Перекресток Глава 5

Черт. Возьми.
Я мог бы повторять эту фразу сотни раз.
Эта девушка… шокировала меня.
Гребаная база Форт-Нокс рухнула у меня прямо на глазах. Эта хреновина сложилась пополам, как карточный домик.
Девушка выложила всю подноготную моей напарницы. И это только взглянув на ее стол? Интересно, что она узнала обо мне, посмотрев на мой бардак? То, что в моей жизни, бардак аналогичен бардаку на столе?
Это верно.
У меня бардак в жизни.
Мои родители мертвы.
Отец погиб, когда мне было пятнадцать.
Мать, всего два года назад.
Она так и не дождалась чуда, вроде хорошенькой жены и двоих детей – для нее внуков. Мальчика и девочки.
У меня есть женщина, которую я иногда трахаю, и она трахается с кем-то еще.
У меня есть работа, которая ничуть не очищает этот мир от грязи. Все что я делаю, это вожусь с бумажками, допрашиваю свидетелей, потенциальных подозреваемых и пишу отчеты. Дело закрывают и я снова остаюсь в своем бардаке. На моем столе, компьютер и куча бумажек. Эта куча, как могильная земля. Скоро я в ней себя похороню, не выберешься.
Моя напарница – лесбиянка.
Ирония.
А потом появляется эта проститутка и шокирует меня, отнюдь не своей профессией. Она шокирует меня своей проницательностью. Я думаю… почему она пошла по этому пути, а не стала врачом или… черт его знает. Она могла бы стать кем-то значимым в этом мире, нежели шлюхой.
Хм… кажется… у меня есть брат.
Двоюродный.
Он живет в Миннесоте.
Ему тридцать и… я более не знаю ничего о нем.
Мы с ним не общаемся, потому что у нас нет ничего общего.
Может быть, раньше, когда мы были детьми.
Мы вместе играли в хорошего копа и преступника. Я всегда был копом, он был преступником. Не скажу, что я хороший коп. У меня много недостатков.
Помимо того, что я пью и курю… трахаю женщин… я отношусь к жизни, как к вынужденной мере наказания.
Да. Наказания.
Я наказываю себя тем, что перестаю думать о будущем.
Я застрял где-то на середине и отнюдь не золотой.
Через меня проходит сотни людей… отбросов, что называют себя людьми.
Я живу их жизнями. Я участвую в их жизни, глядя на все со стороны.
Со стороны закона. Со стороны сочувствующего. Со стороны скорбящего. Со стороны монстра.
Очередная ирония.
- Хей? – Хантер толкает меня в плечо. – Очнись. О чем задумался?
О дерьме в моей дерьмовой жизни. Хм, и с чего бы вдруг мне об этом думать? Я никогда об этом не думал. Я закрывал глаза на бардак… я открывал их только на рассвет, на свое оружие, на чашку кофе, на сигарету, на ублюдков… но никогда не открывал их на то, что твориться внутри меня. Бардак во мне, как второе сердце.
- Да, так. Что со вскрытием? – листаю страницы в желтой папке.
- Свит умерла от инсульта. Но в ее крови найден неизвестного происхождения фермент.
- То есть, наши профаны могут отгребсти себе Нобелевскую?
- Если узнают, что это такое. – Кивает Хантер.
- Может, этот фермент и привел к альбинизму?
- Возможно. – Хантер щурит глаза, внимательно посмотрев на меня. – Ты в порядке?
Не смотря на то, что Маркси лесбиянка, она всегда интересуется мной. В смысле, она спрашивает, как у меня дела, и как я сплю в последнее время. Сплю не очень. Засыпаю поздно, встаю рано. Сон, не больше трех-четырех часов в сутки. Я уже привык к минимуму. Боюсь, если я просплю больше привычного, у меня случится припадок. Может, мой мозг свернется в сухофрукт… или остановится сердце. Черт, я не знаю. Может, незнание и пугает меня не спать больше трех-четырех часов?
В кабинет входит Си-Нот. Она худая, с выступающими костями на бедрах и коленками. Не такая красивая, как мисс Пирс, и думаю, не такая умная, как мисс Пирс. У нее пшеничные волосы до плеч, чуть вьющиеся на кончиках. Густая челка почти на половину скрывает карие глаза. Лицо с сероватым оттенком, не смотря на густой слой тонального крема. Яркие румяна на впалых щеках. Кроваво-красные, тонкие, как нитка, губы. Она не привлекательна, но видимо, достаточно профессиональна, чтобы обернуть свою неказистость в нечто сказочно приятное.
- Садитесь, мисс Флэйт.
Проститутка послушно опускается на стул, закинув ногу на ногу. Ее взгляд не изучал меня, он мысленно представлял, как я пыхчу ей в ухо, пока усиленно работаю бедрами.
Я не надеялся услышать что-то полезное от шлюхи. Она ведет себя раскованно, как и положено шлюхам. Она улыбается. Она флиртует. Пытается. Она водит худыми пальцами по выступающим коленям, точно это ее ореол груди, а кость – торчащий сосок. Она говорит много и совсем не по делу.
Моя напарница торчит у окна, скрестив руки на груди. Любимая поза любого копа, который выслушивает первосортное дерьмо от свидетелей.
- Что, конкретно, вы можете сказать о вчерашнем вечере? – Хантер вздыхает. – Может, мисс Свит разозлила клиента?
