Ребро Евы. Хэммиель. Город Ангелов Глава 4

Эмми мысленно прощалась с городом, с квартирой, которую она успела полюбить. С новой мебелью, и кажется, со спокойной жизнью. Хах, ведь, она всегда говорила, что ей надоело однообразие, что она задыхается, и ей нужно что-то новое, приключения. А когда случилось то, чего она так желала, то, испугалась. Учитывая, что ее собираются использовать как приманку.
И те люди, которые окружают ее, готовы пожертвовать ею, ради своей цели. Кроме Доминуса, конечно. Ну, взять хотя бы Фокса. Она посмотрела на худое лицо, с редкой рыжей щетиной. Его глаза плотоядно смотрели на нее и губы, словно нитка вздрагивали. Скорее всего, они сдерживались, чтобы не выругаться.
Он напряженно сидел в кресле, такси, напротив Эмми и метал стрелы глазами. Она чувствовала, как его хищный взгляд, лип к ней. Да, Фокс, с удовольствием бы порубил Эмми, на куски и отдал на съедение собакам. Такой человек, как Фокс, продаст и предаст. Есть в нем что-то лукавое, которое заставляет насторожиться.
Дядя Драгон. Эмми посмотрела на сосредоточенное лицо старика. Он, нахмурившись, смотрел в окно и чесал подбородок. Драгон вызывал двойственное чувство. Преданный своему делу. Патриот. С другой стороны, чувствовалась в нем слабость старика, который устал от охоты.
И Доминус. Эмми перевела взгляд на его лицо. В лучах полуденного солнца, его профиль слегла со сжатыми губами, казался, статуей, умело высеченной из камня. На бронзовой коже, россыпью, виднелись веснушки, что усеяли его щеки, что, придавало жизнь, его неподвижному лицу. Он взял Эмми за руку. В его ладони, ее ладонь стала влажной и горячей. Доминус, мягко отбросил ее руку и оправил чехол. В тоже мгновение рука Эмми стала сухой и холодной. Доминус повернулся к ней и, взяв ее руку в свою, слегка улыбнулся.
-   Ты чего?
-   Что-то мне не по себе, от одной только мысли, что мы скоро столкнемся с вампирами. – Прошептала она.
-   Вампиры. – Хмыкнул Драгон, не отводя глаз, от витрины с манекенами, в пестрых одеждах. – Ничего особенного.
-   Да, но они намного быстрее и кровожаднее.
-   Это Фокс быстрее и кровожаднее. – Драгон кивнул на него, тот оживленно закивал.
-   Да. Я намного быстрее их.
И тупее, хотелось ей сказать, но она промолчала, ощутив лишь то, как Доминус на мгновение сжал ее руку. Словно намекая, что она права, и не стоит этого говорить. Эмми посмотрела на него, после в окно. Такси сбавило ход, так как впереди телились еще несколько десяток машин. Фокс нервно выдохнул и вылез из машины. Он закурил, делая шаг, как только машина двигалась с места. Драгон посмотрел на часы и недовольно цокнул. Пробка рассосалась лишь на исходе, пятой сигареты. Фокс нырнул в машину, и она, наконец, полным ходом стартовала на вокзал. 
Снова в поезд! Снова в бой! – подумалось Эмми, когда они, наконец, осели на полках в купе. Драгон снял плащ и шляпу. Фокс последовал тому же.
-   Есть кто-нибудь хочет? – спросил Драгон.
-   Учитывая, что меня лишили завтрака. То я. – Фокс недовольно сверкнул глазами. – Пойдем, дядя, чего-нибудь перекусим.
Эмми и Доминус остались в купе.
 
