Смерть для Королевы Глава 19

Инанис долго бродил по своим покоям, обдумывая пятиминутный разговор с Иешуа. Услышав новость о том, что Инферус нашелся, он испытал радость, но после… ярость и разочарование. Хотя… сейчас в нем кипели смешанные чувства – возмущение, испуг и избавление. А его сын не так глуп, как он думал, и он подготовил для него прекрасную почву для расправы. Согласен. Да, он был возмущен поступком своего сына. Кем он себя возомнил, чтобы так себя вести? Он не просто его отец, он, так сказать заместитель Великой Магны. А такое поведение непростительно. Испуг? Конечно. Когда обнажится правда, Инанису не избежать казни. Магна не прощает подобные вещи. Только она вольна создавать и отбирать жизни. А он всего лишь исполняет ее приказы. Ну, кому не хотелось стать Богом? Избавление? Пожалуй, в этом накопившемся дерьме, это было самым приятным ощущением. Не смотря на все, что задумал Инферус, в каком-то роде, Инанис был ему благодарен. Вскоре… вскоре он избавится от гнетущей его вины и наконец, очиститься. По-настоящему. Прибегая к сессиям, Инанис хотел испытать истинную боль, которая освободит его. Но, добивался лишь дискомфорта и лишних кровопусканий. А сын… он подарит ему сущую боль, после которой он сможет вдохнуть полной грудью… хах, говоря образно, конечно. Инанис просто исчезнет из этого мира.
Но прежде чем наступит его очищение, Инферусу придется пройти два других этапа. И пусть они будут грязными и несправедливыми.
Он скинул хабит, оглядывая оболочку, что скрывала его сущность. Рифленая змеиная кожа, хорошо подчеркивала его фигуру, но этого было не достаточно, чтобы почувствовать себя полноценным. Пустой. Истинно! Магна создала его пустым. Черная дымка, что извивалась, подобно пламени свечи, скрывала в себе беспорядочный набор костей. Кажется, создавая Инаниса, Магна была слепа. Ведь только испытывая пустоту и боль, она была способна породить на свет подобное чудовище.
Инанис подошел к стене и нажал на камень, что на дюйм выбивался из общей плоскости. Широкая пластина отъехала в сторону, и в нос ударил тяжелый запах серы.
Он поднял лицо, разглядывая то, что свисало с крюка.
Инанис хорошо умел управляться с инструментами. Освежевание – его конек. А с этой оболочкой… он работал с особенным удовольствием. Инанис бережно, скрупулезно вычистил ее, избавив от потрохов, оставив лишь грудь и ягодицы полными. Все должно быть натуральным, когда он позволит себе, примерить энную вещь.
Инанис поманил пальцем, и оболочка, сорвавшись с крючка, подлетела к нему. Подхватив ее рукой, он вытянул руку перед собой, рассматривая свою работу. 
Поистине, это будет грязно, Инферус… если бы ты только знал, сколько удовольствия я испытал, потроша твою возлюбленную Мелиссу…
Он оттолкнул оболочку, вернув ее обратно на крючок. Сделав несколько шагов в сторону, Инанис нажал очередной камень и отвернулся. Ему потребовалось несколько минут, чтобы побороть страх, посмотреть на очередную жертву его коллекции.
- Кормия… - Он тяжело выдохнул и оторвался от земли, зависнув в воздухе. – Как же я люблю тебя, Кормия. Я все еще люблю тебя. Я всегда любил тебя. Ты была всем для меня. – Инанис вглядывался в силуэт женщины, что покачивался в колбе около ста пятидесяти футов высотой[1]и шестьдесят футов[2]шириной, наполненной мутно-зеленой жидкостью. Состав этого раствора напоминал формалин, иначе… для Смертной сохранить свою оболочку, особенно трудно. Инанис не хотел наблюдать за тем, как его возлюбленная превращается в скелет, а после в пепел. И, ему было плевать, что за эти четыре века, ее кожа уже не так бела, как лилия, и покрылась желтизной с кровоподтеками. Что этот сладковатый запах перебивает, ее аромат – леса, после дождя. Он видит ее, такой какой она была прежде. Прекрасной и нежной. Инанис все еще помнил ее улыбку. Ее глаза, цвета виски, ее голос. Помнил, как заговорил с ней впервые, и как она ответила ему. Она доверилась ему… а что же сделал Инанис? Погубил. – Ах, Кормия. – Он приложил ладонь к колбе, на уровне ее лица. – Если бы ты только знала, кто я на самом деле… жаль, что правда открылась тебе, перед смертью…  
 
 
Четыреста лет назад, примерно XVII век, Инаниса отправили на Землю, в Мир Живых. Подарок мамочки на двухсотлетие. Он был рад, но радость выражалась в попытке убедить себя, что ничего кроме как простоволосых и бренных людишек, скучного города, он не увидит. Да, как же. Он долго выбирал место своего приземления, раскручивая хрустальный шар, изрезанный голубым и зеленым цветом. Если приглядеться, то можно было бы увидеть дома и людей. Но… Инанису было глубоко плевать. Поэтому он просто ткнул пальцев и перенесся в небольшой, больше смахивающий на поселок, город Сиэтл.
Как он и предполагал, его убеждения по поводу скуки оправдались. Улицы были сплошь забиты людьми, богатыми и бедными. Молодыми и старыми. Первенцами и отроками. Мелькающие кареты, цокот копыт и вонь навоза, смешанная с протухшими продуктами. На дворе было около семи вечера, и горожане только-только заканчивали работу, сворачивая лотки с овощами и фруктами. Магазины, отпускали последних покупателей.
Инанис уже тогда был слеп. Магна изначально создала его таким. Его ничуть не смущал этот недостаток, хоть Маулер и настоял на Беллярминовой игле,[3]мотивируя тем, что подобный дефект может плохо сказаться на впечатлениях.