- Не знаю, кто такая мисс Свит, – хохочет Си-Нот. – Я знаю только «Свит Бон». Рыжая толстуха, чьи клиенты либо слепцы, либо законченные импотенты.
- Вы недолюбливали мисс Свит? – если так, то Си-Нот могла заказать парня для мести. Между шлюхами бывают перепалки и они не редко заканчиваются смертями.
- Я не лесбиянка, чтобы любить ее. – Си-Нот облизывает кроваво-красные губы. – Но… если мне платят, я не прочь сделать это с женщиной.
Я обернулся на Хантер, посмотрев на нее взглядом, а-ля – если это в твоем вкусе, я больше с тобой не пойду в бар, снимать длинноногих цыпочек.
- Значит, никого подозрительного вы не видели. – Уточняю я.
- Все мужчины, что появляются в Ланчин – подозрительны.
Хантер снова вздыхает, потирая переносицу. Жест означал – черт возьми, сейчас начнется.
И она права. Си-Нот начинает говорить о том, в каком дерьмовом месте она живет и работает. Дерьмо, само по себе не плохо, если за него платят хорошие деньги. Она много говорит… и я думаю, что пора бы сворачивать лавочку, но тут Си-Нот объясняет, почему ее называют Си-Нот. На сленге это стодолларовая купюра. За сотню можно получить анальный секс или извращенный секс. Си-Нот говорит, что ей нравится, когда ее трахают в зад… меньше проблем с нежелательной беременностью и больше удовольствия клиенту. Она говорит, что ее анус всегда готов… он такой же большой, как и ее киска…
Как ни странно, я представляю себе ее анус… и мне становится не по себе.
Если мисс Пирс шокировала меня своей проницательностью, то Си-Нот шокировала меня своей прямолинейностью. Она откровенно указала на бездонную дыру, в которой можно спрятать всю армию хоббитов.
- Можете идти, мисс Флэйт. – Я забираю у нее бумагу, которую она небрежно подписала. – Так мы ничего не добьемся. – Вздыхаю, откинувшись на спинку кресла.
- Проститутки наблюдательны.
- Да. – Черт, я бы хотел надеяться на третью… Келли Ар… может, она сможет что-то дельное сказать. Либо им придется опрашивать всех, кто работает на точке.
Келли Ар, или Черри – пышногрудая, привлекательная дама, лет двадцати девяти. По документам, ей тридцать один. Она мулатка, с копной косичек. Она может понравится, если перед тобой с десяток женщин.
- Скажу сразу, я никого не видела. – Говорит Черри, не успел я открыть рот. – Я была с клиентом, так что мои показания бессмысленны.
- Кто-нибудь видел мисс Свит, когда она уходила с клиентом?
- Возможно, Пеппер. Да. Думаю, она могла видеть. – Черри кивает. – Если «Свит Бон» не с Шори, то она с Пеппер. Они закадычные подружки. Приходят вместе, уходят вместе.
- Пеппер…
- … Пеппер Хатс. – Черри вздергивает бровь.
- Где найти эту… Пеппер? – Хантер достала блокнот.
- Там же. В Ланчин. Мы все оттуда. Она живет на Северной Седьмой. Квартира семнадцать.
Черри умолкла. Я и Хантер, задержали дыхание, приготовившись к очередному откровению. Но она лишь кусала губу, оглядывая кабинет.
- Я могу идти?
- Да. Подпишите и можете идти.
- Поеду к Пеппер. – Хантер убрала блокнот в пиджак, двигая к двери. – А ты займись отчетами.
Если бы моя напарница сказала – а ты займись трупом, я бы побежал сломя голову, на бегу натягивая резиновые перчатки. Но отчет… гребаный отчет, он точно прилипчивый призрак, неустанно преследующий меня. Я должен закончить этот отчет. Иначе, Большой Брат натянет перчатки, чтобы заняться моим трупом.
Я выхожу из кабинета, запирая дверь. Иду по коридору, кивая копам, что идут мне на встречу. Я улыбаюсь Филу – нашему уборщику, что тащит за собой тележку с ведрами и швабрами. От него несет моющими средствами, вперемешку с потом. Улыбаюсь Кейси – секретарше Большого Брата. Пару месяцев назад я трахнул ее в кабинете босса, на его столе, среди ворохов бумажек. Черт… эти бумажки преследуют меня повсюду. Даже в прошлом.
Улыбаюсь, как придурок. Я не хочу улыбаться. Но если этого не делать, все сочтут меня психом. Они подумают, что у меня бардак. Хотя, я итак думаю, что они знают это.
Усевшись за свой стол, я долго смотрю на кипы бумаг. Три аккуратные стопочки. Маркси постаралась все усложнить. Она знает, что когда на моем столе порядок, мне становится трудно разобрать, где-что, лежит. Но это только бумаги. Все остальное не тронуто. Компьютер. Стакан с ручками и карандашами. Глянцево-зеленый телефон с кнопками. Черная пустая чашка с надписью «24/7», которую подарила Маркси на мое тридцатилетие. Видимо, она хотела указать, что твоя задница будет торчать в участке двадцать четыре часа, семь дней в неделю. Очень точное замечание. Как бы я хотел, чтобы появился еще и восьмой день и двадцать пятый час, который бы я мог провести от работы.
Я продолжаю смотреть на стопки, мысленно представляя, как они будут хорошо гореть в печи… да, и разъяренное лицо Большого Брата, когда он увидит это.