 
Монэт вертелась перед зеркалом. Она надела черное, в облипку, платье с высоким разрезом и корсет поверх.
-   Кто шил это платье. Я выгляжу в нем, как шлюха.
-   Ты выглядишь в нем прекрасно. – Произнес Роберт. – Сейчас уже не те века, чтобы носить придворные платья.
-   Ну, что поделать, люблю. И все же, парижская мода мне по душе, нежели нью-йоркская. – Она покрутилась перед зеркалом.
-   Я был у Эмми.
-   И? – Монэт посмотрела на Роберта. Тот, вместо ответа сделал жадный глоток вина.– О, да неужели? Нитка почти проделась в иголку? – она расхохоталась. – Ну, что сказать. Я рада за нее. И, даже немного завидую ей. Ведь она попадет в постель к первоклассному самцу. Ты извини, конечно, Роберт, но мы устаем от таких романтичных натур, как ты. – Монэт подошла к Роберту и положила руки ему на плечи. –  Нам подавай неотесанных, грубых мужланов, со свинским отношением.
Роберт нахмурился.
-   Но если она сделает это, то… - начал он.
-   Роберт. Обожди. Еще не время. – Она улыбнулась. – Итак, мой сентиментальный друг. Пойдем развлекаться.
От ресторана «Верона», до бара «Вероника» было несколько шагов. Роберт с Монэт стояли на перекрестке и перекидывали взгляд, то на одно одноэтажное здание, то на другое. Оба, пестро переливались и манили. Но Монэт предпочла ресторану, бар. Там была больше вероятность подцепить подвыпившего мужчину и получить собственно то, зачем она так долго наряжалась. Она ухватила Роберта за руку и потащила в неоновое, со спертым запахом табака и алкоголя, помещение.
Толпа резвилась в центре, под гудящую музыку. Остальные кучковались либо у барной стойки, либо где-то в толпе, цедя коктейли.
Монэт и Роберт сели на высокие стулья, за стойку и заказали два бокала красного вина. Монэт наметочным взглядом оглядывала зал, присматриваясь к мужчинам, и улыбалась, если кто-нибудь натыкался на ее взгляд. Роберт без интереса, смотрел в толпу и пил вино.
-   Не будь таким кислым. – Едва шевеля губами, протянула Монэт. – Найди себе кого-нибудь и развлекись. О, - Она встала и встряхнула волосами – я пошла. – Монэт буквально упала в руки мужчины, которому было уже за сорок. Его волосы, с проседью, волнами лежали на голове, а бронзовая кожа блестела. Он озорно смотрел на выпуклости Монэт, кружа ее в танце.
Роберт допил вино и снова посмотрел в толпу. Его сердце чуть не остановилось, хотя, сердце давно перестало биться в его груди. Он увидел в свете ярких огней девушку с длинными, каштановыми волосами. Ему на мгновение показалось, что это Эмми. И он был готов, оказаться рядом с ней, но внезапная надежда, сменилась печалью, что отразилась на его лице. Она обернулась, и Роберт увидел совершенную другую, не похожую на Эмми, но ничуть не хуже, девушку. Она двигалась к стойке и, поймав его оцепенелый взгляд, улыбнулась.
-   Привет. – Сказала она. Роберт разлепил губы.
-   Привет. – Он смахнул хмель, что окутал его голову. – Как дела? Тебе весело?
Девушка рассмеялась.
-   Весело. А тебе?
-   Не знаю.
-   Меня зовут Эмбер. А тебя?
-   Роберт. Может, тебя угостить? – подумал Роберт. Девушка с минуту молчала, оглядывая его лицо.
-   Ты, какой-то бледный. – Она будто случайно задела его руку и охнула – и холодный. Что с тобой?
-   Это. Мг. – Замялся Роберт, не найдя слов. – Это генетическое заболевание. – Ляпнул он.
-   Да? Ну, тогда может, поедем ко мне и ты поподробней расскажешь мне о нем? – предложила она и Роберт согласился. Получилось это чисто на автопилоте. Уже через минуту они сели в черный тонированный джип, который тронулся с места, унося их далеко от города. В окна бились лучи заходящего солнца. Роберт посмотрел на свою спутницу, которая, совершенно спокойно рассматривала пейзаж за окном. Машина гнала по ухабистой дороге, периодически подскакивая и вуалируя на поворотах. Впереди показались ворота, а за ними высокий замок.
Именно, такой дом отложился в его памяти. Когда ему не было пяти, и его мать прислуживала у господ Хирув, она иногда брала его с собой на работу. Дом был огромен, что позволял играть в нем не только в догонялки, но и прятки. Ему повезло с детишками господ Хирув. Они были озорны, но абсолютными ангелами, собственно, как и сами господа Хирув. Прелестнейшие люди, с добрыми сердцами, интеллигентные, уважительные люди. Когда матери не стало, он, Роберт, остался на их попечении. Он благодарен им за образование, и ласку, что получил, будучи, оставшись сиротой.
Ворота открылись, и машина въехала на стоянку. Замок окружала большая лужайка с фонтаном, вода, что струилась из ртов пухлогубых рыб и амфор. Пруд, с пестрыми рыбками и круглые, стриженые кусты. Они поднялись по низкой, полукруглой лестнице и вошли в дом. Роберт оглядел гостиную. Высокие потолки с хрусталем, мебель из красного дерева, китайский фарфор и персидские ковры. Девушка поднялась по витой лестнице с мягкой дорожкой. За ней проследовал Роберт.
Она прошла до комнаты и толкнула дверь. Комната роскошью особо не блистала. Единственное, что выделяло эту комнату, от белоснежных панно, остальных, это ярко-розовые стены. Роберт улыбнулся, прохаживаясь по комнате. Он остановился перед столом, над которым в большой раме, под стеклом висел костюм болельщицы и помпоны, команды Волков. «Волки вперед!».
На столе небольшой беспорядок, захламленный книгами и тетрадями. Большой ноутбук, открытый и зияющий картинкой маленького, пушистого котенка с розовым бантиком на шее. Затем фоторамки. Вот Эмбер с родителями. А вот она с отцом в обнимку. Эмбер с подругами, похожими друг на друга, как две капли воды. Единственное, что их отличает это размер груди. Эмбер с бой-френдом. И Эмбер с бывшим бой-френдом. 
-   Выпьешь чего-нибудь? – спросила она, уже наполнив квадратный стакан, виски.
-   Нет, спасибо. – Роберт обернулся. Он посмотрел на кровать, что была такого же розового, правда немного приглушенного, цвета. Балдахин, с пестрыми цветками, лежал на матерчатой крыше, кровати. Левее, широкое зеркало. Которое, впоследствии оказалось шкафом. Эмбер отодвинула дверцу и шкаф, который мы привыкли видеть в своих комнатах, оказался еще одной комнатой. Только с полными полками туфель, одежды, сумочек, шляп и украшений. Она сбросила туфли и небрежно отодвинула их ногой на свободное место.
-   Так что это за генетическое заболевание? – спросила она, сбросив платье и накинув тонкий халат, который едва скрывал ее ягодицы. 
-   Тебе действительно интересно?
-   Конечно. – Эмбер вышла из шкафа и задвинула дверцу. Она встряхнула волосами и подхватила стакан. – Впервые встречаю такое заболевание. Тем более на генетическом уровне, при котором наблюдается неестественная бледность и совершенно отсутствует температура тела.
-   Ты забыла добавить и сердцебиение. – Пошутил Роберт, почему-то решив, что она посмеется над его шуткой.
-   Даже так? – удивилась она, приподняв брови. – Так кто ты или точнее что ты? – вдруг спросила Эмбер, присев на край кровати и сделав глоток напитка. Роберт заметно удивился ее проницательности. Он пропустил пальцы сквозь волосы и криво улыбнулся.
-   Знаешь ли ты, кто такие вампиры?
-   А они существуют?
-   Оказывается, еще да. – Он развел руки в стороны.
-   Значит, ты вампир. Забавно. – Хмыкнула она, совершенно не испугавшись. Эмбер допила виски и поставила стакан на прикроватный столик. Роберт заметил поднос с двумя графинчиками горячительного. Вряд ли у молодой девушки имеется, в такой девчачьей комнате личный запас алкоголя.
-   Тебе не страшно?
-   Нисколько. – Эмбер пожала плечами.
-   Чтобы сказали на это твои родители, узнав, что в твоей комнате вампир? – ухмыльнулся Роберт. 
-   Ничего. Да и их сейчас нет. Они на конференции. У меня папа вице-президент компании «The world in your hand». Мама его заместитель. Так что, несколько дней их не будет в городе.
Роберт вздохнул. Эмбер поднялась с кровати и остановилась, в метре от него.
-   Могу я задать тебе личный вопрос?
-   Конечно.
-   А вампиры. То есть, вы занимаетесь сексом? – она вдруг покраснела.
-   Да.
Эмбер развязала пояс на халате и спустила его с плеч, обнажив полную грудь. Она подошла к Роберту, совершенно не пугаясь его сущности.
-   Эмбер. Ты не должна. То есть, я не должен.
-   Ты боишься? – прошептала она, приложив руку к его мраморной щеке. – Боишься, что не сдержишься и укусишь меня?
-   Я не хочу этого делать. – Он мягко смахнул ее руку. Но Эмбер вплотную прижалась к нему. Роберт ощутил, как ее соски стали твердыми и впивались в его грудь.
-   Хотя бы поцелуй меня. – Прошептала она, скинув халат, оставшись в трусиках, которые были заметны лишь впереди, и то они скрывали лишь малый кусочек ее островка. Она призывно вытянула пухлые губы, прикрыв глаза. Его дыхание, и ее жутко громкое сердцебиение отдавалось в его ушах. Он словно насквозь видел ее кровь, что неслась по венам. Роберт сглотнул и придвинулся к ней.
Но остановился в миллиметре от ее губ. Он сжал ее плечи, и Эмбер тихо всхлипнула. Роберт облизнул губы и резко оттолкнул ее на кровать. Девушка утонула в мягкой перине, заметно испугавшись. В открытое окно бился ветер, который кружил шторы. Эмбер поежилась от холода, что окутал ее кожу. Она завернулась в одеяло и выдохнула. Роберт летел через лес, едва его движения были заметны. Он пересекал улицы со скоростью ветра, что бил в его лицо, и трепал волосы. Он затормозил только у двери и выдохнул. Монэт будет не в восторге, если узнает, что Роберт оставил человека в живых, и тем более признался ей в том, кто он на самом деле.
Он поднялся по лестнице в свою комнату. Тишину нарушали недвусмысленные звуки и вскрики Монэт, и кажется хрип или бульканье, мужчины.
Роберт повалился на кровать. Он на мгновение закрыл глаза, уставившись в потолок. Раздался короткий вскрик, а после довольно мычание Монэт. Запах крови разошелся по дому, просочившись в комнату Роберта.
Он закрыл глаза, видя в темноте, лишь яркие узоры. Под штанами, словно змеи, медленно ползли руки. Они коготками цеплялись за материю и поднимались к молнии. Роберт резко перехватил пальцы и, не открывая глаз, потянул на себя руки. Едва весомое тело, упало на грудь, и мягкие волосы защекотали его кожу.
-   Давно вернулись? – спросил Роберт и посмотрел на прозрачное лицо Джессики. Она улыбнулась, сверкнув рубиновыми глазами.
-   Час назад. – Произнесла она тоненьким голоском. Джессика села, уперевшись ладонями в грудь Роберта, с интересом рассматривая его лицо. – Ты какой-то бледный. Что случилось? Опять Монэт? Ты ел?
-   Нет. Я не голоден.
-   Печально. – Вздохнула она и сползла с Роберта.
Когда Джессика покинула его комнату, Роберт достал из столика дневник Доминуса и открыл там, где была фотография женщины. Две половинки были аккуратно склеены скотчем. Фотография была очень старая, черно-белая, с потертыми краями. На фото было красивое лицо с большими карими глазами. Каштановые волосы спадали на плечи. Роберт задержал взгляд на фото, пристально вглядываясь в знакомое лицо.
 
 
 «15 июля 1413.
Мы пересекали океан, когда Борг сказал, что, возможно, мы скоро доберемся до берегов Пуританов. Впереди были скалы. Они грозно смотрели на нас, словно великаны, охранявшие саркофаг фараона. Внезапно подул ветер. Он усилился, сильно раскачивая наш корабль. Небо стало черным с красными краплениями. Борг пытался удержать корабль на плаву, но шторм, в котором мы оказались, словно в кольце, втащил нас вглубь скал.
После, мы вылезли наружу, осмотреться. Возможно, ли такое описать. Я думал, что мы погибнем, как только нос корабля столкнется со скалой. Но, на удивление, оказалось, что там, где мы сейчас были, это оказалась пещерой. Холод и влага, от волн, что бились о камни, держался достаточно долго. Пар изо рта и впоследствии простуда, сразила наш экипаж. Но это было только началом. Иногда, мне казалось, что наш корабль оседает в воде. И с каждым днем, он на локоть становился ниже. Было опасно держаться на корабле и поэтому нам приходилось ночевать на холодных камнях».
 
 
«28 июля 1413.
Прошло почти две недели. У нас заканчиваются припасы и спички. На горизонте не проплывал ни один корабль. Что касается нашего корабля, то от него осталась одна макушка. Борг сошел с ума. Он винил себя в том, что произошло. Он не выдержал этого чувства и утонул, скрывшись в глубине потонувшего корабля. Другие паникуют и постоянные нападки приводят лишь к тому, что нам не выбраться отсюда».
 