Оглядываясь по сторонам, Инанис, с небрежностью наблюдал под цветным стеклом своих глаз, за городской суетой.  
А потом… он внезапно что-то почувствовал. Дивный аромат, который скрутил его желудок, опять же выражаясь образно, и потянул за собой. Ведомый запахом, Инанис бежал по улице. Резко затормозив, он втянул носом, когда мимо него пронеслась карета, запряженная двумя вороными лошадьми. Он сорвался с места, преследуя запах.
Миновав около двух миль, карета остановилась, как и Инанис – он был всего в десяти футах, и кучер, спрыгнув с места, открыл дверь, подав руку.
Инаниса затрясло, стоило запаху явить свою оболочку. Дивное создание, протянуло руку в белой шелковой перчатке. А затем показалось пышная юбка платья и лицо, скрытое широкими полями шляпки.
Дождавшись, когда кучер управится и со второй дамой, одетой так же дорого, как и первая, Инанис живо последовал за ними, в бакалейный магазин.
Он стоял у прилавка, но не товар привлекал его внимание. Только она. Только это совершенное создание, с нежным голоском. Когда девушка повернулась, натолкнувшись на пристальный взгляд Инаниса, она улыбнулась. Обыденная улыбка привлекательному незнакомцу, что снял шляпу и поклонился ей. М-да. На нем была отменная оболочка, и только слепая дура, не в силах была отвести глаз. А она отвела, но Инанис не считал ее дурой… скорее, это было плодом воспитания ее родителей.
Инанис подошел к ней, держа шляпу у груди.
- Позвольте представиться – Инанис Магна. – Ну… ему пришлось выдать за фамилию, имя своей Создательницы. А почему бы и нет? Сойдет и за иностранца. – Могу я узнать ваше имя, прекрасная леди?
Вторая девушка захихикала, прикрыв ладонью рот. Определенно, это была ее компаньонка. Шлюха, коих свет не видывал. Инанис просканировал ее головку, и не был удивлен порочностью мыслей. А еще он не был удивлен, отыскав в ее воспоминаниях грязную оргию в исполнении глубокоуважаемого отца этой совершенной леди.
- Леди Кормия Рошар.
Инанис с удовольствием принял ее протянутую руку и поцеловал, подняв на нее глаза. Он заметил, как участилось ее дыхание, стоило его губам коснуться тонкой ткани. А бисеринкам пота выступить над верхней губой. Ресницы Кормии запорхали, а коралловый ротик приоткрылся. Инанис продолжал держать ее руку, наслаждаясь тем, что испытывает ее тело.
- Я восхищен вами, Кормия. Когда мы увидимся снова? – выпрямившись, спросил он.
- Я мисс Либора Дир. – Вмешалась компаньонка, протягивая свою руку. Инанис полуулыбнулся, с неохотой разорвав рукопожатие, и поклонился Либоре, также пожав ее руку, но сдержав свою порочную силу. Либора и без того, может раздвинуть ноги, стоит только ее об этом попросить.
Он переместил взгляд на Кормию.      
- Когда же мы увидимся, леди Рошар?
Она закусила губу. Соглашаться на свидание с незнакомым ей мужчиной – дурной тон. Но… Инанис уже поработал над ней, так что остается услышать от нее время и место встречи.
- В центральном парке. После заката. – Прошептала она и вышла из бакалеи.
Ожидание встречи было мучительным. Инанис побродил по городу, заглядывая в витрины магазинчиков. Вышел на главную улицу, ведущую к парку и сел на лавочку, у воды. Зачем он увязался за ней? Она всего лишь одна из миллиона Смертных, коих он не жалует. Но Кормия… черт, похоже, она разбудила в нем что-то. Можно сказать, создала сердце из ничего, и теперь он клокочет в груди. Хотя… нет. Он прислушался, это только цокот копыт.
И мысли. Мысли. Он уже знал, что сделает с ней, оставшись наедине. Порочный, жуткий план созрел в его больной голове, стоило, ей встретится с его взглядом. О, Великая Магна! Он поистине ублюдок. Бесчувственный, хотя желаемый чувствовать. Жесткий, хладнокровный и снова жаждущий ощутить мягкость и чувственность, ублюдок!  
Инанис поднял глаза к темно-синему небу, с россыпью ярких звезд и плывущей бледноликой луной, что рассеивала полоску света на черную воду. Воздух стал прохладным и пропитался смогом. Он поднялся, походив из стороны в сторону, и чувствуя себя полным придурком, выругался.
Послышался тихий шелест. Инанис обернулся. Ветер трепал кроны деревьев, но этот шелест был другим. Это шелестел подол ее платья. Кормия нарядилась не для свидания, скорее, чтобы скрыть свою фигурку, затеряться в толпе. На ней было темно-синее атласное платье и маленькая шляпка с вуалью. Шелковые перчатки, скрывали ее изящные руки, до локтей. А на запястье поблескивала тонкая золотая цепочка.
- О, я так рад, что вы пришли, Кормия. – Инанис взял ее за руку и крепко прижался к ней губами. Ее минорный вздох, заставил содрогнуться его чресла.
- Я не знаю, господин Магна, зачем пришла сюда. – Прошептала она.  
- Вы пришли сюда, чтобы увидится со мной.
- Но… это… это ошибка. – Она попыталась высвободить руку, но Инанис только крепче сжал ее.
- Не беспокойтесь, леди Рошар. Ваша компаньонка Либора, как следует позаботиться о том, чтобы он не узнал о нашей встрече. Впрочем, как и всегда, стоит вашей матушке уединиться в своих покоях. Ах, и ваша матушка настолько слаба и занята своим здоровьем, то отнюдь, ее беспокоят подобные вещи.
Кормия задохнулась от возмущения и вырвала руку.
