.

Так и жила деревенька Волговерховье тихо, почти двести лет.

Последний из Романовых, также как и первый, чувствуя неустойчивость своего трона, попытался получить русско-народное признание (поскольку сам был почти не русский, да и жена его – лютеранка) и стал возрождать монастырь, объявив сбор средств в 1897 году. Но большого усердия в этом, ни он, ни его присные не проявили, поэтому за десять лет строительства, к 1912 году, монастырь, который ни к селу ни к городу назвали Ольгиным, был еще не завершен. На выбор имени для монастыря видимо повлияла созвучность слов «Ольга – Вольга» или то, что Ольга – первая русская святая (а Волга – первая русская река), несмотря на то, что Ольга крестилась в Константинополе, а Русь в Днепре. Владимирских вообще крестили в Клязьме – не была тогда Волга русской рекой, не добрались они до ее берегов, не разогнали мирных финнов. Ольгин монастырь, по моему мнению, лучше бы смотрелся на истоке Днепра, но российский царь решил по иному.

Отмечу – сколько в России (не побоюсь произнести это затасканное словосочетание) великих рек – Ока, Клязьма, Дон, Шат, Днепр, Двина-Даугава, Вазуза, Москва в конце концов! И не у одной из них исток не отмечен монастырем. Чем вызвано такое невнимание? Ведь даже в замшелых деревеньках можно обнаружить часовенку на безымянном роднике. А тут – родники крупных рек – и никаких часовен? Ответ один – не хотели монахи забираться в лесоболотную чащу или, как они притворно говорили: «пустынь», подразумевая под этим не собачью глушь, а бесхозные земли вблизи населенных пунктов, на которых можно было построить церковь, тем самым, прибрав их к рукам.

Тем, кто, насмотревшись на карту, найдет монастыри среди болот, вроде как Радовицкий, Шелдомежский, Рдейский, напомню, что болота – бывшие озера и, учитывая давность основания монастырей, можно предположить, что в то время там еще плескалась открытая вода, по которой можно было плавать и ловить рыбу.

И вот снова – промысел божий – и этому, новоявленному, монастырю срок был отведен недолгий. Недостроенный, он был осквернен коммунистами и до начала нового, двадцать первого, века лежал в руинах. Главки с крестами были разрушены, внутри было пусто. Никак не приживается православие на истоке Волги.

Да и сейчас, хоть храмы и подремонтированы, монастыря, как такового, нет. Есть поповский двор из двух или трех крепких домов, кирпичный храм и деревянная церквушка Николая. И все – никаких монахов или монахинь я не видел, хотя официально с 1999 года зарегистрирована церковная община.

Кирпичный храм Преображения открыт. Дети даже лазали на колокольню. Деревянный храм Николая – наглухо заколочен.

Да и сама деревня Волговерховье какая-то «потемкинская». Вроде бы и домики настоящие «без прикрас», но какие-то слишком хорошие, без признаков жизни, лубочные, как я бы сказал. Видимо бывают в них люди очень редко, да и не живут подолгу. При мне торговец сувенирами относил в одну из изб непроданный товар, но навстречу ему никто не вышел, значит в доме никого и не было. Жизнь идет только в поповском подвории, которое стоит за официальной границей деревни. Там мне удалось увидеть двух работников-азиатов и троих русских, больше похожих на ЧОПовцев.

Вроде все хорошо, чисто, опрятно, но…

… обидно то, что цивилизация так и не добралась до этих мест.

Никаких предложений о постое, ночлеге и обеде я не нашел. Естественно – поток туристов там не столь велик, чтобы строить гостиницу. Хотя второго мая я видел там четыре приезжих машины (вместе со своей) и один домик можно было определить под постоялый двор, получая, пусть небольшой, но доход. Плата за стол, за чай, да сахар, хозяевам не помешает, а гостям удобства всегда нужны. Без этого, мне, как дикому зверю, пришлось хавать свои чипсы в машине – на земле сидеть было еще холодно, да и неуютно как-то.

И вообще, тамошние торговцы видимо считают, что «хлеб должен бегать за маслом», поэтому на посетителей не обращают никакого внимания. Когда я приехал, то один человек продавал сувениры, а поскольку машину я оставил на стоянке у попова двора, то покупать что-либо мне было не с руки, поскольку возвращаться на стоянку не хотелось и таскаться с сувенирами тоже. Вот я и решил купить их на обратном пути, возвращаясь на стоянку. Но я жестоко ошибся. Московские услужливые азиатские торговцы отучили меня от реалий истинной российской жизни – жизни не в Москве. Я просто обомлел, когда, возвращаясь от волжской часовни, я увидел, что он почти все товары уже убрал. Обидевшись на такое «незамечание» своей особы, я сувенирами интересоваться не стал.