 
«3 сентября 1413.
Нас осталось двое. Но иногда, мне кажется, что это борьба за жизнь ни к чему хорошему не приведет. Генри, наш кок. Довольно упитанный мужчина, с грубым нравом, сломался. Когда запасы еды исчерпали себя. Он, я не могу поверить, что пишу об этом. И, тем более, что сделал это. Он предложил себя съесть. Мы были в шоке от этого. Но, когда, он отрезал от себя кусок и съел его. Другие. Я никогда не видел таких голодных глаз. Они, словно были не похожи на себя. Словно в них вселился демон.
Генри отрезал от себя куски. А после, Рэм, всадил в его грудь осколок камня. Он избавил Генри от боли и страданий. Мы съели его. Но этого было не достаточно. После, по ночам мы не могли спать. Не спали лишь потому, что боялись быть убитым. Я не спал уже довольно давно. И честно говоря, хотел бы умереть. Но, Господь. Он не забирает мою душу. Я…»
 
 
Роберт едва разобрал то, что описывал еще прадед Доминуса.
На желтых страницах были иссохшие крапления крови.  
 
«…Пол. Он напал на меня. Пытался пробить мою голову осколком камня. Мне пришлось его убить. Господи, теперь я остался один. Один, наедине со смертью».
 
 
Почерк едва был разборчив. Роберт с трудом прочел последние строки. Он отложил дневник и хмыкнул. После пролистал дневник, пропустив несколько пустых страниц. Затем записи продолжились. Уже бодрым и все тем же аккуратным почерком.
 