Честно, я хотел бы поехать с Маркси к Пеппер. Хотел бы поучаствовать в опросе. Но… чертов отчет меня прижал к стенке. Это, ведь, и моя работа. Интересно, Маркси удалось исполнить назначенные планы? Была ли она на свидании?
Ерошу волосы, откинувшись на спинку крутящегося стула.
У меня из головы никак не выходит мисс Пирс. Не шлюха, по прозвищу Шори, а мисс Ханни Пирс. Длинноволосая брюнетка с замашками Шерлока Холмса. Ну, может, все это и предсказуемо. Если так подумать... я мог бы предположить тоже самое, что и она о Маркси.
В чем я пытаюсь себя убедить?
Что мисс Ханни Пирс особенна.
Красива.
Соблазнительна.
Как шлюха – у нее все параметры.
Как девушка… только ее ум. Но и он натаскан профессией.
Она правильно сказала, общее между шлюхами и копами одно – наблюдательность.
Думаю, она умолчала об еще одном немаловажном пункте.
Шлюхи и копы – покупаются и продаются.
Тогда, какой смысл пресекать проституцию?
Какой смысл прикрывать точки и сажать за решетку шлюх?
С тем же успехом, они могут работать в полиции и ловить преступников на свой крючок. Вроде, приманки. Не плохая приманка.
Я снова тру лицо, что оно начинает зудеть.
Трезвонит мой мобильник.
Это Аманда Палман.
Мой государственный защитник.
Она не звонит на рабочий, потому что телефоны прослушиваются, на случай хулиганства или особых клиентов, которые любят поболтать с копами.
Аманда спрашивает – как у меня дела и не могли бы мы увидеться сегодня вечером.
Я говорю, что не знаю… у меня отчет. Много отчета. И, возможно, босс вырвет мои яйца, если я его не сдам.
Аманда говорит, что это очень важно. Ей нужно увидеться со мной.
- Хорошо. До вечера.
Меня подбивало спросить, почему ты хочешь увидеться со мной, если у тебя есть с кем трахаться? Где твой любимый еб…, которого ты оставила на ночь?
Черт, кажется, я раздражен. Мне бы не мешало выкурить с дюжину сигарет, чтобы успокоиться. Просто выйти на улицу, и курить полчаса, час, и выглядеть при это придурком. Зависимым придурком, у которого проблемы с зависимостью. Мы зависим от своих привычек. Мы все пытаемся унять свой стресс с помощью привычек.
Кто-то курит. Кто-то пьет. Кто-то трахается.
Когда этого не достаточно, люди идут на более жуткие вещи.
Люди, настолько одичали, что перестают думать. Они идут на поводу у зависимости.
Они воруют. Они насилуют. Они убивают.
Зависимость – как паразит. Она изъедает изнутри, вынуждая прибегать к чем-то безумному.
Моя зависимость не так страшна. Она может причинить вред лишь мне.
Рак горла. Рак легких.
Выкуривать в сутки две пачки сигарет… проще, курить рак, а после выплевывать собственные легкие.
Я все еще смотрю на кипы бумаг, мысленно пропуская через себя то, что я должен с этим сделать. Но в голове каша.
Я должен разложить все по полочкам. На моем столе около ста папок. С виду, это кажется не выше картонной коробки… но если заглянуть.
Для отчета я должен выбрать восемь видов наиболее серьезных преступлений, для которых разница не особо существенна. Четыре насильственных преступления: убийство, изнасилование, ограбление и нанесение тяжких телесных повреждений. Четыре преступления против собственности: кража со взломом, воровство, то есть кража без незаконного проникновения в помещение, угон автомобиля и поджог.
На основе этих восьми преступлений и отражается динамика совокупного индекса.
После, мне нужно презентовать по отдельности, индекс насильственных преступлений и индекс преступлений против собственности.
Затем, агрегированный отчет о количестве зарегистрированный преступлений, в географическом и демографическом разрезе. Их динамику по сравнению с прошлым годом. Количество произведенных арестов, количество раскрытых дел.
Если брать убийства… то нужно предоставить статистику орудий убийств. Для кражи со взломом – классификацию по типу жилого района.
Это дерьмо мы должны передать федералам… в обязательном порядке… через пять дней.
От вибрации, мой сотовый прыгает на столе.
- Да?
Маркси. Она просит, чтобы я приехал в Ланчин, на Северную Седьмую. Еще один труп проститутки. Похоже, Пеппер.
Я несколько минут пялюсь на папки и ликую, что с дерьмом можно повременить. Но… как бы я не радовался. Куда бы меня не вызывали… мне все равно придется с этим работать.
Марки уехала на хонде без опознавательных знаков.[1]Значит, мне придется поймать такси, чтобы добраться до места.
Я махаю и останавливаю кислотно-желтую машину с шашечками. Пока таксист обсуждает дороги и прочую механическую хрень, я думаю об Аманде.
Почему она вдруг захотела со мной увидеться?
Соскучилась?
Мы не встречались с ней уже две недели.
На той неделе, у Аманды были судебные распри. У меня на этой отчет… да, еще Большой Брат подогнал дело об убитой проститутке. О двух, если точнее.
Получается… я не трахался уже две недели. Точнее – два дня. Если еще точнее – час.
Полчаса в неделю. Час, за две недели.
Черт, так трахаются женатики, прожившие в браке более десяти лет.
Но мне не кажется, что наша встреча закончится прозаичным сексом.