Кстати, в деревне Вороново – единственной в округе, которая находится километров за десять до Волговерховья, и встречает путников громадным (правда открытым) шлагбаумом – материальным воплощением фразы «держать и непущать», обессмерченной Николаем Васильевичем Гоголем, имеется какой-то «Ольгин Хутор», типа придорожного магазина со столовой. Там я, к сожалению, не был. И ничего о нем сказать не могу, но о постое на дорожном указателе ничего не было сказано, поэтому меня «Ольгин хутор» не заинтересовал. Мне хотелось сделать снимки заката над волжской часовней, а поскольку закат в начале мая там приходит в девять часов вечера, то ждать его было долго, да и тащиться после съемок больше часа по темной дороге – было в лом. Была бы гостиница – все было бы проще, можно было бы подождать заката, валяясь на мягкой кровати. А при таком раскладе на съемках заката пришлось поставить крест.

Вода в Волге оказалась достаточно теплой, откровенно мягкой с тонким привкусом ила, в общем-то какой бывает любая болотная вода. Конечно никакой целебности, никакой волшебности, если реально смотреть на вещи в этой воде нет, за исключением одного – те, капли, которые упали с моей ладони обратно в ручеек, рано или поздно (даже не представляю через сколько) минуя десяток водохранилищ и больше чем три с половиной тысячи километров, попадут в Каспийское море. И это – удивительно, но в тоже время так просто и обыденно

Замечу, что место это, Исток Волги, удивительно духовно активно. Глядя на маленький ручеек, текущий в сторону храма, испытываешь некое невольное волнение, скорее даже благоговение, как будто бы стоишь на пороге какого-то нового и долгого пути. Неспокойно, даже страшно, но одновременно прекрасно и желанно. Уходят тягостные мысли. Забываешь, что смертен, что есть болезни и страдания, что жизнь оскорбительно коротка и кажется, что вечны, и мир, и ты, и этот маленький ручеек. Что-то в пейзаже, а может быть именно в самой идее истока великой реки, заставляет нас отрешится от мелкого собственнического и задуматься об общем, о человеческом – откуда мы пришли, куда мы идем и что ждет нас в конце этого пути, да и будет ли он этот конец. Странные мысли космического масштаба посетили мою голову. Но только вопросы! Ответов я не услышал, как не старался!

Я, по своей натуре, не верю ни в мифические биополя, ни в ауры и прочие астральные выдумки. Мне кажется, что весь мир заключен в нас самих, что Бог и Дьявол – две ипостаси «программного обеспечения человека». И воздействие иных мест на организм человека я объясняю только с эстетической точки зрения. Никто не будет отрицать, что смотреть на красивое полезно – непроизвольно красивыми становятся, и твои мысли, и твои поступки. Да и сама жизнь становится приятней и красивее.

Я бы сравнил человека со скрипкой. Струны – наш мозг, смычок – внешняя среда, корпус – человеческое тело. Стоит ненаканифоленному смычку пройтись по струнам, как мгновенно этот диссонанс проносится по всем его частям. Вот так и некрасивый, неэстетичный пейзаж угнетает человека, поэтому из таких мест бегут, а, если не могу убежать, то живут недолго и умирают быстро.

Посмотрите – сколько деревень вымерло за последнюю сотню лет. Но ведь многие живут! Перестали быть деревнями, стали крупными дачными поселками, но народ не уходит оттуда, а наоборот – только прибывает. Откройте археологическую карту и, уверяю вас, рядом с таким населенным пунктом найдете археологическую стоянку и порою очень-очень древнюю. Хорошие места люди не покидают!

Вот только проблема в одном – что же считать красивым. У каждого индивидуума свои критерии эстетичности. Я, к примеру, не считаю степь или пустыню красивой, поэтому созерцание этих природных объектов тягостно как для моего душевного, так и физического здоровья. Но тысячи людей любят степи и им там хорошо!

А вот эстетика Истока Волги для меня самая, что ни на есть положительная, несмотря на то, что это в общем-то кругом болота, которые я не жалую. Удивительно приятный для взгляда и духа пейзаж. Здесь хочется вздохнуть полной грудью. И просто постоять закрыв глаза.

Рекомендую всем притопить педальку и проскочить всего-то 400 километров до Осташкова, в котором достаточно много гостиниц, а там семьдесят километров по не очень хорошему асфальту и отличной грунтовке – один час езды, если не останавливаться и не смотреть по сторонам. Получите полное удовольствие. Уверяю.