- Какие ужасные вещи вы говорите. – Она отвернулась. Инанис преградил ей путь.
- Простите меня, леди Рошар. Возможно, я был несколько груб и не сдержан. Но, что поделать – таков я. Я говорю прямо и без утаек. Ваши родители, действительно не узнают о нашей встрече.
- Простите. Но мне лучше уйти. – Кормия сделала шаг в сторону, но Инанис снова не дал ей пройти. Он мягко взял ее за руку и поцеловал.
- Я так долго ждал нашей встречи. Ожидание съедало меня. А теперь, вы здесь… и я безумно счастлив, быть с вами. Прошу, останьтесь со мной. Позвольте искупить свою вину.
Кормия выдохнула, закусив губу, но не ответила. Инанис воспринял это, как согласие.
- Идемте.
Они миновали парковую зону, выйдя к дороге. Инанис поймал карету и приказал вести их быстрее ветра. Хм, до чего сказочно все это выглядит.
- Куда мы едем, господин Магна?
Инанис улыбнулся, взяв ее за руку.
- В гостиницу, чтобы уединится. – Он посмотрел на нее, прочитав замешательство и испуг. – Вы удивлены? – Дааааа… этого слова не достаточно. – Позвольте говорить с вами откровенно, моя дорогая Кормия. Вы превосходная женщина. Чистая, открытая и изумительно сложенная. И если бы не этот недостаток места в карете, я с удовольствием бы изучил ваше тело от макушки до пят.
Кормия прижала руку к груди, ощущая томную тяжесть, которая никак не хотела отпускать ее. Этот человек говорит порочные вещи, но то, как он их говорит… словно отче отпускающий грехи…
Спустя три мили, карета остановилась. Инанис вышел, подав руку своей спутнице. Расплатившись с кучером, золотом, он приказал ему забыть о своих пассажирах. Кучер был рад оплате и заверил, что так тому и быть. Очередной пьяница, что спустит деньги в кабаке.
Гостиница, вселяла Кормии ужас. Это было неопрятное, серое, каменное строение в три этажа, с красными занавесками и пьяными голосами, что доносились с первого этажа. Неужели, она и вправду, согласилась пойти с ним? Уединится в этом порочном месте? Нет. Кормия так отчаянно хотела верить в это, но стоило, только Инанису прикоснутся к ней, как все тревоги испарялись.
Заплатив за номер, Инанис проводил Кормию на второй этаж, в комнату.
Ляпистые панно на стенах, и засаленные ковры, скрывающие дощатые полы. Ненавистные занавески. Широкая кровать, с железной спинкой и стопкой чистого белья, на столике у окна. Ну, чистым, его можно было назвать с большой натяжкой. Ей привыкшей к нежнейшему, накрахмаленному и выстиранного добела, белью, было трудно не подавить тошноту, взглянув на желтое и воняющее затхлостью, его треклятое подобие.
Инанис запер дверь на ключ и снял пиджак. Кормия вздрогнула, услышав, как повернулся ключ в замке.
- И все же, мне лучшей уйти, господин Магна.
- Куда же вы пойдете в такой поздний час, когда по улицам бродят опасные проходимцы? К тому же… я отпустил карету.
Кормия попятилась к двери. Инанис вздохнул.
- Дорогая моя Кормия. Мы взрослые люди и вольны совершать взрослые поступки. Только детям чужды милые шалости. Хотя… все что происходит в подобных местах, называют именно этим словом. И вы Кормия… не должны прятать это в себе. Позвольте, раскрыться дремлющей сущности. Позвольте расправить крылья и пуститься в порочный круг жизни.
- Я… я не хочу…
Инанис подошел к ней и ухватил ее за руку. Стащив перчатку, он оглядел ее тонкие пальчики.
- Желаете, чтобы я вас переубедил, дорогая моя Кормия?
Она простонала, когда он обхватил губами ее палец. Прикрыла глаза, когда его влажный язык медленно и томно ласкал ее палец.
- О, Инанис… - хрипло выдохнула она. Ее рука взметнулась к лифу платья, желая разорвать его, а после и корсет, который не давал легким вздохнуть.
Инанис выпустил ее палец изо рта и подошел к ней, так что их тела тесно прижимались друг к другу.
- Как же я хочу увидеть тебя обнаженной, Кормия. – Он снял с нее шляпку, отбросив на пол, и наклонился к ее уху, едва касаясь губами. – Я уверен, твои груди не больше грейпфрута, а соски коралловые, как и твои губы. Твоя талия худа, а живот плоский, так что проступают ребра. Бедра круглые и гладкие. А твое сладкое место, с завитками волос.
Кормия сглотнула, мучительно сжав юбку платья. Слова, словно ушат горячей воды, за шиворот, заставили ее выгнуть спину, навстречу Инанису, а ноги раздвинутся.
- Позволь мне любить твое тело, Кормия. И я обещаю, - он пригнулся, просунув руку под подол платья и поднялся, ведя ее вверх, к бугорку. Крепко обхватив его, он сжал ноющую плоть. – Я не оставлю без внимания, ни одну линию твоего тела.
- Да… - выдохнула она.
Инанис улыбнулся своей легкой победе.
Ноги были ватными, а тело слабым, чтобы сдвинутся с места, поэтому он подхватил ее подмышки и отнес на кровать, раздумывая – разорвать ли платье в клочья или сделать это медленно? Пожалуй, медленно – это будет куда возбуждающе.
Справившись с пуговицами, завязками и прочими деталями одежды, он с благоговением выдохнул, с вожделением оглядывая ее обнаженное тело на замусоленных простынях.
- Ты ровно такая, как я и сказал. Совершенная нимфа. Распусти для меня волосы, Кормия.
Она села на кровати, покорно освобождая волосы от шпилек. Когда локоны, цвета грозового неба, упали на ее плечи, Инанис снова выдохнул.