Мне кажется, она скажет, что у нее появился мужчина, и она махнет мне ручкой.
Она скажет – у меня есть с кем спать, а ты дрочи.
Дьявол, я не дрочил две недели.
Я не надеялся. Я думал, что Аманда заявится ко мне и мы трахнемся.
Я думал и поэтому не трогал своего дружка, откармливая его своими размышлениями.
Я думал… когда-нибудь она позвонит мне и мы сделаем это.
Но проходили дни, и Аманда не звонила.
Я залез в карман пиджака, достав пачку сигарет.
Гребаный ад, она пустая.
Чертова пачка, пуста. Остался лишь легкий запах сигарет.
У обшарпанной, точно шкура ящерицы, пятиэтажки, столпились зеваки и полицейские. Машины, перемигивались красным и синим. Из машины коронера, два санитара вытаскивали носилки.
Расплатившись с таксистом, двигаю к периметру, обнесенного желтой лентой.
Воздух холодный и влажный. Пахнет не грозой. Пахнет псиной, отходами из мусорных контейнеров и мочой. Ветер дергает ленту. Подхватывает мусор с асфальта и жестяные банки, разнося клокотание по улице. Небо серое. Солнце бледное. Пейзаж самый, что ни на есть, подходящий для района.
Из зевак, в основном бомжи. Они торчат у ленты, будто намечается бесплатная жрачка от движения – накорми ближнего. Есть и другие, но они стараются не попадаться на глазам полицейским. Высокие и худые фигуры, одетые в зимнюю одежду. Взгляд, будто кукольный. Стеклянный. Лица серые, почти такие же прозрачные, как и глаза. Мимо мелькают яркие пятна. Пятна затянутые в кожу и меха. Шпильки цокают по мокрому асфальту.
Бомжи, наркоманы и проститутки – единственные жители Ланчин.
Показываю значок полицейскому, и пригнувшись прохожу под лентой. Поднимаюсь по бетонной лестнице в глубоких трещинах.
Внутри, было три полицейских и все жильцы с первого этажа. Они шумно обсуждали происшествие. Точнее… они предполагали, но не были уверены, что действительно произошло. На втором, и третьем, аналогичная ситуация. В узких коридорах, люди трещали без умолку, на свой манер переворачивая ситуацию.
Четвертый, оказался еще уже. Благодаря носилкам, у стены, Нэшу пришлось идти бочком, чтобы не продвинутся вперед, к открытой двери. Копы внутри квартиры. Парни из лаборатории, что занимают дактилоскопией[2]и парни из скорой.
Вхожу в крохотную комнату. Такие комнаты функциональны, потому что могут уместить в себе и гостиную и кухню, разделенную фанерой. У стены, кровать. На кровати, женщина. Ее кожа и волосы, как простынь, если бы ее хорошенько отбелили. Глаза, как затвердевший янтарь. Взгляд устремлен на потолок. Ужас, проглядывается в морщинах у рта и уголках глаз, будто она пыталась закричать, но остановилась на полпути.
Крови нет. Только мертвая женщина – альбинос.
- Что-нибудь нашли?
Парень, в резиновых перчатках, что наносил серый порошок на косяк, ухмыляется.
- Тут до хрена отпечатков.
Я покрутился по сторонам. Черт возьми… все косяки в этом дерьме и везде пальцы. Проститутка пользовалась большим спросом.
- Потребуется много времени, чтобы все это собрать.
И разобрать из кучи, тот единственный, что принадлежит убийце. 
Маркси делает пометки в блокноте, посматривая на мертвую шлюху и на обстановку. 
- Вот, ублюдок. – Шиплю я. – Ты уже опросила соседей?
Медики подхватывают Пеппер на руки, небрежно и с трудом запихивая в брезент. Кажется, она одеревенела.
- Никто никого не видел.
- Он – что, мать твою, призрак?
- Вряд ли. – Маркси смотрит поверх моего плеча. Я проследовал за ее взглядом, оборачиваюсь.
В дверях стоит мисс Пирс. Она одета по-домашнему. Короткие шортики, толстовка с надписью университет и вязаные носки. Она ошеломленно смотрит, как упаковывают ее подружку в мешок для трупов.
 - Я разберусь. – Шагаю к ней. – Мисс Пирс, вернитесь в свою квартиру. – Следую за ней в квартиру.
- Это, тот же убийца? – шепчет она, обхватив себя за плечи.
- Возможно. Вы что-нибудь видели?
- Нет. Я заходила к ней минут десять назад.
- Зачем?
Мисс Пирс закусывает губу. Затем, достает из ящика упаковку тампонов. Я киваю, чувствуя себя придурком.
- Сколько вы там пробыли?
- Десять минут, пока она искала мне это. – Она кивает на тампоны.
Осматриваю комнату. Планировка и расположение вещей идентичны. Кровать застеленная цветным покрывалом. Тумбочка с торшером. У окна стол, на котором стоит маленький телевизор. Слева стенной шкаф. Дальше кухня.
Мисс Пирс садиться за стол, потянувшись за сигаретами.
- Она никого не ждала к себе? Может быть, клиента? Друга?
- Нет. – Она затягивается, выпустив струйку дыма в потолок.
Я сглатываю, когда запах табака добирается до моего носа. Жутко хочется курить.
- Может, она была взволнованна… или испугана?
- Нет. Пеппер вела себя как обычно.
