14. Часть 5. О религии

Часть 5. О РЕЛИГИИ
                     Фрагменты книги Л.Н.Толстого «Что такое религия и в чём сущность её» (16)

        Всегда во всех религиозных учениях, когда они начинали извращаться, блюстители религиозных учений употребляют все усилия на то, чтобы, приведя людей в состояние ослабления деятельно­сти разума, внушать им то, что им нужно. А нужно было внушать во всех религиях одни и те же три положения, служащие основанием всех тех извра­щений, которым подвергались стареющие религии. Во-первых, то, что есть особенного рода люди, которые одни могут быть посредниками между людьми и Богом или богами; во-вторых, то, что совершились и совершаются чудеса, которые доказы­вают и подтверждают истинность того, что говорят посредники между людьми и Богом, и, в-третьих, то, что есть известные слова, изустно повторяемые или записанные в книгах, которые выражают неиз­менную волю Бога и богов и потому святы и не­погрешимы. А как только под влиянием гипноза приняты эти положения, так уже и всё то, что гово­рят посредники между Богом и людьми, принима­ется как святая истина, и достигается главная цель извращения религии - не только скрытие закона ра­венства людей, но и установление и утверждение величайшего неравенства, разделение на касты, де­ление на людей и гоев, на правоверных и неверных, на святых и грешных. То же самое совершалось и совершается в христианстве: было признано полное неравенство между собою людей, разделённых не только в смысле понимания учения на клир и народ, но и в смысле общественного положения на людей имеющих власть и долженствующих покоряться ей, - которое по учению Павла признаётся установ­ленным самим Богом.
        Неравенство людей, не только клира и мирян, но и богатых и бедных, господ и рабов, установлено христианской церковной религией в такой же опре­делённой и резкой форме, как и в других религиях. А между тем, судя по тем данным, которые мы имеем о начальном состоянии христианства, по учению, выраженному в Евангелиях, казалось, предвидены были главные способы извращения, которые употребляются в других религиях, и ясно высказано предостережение против них. Против со­словия жрецов прямо сказано, что никакой человек не может быть учителем другого (не называйтесь отцами и учителями); против приписывания свя­щенного значения книгам сказано: что важен дух, а не буква, и что люди не должны верить преданиям человеческим, и что весь закон и пророки, т.е. все книги, считавшиеся священным писанием, сводят­ся только к тому, чтобы поступать с ближними так же, как хочешь, чтобы поступали с тобою. Если ни­чего не сказано против чудес, и в самом Евангелии описаны чудеса, будто бы произведенные Иисусом, то всё-таки по всему духу учения видно, что истин­ность учения Иисус основывал не на чудесах, а на самом учении. ("Кто хочет знать, истинно ли моё учение, пусть делает, что я говорю".) Главное же, христианством провозглашено равенство людей, уже не как вывод из отношения людей к бесконеч­ному, а как основное учение братства всех людей, так как все люди признаны сынами Бога. И потому, казалось бы, нельзя извратить христианство так, чтобы уничтожить сознание равенства людей меж­ду собою.
       Но ум человеческий изворотлив, и придумано было, может быть и бессознательно или полусозна­тельно, ещё совершенно новое средство  (truc, как говорят французы) для того, чтобы сделать предо­стережения евангельские и явное провозглашение равенства всех людей недействительными. Тгuc этот состоит в том, что приписывается непогреши­мость не только известной букве, но и известному собранию людей, называемому церковью и имею­щему право передавать эту непогрешимость изби­раемым ими людям.
Придумано было маленькое прибавление к Еван­гелиям, именно то, что Христос, уходя на небо, пе­редал известным людям иключительное право не только учить людей божеской истине, но и делать людей спасёнными или не спасёнными и, главное, переда­вать это другим людям. А как только было твёрдо установлено понятие церкви, так уже недействи­тельны стали все положения евангельские, пре­пятствовавшие извращению, так как церковь была старше и разума, и писания, признаваемого свя­щенным. Разум признан был источником заблуж­дений, а Евангелие толковалось не так, как того требовал здравый смысл, а как того хотели те, кто составлял церковь.