- Совершенна.
Раздевшись, Инанис залез на кровать, устроившись у нее между ног.
- Я невинна… - прошептала она.
- Я знаю, дорогая моя. И я буду у тебя первым и последним, кому ты позволишь разделить с тобой постель. – Он шире раздвинул ее бедра, прижав колени к кровати, плотоядно пожирая взглядом влажную впадинку. Кормия выдохнула. Безмолвный приказ был болезненным. После, его руки переместились под бедра, придвинув к себе.
- Откройся мне, Кормия. Распусти крылья… - И он вошел в нее одним резким толчком. Кормия вскрикнула, выгнув спину. Его плоть была огромной, и она причиняла ей дикую боль. Она задохнулась, грудь сжалась, а голова пошла кругом. Инанис перевел руку ей под спину, и притянул к себе, глубоко целуя и обводя ее губы языком. Она снова вскрикнула, когда очередная вспышка боли пронзила ее тело. Содрогнувшись, Кормия вцепилась ноготками в спину Инаниса, не в силах сдержать слез, что ручейком побежали по ее щекам. – Ты прекрасна, Кормия. – Он ухватил ее за волосы и сжал пальцы в кулак, запрокинув голову Кормии назад. – Я так люблю тебя, Кормия. Так сильно люблю.
Перекатившись на спину, Инанис потянул на себя девушку. Там, где она лежала, зияло кровавое пятно. Его член был так же в крови – он любовался этой прелестной картиной, пока она опускалась и поднималась, обхаживая его плоть.
- Желаешь ли ты большего, моя возлюбленная Кормия?
- Да. – Тихо ответила она.
Он толкнул ее на спину и приказал закрыть глаза. И она повиновалась. Не слыша, не видя, находясь в полной дезориентации, Кормия ощущала только жалящую боль в центре ее глубины. Затем ее резко повернули на живот, и, просунув под нее руку, поставили на четвереньки.
- Я хочу показать, как сильно я люблю тебя, Кормия. Как сильно я желаю тебя. Хочешь почувствовать это?
- Да.
Инанис был черным сгустком, под которым прятался беспорядочный набор острых и изогнутых костей. Стоило ему сбросить с себя оболочку, и выпустить свою сущность, он ощутил свободу. И ощутил благодарность к той, что позволила ему открыться. А за это, он должен отплатить ей. 
Он причинял боль другим, чтобы причинить боль себе. Какова же истинная боль? Наверно, та, которая ведет к бесконечным и бесповоротным мукам. И он познает ее… после…
Кормия взревела, содрогаясь всем телом, как от чумной лихорадки. Боль, что повлекла за собой спазм, с силой обхватила то, что было внутри ее лона, и завизжала в унисон. То, что недавно представлялось ей, бархатной и напряженной длиной, теперь являло искривленный костяк, походивший больше на острый нож с зазубринами. А пальцы, что легли на ее горло, холодными шипами, пронзали ее кожу, впиваясь в вены. Кровь была повсюду. Увидев, как капли падают на простыню, Кормия задергалась… но это только усугубило ее положение.
В следующее мгновение, Инанис вошел в нее настолько глубоко, что хрустнул позвонок, и девушка, захрипев, рухнула на кровать.    
Инанис вышел из Кормии, повалившись на задницу.
Знал ли он, что любовь может быть смертельной? До этого момента, нет. Он убил ее. Убил своей любовью. Как низко. Как подло. Боль разрывала его на части, но Инанис не мог плакать. Он мог лишь тупо смотреть на остывающее, совершенное тело своей возлюбленной.
- Кормия…
Два часа он бродил по номеру, не в силах оставить ее. А после подошел к кровати и развернул девушку на спину и округлив глаза. Ее живот налился, словно она проглотила арбуз, и он двигался. Он четко видел движение, и крохотные бугорки под кожей.
- Что за чертовщина? Этого не может быть. – Ага. Учитывая, что он извергнулся в нее, пока Кормия была жива, невозможное-возможно. Инанис вспорол живот и отшатнулся оттого, что он увидел там. – Великая Магна. – Внутри лежал в позе эмбриона, дымчатый сгусток. О, Великая Магна! Что же я наделал? Страх притупил боль. Если об этом узнает Магна, она никогда не простить ему такой глупой оплошности. Надо бежать. Бежать.
Папа. – Раздался голос в его голове. Инанис замер, обернувшись к кровати. – Папа.
- Я не твой отец… не твой отец… - прошептал он.
Папа.
Черт возьми! И как ему теперь быть? Забрать с собой это дитя, большая ошибка. Оставить – значит, подвергнуть его смерти. Пусть он и ублюдок… но, дьявол… Кормия дала ему больше, чем он ожидал. Она подарила ему… сына.
Инанис подошел к кровати. Сгусток заворочался в животе, развернувшись к нему личиком. Даже слепым, он видел, как это дитя прекрасно. Совершенно, как и его Кормия.
- Инферус…
- Инферус… - повторил вслух, Инанис, прижимаясь лбом к колбе. – Я так люблю тебя, Кормия… прости меня…  - Он нажал на камень, не отводя слепых глаз, от лица возлюбленной, пока она не скрылась за каменной пластиной. После спустившись на ноги, Инанис нажал очередной камень.