 
19 август 1416
«Я просто обязан описать то, что со мной приключилось. Когда, все погибли, и я остался один, я уже плохо понимал, что явь, а что сон. Я закрыл глаза и думал, что закрыл навсегда. Мое тело исхудало, что я не мог вздохнуть. Силы оставили меня и сердце, которое билось из последних сил, еще немного, могло остановиться. Я выдохнул в последний раз и почувствовал, как меня подняли в воздух.
Я ощущал тепло, и мой нос щекотало что-то мягкое и ароматное. После холод. Жуткий холод, словно меня засунули в холодильник. А затем тепло. Меня раздели и уложили в кровать. Я так и не отрыл глаз, чтобы посмотреть, где я нахожусь. К моим сухим губам поднесли кружку, и теплая жирная жидкость упала в рот. Я наслаждался тем, чем меня поили, и желудок потихоньку отлипал от хребта. Меня накрыли одеялом, и я провалился в сон.
Я продрал глаза и увидел приглушенную от камина, светом комнату. Это не было комнатой, больше напоминало пещеру. Стены и потолок из бурого камня. Окно, было отверстием в камне. Я шелохнулся в кровати, и вытащил руки. Мои ладони ощутили жесткую шерсть. Одеяло, что меня грело, оказалось шкурой медведя. А подушки и перина – овечьими шкурками. Я с трудом приподнялся на кровати и посмотрел на силуэт, что сидел у камина.
-   Эй? – прохрипел я. Силуэт поднялся. Я не видел его лица, пока он не подошел ближе. Это оказалась девушка. Ее глаза просияли, а на бледных щеках выступил румянец. Она отбросила хвост за плечо и присела рядом. – Где я?
-   В безопасности.
- Как я здесь оказался? – Я сглотнул и сморщился. Горло пересохло. Девушка протянула мне глиняную кружку. Я залпом осушил его и охмелел.
-   Я принесла вас сюда.
-   Вы? – я не поверил ей. Она выглядела такой хрупкой. Вряд ли она смогла бы меня поднять. Хотя, учитывая, что я долго не ел, все возможно. – Моя команда. Она погибла.
-   Не думайте о плохом. Вам нужно поесть.
Она подошла к камину и вытащила шампур с жареной ногой. Сняла со шпажки на большое глиняное блюдо. Туда же положила картофель и принесла мне. Она поставила блюдо на стол. Я ел, захлебываясь соком, что брюзжал из мяса. Ел так жадно, чуть не подавившись. Девушка тихо хохотала, с интересом разглядывая мое свинское поведение. Она подливала в кружку вино и кивала, улыбаясь. Когда с едой было покончено, я откинулся на подушку, с трудом вдыхая.
-   Простите за мое поведение. Я давно так вкусно не ел. – Извинился я. Девушка убрала блюдо на стол. Она подошла к веревке, что была натянута в пещере, на которой висело вяленое мясо и фрукты, и сорвала виноград.
-   Ничего страшного. – Она оторвала ягодку и протянула мне. Я принял ягоду из ее пальцев. Девушка довольно улыбнулась.
-   Простите. Я не знаю вашего имени.
-   Хель.
-   Хель. – Эхом повторил я. – Я Ториус Бар. – Я бросил взгляд на ее шею. На цепочке висел кулон, янтарного цвета. – Какой красивый у вас кулон.
Прошло несколько дней, и я достаточно окреп, чтобы помогать Хель. Вечерами, мы подолгу разговаривали. Я рассказывал ей о своих приключениях в море. О людях, которых знал и чтил. Хель нечего было мне рассказать. Семьи у нее не было. Кажется, она всегда жила здесь. Со временем, я привязался к ней настолько, что понял, как я ее полюбил. Я хотел сказать ей о своих чувствах. Только, почему-то боялся. Еще один вопрос меня мучил. Откуда Хель приносила свежее мясо и фрукты.
Если скалы окружало бескрайнее море. Я спросил ее однажды, и она ответила, что на самом верху скал, есть пастбище и сад. Но, как же так? Я помню отчетливо, когда мы были недалеко от скал, я не видел никакого пастбища и уж тем более сада.
Прошло еще несколько месяцев. Жизнь рядом с Хель стала невыносимой. В том плане, что мне хотелось стать ближе к ней.
Все произошло как-то само собой. В один из вечеров, мы лежали на кровати и болтали. Хель распустила свои волосы, и я невольно залюбовался ими. Я пригнулся к ним и вдохнул, узнав их запах. Хель покраснела и прытко прикоснулась к моим губам. Я ощутил ее вкус, сладкий, подобно душистой малины. Она целовала меня совсем неумело, но настойчиво. После, под шкурой медведя, мы любили друг друга. Несколько часов подряд я наслаждался ее хрупким и нагим телом. Она покорно поддавалась моим ласкам и поцелуям, стоная и извиваясь, подо мною. За эти несколько месяцев я, словно, впервые ощущал прикосновение и жар липкого тела. Ее горячее дыхание и мокрый язык, что касался моих сосков и живота. Я сходил с ума, когда она опускалась ниже и ее рот, будто капкан, ловил мою плоть, топя ее в ласках.
Прошел год с тех пор, как я был с Хель. Я заметил, как округлился ее живот. Он выпирал под льняным платьем, которое Хель, обычно подвязывала. Мы стали жить, как обычная семья, которая ожидала появления первенца. Как оказалось, я у Хель был первым, что доказывало пятно крови на овечьей шкуре.
Хель готовила ужин, я разводил огонь, подбрасывая хвороста в камин, когда услышал ее сдавленный стон. Хель упала на пол, держась за живот. Я упал перед ней на колени, испуганно озираясь, не зная, что делать. Хель морщилась. На ее лбу выступили капельки пота, а щеки залил румянец.
-   Что с тобой? – я пытался унять дрожь в руках. Я почувствовал, как мои колени стали мокрыми. У Хель отошли воды.
-   Я рожаю! – вскрикнула она. – Принеси воды и полотенце.
Как назло воды не оказалось, и Хель попросила набрать воды из моря. Я бросился к стене, пытаясь нащупать дверь. Хель сказала, что нужно надавить на стену, тогда дверь откроется. Я так и сделал. Я вышел наружу. Мое тело ощутило холод и запах соли. Мертвое, почти черное море тихо шипело, потопив мой корабль и мою команду в себе. Я все еще помнил их глаза, обезумевшие и голодные глаза. Я набрал чан воды и толкнул камень. Но он не поддавался. Я сделал несколько попыток, пугаясь того, что там осталась Хель.
Она совсем одна, и ей больно. Мне стало не по себе. Камень не поддавался и я проклял  тот день, когда похоть одолела меня. Я сполз на холодную землю и завыл. Подул ледяной ветер, и море качнулось, раздуваясь волнами. Ветер топил мои слезы и плач в себе. Я не слышал себя, не слышал Хель. Она наверняка кричала и звала меня.
Я поежился, мне стало дурно, только от одной мысли, что я оставил ее одну. Что погибну здесь, так и не увидев своего ребенка. Вдалеке показался корабль. Не знаю. Обрадовало ли это меня. Но я чисто инстинктивно начал размахивать полотенцем, которое я захватил с собой. И меня заметили. Я поднялся на корабль, продрогшим голосом, пытаясь сказать, что там осталась девушка. Что ей нужна помощь. Капитан, высокий и грузный мужчина дал команде приказ, сойти с корабля и осмотреть скалы. Через некоторое время, так ничего и, не обнаружив, команда вернулась.
Раздался грохот. Камни со свистом полетели вниз и скалы, дребезжа, пошли под воду. Корабль живо отплывал. Я смотрел, как камни быстро поглощает вода. Я плакал, но ветер смахивал мои слезы. Кажется, я прощался с Хель. Я никогда себе не прощу, что оставил ее.
Прошел еще один год, с тех пор как я простился с Хель. Мне не давала покоя мысль. Осталась ли Хель жива? А ребенок? Хотя, после того, что я увидел, вряд ли. Скалы ушли под воду, потопив их.
Теперь у меня была другая жизнь. Я женился на  русской красавице Екатерине Емельник, дочери генерала конной армии Андрея Емельник, которая носит моего первенца. Мы живем в замке, в котором трудятся несколько десяток прислуг. Меня окружает роскошь, уважение и любовь.
Екатерина прекрасная жена и собеседница. Она умна и образованна. В ней все, о чем я мог только мечтать. Но, Хель. Она порой не дает мне покоя. И я подолгу не могу уснуть. Перед глазами стоит ее лицо. Ее большие карие глаза, пухлые губы. Румянец, что придавал ее лицу особый шарм. Ее мягкие длинные волосы, в которые я зарывался лицом и вдыхал их аромат. Такие мысли меня порой возбуждали, и я ласкал Екатерину. Она была на седьмом месяце, что меня совсем не останавливало. Я закрывал глаза, представляя Хель, и растворялся в теле Екатерины. 
Этой ночью я, как и всегда не мог уснуть. Мы с Екатериной спали в разных комнатах. Так захотела мать Екатерины, для ее спокойствия и хорошего протекания беременности. Меня это устраивало, и я не особо расстраивался. Даже если мне вдруг хотелось унять свою похоть, я входил к Екатерине в комнату и забирался к ней в кровать. Екатерина, конечно, была иногда встревожена, а не вредно ли это ее ребенку. Хель на меня слишком сильно действовала. И я, наговорив глупых отговорок, приступал к делу.
Так вот. Мне в очередной раз не спалось. Но не, потому что Хель разбудила во мне желание. Просто сон не шел. Я поднялся с кровати и пошел в ванную. Мне почему-то захотелось принять ванную, я думал, что мне это поможет. Я пустил воду в ванну и разделся. Вода быстро наполнила позолоченную кадку. Комната заполнилась горячим паром, что я едва мог разглядеть свои руки.
Я лег в ванну, выдохнув, принимая горячие волны на своем теле. Закрыл глаза, слыша лишь, как капли падают в воду. Потом случилось невообразимое.
Вода стала ледяной. Я попытался выскочить, но меня что-то удерживало. Потом это что-то потащила меня под воду. Мое лицо плескалось, и я ощутил на языке привкус морской воды.
Мне все же удалось выскользнуть из цепких рук и выскочить из ванны. Я, дрожа, надел пижамные штаны и замер.
Вода забурлила, словно это была лава. Зашипела, словно это было масло, в которое попала вода. После показалась воронка, откуда, медленно показалась макушка. Затем лицо и тело. – Хель. – Прошептал я, уперевшись в стену спиной, так как она поднялась в воздух, словно перешагнула бортик ванны и спустилась на пол. Она была обнажена, только длинные волосы скрывали ее тело. Хель сложила руки на груди и довольно улыбнулась. – Хель. Неужели это ты?
-   Я. – Ее голос был чуть грубее, и надменнее  чем раньше. – Рад меня видеть?
Я все еще не мог прийти в себя. Мне было и страшно и радостно видеть Хель.
-   Рад.
Хель медленно двинулась вперед, издав шипение. Так шипит море, когда отливает от берега. Она проплыла мимо меня, и я заметил, что волосы тянуться за ней, словно шлейф.
Я последовал за ней.
-   Как ты здесь оказалась. Я думал, ты погибла.
-   Так и есть. Я погибла и восстала.
-   А ребенок? – очнулся я. – Ребенок, он жив?
-   Почему тебя это так волнует? Ты же оставил нас на смерть.
-   Я пытался войти. Но не смог. Камень не поддавался.
-   Ты уплыл. Даже не позаботившись о том, чтобы спасти нас.
-   Они никого не нашли. А потом скалы рухнули. И я совсем потерял надежду. Я думал, что сойду с ума. – Я сел на кровать, так как дрожь била мои ноги.
-   Сошел с ума? И надо же, как быстро нашел мне замену. – Хель проплыла по комнате и остановилась у портрета Екатерины. – А она хороша. Ты ее любишь? – вдруг спросила она.
-   Не так как тебя. – Я опустил голову. Она хмыкнула, в мгновение, оказавшись рядом.
-   Да? Ну, раз так.
Легкий бриз обдал мое лицо, и я поднял на нее глаза. В ее взгляде я увидел прежнюю Хель. Но это было так мимолетно. Она запустила в волосы пальцы и откинула их за плечи. Я задохнулся от красоты ее тела. Прежние чувства и желание обладать ею, захлестнуло меня. Хель навалилась на меня, и я не мог сопротивляться ее губам и пальцам. Я не боялся быть застигнутым.
Я снова ощутил ее тепло, ее ласки на своей коже. Ее взрослые и настойчивые прикосновения. Я содрогался, под ее телом, содрогался внутри ее плоти. Кажется, она кричала. Но ее крик слышал только я. Он эхом отзывался в моих ушах. Комната пошла кругом, когда новая волна нахлынула на меня, и я не смог больше сдерживаться. Хель выгнулась и приняла меня и мое горячее семя.
Я лежал на кровати, все еще опьяненный ее ласками. Хель прохаживалась по комнате.
-   Почему ты вернулась?
-   Я вернулась, потому что ты можешь мне кое-что вернуть.
-   И что же? – я сел на кровати.
-   Моего ребенка. Мою дочь. Ты вернешь мне ее.
-   То есть? Я не понимаю.
-   Когда ты услышал грохот, и камни стали опадать в воду, я родила дочь. Но море поглотило меня, утащив вглубь. И я потеряла ее. Ты найдешь ее и отдашь мне.
-   Ты думаешь, она жива?
-   Я знаю. Я чувствую ее. Она жива.
-   Хель, это невозможно. – Я поднялся с кровати.
-   Возможно. Ты вернешь мне дочь и тогда можешь считать, что я простила тебя. Если же нет. Тогда умрет твоя дорогая женушка и ребенок. Как ты думаешь, что я с ними сделаю?
-   Где же я найду ее?
-   Мне все равно где. Найди и приведи ее.
Я не мог поверить ее словам. Женщина, которую я люблю, превратилась в монстра. Кровожадного монстра.
Хель исчезла. Я потратил несколько лет на поиски дочери Хель. При этом, не зная, как она выглядит, и жива ли она вообще. Хель приходила и после. Мы придавались похоти, а после разговор возвращался к ее дочери. Мне нечего было сказать. И именно в это время, она убила мою жену и сына.
Когда нянька купала Бориса, Хель словно вселилась в ее руки и стала топить сына. Никто, конечно, не поверил ей, только я. Но, я молчал. Молчал, когда ее казнили.
После Екатерина. Ее постигла такая же участь, быть утопленной.
Я не мог смириться со смертью жены и ребенка и покинул дом. Просто ушел, не оглядываясь назад, и приступил к поискам дочери Хель. Но уже с другой целью. Убить ее. Я возненавидел свою родную дочь, за то, что она была повинна в смерти моих близких людей. Я потратил несколько лет, чтобы узнать, кем на самом деле является Хель.
Оказалось, это скандинавская демоница Хэммиель. Дочь  мирового змея Ёрмунганда, которого по легенде. Один забросил в океан. Но огромный змей, проломив лед, скрылся в морской пучине. Ныне Хэммиель обитала в скалах Эруханд, где сотворила дитя, которое утратила под обвалом камней. Хэммиель олицетворение зла, которое несет смерть в утопии людей и кораблей. Она предстает в обличии трехметровой женщины, с двумя головами. Ее кожа покрыта золотой чешуей, которая сверкает подобно миллионам драгоценных камней. Руки с длинными, остроконечными пальцами, словно иглами. Вместо ног, два хвоста. Один, как у рыбы, другой, хрустальный с шипом на конце. Большие смольные глаза и волосы, ярко-рыжего цвета, извиваются подобно змеям.
Хэммиель бессильна без своей дочери, именно ее голова (вторая) покоиться на шее. А еще ее кулон. Он держит в себе сущность Хэммиель. Стоит ее дочери ощутить в себе Хэммиель, и разбить камень, то она восстанет. Если ей удастся найти дочь, и они воссоединяться, то Хэммиель восстанет в море, и смерть пойдет по воде.
Моя задача состоит в том, чтобы не дать этому случиться. Я должен убить Хэммиель и ее дочь.
Если я умру, так и не сделав этого, мои дети, внуки и правнуки будут продолжать искать Хэммиель, чтобы покончить с ней».