- Как обычно, это как?
- Как проститутка, что отработала смену и желает выспаться.
В любом случае, это не было спонтанным убийством. В смысле, замки на двери целы. А это значит, что проститутка впустила убийцу в дом. Она знала его.
Мисс Пирс двигает пачку сигарет ближе к краю.
- Курите.
- Не понял? – все ты понял, придурок. Она тебя раскусила. Ты же смотришь на сигареты, как наркоман на дозу.
- Вы же хотите курить. – Мисс Пирс закидывает ногу на ногу, уставившись на меня.
Это так заметно?
- Мг. – Я скрещиваю руки на груди. – Моего стола здесь нет.
- Да, но вы смотрите на сигарету, как голодающий, на миску с супом. – Она вздыхает. – У меня две теории. Либо вы недавно бросили курить и поэтому так тяжело переносите мысль, чтобы возобновить привычку. Либо… вы давно не курили. Но, - она бросает взгляд на мои руки. – Судя, по никотиновым пятнам на среднем пальце, вы заядлый курильщик. Так, что не стесняйтесь.
Усмехаюсь. Черт, эта женщина не перестает удивлять меня своей проницательностью.
- Почему вы стали проституткой?
- А почему вы стали полицейским? – она тушит сигарету.
- Мои родители были полицейскими.
- Не могу ответить тем же. – Мисс Пирс встает с места. – Так получилось.
- С вашей дедукцией, вы могли выбрать куда лучшую профессию.
- Например, детективом? – усмехается она. – Кажется, мы обсуждали схожесть наших профессий. Переходить из одной схемы в другую… спасибо, но нет. – Мисс Пирс идет в кухню, чтобы поставить чайник.
А, зря. Свежий взгляд пригодился бы в участке.
- Филип? – Маркси заглядывает в комнату. – Ты идешь?
- Да, сейчас. – Я подхожу к столу, что делит комнату на гостиную и кухню. – Не выходите сегодня вечером на работу.
- Я не выхожу, когда у меня небольшие неприятности. Ну, вы понимаете.
Киваю.
- Хорошо. До свидания.
- До свидания.
 
[1] Полицейская машина без опознавательных знаков, «немаркированная машина». (Прим. автора)
[2]Дактилоскопия (от греч. δάκτυλος — палец и σκοπέω — смотрю, наблюдаю) — способ опознания человека по отпечаткам пальцев (в том числе по следам пальцев и ладоней рук), основанный на неповторимости рисунка кожи. Широко применяется в криминалистике. Основан на идеях англичанина Уильяма Гершеля, выдвинувшего в 1877 году гипотезу о неизменности папиллярного рисунка ладонных поверхностей кожи человека. Эта гипотеза стала результатом долгих исследований автора, служившего полицейским чиновником в Индии. (Прим. автора)

© Copyright: Юлия Пуляк, 2014

Регистрационный номер №0243473

от 5 октября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0243473 выдан для произведения: Черт. Возьми.
Я мог бы повторять эту фразу сотни раз.
Эта девушка… шокировала меня.
Гребаная база Форт-Нокс рухнула у меня прямо на глазах. Эта хреновина сложилась пополам, как карточный домик.
Девушка выложила всю подноготную моей напарницы. И это только взглянув на ее стол? Интересно, что она узнала обо мне, посмотрев на мой бардак? То, что в моей жизни, бардак аналогичен бардаку на столе?
Это верно.
У меня бардак в жизни.
Мои родители мертвы.
Отец погиб, когда мне было пятнадцать.
Мать, всего два года назад.
Она так и не дождалась чуда, вроде хорошенькой жены и двоих детей – для нее внуков. Мальчика и девочки.
У меня есть женщина, которую я иногда трахаю, и она трахается с кем-то еще.
У меня есть работа, которая ничуть не очищает этот мир от грязи. Все что я делаю, это вожусь с бумажками, допрашиваю свидетелей, потенциальных подозреваемых и пишу отчеты. Дело закрывают и я снова остаюсь в своем бардаке. На моем столе, компьютер и куча бумажек. Эта куча, как могильная земля. Скоро я в ней себя похороню, не выберешься.
Моя напарница – лесбиянка.
Ирония.
А потом появляется эта проститутка и шокирует меня, отнюдь не своей профессией. Она шокирует меня своей проницательностью. Я думаю… почему она пошла по этому пути, а не стала врачом или… черт его знает. Она могла бы стать кем-то значимым в этом мире, нежели шлюхой.
Хм… кажется… у меня есть брат.
Двоюродный.
Он живет в Миннесоте.
Ему тридцать и… я более не знаю ничего о нем.
Мы с ним не общаемся, потому что у нас нет ничего общего.
Может быть, раньше, когда мы были детьми.
Мы вместе играли в хорошего копа и преступника. Я всегда был копом, он был преступником. Не скажу, что я хороший коп. У меня много недостатков.
Помимо того, что я пью и курю… трахаю женщин… я отношусь к жизни, как к вынужденной мере наказания.
Да. Наказания.
Я наказываю себя тем, что перестаю думать о будущем.
Я застрял где-то на середине и отнюдь не золотой.
Через меня проходит сотни людей… отбросов, что называют себя людьми.
Я живу их жизнями. Я участвую в их жизни, глядя на все со стороны.
Со стороны закона. Со стороны сочувствующего. Со стороны скорбящего. Со стороны монстра.
Очередная ирония.