- Истинно… я готов к избавлению…  

[1] 45 м. 75 см. (Прим. автора)
[2] 18 м. 30 см. (Прим. автора)
[3] Беллярминова игла – (Л. Г. Беллярминов, 1859-1930, сов.  офтальмолог) - инструмент для окрашивания (татуажа) помутневшей роговицы глаза, представляющий собой узкий шпатель с желобком, заостренный на конце. (Прим. автора)

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0222186

от 21 июня 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0222186 выдан для произведения: Инанис долго бродил по своим покоям, обдумывая пятиминутный разговор с Иешуа. Услышав новость о том, что Инферус нашелся, он испытал радость, но после… ярость и разочарование. Хотя… сейчас в нем кипели смешанные чувства – возмущение, испуг и избавление. А его сын не так глуп, как он думал, и он подготовил для него прекрасную почву для расправы. Согласен. Да, он был возмущен поступком своего сына. Кем он себя возомнил, чтобы так себя вести? Он не просто его отец, он, так сказать заместитель Великой Магны. А такое поведение непростительно. Испуг? Конечно. Когда обнажится правда, Инанису не избежать казни. Магна не прощает подобные вещи. Только она вольна создавать и отбирать жизни. А он всего лишь исполняет ее приказы. Ну, кому не хотелось стать Богом? Избавление? Пожалуй, в этом накопившемся дерьме, это было самым приятным ощущением. Не смотря на все, что задумал Инферус, в каком-то роде, Инанис был ему благодарен. Вскоре… вскоре он избавится от гнетущей его вины и наконец, очиститься. По-настоящему. Прибегая к сессиям, Инанис хотел испытать истинную боль, которая освободит его. Но, добивался лишь дискомфорта и лишних кровопусканий. А сын… он подарит ему сущую боль, после которой он сможет вдохнуть полной грудью… хах, говоря образно, конечно. Инанис просто исчезнет из этого мира.
Но прежде чем наступит его очищение, Инферусу придется пройти два других этапа. И пусть они будут грязными и несправедливыми.
Он скинул хабит, оглядывая оболочку, что скрывала его сущность. Рифленая змеиная кожа, хорошо подчеркивала его фигуру, но этого было не достаточно, чтобы почувствовать себя полноценным. Пустой. Истинно! Магна создала его пустым. Черная дымка, что извивалась, подобно пламени свечи, скрывала в себе беспорядочный набор костей. Кажется, создавая Инаниса, Магна была слепа. Ведь только испытывая пустоту и боль, она была способна породить на свет подобное чудовище.
Инанис подошел к стене и нажал на камень, что на дюйм выбивался из общей плоскости. Широкая пластина отъехала в сторону, и в нос ударил тяжелый запах серы.
Он поднял лицо, разглядывая то, что свисало с крюка.
Инанис хорошо умел управляться с инструментами. Освежевание – его конек. А с этой оболочкой… он работал с особенным удовольствием. Инанис бережно, скрупулезно вычистил ее, избавив от потрохов, оставив лишь грудь и ягодицы полными. Все должно быть натуральным, когда он позволит себе, примерить энную вещь.
Инанис поманил пальцем, и оболочка, сорвавшись с крючка, подлетела к нему. Подхватив ее рукой, он вытянул руку перед собой, рассматривая свою работу. 
Поистине, это будет грязно, Инферус… если бы ты только знал, сколько удовольствия я испытал, потроша твою возлюбленную Мелиссу…
Он оттолкнул оболочку, вернув ее обратно на крючок. Сделав несколько шагов в сторону, Инанис нажал очередной камень и отвернулся. Ему потребовалось несколько минут, чтобы побороть страх, посмотреть на очередную жертву его коллекции.
- Кормия… - Он тяжело выдохнул и оторвался от земли, зависнув в воздухе. – Как же я люблю тебя, Кормия. Я все еще люблю тебя. Я всегда любил тебя. Ты была всем для меня. – Инанис вглядывался в силуэт женщины, что покачивался в колбе около ста пятидесяти футов высотой[1]и шестьдесят футов[2]шириной, наполненной мутно-зеленой жидкостью. Состав этого раствора напоминал формалин, иначе… для Смертной сохранить свою оболочку, особенно трудно. Инанис не хотел наблюдать за тем, как его возлюбленная превращается в скелет, а после в пепел. И, ему было плевать, что за эти четыре века, ее кожа уже не так бела, как лилия, и покрылась желтизной с кровоподтеками. Что этот сладковатый запах перебивает, ее аромат – леса, после дождя. Он видит ее, такой какой она была прежде. Прекрасной и нежной. Инанис все еще помнил ее улыбку. Ее глаза, цвета виски, ее голос. Помнил, как заговорил с ней впервые, и как она ответила ему. Она доверилась ему… а что же сделал Инанис? Погубил. – Ах, Кормия. – Он приложил ладонь к колбе, на уровне ее лица. – Если бы ты только знала, кто я на самом деле… жаль, что правда открылась тебе, перед смертью…  
 
 
Четыреста лет назад, примерно XVII век, Инаниса отправили на Землю, в Мир Живых. Подарок мамочки на двухсотлетие. Он был рад, но радость выражалась в попытке убедить себя, что ничего кроме как простоволосых и бренных людишек, скучного города, он не увидит. Да, как же. Он долго выбирал место своего приземления, раскручивая хрустальный шар, изрезанный голубым и зеленым цветом. Если приглядеться, то можно было бы увидеть дома и людей. Но… Инанису было глубоко плевать. Поэтому он просто ткнул пальцев и перенесся в небольшой, больше смахивающий на поселок, город Сиэтл.
Как он и предполагал, его убеждения по поводу скуки оправдались. Улицы были сплошь забиты людьми, богатыми и бедными. Молодыми и старыми. Первенцами и отроками. Мелькающие кареты, цокот копыт и вонь навоза, смешанная с протухшими продуктами. На дворе было около семи вечера, и горожане только-только заканчивали работу, сворачивая лотки с овощами и фруктами. Магазины, отпускали последних покупателей.
Инанис уже тогда был слеп. Магна изначально создала его таким. Его ничуть не смущал этот недостаток, хоть Маулер и настоял на Беллярминовой игле,[3]мотивируя тем, что подобный дефект может плохо сказаться на впечатлениях.
