Едва ли не единственная, длинная улица маленького степного села Красный Юг.Мне нужно проехать ее до конца, дом Зинаиды Ивановны, как объяснял по телефону председатель районного Совета ветеранов Афганистана Михаил Хуршудов, почти последний в этом ряду неброских деревенских хат. А отличить его еще можно по синему шиферу.
Шифер действительно синий, может быть даже такой же яркой синевы, как небо над горами в разгар весны, как небо над Салангом веснами 80-х.
Я не видел неба Афганистана в те годы, когда советские войска выполняли свой интернациональный долг… Оно досталось другим… Кому-то навсегда…
« 16.05.85. Привет из ДРА.
Здравствуйте, мои дорогие мама, папа, Юра, Тая, Коля и меньшие девочки Аня и Катерина!
Вот решил написать письмо… Я здоров, дела у меня хорошо, только перевели в роту. О службе не могу написать. Места у нас здесь красивые. Кругом горы, в горах растут тюльпаны. На вершинах гор лежит снег, хоть на дворе май… За меня сильно не волнуйтесь, берегите свое здоровье…
До свидания. Жду ответа. Мой адрес: индекс 024 026, полевая почта 24 026 «А» Пантелееву Владимиру А.»
Это одно из первых писем рядового, автогрейдериста дорожно-комендантской роты Владимира Пантелеева родным из Афганистана. До этого была учебка в Подмосковье, а еще раньше гражданская жизнь сельского парня, колхозного водителя:
- Младшенький он у меня, ласковый такой, иду с работы, а он меня встречает. «Сыночек, да зачем ты. Мама, я за тобой соскучился» - Зинаида Максимовна снова начинает плакать, - и забрали его неожиданно, 28 октября только сняли гипс с поломанной руки, а 2 ноября мы его уже провожали.
Руку Володя поломал, упав с комбайна на уборке.
- Как она у него болела, - руки Зинаиды Максимовны, натруженные, морщинистые руки бывшей доярки колхоза имени Ленина, дрожат.
Дрожат от памяти, от вечной сельской работы. Баба Зина и сейчас держит корову, живет вот, правда, одна. Муж – Александр Афанасьевич – умер. У старших детей своих семьи. Маму они, правда, не забывают – старший Юрий вообще бывает в родительском доме каждый день. Чуть реже приезжает дочь Галина, внуки.
Мы молчим… Зимняя, почти неосязаемая тишина деревенской окраины оседает на фотографиях: вот выпуск Среднеегорлыкского СПТУ, которое в начале 80-х закончил Володя Пантелеев, вот любительские пожелтевшие армейские фото, вот его памятник на кладбище в хуторе Северный…
Он погиб 7 декабря 1985 года. В 2 часа ночи командир роты поднял автогрейдериста рядового Пантелеева – после артобстрела нужно было расчищать перевал, утром ждали колонну…
«Афганистан проклятый горный, дикий край,
Приказ простой: вставай, иди и умирай».
Утром помятый, бесформенный грейдер нашли внизу в ущелье.
- Ребята, которые служили с ним, рассказывали потом, - Пантелеевы и сами ездили к однополчанам сына и они часто бывали у них, особенно в 80-е и начале 90-х, - подняли кабину, Володю завернули в белые простыни, положили на БТР и больше его никто не видел.
Гроб, длинный узкий цинк, добирался на Северный десять дней по извилистому маршруту Кабул - Средняя Азия – Ленинград - Сальск. Зинаида Максимовна не помнит, что было в эти дни. Зато резко врезались в память минуты прощания: отделение солдат в оцеплении у готового к погребению уже деревянного, приготовленного в хозяйстве, гроба, два офицера, которые с трудом сдерживали рвущегося к нему с топором мужа.
- Вова мне часто снится, - Зинаида Максимовна смотрит в окно, потом останавливает свой взгляд на простенькой дешевой мыльнице, на целлофановом пакетике, в который завернуто посеревшее казенное солдатское вафельное полотенце и футлярчик с зубной щеткой. – Последний раз снилось, что привез его сосед, а он стоит, мой мальчик, и молчит, а я ему кричу: «Вовочка, сынок, это я, твоя мама, ты меня не узнал». А он молчит, разворачивается и уходит – в короткой курточке, с сумочкой…
На одной ноте гулко и ненасытно гудит газовая форсунка, вмонтированная в когда-то топившуюся углем печь. Обычный день, такой же, как десять или тридцать лет назад.
«Ветром тронуло занавески,
Да еще на окне цветы.
Дома вроде бы всё как прежде,
Как и было до той войны…»
Только вот нет здесь Володи Пантелеева. Хотя, нет. Он, конечно же, здесь - в фотографиях, в письмах, в документах, в наградах: медали «Воину-интернационалисту», Красной Звезде за номером 3825814. Орден лежит на ладони – маленький, строгий и неожиданно теплый:
- Нет, нас не забывают, вот и орден Володе дали, как и другим погибшим ребятам. Памятник поставили за счет хозяйства и областного военкомата. Ребята-афганцы не забывают, всегда приезжают - и 15 февраля, и просто так бывают Володя Емцев, Миша Хуршудов. А дети, внуки… Не один, так другой всегда здесь. Видели, как у меня съезд с дороги накатан. Соседки говорят, счастливая ты, Зинка! Наверно, счастливая… Вот только, если бы Володя был…
… Сухой, выжатый до песочного хруста,неожиданно обрушившимися на Дон морозами, снег кое-где все же выбрасывает под полуденным солнцем мягкие тусклые искорки. Зинаида Максимовна протягивает, когда только успела взять, три красных яблока:
- Возьмите на дорогу.
А в глубине усталых глаз 70-летней женщины затаились слезы. Она машет рукой - худенькая, маленькая в меховой безрукавке на простенькую шерстяную кофту. Чуть позже пойдет покормит коровку. А вечером, перед сном, остановившись перед фотографией сына, пару минут поговорит с ним, со своим младшеньким Володей…
Помочь сайту
Поздравления