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0209173

от 16 апреля 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0209173 выдан для произведения: Эмми мысленно прощалась с городом, с квартирой, которую она успела полюбить. С новой мебелью, и кажется, со спокойной жизнью. Хах, ведь, она всегда говорила, что ей надоело однообразие, что она задыхается, и ей нужно что-то новое, приключения. А когда случилось то, чего она так желала, то, испугалась. Учитывая, что ее собираются использовать как приманку.
И те люди, которые окружают ее, готовы пожертвовать ею, ради своей цели. Кроме Доминуса, конечно. Ну, взять хотя бы Фокса. Она посмотрела на худое лицо, с редкой рыжей щетиной. Его глаза плотоядно смотрели на нее и губы, словно нитка вздрагивали. Скорее всего, они сдерживались, чтобы не выругаться.
Он напряженно сидел в кресле, такси, напротив Эмми и метал стрелы глазами. Она чувствовала, как его хищный взгляд, лип к ней. Да, Фокс, с удовольствием бы порубил Эмми, на куски и отдал на съедение собакам. Такой человек, как Фокс, продаст и предаст. Есть в нем что-то лукавое, которое заставляет насторожиться.
Дядя Драгон. Эмми посмотрела на сосредоточенное лицо старика. Он, нахмурившись, смотрел в окно и чесал подбородок. Драгон вызывал двойственное чувство. Преданный своему делу. Патриот. С другой стороны, чувствовалась в нем слабость старика, который устал от охоты.
И Доминус. Эмми перевела взгляд на его лицо. В лучах полуденного солнца, его профиль слегла со сжатыми губами, казался, статуей, умело высеченной из камня. На бронзовой коже, россыпью, виднелись веснушки, что усеяли его щеки, что, придавало жизнь, его неподвижному лицу. Он взял Эмми за руку. В его ладони, ее ладонь стала влажной и горячей. Доминус, мягко отбросил ее руку и оправил чехол. В тоже мгновение рука Эмми стала сухой и холодной. Доминус повернулся к ней и, взяв ее руку в свою, слегка улыбнулся.
-   Ты чего?
-   Что-то мне не по себе, от одной только мысли, что мы скоро столкнемся с вампирами. – Прошептала она.
-   Вампиры. – Хмыкнул Драгон, не отводя глаз, от витрины с манекенами, в пестрых одеждах. – Ничего особенного.
-   Да, но они намного быстрее и кровожаднее.
-   Это Фокс быстрее и кровожаднее. – Драгон кивнул на него, тот оживленно закивал.
-   Да. Я намного быстрее их.
И тупее, хотелось ей сказать, но она промолчала, ощутив лишь то, как Доминус на мгновение сжал ее руку. Словно намекая, что она права, и не стоит этого говорить. Эмми посмотрела на него, после в окно. Такси сбавило ход, так как впереди телились еще несколько десяток машин. Фокс нервно выдохнул и вылез из машины. Он закурил, делая шаг, как только машина двигалась с места. Драгон посмотрел на часы и недовольно цокнул. Пробка рассосалась лишь на исходе, пятой сигареты. Фокс нырнул в машину, и она, наконец, полным ходом стартовала на вокзал. 
Снова в поезд! Снова в бой! – подумалось Эмми, когда они, наконец, осели на полках в купе. Драгон снял плащ и шляпу. Фокс последовал тому же.
-   Есть кто-нибудь хочет? – спросил Драгон.
-   Учитывая, что меня лишили завтрака. То я. – Фокс недовольно сверкнул глазами. – Пойдем, дядя, чего-нибудь перекусим.
Эмми и Доминус остались в купе.
 