Оглядываясь по сторонам, Инанис, с небрежностью наблюдал под цветным стеклом своих глаз, за городской суетой.  
А потом… он внезапно что-то почувствовал. Дивный аромат, который скрутил его желудок, опять же выражаясь образно, и потянул за собой. Ведомый запахом, Инанис бежал по улице. Резко затормозив, он втянул носом, когда мимо него пронеслась карета, запряженная двумя вороными лошадьми. Он сорвался с места, преследуя запах.
Миновав около двух миль, карета остановилась, как и Инанис – он был всего в десяти футах, и кучер, спрыгнув с места, открыл дверь, подав руку.
Инаниса затрясло, стоило запаху явить свою оболочку. Дивное создание, протянуло руку в белой шелковой перчатке. А затем показалось пышная юбка платья и лицо, скрытое широкими полями шляпки.
Дождавшись, когда кучер управится и со второй дамой, одетой так же дорого, как и первая, Инанис живо последовал за ними, в бакалейный магазин.
Он стоял у прилавка, но не товар привлекал его внимание. Только она. Только это совершенное создание, с нежным голоском. Когда девушка повернулась, натолкнувшись на пристальный взгляд Инаниса, она улыбнулась. Обыденная улыбка привлекательному незнакомцу, что снял шляпу и поклонился ей. М-да. На нем была отменная оболочка, и только слепая дура, не в силах была отвести глаз. А она отвела, но Инанис не считал ее дурой… скорее, это было плодом воспитания ее родителей.
Инанис подошел к ней, держа шляпу у груди.
- Позвольте представиться – Инанис Магна. – Ну… ему пришлось выдать за фамилию, имя своей Создательницы. А почему бы и нет? Сойдет и за иностранца. – Могу я узнать ваше имя, прекрасная леди?
Вторая девушка захихикала, прикрыв ладонью рот. Определенно, это была ее компаньонка. Шлюха, коих свет не видывал. Инанис просканировал ее головку, и не был удивлен порочностью мыслей. А еще он не был удивлен, отыскав в ее воспоминаниях грязную оргию в исполнении глубокоуважаемого отца этой совершенной леди.
- Леди Кормия Рошар.
Инанис с удовольствием принял ее протянутую руку и поцеловал, подняв на нее глаза. Он заметил, как участилось ее дыхание, стоило его губам коснуться тонкой ткани. А бисеринкам пота выступить над верхней губой. Ресницы Кормии запорхали, а коралловый ротик приоткрылся. Инанис продолжал держать ее руку, наслаждаясь тем, что испытывает ее тело.
- Я восхищен вами, Кормия. Когда мы увидимся снова? – выпрямившись, спросил он.
- Я мисс Либора Дир. – Вмешалась компаньонка, протягивая свою руку. Инанис полуулыбнулся, с неохотой разорвав рукопожатие, и поклонился Либоре, также пожав ее руку, но сдержав свою порочную силу. Либора и без того, может раздвинуть ноги, стоит только ее об этом попросить.
Он переместил взгляд на Кормию.      
- Когда же мы увидимся, леди Рошар?
Она закусила губу. Соглашаться на свидание с незнакомым ей мужчиной – дурной тон. Но… Инанис уже поработал над ней, так что остается услышать от нее время и место встречи.
- В центральном парке. После заката. – Прошептала она и вышла из бакалеи.
Ожидание встречи было мучительным. Инанис побродил по городу, заглядывая в витрины магазинчиков. Вышел на главную улицу, ведущую к парку и сел на лавочку, у воды. Зачем он увязался за ней? Она всего лишь одна из миллиона Смертных, коих он не жалует. Но Кормия… черт, похоже, она разбудила в нем что-то. Можно сказать, создала сердце из ничего, и теперь он клокочет в груди. Хотя… нет. Он прислушался, это только цокот копыт.
И мысли. Мысли. Он уже знал, что сделает с ней, оставшись наедине. Порочный, жуткий план созрел в его больной голове, стоило, ей встретится с его взглядом. О, Великая Магна! Он поистине ублюдок. Бесчувственный, хотя желаемый чувствовать. Жесткий, хладнокровный и снова жаждущий ощутить мягкость и чувственность, ублюдок!  
Инанис поднял глаза к темно-синему небу, с россыпью ярких звезд и плывущей бледноликой луной, что рассеивала полоску света на черную воду. Воздух стал прохладным и пропитался смогом. Он поднялся, походив из стороны в сторону, и чувствуя себя полным придурком, выругался.
Послышался тихий шелест. Инанис обернулся. Ветер трепал кроны деревьев, но этот шелест был другим. Это шелестел подол ее платья. Кормия нарядилась не для свидания, скорее, чтобы скрыть свою фигурку, затеряться в толпе. На ней было темно-синее атласное платье и маленькая шляпка с вуалью. Шелковые перчатки, скрывали ее изящные руки, до локтей. А на запястье поблескивала тонкая золотая цепочка.
- О, я так рад, что вы пришли, Кормия. – Инанис взял ее за руку и крепко прижался к ней губами. Ее минорный вздох, заставил содрогнуться его чресла.
- Я не знаю, господин Магна, зачем пришла сюда. – Прошептала она.  
- Вы пришли сюда, чтобы увидится со мной.
- Но… это… это ошибка. – Она попыталась высвободить руку, но Инанис только крепче сжал ее.
- Не беспокойтесь, леди Рошар. Ваша компаньонка Либора, как следует позаботиться о том, чтобы он не узнал о нашей встрече. Впрочем, как и всегда, стоит вашей матушке уединиться в своих покоях. Ах, и ваша матушка настолько слаба и занята своим здоровьем, то отнюдь, ее беспокоят подобные вещи.
Кормия задохнулась от возмущения и вырвала руку.