- Хей? – Хантер толкает меня в плечо. – Очнись. О чем задумался?
О дерьме в моей дерьмовой жизни. Хм, и с чего бы вдруг мне об этом думать? Я никогда об этом не думал. Я закрывал глаза на бардак… я открывал их только на рассвет, на свое оружие, на чашку кофе, на сигарету, на ублюдков… но никогда не открывал их на то, что твориться внутри меня. Бардак во мне, как второе сердце.
- Да, так. Что со вскрытием? – листаю страницы в желтой папке.
- Свит умерла от инсульта. Но в ее крови найден неизвестного происхождения фермент.
- То есть, наши профаны могут отгребсти себе Нобелевскую?
- Если узнают, что это такое. – Кивает Хантер.
- Может, этот фермент и привел к альбинизму?
- Возможно. – Хантер щурит глаза, внимательно посмотрев на меня. – Ты в порядке?
Не смотря на то, что Маркси лесбиянка, она всегда интересуется мной. В смысле, она спрашивает, как у меня дела, и как я сплю в последнее время. Сплю не очень. Засыпаю поздно, встаю рано. Сон, не больше трех-четырех часов в сутки. Я уже привык к минимуму. Боюсь, если я просплю больше привычного, у меня случится припадок. Может, мой мозг свернется в сухофрукт… или остановится сердце. Черт, я не знаю. Может, незнание и пугает меня не спать больше трех-четырех часов?
В кабинет входит Си-Нот. Она худая, с выступающими костями на бедрах и коленками. Не такая красивая, как мисс Пирс, и думаю, не такая умная, как мисс Пирс. У нее пшеничные волосы до плеч, чуть вьющиеся на кончиках. Густая челка почти на половину скрывает карие глаза. Лицо с сероватым оттенком, не смотря на густой слой тонального крема. Яркие румяна на впалых щеках. Кроваво-красные, тонкие, как нитка, губы. Она не привлекательна, но видимо, достаточно профессиональна, чтобы обернуть свою неказистость в нечто сказочно приятное.
- Садитесь, мисс Флэйт.
Проститутка послушно опускается на стул, закинув ногу на ногу. Ее взгляд не изучал меня, он мысленно представлял, как я пыхчу ей в ухо, пока усиленно работаю бедрами.
Я не надеялся услышать что-то полезное от шлюхи. Она ведет себя раскованно, как и положено шлюхам. Она улыбается. Она флиртует. Пытается. Она водит худыми пальцами по выступающим коленям, точно это ее ореол груди, а кость – торчащий сосок. Она говорит много и совсем не по делу.
Моя напарница торчит у окна, скрестив руки на груди. Любимая поза любого копа, который выслушивает первосортное дерьмо от свидетелей.
- Что, конкретно, вы можете сказать о вчерашнем вечере? – Хантер вздыхает. – Может, мисс Свит разозлила клиента?
- Не знаю, кто такая мисс Свит, – хохочет Си-Нот. – Я знаю только «Свит Бон». Рыжая толстуха, чьи клиенты либо слепцы, либо законченные импотенты.
- Вы недолюбливали мисс Свит? – если так, то Си-Нот могла заказать парня для мести. Между шлюхами бывают перепалки и они не редко заканчиваются смертями.
- Я не лесбиянка, чтобы любить ее. – Си-Нот облизывает кроваво-красные губы. – Но… если мне платят, я не прочь сделать это с женщиной.
Я обернулся на Хантер, посмотрев на нее взглядом, а-ля – если это в твоем вкусе, я больше с тобой не пойду в бар, снимать длинноногих цыпочек.
- Значит, никого подозрительного вы не видели. – Уточняю я.
- Все мужчины, что появляются в Ланчин – подозрительны.
Хантер снова вздыхает, потирая переносицу. Жест означал – черт возьми, сейчас начнется.
И она права. Си-Нот начинает говорить о том, в каком дерьмовом месте она живет и работает. Дерьмо, само по себе не плохо, если за него платят хорошие деньги. Она много говорит… и я думаю, что пора бы сворачивать лавочку, но тут Си-Нот объясняет, почему ее называют Си-Нот. На сленге это стодолларовая купюра. За сотню можно получить анальный секс или извращенный секс. Си-Нот говорит, что ей нравится, когда ее трахают в зад… меньше проблем с нежелательной беременностью и больше удовольствия клиенту. Она говорит, что ее анус всегда готов… он такой же большой, как и ее киска…
Как ни странно, я представляю себе ее анус… и мне становится не по себе.
Если мисс Пирс шокировала меня своей проницательностью, то Си-Нот шокировала меня своей прямолинейностью. Она откровенно указала на бездонную дыру, в которой можно спрятать всю армию хоббитов.
- Можете идти, мисс Флэйт. – Я забираю у нее бумагу, которую она небрежно подписала. – Так мы ничего не добьемся. – Вздыхаю, откинувшись на спинку кресла.
- Проститутки наблюдательны.
- Да. – Черт, я бы хотел надеяться на третью… Келли Ар… может, она сможет что-то дельное сказать. Либо им придется опрашивать всех, кто работает на точке.
Келли Ар, или Черри – пышногрудая, привлекательная дама, лет двадцати девяти. По документам, ей тридцать один. Она мулатка, с копной косичек. Она может понравится, если перед тобой с десяток женщин.
- Скажу сразу, я никого не видела. – Говорит Черри, не успел я открыть рот. – Я была с клиентом, так что мои показания бессмысленны.