 
Монэт вертелась перед зеркалом. Она надела черное, в облипку, платье с высоким разрезом и корсет поверх.
-   Кто шил это платье. Я выгляжу в нем, как шлюха.
-   Ты выглядишь в нем прекрасно. – Произнес Роберт. – Сейчас уже не те века, чтобы носить придворные платья.
-   Ну, что поделать, люблю. И все же, парижская мода мне по душе, нежели нью-йоркская. – Она покрутилась перед зеркалом.
-   Я был у Эмми.
-   И? – Монэт посмотрела на Роберта. Тот, вместо ответа сделал жадный глоток вина.– О, да неужели? Нитка почти проделась в иголку? – она расхохоталась. – Ну, что сказать. Я рада за нее. И, даже немного завидую ей. Ведь она попадет в постель к первоклассному самцу. Ты извини, конечно, Роберт, но мы устаем от таких романтичных натур, как ты. – Монэт подошла к Роберту и положила руки ему на плечи. –  Нам подавай неотесанных, грубых мужланов, со свинским отношением.
Роберт нахмурился.
-   Но если она сделает это, то… - начал он.
-   Роберт. Обожди. Еще не время. – Она улыбнулась. – Итак, мой сентиментальный друг. Пойдем развлекаться.
От ресторана «Верона», до бара «Вероника» было несколько шагов. Роберт с Монэт стояли на перекрестке и перекидывали взгляд, то на одно одноэтажное здание, то на другое. Оба, пестро переливались и манили. Но Монэт предпочла ресторану, бар. Там была больше вероятность подцепить подвыпившего мужчину и получить собственно то, зачем она так долго наряжалась. Она ухватила Роберта за руку и потащила в неоновое, со спертым запахом табака и алкоголя, помещение.
Толпа резвилась в центре, под гудящую музыку. Остальные кучковались либо у барной стойки, либо где-то в толпе, цедя коктейли.
Монэт и Роберт сели на высокие стулья, за стойку и заказали два бокала красного вина. Монэт наметочным взглядом оглядывала зал, присматриваясь к мужчинам, и улыбалась, если кто-нибудь натыкался на ее взгляд. Роберт без интереса, смотрел в толпу и пил вино.
-   Не будь таким кислым. – Едва шевеля губами, протянула Монэт. – Найди себе кого-нибудь и развлекись. О, - Она встала и встряхнула волосами – я пошла. – Монэт буквально упала в руки мужчины, которому было уже за сорок. Его волосы, с проседью, волнами лежали на голове, а бронзовая кожа блестела. Он озорно смотрел на выпуклости Монэт, кружа ее в танце.
Роберт допил вино и снова посмотрел в толпу. Его сердце чуть не остановилось, хотя, сердце давно перестало биться в его груди. Он увидел в свете ярких огней девушку с длинными, каштановыми волосами. Ему на мгновение показалось, что это Эмми. И он был готов, оказаться рядом с ней, но внезапная надежда, сменилась печалью, что отразилась на его лице. Она обернулась, и Роберт увидел совершенную другую, не похожую на Эмми, но ничуть не хуже, девушку. Она двигалась к стойке и, поймав его оцепенелый взгляд, улыбнулась.
-   Привет. – Сказала она. Роберт разлепил губы.
-   Привет. – Он смахнул хмель, что окутал его голову. – Как дела? Тебе весело?
Девушка рассмеялась.
-   Весело. А тебе?
-   Не знаю.
-   Меня зовут Эмбер. А тебя?
-   Роберт. Может, тебя угостить? – подумал Роберт. Девушка с минуту молчала, оглядывая его лицо.
-   Ты, какой-то бледный. – Она будто случайно задела его руку и охнула – и холодный. Что с тобой?
-   Это. Мг. – Замялся Роберт, не найдя слов. – Это генетическое заболевание. – Ляпнул он.
-   Да? Ну, тогда может, поедем ко мне и ты поподробней расскажешь мне о нем? – предложила она и Роберт согласился. Получилось это чисто на автопилоте. Уже через минуту они сели в черный тонированный джип, который тронулся с места, унося их далеко от города. В окна бились лучи заходящего солнца. Роберт посмотрел на свою спутницу, которая, совершенно спокойно рассматривала пейзаж за окном. Машина гнала по ухабистой дороге, периодически подскакивая и вуалируя на поворотах. Впереди показались ворота, а за ними высокий замок.
Именно, такой дом отложился в его памяти. Когда ему не было пяти, и его мать прислуживала у господ Хирув, она иногда брала его с собой на работу. Дом был огромен, что позволял играть в нем не только в догонялки, но и прятки. Ему повезло с детишками господ Хирув. Они были озорны, но абсолютными ангелами, собственно, как и сами господа Хирув. Прелестнейшие люди, с добрыми сердцами, интеллигентные, уважительные люди. Когда матери не стало, он, Роберт, остался на их попечении. Он благодарен им за образование, и ласку, что получил, будучи, оставшись сиротой.
Ворота открылись, и машина въехала на стоянку. Замок окружала большая лужайка с фонтаном, вода, что струилась из ртов пухлогубых рыб и амфор. Пруд, с пестрыми рыбками и круглые, стриженые кусты. Они поднялись по низкой, полукруглой лестнице и вошли в дом. Роберт оглядел гостиную. Высокие потолки с хрусталем, мебель из красного дерева, китайский фарфор и персидские ковры. Девушка поднялась по витой лестнице с мягкой дорожкой. За ней проследовал Роберт.
Она прошла до комнаты и толкнула дверь. Комната роскошью особо не блистала. Единственное, что выделяло эту комнату, от белоснежных панно, остальных, это ярко-розовые стены. Роберт улыбнулся, прохаживаясь по комнате. Он остановился перед столом, над которым в большой раме, под стеклом висел костюм болельщицы и помпоны, команды Волков. «Волки вперед!».
На столе небольшой беспорядок, захламленный книгами и тетрадями. Большой ноутбук, открытый и зияющий картинкой маленького, пушистого котенка с розовым бантиком на шее. Затем фоторамки. Вот Эмбер с родителями. А вот она с отцом в обнимку. Эмбер с подругами, похожими друг на друга, как две капли воды. Единственное, что их отличает это размер груди. Эмбер с бой-френдом. И Эмбер с бывшим бой-френдом. 
-   Выпьешь чего-нибудь? – спросила она, уже наполнив квадратный стакан, виски.
-   Нет, спасибо. – Роберт обернулся. Он посмотрел на кровать, что была такого же розового, правда немного приглушенного, цвета. Балдахин, с пестрыми цветками, лежал на матерчатой крыше, кровати. Левее, широкое зеркало. Которое, впоследствии оказалось шкафом. Эмбер отодвинула дверцу и шкаф, который мы привыкли видеть в своих комнатах, оказался еще одной комнатой. Только с полными полками туфель, одежды, сумочек, шляп и украшений. Она сбросила туфли и небрежно отодвинула их ногой на свободное место.
-   Так что это за генетическое заболевание? – спросила она, сбросив платье и накинув тонкий халат, который едва скрывал ее ягодицы. 
-   Тебе действительно интересно?
-   Конечно. – Эмбер вышла из шкафа и задвинула дверцу. Она встряхнула волосами и подхватила стакан. – Впервые встречаю такое заболевание. Тем более на генетическом уровне, при котором наблюдается неестественная бледность и совершенно отсутствует температура тела.
-   Ты забыла добавить и сердцебиение. – Пошутил Роберт, почему-то решив, что она посмеется над его шуткой.
-   Даже так? – удивилась она, приподняв брови. – Так кто ты или точнее что ты? – вдруг спросила Эмбер, присев на край кровати и сделав глоток напитка. Роберт заметно удивился ее проницательности. Он пропустил пальцы сквозь волосы и криво улыбнулся.
-   Знаешь ли ты, кто такие вампиры?
-   А они существуют?
-   Оказывается, еще да. – Он развел руки в стороны.
-   Значит, ты вампир. Забавно. – Хмыкнула она, совершенно не испугавшись. Эмбер допила виски и поставила стакан на прикроватный столик. Роберт заметил поднос с двумя графинчиками горячительного. Вряд ли у молодой девушки имеется, в такой девчачьей комнате личный запас алкоголя.
-   Тебе не страшно?
-   Нисколько. – Эмбер пожала плечами.
-   Чтобы сказали на это твои родители, узнав, что в твоей комнате вампир? – ухмыльнулся Роберт. 
-   Ничего. Да и их сейчас нет. Они на конференции. У меня папа вице-президент компании «The world in your hand». Мама его заместитель. Так что, несколько дней их не будет в городе.
Роберт вздохнул. Эмбер поднялась с кровати и остановилась, в метре от него.
-   Могу я задать тебе личный вопрос?
-   Конечно.
-   А вампиры. То есть, вы занимаетесь сексом? – она вдруг покраснела.
-   Да.
Эмбер развязала пояс на халате и спустила его с плеч, обнажив полную грудь. Она подошла к Роберту, совершенно не пугаясь его сущности.
-   Эмбер. Ты не должна. То есть, я не должен.
-   Ты боишься? – прошептала она, приложив руку к его мраморной щеке. – Боишься, что не сдержишься и укусишь меня?
-   Я не хочу этого делать. – Он мягко смахнул ее руку. Но Эмбер вплотную прижалась к нему. Роберт ощутил, как ее соски стали твердыми и впивались в его грудь.
-   Хотя бы поцелуй меня. – Прошептала она, скинув халат, оставшись в трусиках, которые были заметны лишь впереди, и то они скрывали лишь малый кусочек ее островка. Она призывно вытянула пухлые губы, прикрыв глаза. Его дыхание, и ее жутко громкое сердцебиение отдавалось в его ушах. Он словно насквозь видел ее кровь, что неслась по венам. Роберт сглотнул и придвинулся к ней.
Но остановился в миллиметре от ее губ. Он сжал ее плечи, и Эмбер тихо всхлипнула. Роберт облизнул губы и резко оттолкнул ее на кровать. Девушка утонула в мягкой перине, заметно испугавшись. В открытое окно бился ветер, который кружил шторы. Эмбер поежилась от холода, что окутал ее кожу. Она завернулась в одеяло и выдохнула. Роберт летел через лес, едва его движения были заметны. Он пересекал улицы со скоростью ветра, что бил в его лицо, и трепал волосы. Он затормозил только у двери и выдохнул. Монэт будет не в восторге, если узнает, что Роберт оставил человека в живых, и тем более признался ей в том, кто он на самом деле.
Он поднялся по лестнице в свою комнату. Тишину нарушали недвусмысленные звуки и вскрики Монэт, и кажется хрип или бульканье, мужчины.
Роберт повалился на кровать. Он на мгновение закрыл глаза, уставившись в потолок. Раздался короткий вскрик, а после довольно мычание Монэт. Запах крови разошелся по дому, просочившись в комнату Роберта.
Он закрыл глаза, видя в темноте, лишь яркие узоры. Под штанами, словно змеи, медленно ползли руки. Они коготками цеплялись за материю и поднимались к молнии. Роберт резко перехватил пальцы и, не открывая глаз, потянул на себя руки. Едва весомое тело, упало на грудь, и мягкие волосы защекотали его кожу.
-   Давно вернулись? – спросил Роберт и посмотрел на прозрачное лицо Джессики. Она улыбнулась, сверкнув рубиновыми глазами.
-   Час назад. – Произнесла она тоненьким голоском. Джессика села, уперевшись ладонями в грудь Роберта, с интересом рассматривая его лицо. – Ты какой-то бледный. Что случилось? Опять Монэт? Ты ел?
-   Нет. Я не голоден.
-   Печально. – Вздохнула она и сползла с Роберта.
Когда Джессика покинула его комнату, Роберт достал из столика дневник Доминуса и открыл там, где была фотография женщины. Две половинки были аккуратно склеены скотчем. Фотография была очень старая, черно-белая, с потертыми краями. На фото было красивое лицо с большими карими глазами. Каштановые волосы спадали на плечи. Роберт задержал взгляд на фото, пристально вглядываясь в знакомое лицо.
 
 
 «15 июля 1413.
Мы пересекали океан, когда Борг сказал, что, возможно, мы скоро доберемся до берегов Пуританов. Впереди были скалы. Они грозно смотрели на нас, словно великаны, охранявшие саркофаг фараона. Внезапно подул ветер. Он усилился, сильно раскачивая наш корабль. Небо стало черным с красными краплениями. Борг пытался удержать корабль на плаву, но шторм, в котором мы оказались, словно в кольце, втащил нас вглубь скал.
После, мы вылезли наружу, осмотреться. Возможно, ли такое описать. Я думал, что мы погибнем, как только нос корабля столкнется со скалой. Но, на удивление, оказалось, что там, где мы сейчас были, это оказалась пещерой. Холод и влага, от волн, что бились о камни, держался достаточно долго. Пар изо рта и впоследствии простуда, сразила наш экипаж. Но это было только началом. Иногда, мне казалось, что наш корабль оседает в воде. И с каждым днем, он на локоть становился ниже. Было опасно держаться на корабле и поэтому нам приходилось ночевать на холодных камнях».
 
 
«28 июля 1413.
Прошло почти две недели. У нас заканчиваются припасы и спички. На горизонте не проплывал ни один корабль. Что касается нашего корабля, то от него осталась одна макушка. Борг сошел с ума. Он винил себя в том, что произошло. Он не выдержал этого чувства и утонул, скрывшись в глубине потонувшего корабля. Другие паникуют и постоянные нападки приводят лишь к тому, что нам не выбраться отсюда».
 