- Какие ужасные вещи вы говорите. – Она отвернулась. Инанис преградил ей путь.
- Простите меня, леди Рошар. Возможно, я был несколько груб и не сдержан. Но, что поделать – таков я. Я говорю прямо и без утаек. Ваши родители, действительно не узнают о нашей встрече.
- Простите. Но мне лучше уйти. – Кормия сделала шаг в сторону, но Инанис снова не дал ей пройти. Он мягко взял ее за руку и поцеловал.
- Я так долго ждал нашей встречи. Ожидание съедало меня. А теперь, вы здесь… и я безумно счастлив, быть с вами. Прошу, останьтесь со мной. Позвольте искупить свою вину.
Кормия выдохнула, закусив губу, но не ответила. Инанис воспринял это, как согласие.
- Идемте.
Они миновали парковую зону, выйдя к дороге. Инанис поймал карету и приказал вести их быстрее ветра. Хм, до чего сказочно все это выглядит.
- Куда мы едем, господин Магна?
Инанис улыбнулся, взяв ее за руку.
- В гостиницу, чтобы уединится. – Он посмотрел на нее, прочитав замешательство и испуг. – Вы удивлены? – Дааааа… этого слова не достаточно. – Позвольте говорить с вами откровенно, моя дорогая Кормия. Вы превосходная женщина. Чистая, открытая и изумительно сложенная. И если бы не этот недостаток места в карете, я с удовольствием бы изучил ваше тело от макушки до пят.
Кормия прижала руку к груди, ощущая томную тяжесть, которая никак не хотела отпускать ее. Этот человек говорит порочные вещи, но то, как он их говорит… словно отче отпускающий грехи…
Спустя три мили, карета остановилась. Инанис вышел, подав руку своей спутнице. Расплатившись с кучером, золотом, он приказал ему забыть о своих пассажирах. Кучер был рад оплате и заверил, что так тому и быть. Очередной пьяница, что спустит деньги в кабаке.
Гостиница, вселяла Кормии ужас. Это было неопрятное, серое, каменное строение в три этажа, с красными занавесками и пьяными голосами, что доносились с первого этажа. Неужели, она и вправду, согласилась пойти с ним? Уединится в этом порочном месте? Нет. Кормия так отчаянно хотела верить в это, но стоило, только Инанису прикоснутся к ней, как все тревоги испарялись.
Заплатив за номер, Инанис проводил Кормию на второй этаж, в комнату.
Ляпистые панно на стенах, и засаленные ковры, скрывающие дощатые полы. Ненавистные занавески. Широкая кровать, с железной спинкой и стопкой чистого белья, на столике у окна. Ну, чистым, его можно было назвать с большой натяжкой. Ей привыкшей к нежнейшему, накрахмаленному и выстиранного добела, белью, было трудно не подавить тошноту, взглянув на желтое и воняющее затхлостью, его треклятое подобие.
Инанис запер дверь на ключ и снял пиджак. Кормия вздрогнула, услышав, как повернулся ключ в замке.
- И все же, мне лучшей уйти, господин Магна.
- Куда же вы пойдете в такой поздний час, когда по улицам бродят опасные проходимцы? К тому же… я отпустил карету.
Кормия попятилась к двери. Инанис вздохнул.
- Дорогая моя Кормия. Мы взрослые люди и вольны совершать взрослые поступки. Только детям чужды милые шалости. Хотя… все что происходит в подобных местах, называют именно этим словом. И вы Кормия… не должны прятать это в себе. Позвольте, раскрыться дремлющей сущности. Позвольте расправить крылья и пуститься в порочный круг жизни.
- Я… я не хочу…
Инанис подошел к ней и ухватил ее за руку. Стащив перчатку, он оглядел ее тонкие пальчики.
- Желаете, чтобы я вас переубедил, дорогая моя Кормия?
Она простонала, когда он обхватил губами ее палец. Прикрыла глаза, когда его влажный язык медленно и томно ласкал ее палец.
- О, Инанис… - хрипло выдохнула она. Ее рука взметнулась к лифу платья, желая разорвать его, а после и корсет, который не давал легким вздохнуть.
Инанис выпустил ее палец изо рта и подошел к ней, так что их тела тесно прижимались друг к другу.
- Как же я хочу увидеть тебя обнаженной, Кормия. – Он снял с нее шляпку, отбросив на пол, и наклонился к ее уху, едва касаясь губами. – Я уверен, твои груди не больше грейпфрута, а соски коралловые, как и твои губы. Твоя талия худа, а живот плоский, так что проступают ребра. Бедра круглые и гладкие. А твое сладкое место, с завитками волос.
Кормия сглотнула, мучительно сжав юбку платья. Слова, словно ушат горячей воды, за шиворот, заставили ее выгнуть спину, навстречу Инанису, а ноги раздвинутся.
- Позволь мне любить твое тело, Кормия. И я обещаю, - он пригнулся, просунув руку под подол платья и поднялся, ведя ее вверх, к бугорку. Крепко обхватив его, он сжал ноющую плоть. – Я не оставлю без внимания, ни одну линию твоего тела.
- Да… - выдохнула она.
Инанис улыбнулся своей легкой победе.
Ноги были ватными, а тело слабым, чтобы сдвинутся с места, поэтому он подхватил ее подмышки и отнес на кровать, раздумывая – разорвать ли платье в клочья или сделать это медленно? Пожалуй, медленно – это будет куда возбуждающе.
Справившись с пуговицами, завязками и прочими деталями одежды, он с благоговением выдохнул, с вожделением оглядывая ее обнаженное тело на замусоленных простынях.
- Ты ровно такая, как я и сказал. Совершенная нимфа. Распусти для меня волосы, Кормия.
Она села на кровати, покорно освобождая волосы от шпилек. Когда локоны, цвета грозового неба, упали на ее плечи, Инанис снова выдохнул.