- Кто-нибудь видел мисс Свит, когда она уходила с клиентом?
- Возможно, Пеппер. Да. Думаю, она могла видеть. – Черри кивает. – Если «Свит Бон» не с Шори, то она с Пеппер. Они закадычные подружки. Приходят вместе, уходят вместе.
- Пеппер…
- … Пеппер Хатс. – Черри вздергивает бровь.
- Где найти эту… Пеппер? – Хантер достала блокнот.
- Там же. В Ланчин. Мы все оттуда. Она живет на Северной Седьмой. Квартира семнадцать.
Черри умолкла. Я и Хантер, задержали дыхание, приготовившись к очередному откровению. Но она лишь кусала губу, оглядывая кабинет.
- Я могу идти?
- Да. Подпишите и можете идти.
- Поеду к Пеппер. – Хантер убрала блокнот в пиджак, двигая к двери. – А ты займись отчетами.
Если бы моя напарница сказала – а ты займись трупом, я бы побежал сломя голову, на бегу натягивая резиновые перчатки. Но отчет… гребаный отчет, он точно прилипчивый призрак, неустанно преследующий меня. Я должен закончить этот отчет. Иначе, Большой Брат натянет перчатки, чтобы заняться моим трупом.
Я выхожу из кабинета, запирая дверь. Иду по коридору, кивая копам, что идут мне на встречу. Я улыбаюсь Филу – нашему уборщику, что тащит за собой тележку с ведрами и швабрами. От него несет моющими средствами, вперемешку с потом. Улыбаюсь Кейси – секретарше Большого Брата. Пару месяцев назад я трахнул ее в кабинете босса, на его столе, среди ворохов бумажек. Черт… эти бумажки преследуют меня повсюду. Даже в прошлом.
Улыбаюсь, как придурок. Я не хочу улыбаться. Но если этого не делать, все сочтут меня психом. Они подумают, что у меня бардак. Хотя, я итак думаю, что они знают это.
Усевшись за свой стол, я долго смотрю на кипы бумаг. Три аккуратные стопочки. Маркси постаралась все усложнить. Она знает, что когда на моем столе порядок, мне становится трудно разобрать, где-что, лежит. Но это только бумаги. Все остальное не тронуто. Компьютер. Стакан с ручками и карандашами. Глянцево-зеленый телефон с кнопками. Черная пустая чашка с надписью «24/7», которую подарила Маркси на мое тридцатилетие. Видимо, она хотела указать, что твоя задница будет торчать в участке двадцать четыре часа, семь дней в неделю. Очень точное замечание. Как бы я хотел, чтобы появился еще и восьмой день и двадцать пятый час, который бы я мог провести от работы.
Я продолжаю смотреть на стопки, мысленно представляя, как они будут хорошо гореть в печи… да, и разъяренное лицо Большого Брата, когда он увидит это.
Честно, я хотел бы поехать с Маркси к Пеппер. Хотел бы поучаствовать в опросе. Но… чертов отчет меня прижал к стенке. Это, ведь, и моя работа. Интересно, Маркси удалось исполнить назначенные планы? Была ли она на свидании?
Ерошу волосы, откинувшись на спинку крутящегося стула.
У меня из головы никак не выходит мисс Пирс. Не шлюха, по прозвищу Шори, а мисс Ханни Пирс. Длинноволосая брюнетка с замашками Шерлока Холмса. Ну, может, все это и предсказуемо. Если так подумать... я мог бы предположить тоже самое, что и она о Маркси.
В чем я пытаюсь себя убедить?
Что мисс Ханни Пирс особенна.
Красива.
Соблазнительна.
Как шлюха – у нее все параметры.
Как девушка… только ее ум. Но и он натаскан профессией.
Она правильно сказала, общее между шлюхами и копами одно – наблюдательность.
Думаю, она умолчала об еще одном немаловажном пункте.
Шлюхи и копы – покупаются и продаются.
Тогда, какой смысл пресекать проституцию?
Какой смысл прикрывать точки и сажать за решетку шлюх?
С тем же успехом, они могут работать в полиции и ловить преступников на свой крючок. Вроде, приманки. Не плохая приманка.
Я снова тру лицо, что оно начинает зудеть.
Трезвонит мой мобильник.
Это Аманда Палман.
Мой государственный защитник.
Она не звонит на рабочий, потому что телефоны прослушиваются, на случай хулиганства или особых клиентов, которые любят поболтать с копами.
Аманда спрашивает – как у меня дела и не могли бы мы увидеться сегодня вечером.
Я говорю, что не знаю… у меня отчет. Много отчета. И, возможно, босс вырвет мои яйца, если я его не сдам.
Аманда говорит, что это очень важно. Ей нужно увидеться со мной.
- Хорошо. До вечера.
Меня подбивало спросить, почему ты хочешь увидеться со мной, если у тебя есть с кем трахаться? Где твой любимый еб…, которого ты оставила на ночь?
Черт, кажется, я раздражен. Мне бы не мешало выкурить с дюжину сигарет, чтобы успокоиться. Просто выйти на улицу, и курить полчаса, час, и выглядеть при это придурком. Зависимым придурком, у которого проблемы с зависимостью. Мы зависим от своих привычек. Мы все пытаемся унять свой стресс с помощью привычек.
Кто-то курит. Кто-то пьет. Кто-то трахается.