 
«3 сентября 1413.
Нас осталось двое. Но иногда, мне кажется, что это борьба за жизнь ни к чему хорошему не приведет. Генри, наш кок. Довольно упитанный мужчина, с грубым нравом, сломался. Когда запасы еды исчерпали себя. Он, я не могу поверить, что пишу об этом. И, тем более, что сделал это. Он предложил себя съесть. Мы были в шоке от этого. Но, когда, он отрезал от себя кусок и съел его. Другие. Я никогда не видел таких голодных глаз. Они, словно были не похожи на себя. Словно в них вселился демон.
Генри отрезал от себя куски. А после, Рэм, всадил в его грудь осколок камня. Он избавил Генри от боли и страданий. Мы съели его. Но этого было не достаточно. После, по ночам мы не могли спать. Не спали лишь потому, что боялись быть убитым. Я не спал уже довольно давно. И честно говоря, хотел бы умереть. Но, Господь. Он не забирает мою душу. Я…»
 
 
Роберт едва разобрал то, что описывал еще прадед Доминуса.
На желтых страницах были иссохшие крапления крови.  
 
«…Пол. Он напал на меня. Пытался пробить мою голову осколком камня. Мне пришлось его убить. Господи, теперь я остался один. Один, наедине со смертью».
 
 
Почерк едва был разборчив. Роберт с трудом прочел последние строки. Он отложил дневник и хмыкнул. После пролистал дневник, пропустив несколько пустых страниц. Затем записи продолжились. Уже бодрым и все тем же аккуратным почерком.
 