- Совершенна.
Раздевшись, Инанис залез на кровать, устроившись у нее между ног.
- Я невинна… - прошептала она.
- Я знаю, дорогая моя. И я буду у тебя первым и последним, кому ты позволишь разделить с тобой постель. – Он шире раздвинул ее бедра, прижав колени к кровати, плотоядно пожирая взглядом влажную впадинку. Кормия выдохнула. Безмолвный приказ был болезненным. После, его руки переместились под бедра, придвинув к себе.
- Откройся мне, Кормия. Распусти крылья… - И он вошел в нее одним резким толчком. Кормия вскрикнула, выгнув спину. Его плоть была огромной, и она причиняла ей дикую боль. Она задохнулась, грудь сжалась, а голова пошла кругом. Инанис перевел руку ей под спину, и притянул к себе, глубоко целуя и обводя ее губы языком. Она снова вскрикнула, когда очередная вспышка боли пронзила ее тело. Содрогнувшись, Кормия вцепилась ноготками в спину Инаниса, не в силах сдержать слез, что ручейком побежали по ее щекам. – Ты прекрасна, Кормия. – Он ухватил ее за волосы и сжал пальцы в кулак, запрокинув голову Кормии назад. – Я так люблю тебя, Кормия. Так сильно люблю.
Перекатившись на спину, Инанис потянул на себя девушку. Там, где она лежала, зияло кровавое пятно. Его член был так же в крови – он любовался этой прелестной картиной, пока она опускалась и поднималась, обхаживая его плоть.
- Желаешь ли ты большего, моя возлюбленная Кормия?
- Да. – Тихо ответила она.
Он толкнул ее на спину и приказал закрыть глаза. И она повиновалась. Не слыша, не видя, находясь в полной дезориентации, Кормия ощущала только жалящую боль в центре ее глубины. Затем ее резко повернули на живот, и, просунув под нее руку, поставили на четвереньки.
- Я хочу показать, как сильно я люблю тебя, Кормия. Как сильно я желаю тебя. Хочешь почувствовать это?
- Да.
Инанис был черным сгустком, под которым прятался беспорядочный набор острых и изогнутых костей. Стоило ему сбросить с себя оболочку, и выпустить свою сущность, он ощутил свободу. И ощутил благодарность к той, что позволила ему открыться. А за это, он должен отплатить ей. 
Он причинял боль другим, чтобы причинить боль себе. Какова же истинная боль? Наверно, та, которая ведет к бесконечным и бесповоротным мукам. И он познает ее… после…
Кормия взревела, содрогаясь всем телом, как от чумной лихорадки. Боль, что повлекла за собой спазм, с силой обхватила то, что было внутри ее лона, и завизжала в унисон. То, что недавно представлялось ей, бархатной и напряженной длиной, теперь являло искривленный костяк, походивший больше на острый нож с зазубринами. А пальцы, что легли на ее горло, холодными шипами, пронзали ее кожу, впиваясь в вены. Кровь была повсюду. Увидев, как капли падают на простыню, Кормия задергалась… но это только усугубило ее положение.
В следующее мгновение, Инанис вошел в нее настолько глубоко, что хрустнул позвонок, и девушка, захрипев, рухнула на кровать.    
Инанис вышел из Кормии, повалившись на задницу.
Знал ли он, что любовь может быть смертельной? До этого момента, нет. Он убил ее. Убил своей любовью. Как низко. Как подло. Боль разрывала его на части, но Инанис не мог плакать. Он мог лишь тупо смотреть на остывающее, совершенное тело своей возлюбленной.
- Кормия…
Два часа он бродил по номеру, не в силах оставить ее. А после подошел к кровати и развернул девушку на спину и округлив глаза. Ее живот налился, словно она проглотила арбуз, и он двигался. Он четко видел движение, и крохотные бугорки под кожей.
- Что за чертовщина? Этого не может быть. – Ага. Учитывая, что он извергнулся в нее, пока Кормия была жива, невозможное-возможно. Инанис вспорол живот и отшатнулся оттого, что он увидел там. – Великая Магна. – Внутри лежал в позе эмбриона, дымчатый сгусток. О, Великая Магна! Что же я наделал? Страх притупил боль. Если об этом узнает Магна, она никогда не простить ему такой глупой оплошности. Надо бежать. Бежать.
Папа. – Раздался голос в его голове. Инанис замер, обернувшись к кровати. – Папа.
- Я не твой отец… не твой отец… - прошептал он.
Папа.
Черт возьми! И как ему теперь быть? Забрать с собой это дитя, большая ошибка. Оставить – значит, подвергнуть его смерти. Пусть он и ублюдок… но, дьявол… Кормия дала ему больше, чем он ожидал. Она подарила ему… сына.
Инанис подошел к кровати. Сгусток заворочался в животе, развернувшись к нему личиком. Даже слепым, он видел, как это дитя прекрасно. Совершенно, как и его Кормия.
- Инферус…
- Инферус… - повторил вслух, Инанис, прижимаясь лбом к колбе. – Я так люблю тебя, Кормия… прости меня…  - Он нажал на камень, не отводя слепых глаз, от лица возлюбленной, пока она не скрылась за каменной пластиной. После спустившись на ноги, Инанис нажал очередной камень.
- Истинно… я готов к избавлению…  

 

[1] 45 м. 75 см. (Прим. автора)
[2] 18 м. 30 см. (Прим. автора)
[3] Беллярминова игла – (Л. Г. Беллярминов, 1859-1930, сов.  офтальмолог) - инструмент для окрашивания (татуажа) помутневшей роговицы глаза, представляющий собой узкий шпатель с желобком, заостренный на конце. (Прим. автора)

 

Смерть для Королевы Глава 18

Смерть для Королевы Глава 2