И потому все прежние три способа извращения религий: жречество, чудеса и непогрешимость пи­сания были и в христианстве признаны во всей силе. Была признана законность существования посред­ников между Богом и людьми, потому что необ­ходимость и законность посредников признала церковь; была признана действительность чудес, потому что о них свидетельствовала непогрешимая церковь; была признана священной Библия, пото­му что это признавала церковь.
       И христианство было извращено так же, как и все другие религии, с той только разницей, что именно потому, что христианство с особенной ясностью провозгласило своё основное положение равенства всех людей, как сынов Бога, нужно было особенно сильно извратить всё учение, чтобы скрыть его ос­новное положение. И это самое с помощью понятия церкви и было сделано и в такой мере, в какой это не происходило ни в одном религиозном учении. И действительно, никогда ни одна религия не про­поведовала таких явно несогласных с разумом и с современными знаниями людей и таких безнравст­венных положений, как те, которые проповедует церковное христианство. Не говоря уже о всех нелепостях ветхого завета вроде сотворения света прежде солнца, сотворения мира 6000 лет тому на­зад, помещения всех животных в ковчег и о разных безнравственных гадостях вроде предписания уби­ения детей и целых населений по приказанию Бога, не говоря и о том нелепом таинстве, про которое Вольтер ещё говорил, что были и есть всякие неле­пые религиозные учения, но никогда ещё не было такого, в котором главный религиозный акт состоял бы в том, чтобы есть своего Бога, - что может быть бессмысленнее того, что богородица - и мать, и де­ва, что небо открылось и оттуда послышался голос, что Христос улетел на небо и сидит там где-то одес­ную отца, или что Бог один и три, и не три Бога, как Брама, Вишну и Шива, а один и вместе с тем три. И что может быть безнравственнее того ужасного уче­ния, по которому Бог, злой и мстительный, наказы­вает всех людей за грех Адама и для спасения их посылает своего сына на землю, зная вперёд, что люди убьют его и будут за это прокляты; и того, что спасение людей от греха состоит в том, чтобы быть окрещенным или верить, что всё это так именно и было, и что сын Бога убит людьми для спасения лю­дей, и что те, кто не верит в это, тех Бог казнит веч­ными мучениями. Так что, даже не говоря о том, что считается некоторыми прибавлениями к глав­ным догматам этой религии, как все верования в разные мощи, иконы различных богородиц, проси­тельные молитвы, обращённые к разным, смотря по их специальности, святым, не говоря и об учении о предопределении протестантов, - самые признан­ные всеми основы этой религии, установленные никейским символом, так нелепы и безнравственны и доведены до такого противоречия здравому челове­ческому чувству и разуму, что люди не могут ве­рить в них. Люди могут устами повторять известные слова, но не могут верить в то, что не имеет смысла. Можно устами сказать: я верю в то, что мир сотво­рён 6000 лет тому назад, или сказать: я верю, что Христос улетел на небо и сел одесную отца; или то, что бог один и вместе с тем три; но верить во всё это никто не может, потому что слова эти не представ­ляют никакого смысла. И потому люди нашего ми­ра, исповедующие извращённое христианство, в действительности ни во что не верят. И в этом со­стоит особенность нашего времени.
          Вера есть то же, что религия, с той только разницей, что под словом "религия" мы разумеем наблюдаемое во вне яв­ление, верою же мы называем это же явление, испытываемое человеком в самом себе. Вера есть осознанное человеком отношение к бесконечному миру, из которого вытекает направление его дея­тельности. И потому истинная вера никогда не бывает неразумна, несогласна с существующими знаниями, и свойством её не может быть сверхъ­естественность и бессмысленность, как это думают и как выразил это отец церкви, сказав: credo quia absurdum (верю, потому что нелепо). Напротив того, утверждения настоя­щей веры, хоть и не могут быть доказаны, никогда не только не содержат в себе ничего противного ра­зуму и несогласного с знаниями людей, а всегда разъясняют то, что в жизни без положений веры представляется неразумным и противоречивым.
       И вот этой-то веры не только нет у людей нашего времени, но они даже не знают, что это такое, и под верою подразумевают или повторение устами того, что им выдают за сущность веры, или исполнение обрядов, содействующее получению ими желаемо­го, как их учит этому церковное христианство.