 
19 август 1416
«Я просто обязан описать то, что со мной приключилось. Когда, все погибли, и я остался один, я уже плохо понимал, что явь, а что сон. Я закрыл глаза и думал, что закрыл навсегда. Мое тело исхудало, что я не мог вздохнуть. Силы оставили меня и сердце, которое билось из последних сил, еще немного, могло остановиться. Я выдохнул в последний раз и почувствовал, как меня подняли в воздух.
Я ощущал тепло, и мой нос щекотало что-то мягкое и ароматное. После холод. Жуткий холод, словно меня засунули в холодильник. А затем тепло. Меня раздели и уложили в кровать. Я так и не отрыл глаз, чтобы посмотреть, где я нахожусь. К моим сухим губам поднесли кружку, и теплая жирная жидкость упала в рот. Я наслаждался тем, чем меня поили, и желудок потихоньку отлипал от хребта. Меня накрыли одеялом, и я провалился в сон.
Я продрал глаза и увидел приглушенную от камина, светом комнату. Это не было комнатой, больше напоминало пещеру. Стены и потолок из бурого камня. Окно, было отверстием в камне. Я шелохнулся в кровати, и вытащил руки. Мои ладони ощутили жесткую шерсть. Одеяло, что меня грело, оказалось шкурой медведя. А подушки и перина – овечьими шкурками. Я с трудом приподнялся на кровати и посмотрел на силуэт, что сидел у камина.
-   Эй? – прохрипел я. Силуэт поднялся. Я не видел его лица, пока он не подошел ближе. Это оказалась девушка. Ее глаза просияли, а на бледных щеках выступил румянец. Она отбросила хвост за плечо и присела рядом. – Где я?
-   В безопасности.
- Как я здесь оказался? – Я сглотнул и сморщился. Горло пересохло. Девушка протянула мне глиняную кружку. Я залпом осушил его и охмелел.
-   Я принесла вас сюда.
-   Вы? – я не поверил ей. Она выглядела такой хрупкой. Вряд ли она смогла бы меня поднять. Хотя, учитывая, что я долго не ел, все возможно. – Моя команда. Она погибла.
-   Не думайте о плохом. Вам нужно поесть.
Она подошла к камину и вытащила шампур с жареной ногой. Сняла со шпажки на большое глиняное блюдо. Туда же положила картофель и принесла мне. Она поставила блюдо на стол. Я ел, захлебываясь соком, что брюзжал из мяса. Ел так жадно, чуть не подавившись. Девушка тихо хохотала, с интересом разглядывая мое свинское поведение. Она подливала в кружку вино и кивала, улыбаясь. Когда с едой было покончено, я откинулся на подушку, с трудом вдыхая.
-   Простите за мое поведение. Я давно так вкусно не ел. – Извинился я. Девушка убрала блюдо на стол. Она подошла к веревке, что была натянута в пещере, на которой висело вяленое мясо и фрукты, и сорвала виноград.
-   Ничего страшного. – Она оторвала ягодку и протянула мне. Я принял ягоду из ее пальцев. Девушка довольно улыбнулась.
-   Простите. Я не знаю вашего имени.
-   Хель.
-   Хель. – Эхом повторил я. – Я Ториус Бар. – Я бросил взгляд на ее шею. На цепочке висел кулон, янтарного цвета. – Какой красивый у вас кулон.
Прошло несколько дней, и я достаточно окреп, чтобы помогать Хель. Вечерами, мы подолгу разговаривали. Я рассказывал ей о своих приключениях в море. О людях, которых знал и чтил. Хель нечего было мне рассказать. Семьи у нее не было. Кажется, она всегда жила здесь. Со временем, я привязался к ней настолько, что понял, как я ее полюбил. Я хотел сказать ей о своих чувствах. Только, почему-то боялся. Еще один вопрос меня мучил. Откуда Хель приносила свежее мясо и фрукты.
Если скалы окружало бескрайнее море. Я спросил ее однажды, и она ответила, что на самом верху скал, есть пастбище и сад. Но, как же так? Я помню отчетливо, когда мы были недалеко от скал, я не видел никакого пастбища и уж тем более сада.
Прошло еще несколько месяцев. Жизнь рядом с Хель стала невыносимой. В том плане, что мне хотелось стать ближе к ней.
Все произошло как-то само собой. В один из вечеров, мы лежали на кровати и болтали. Хель распустила свои волосы, и я невольно залюбовался ими. Я пригнулся к ним и вдохнул, узнав их запах. Хель покраснела и прытко прикоснулась к моим губам. Я ощутил ее вкус, сладкий, подобно душистой малины. Она целовала меня совсем неумело, но настойчиво. После, под шкурой медведя, мы любили друг друга. Несколько часов подряд я наслаждался ее хрупким и нагим телом. Она покорно поддавалась моим ласкам и поцелуям, стоная и извиваясь, подо мною. За эти несколько месяцев я, словно, впервые ощущал прикосновение и жар липкого тела. Ее горячее дыхание и мокрый язык, что касался моих сосков и живота. Я сходил с ума, когда она опускалась ниже и ее рот, будто капкан, ловил мою плоть, топя ее в ласках.
Прошел год с тех пор, как я был с Хель. Я заметил, как округлился ее живот. Он выпирал под льняным платьем, которое Хель, обычно подвязывала. Мы стали жить, как обычная семья, которая ожидала появления первенца. Как оказалось, я у Хель был первым, что доказывало пятно крови на овечьей шкуре.
Хель готовила ужин, я разводил огонь, подбрасывая хвороста в камин, когда услышал ее сдавленный стон. Хель упала на пол, держась за живот. Я упал перед ней на колени, испуганно озираясь, не зная, что делать. Хель морщилась. На ее лбу выступили капельки пота, а щеки залил румянец.
-   Что с тобой? – я пытался унять дрожь в руках. Я почувствовал, как мои колени стали мокрыми. У Хель отошли воды.
-   Я рожаю! – вскрикнула она. – Принеси воды и полотенце.
Как назло воды не оказалось, и Хель попросила набрать воды из моря. Я бросился к стене, пытаясь нащупать дверь. Хель сказала, что нужно надавить на стену, тогда дверь откроется. Я так и сделал. Я вышел наружу. Мое тело ощутило холод и запах соли. Мертвое, почти черное море тихо шипело, потопив мой корабль и мою команду в себе. Я все еще помнил их глаза, обезумевшие и голодные глаза. Я набрал чан воды и толкнул камень. Но он не поддавался. Я сделал несколько попыток, пугаясь того, что там осталась Хель.
Она совсем одна, и ей больно. Мне стало не по себе. Камень не поддавался и я проклял  тот день, когда похоть одолела меня. Я сполз на холодную землю и завыл. Подул ледяной ветер, и море качнулось, раздуваясь волнами. Ветер топил мои слезы и плач в себе. Я не слышал себя, не слышал Хель. Она наверняка кричала и звала меня.
Я поежился, мне стало дурно, только от одной мысли, что я оставил ее одну. Что погибну здесь, так и не увидев своего ребенка. Вдалеке показался корабль. Не знаю. Обрадовало ли это меня. Но я чисто инстинктивно начал размахивать полотенцем, которое я захватил с собой. И меня заметили. Я поднялся на корабль, продрогшим голосом, пытаясь сказать, что там осталась девушка. Что ей нужна помощь. Капитан, высокий и грузный мужчина дал команде приказ, сойти с корабля и осмотреть скалы. Через некоторое время, так ничего и, не обнаружив, команда вернулась.
Раздался грохот. Камни со свистом полетели вниз и скалы, дребезжа, пошли под воду. Корабль живо отплывал. Я смотрел, как камни быстро поглощает вода. Я плакал, но ветер смахивал мои слезы. Кажется, я прощался с Хель. Я никогда себе не прощу, что оставил ее.
Прошел еще один год, с тех пор как я простился с Хель. Мне не давала покоя мысль. Осталась ли Хель жива? А ребенок? Хотя, после того, что я увидел, вряд ли. Скалы ушли под воду, потопив их.
Теперь у меня была другая жизнь. Я женился на  русской красавице Екатерине Емельник, дочери генерала конной армии Андрея Емельник, которая носит моего первенца. Мы живем в замке, в котором трудятся несколько десяток прислуг. Меня окружает роскошь, уважение и любовь.
Екатерина прекрасная жена и собеседница. Она умна и образованна. В ней все, о чем я мог только мечтать. Но, Хель. Она порой не дает мне покоя. И я подолгу не могу уснуть. Перед глазами стоит ее лицо. Ее большие карие глаза, пухлые губы. Румянец, что придавал ее лицу особый шарм. Ее мягкие длинные волосы, в которые я зарывался лицом и вдыхал их аромат. Такие мысли меня порой возбуждали, и я ласкал Екатерину. Она была на седьмом месяце, что меня совсем не останавливало. Я закрывал глаза, представляя Хель, и растворялся в теле Екатерины. 
Этой ночью я, как и всегда не мог уснуть. Мы с Екатериной спали в разных комнатах. Так захотела мать Екатерины, для ее спокойствия и хорошего протекания беременности. Меня это устраивало, и я не особо расстраивался. Даже если мне вдруг хотелось унять свою похоть, я входил к Екатерине в комнату и забирался к ней в кровать. Екатерина, конечно, была иногда встревожена, а не вредно ли это ее ребенку. Хель на меня слишком сильно действовала. И я, наговорив глупых отговорок, приступал к делу.
Так вот. Мне в очередной раз не спалось. Но не, потому что Хель разбудила во мне желание. Просто сон не шел. Я поднялся с кровати и пошел в ванную. Мне почему-то захотелось принять ванную, я думал, что мне это поможет. Я пустил воду в ванну и разделся. Вода быстро наполнила позолоченную кадку. Комната заполнилась горячим паром, что я едва мог разглядеть свои руки.
Я лег в ванну, выдохнув, принимая горячие волны на своем теле. Закрыл глаза, слыша лишь, как капли падают в воду. Потом случилось невообразимое.
Вода стала ледяной. Я попытался выскочить, но меня что-то удерживало. Потом это что-то потащила меня под воду. Мое лицо плескалось, и я ощутил на языке привкус морской воды.
Мне все же удалось выскользнуть из цепких рук и выскочить из ванны. Я, дрожа, надел пижамные штаны и замер.
Вода забурлила, словно это была лава. Зашипела, словно это было масло, в которое попала вода. После показалась воронка, откуда, медленно показалась макушка. Затем лицо и тело. – Хель. – Прошептал я, уперевшись в стену спиной, так как она поднялась в воздух, словно перешагнула бортик ванны и спустилась на пол. Она была обнажена, только длинные волосы скрывали ее тело. Хель сложила руки на груди и довольно улыбнулась. – Хель. Неужели это ты?
-   Я. – Ее голос был чуть грубее, и надменнее  чем раньше. – Рад меня видеть?
Я все еще не мог прийти в себя. Мне было и страшно и радостно видеть Хель.
-   Рад.
Хель медленно двинулась вперед, издав шипение. Так шипит море, когда отливает от берега. Она проплыла мимо меня, и я заметил, что волосы тянуться за ней, словно шлейф.
Я последовал за ней.
-   Как ты здесь оказалась. Я думал, ты погибла.
-   Так и есть. Я погибла и восстала.
-   А ребенок? – очнулся я. – Ребенок, он жив?
-   Почему тебя это так волнует? Ты же оставил нас на смерть.
-   Я пытался войти. Но не смог. Камень не поддавался.
-   Ты уплыл. Даже не позаботившись о том, чтобы спасти нас.
-   Они никого не нашли. А потом скалы рухнули. И я совсем потерял надежду. Я думал, что сойду с ума. – Я сел на кровать, так как дрожь била мои ноги.
-   Сошел с ума? И надо же, как быстро нашел мне замену. – Хель проплыла по комнате и остановилась у портрета Екатерины. – А она хороша. Ты ее любишь? – вдруг спросила она.
-   Не так как тебя. – Я опустил голову. Она хмыкнула, в мгновение, оказавшись рядом.
-   Да? Ну, раз так.
Легкий бриз обдал мое лицо, и я поднял на нее глаза. В ее взгляде я увидел прежнюю Хель. Но это было так мимолетно. Она запустила в волосы пальцы и откинула их за плечи. Я задохнулся от красоты ее тела. Прежние чувства и желание обладать ею, захлестнуло меня. Хель навалилась на меня, и я не мог сопротивляться ее губам и пальцам. Я не боялся быть застигнутым.
Я снова ощутил ее тепло, ее ласки на своей коже. Ее взрослые и настойчивые прикосновения. Я содрогался, под ее телом, содрогался внутри ее плоти. Кажется, она кричала. Но ее крик слышал только я. Он эхом отзывался в моих ушах. Комната пошла кругом, когда новая волна нахлынула на меня, и я не смог больше сдерживаться. Хель выгнулась и приняла меня и мое горячее семя.
Я лежал на кровати, все еще опьяненный ее ласками. Хель прохаживалась по комнате.
-   Почему ты вернулась?
-   Я вернулась, потому что ты можешь мне кое-что вернуть.
-   И что же? – я сел на кровати.
-   Моего ребенка. Мою дочь. Ты вернешь мне ее.
-   То есть? Я не понимаю.
-   Когда ты услышал грохот, и камни стали опадать в воду, я родила дочь. Но море поглотило меня, утащив вглубь. И я потеряла ее. Ты найдешь ее и отдашь мне.
-   Ты думаешь, она жива?
-   Я знаю. Я чувствую ее. Она жива.
-   Хель, это невозможно. – Я поднялся с кровати.
-   Возможно. Ты вернешь мне дочь и тогда можешь считать, что я простила тебя. Если же нет. Тогда умрет твоя дорогая женушка и ребенок. Как ты думаешь, что я с ними сделаю?
-   Где же я найду ее?
-   Мне все равно где. Найди и приведи ее.
Я не мог поверить ее словам. Женщина, которую я люблю, превратилась в монстра. Кровожадного монстра.
Хель исчезла. Я потратил несколько лет на поиски дочери Хель. При этом, не зная, как она выглядит, и жива ли она вообще. Хель приходила и после. Мы придавались похоти, а после разговор возвращался к ее дочери. Мне нечего было сказать. И именно в это время, она убила мою жену и сына.
Когда нянька купала Бориса, Хель словно вселилась в ее руки и стала топить сына. Никто, конечно, не поверил ей, только я. Но, я молчал. Молчал, когда ее казнили.
После Екатерина. Ее постигла такая же участь, быть утопленной.
Я не мог смириться со смертью жены и ребенка и покинул дом. Просто ушел, не оглядываясь назад, и приступил к поискам дочери Хель. Но уже с другой целью. Убить ее. Я возненавидел свою родную дочь, за то, что она была повинна в смерти моих близких людей. Я потратил несколько лет, чтобы узнать, кем на самом деле является Хель.
Оказалось, это скандинавская демоница Хэммиель. Дочь  мирового змея Ёрмунганда, которого по легенде. Один забросил в океан. Но огромный змей, проломив лед, скрылся в морской пучине. Ныне Хэммиель обитала в скалах Эруханд, где сотворила дитя, которое утратила под обвалом камней. Хэммиель олицетворение зла, которое несет смерть в утопии людей и кораблей. Она предстает в обличии трехметровой женщины, с двумя головами. Ее кожа покрыта золотой чешуей, которая сверкает подобно миллионам драгоценных камней. Руки с длинными, остроконечными пальцами, словно иглами. Вместо ног, два хвоста. Один, как у рыбы, другой, хрустальный с шипом на конце. Большие смольные глаза и волосы, ярко-рыжего цвета, извиваются подобно змеям.
Хэммиель бессильна без своей дочери, именно ее голова (вторая) покоиться на шее. А еще ее кулон. Он держит в себе сущность Хэммиель. Стоит ее дочери ощутить в себе Хэммиель, и разбить камень, то она восстанет. Если ей удастся найти дочь, и они воссоединяться, то Хэммиель восстанет в море, и смерть пойдет по воде.
Моя задача состоит в том, чтобы не дать этому случиться. Я должен убить Хэммиель и ее дочь.
Если я умру, так и не сделав этого, мои дети, внуки и правнуки будут продолжать искать Хэммиель, чтобы покончить с ней».

 

Ребро Евы. Хэммиель. Город Ангелов Глава 3

Ребро Евы. Хэммиель. Город Ангелов Глава 5