Сны

 

     «В первом своем значении термин «pellicule» обозначает тонкую мембрану, защищающую и окружающую некоторые органы растений и животных; дополнительное значение этого слова — тонкий слой твердого вещества на поверхности жидкого или на наружной поверхности другого твердого вещества. В своем втором значении «pellicule» — это пленка, используемая в фотографии; то есть тонкий слой, служащий основой чувствительного покрытия для получения отпечатка. Сновидение — это «пелликула» и в том, и в другом смысле. Оно образует защитный экран, окружающий психику спящего и оберегающий ее от латентной активности дневных отпечатков (неудовлетворенных желаний предшествующего дня в сочетании с неудовлетворенными желаниями детства) и от возбуждения тем, что Жан Гулльмейн назвал «ночными отпечатками» (световые, звуковые, температурные, тактильные и кинестетические ощущения, органические потребности, активные во время сна). Этот защитный экран является тонкой мембраной, помещающей внешние раздражители и внутренние инстинктивные побуждения на один и тот же уровень посредством сглаживания их различий (таким образом, это не граница, способная разделить внешнее и внутреннее, как это делает поверхностное эго)…», ну и et cetera…. 

 

     Пускай какой пытливый ум и далее пытливо вчитывается в подобное, а может и сам попрактиковаться в сомнамбулических интерпретациях, ибо психоанализ, просто по определению, не наука, так как наука, это всегда наличие подтверждающего опыта и (это необходимое условие) возможность опыта этого повторения, что, по понятным причинам, никак не реализуемо на столь эфемерном материале, как сон. Психоаналитикам не стоило бы называть себя не только учеными, но даже и врачами, ведь диагноз доктора всегда проверяем при вскрытии, а тут….  Однако ж, и это вряд ли удивительно, в современном обществе психиатр востребован более, чем поп. Почему? Поп ведь, обратись вы к нему с какой душевной болью, все, что может, это послать вас к богу, дабы покаянием и аскезой вы могли бы вымолить у того прощения или хоть какого-то успокоения, тогда как аналитик от psyche, выслушав вас с вниманием, адекватным тарифу, истолкует вам содержание ваших снов в всегда приятную сторону, недосказав, правда, ровно столько, чтобы хватило на следующий сеанс. Впрочем, если уж и признавать психоаналитика врачом, то хотя бы по той причине, что Гиппократов постулат «не навреди» они исполняют куда как прилежнее прочих эскулапов.

 

     Назвать сон пелликулой, отпечатком, защитным экраном? да хоть чертом, но штука не в том, а, как уже говорилось, в той скорости, с которой воспоминания о нем исчезают. Иной ведь сон не только не стирается из памяти, но более, становится навязчивой идеей, а уж и вовсе плохо, когда идеей навязывания. Речь тут, конечно, о всякого рода провидцах: Иовах, Иоаннах, Лаокоонах, Кассандрах, Нострадамусах, Мессингах…. В истории всех этих больных людей обще следующее: сбывание (есть ли такое слово в русском языке?) их предсказаний – лишь апостериорное подтасовывание уже свершившегося под ранее сказанное. Да даже если и верны пророчества их, то что это, как не констатация неизбежного при невозможности что-либо изменить? Ни смысла, ни толку. Ну, право же, если предсказание, скажем, конца света верно, то наши действия? Да никакие. Мы смертны, и никакой Мессинг нам в том не нужен. Тогда-то смертен? внезапно смертен? Да черт бы со всем этим! На такой роток у нас всегда есть платок – надежда, сон, что важнее всех бессмысленных апокалипсисов вместе взятых. Сон, это мечта, желание, влечение, направление действий. Или же, если сновидение кошмарно, то все равно радость, что лишь сон. Сон – греза, которую можно потрогать и избавление, которое уже свершилось. Сон есть не благодаря, а вопреки богу и ему даже и неподвластен. Кто-то другой дарует нам его. «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, особенно у тех, кто сильнее вас. Сами все предложат и сами все дадут!».