       Люди нашего мира живут без всякой веры. Одна часть людей, образованное, богатое мень­шинство, освободившееся от церковного внушения, ни во что не верит, потому что считает всякую веру или глупостью, или только полезным орудием для властвования над массами. Огромное же бедное, необразованное большинство, за малыми исключе­ниями людей действительно верующих, находясь под действием гипноза, думает, что верит в то, что ему внушается под видом веры, но что не есть вера, потому что оно не только не объясняет человеку его положение в мире, но только затемняет его. Из этого положения и взаимного отношения неве­рующего, притворяющегося меньшинства и загип­нотизированного большинства и слагается жизнь нашего мира, называемого христианским. И жизнь эта, как меньшинства, держащего в своих руках средства гипнотизации, так и загипнотизированно­го большинства, ужасна и по жестокости и безнрав­ственности властвующих, и по задавленности и одуренности больших рабочих масс. Никогда ни в какие времена религиозного упадка не доходило пренебрежение и забвение главного свойства вся­кой религии и в особенности христианской - равен­ства людей, до той степени, до которой оно дошло в наше время. Главную причину ужасной в наше время жестокости человека к человеку, кроме от­сутствия религии, составляет ещё и та утончённая сложность жизни, которая скрывает от людей по­следствия их поступков. Как ни могли быть жестоки Атиллы, и Чингис-ханы, и их люди, но когда они сами лицом к лицу убивали людей, процесс убива­ния должен был быть неприятен им, и ещё более не­приятны последствия убивания: вопли родных, присутствие трупов. Так что последствия жестоко­сти умеряли её. В наше же время мы убиваем людей через такую сложную передачу, и последствия нашей жестокости так старательно убираются и скрыты от нас, что нет никаких сдерживающих жестокость воздействий, и жестокость одних людей к другим всё увеличивается и увеличивается и дошла в наше время до пределов, до которых она ещё ни­когда не доходила.
         Основной принцип всякой религии - равенство людей между собою - до такой степени забыт, оставлен и загромождён всякими нелепыми догматами исповедуемой религии, а в науке это са­мое неравенство до такой степени - в виде борьбы за существование и выживания более способного (the fittest) - признано необходимым условием жиз­ни, - что уничтожение миллионов жизней челове­ческих для удобства меньшинства властвующих считается самым обычным и необходимым явлени­ем жизни и постоянно производится.
Люди нашего времени не могут нарадоваться на те блестящие, небывалые, колоссальные успехи, которые сделаны техникой в XIX веке.
Нет сомнения в том, что никогда не было в ис­тории подобного матерьяльного успеха, т.е. овладевания силами природы, как тот, который достигнут в XIX веке. Но нет сомнения и в том, что никогда в истории не было примера такой безнравственной жизни, свободной от каких-либо сдерживающих животные стремления человека сил, как та, ко­торою живет, всё больше и больше оскотиниваясь, наше христианское человечество. Успех матерьяльный, до которого достигли люди XIX века, действительно велик: но успех этот куплен и поку­пается таким пренебрежением к самым элементар­ным требованиям нравственности, до которого ещё никогда не доходило человечество даже во времена Чингисхана, Атиллы или Нерона.
        Одни ни во что не веруют и гордятся этим, другие притворяют­ся, что веруют в то, что они для своей выгоды, под видом веры, внушают народу, и третьи - огромное большинство, весь народ - принимают за веру то внушение, под которым они находятся и рабски подчиняются всему, чего требуют от них их власт­вующие и ни во что не верующие внушители.
А требуют эти внушители того же, чего требуют все Нероны, старающиеся чем-нибудь заполнить пустоту своей жизни, - удовлетворения своей бе­зумной, во все стороны расходящейся роскоши. Роскошь же добывается не чем иным, как порабощением людей; а как только есть порабощение, так увеличивается роскошь; а увеличение роскоши не­изменно влечёт за собою усиление порабощения, потому что только голодные, холодные, связанные нуждою люди могут делать всю жизнь то, что им не нужно, а нужно только для забавы их властителей…