Когда этого не достаточно, люди идут на более жуткие вещи.
Люди, настолько одичали, что перестают думать. Они идут на поводу у зависимости.
Они воруют. Они насилуют. Они убивают.
Зависимость – как паразит. Она изъедает изнутри, вынуждая прибегать к чем-то безумному.
Моя зависимость не так страшна. Она может причинить вред лишь мне.
Рак горла. Рак легких.
Выкуривать в сутки две пачки сигарет… проще, курить рак, а после выплевывать собственные легкие.
Я все еще смотрю на кипы бумаг, мысленно пропуская через себя то, что я должен с этим сделать. Но в голове каша.
Я должен разложить все по полочкам. На моем столе около ста папок. С виду, это кажется не выше картонной коробки… но если заглянуть.
Для отчета я должен выбрать восемь видов наиболее серьезных преступлений, для которых разница не особо существенна. Четыре насильственных преступления: убийство, изнасилование, ограбление и нанесение тяжких телесных повреждений. Четыре преступления против собственности: кража со взломом, воровство, то есть кража без незаконного проникновения в помещение, угон автомобиля и поджог.
На основе этих восьми преступлений и отражается динамика совокупного индекса.
После, мне нужно презентовать по отдельности, индекс насильственных преступлений и индекс преступлений против собственности.
Затем, агрегированный отчет о количестве зарегистрированный преступлений, в географическом и демографическом разрезе. Их динамику по сравнению с прошлым годом. Количество произведенных арестов, количество раскрытых дел.
Если брать убийства… то нужно предоставить статистику орудий убийств. Для кражи со взломом – классификацию по типу жилого района.
Это дерьмо мы должны передать федералам… в обязательном порядке… через пять дней.
От вибрации, мой сотовый прыгает на столе.
- Да?
Маркси. Она просит, чтобы я приехал в Ланчин, на Северную Седьмую. Еще один труп проститутки. Похоже, Пеппер.
Я несколько минут пялюсь на папки и ликую, что с дерьмом можно повременить. Но… как бы я не радовался. Куда бы меня не вызывали… мне все равно придется с этим работать.
Марки уехала на хонде без опознавательных знаков.[1]Значит, мне придется поймать такси, чтобы добраться до места.
Я махаю и останавливаю кислотно-желтую машину с шашечками. Пока таксист обсуждает дороги и прочую механическую хрень, я думаю об Аманде.
Почему она вдруг захотела со мной увидеться?
Соскучилась?
Мы не встречались с ней уже две недели.
На той неделе, у Аманды были судебные распри. У меня на этой отчет… да, еще Большой Брат подогнал дело об убитой проститутке. О двух, если точнее.
Получается… я не трахался уже две недели. Точнее – два дня. Если еще точнее – час.
Полчаса в неделю. Час, за две недели.
Черт, так трахаются женатики, прожившие в браке более десяти лет.
Но мне не кажется, что наша встреча закончится прозаичным сексом.
Мне кажется, она скажет, что у нее появился мужчина, и она махнет мне ручкой.
Она скажет – у меня есть с кем спать, а ты дрочи.
Дьявол, я не дрочил две недели.
Я не надеялся. Я думал, что Аманда заявится ко мне и мы трахнемся.
Я думал и поэтому не трогал своего дружка, откармливая его своими размышлениями.
Я думал… когда-нибудь она позвонит мне и мы сделаем это.
Но проходили дни, и Аманда не звонила.
Я залез в карман пиджака, достав пачку сигарет.
Гребаный ад, она пустая.
Чертова пачка, пуста. Остался лишь легкий запах сигарет.
У обшарпанной, точно шкура ящерицы, пятиэтажки, столпились зеваки и полицейские. Машины, перемигивались красным и синим. Из машины коронера, два санитара вытаскивали носилки.
Расплатившись с таксистом, двигаю к периметру, обнесенного желтой лентой.
Воздух холодный и влажный. Пахнет не грозой. Пахнет псиной, отходами из мусорных контейнеров и мочой. Ветер дергает ленту. Подхватывает мусор с асфальта и жестяные банки, разнося клокотание по улице. Небо серое. Солнце бледное. Пейзаж самый, что ни на есть, подходящий для района.
Из зевак, в основном бомжи. Они торчат у ленты, будто намечается бесплатная жрачка от движения – накорми ближнего. Есть и другие, но они стараются не попадаться на глазам полицейским. Высокие и худые фигуры, одетые в зимнюю одежду. Взгляд, будто кукольный. Стеклянный. Лица серые, почти такие же прозрачные, как и глаза. Мимо мелькают яркие пятна. Пятна затянутые в кожу и меха. Шпильки цокают по мокрому асфальту.
Бомжи, наркоманы и проститутки – единственные жители Ланчин.
Показываю значок полицейскому, и пригнувшись прохожу под лентой. Поднимаюсь по бетонной лестнице в глубоких трещинах.
Внутри, было три полицейских и все жильцы с первого этажа. Они шумно обсуждали происшествие. Точнее… они предполагали, но не были уверены, что действительно произошло. На втором, и третьем, аналогичная ситуация. В узких коридорах, люди трещали без умолку, на свой манер переворачивая ситуацию.
Четвертый, оказался еще уже. Благодаря носилкам, у стены, Нэшу пришлось идти бочком, чтобы не продвинутся вперед, к открытой двери. Копы внутри квартиры. Парни из лаборатории, что занимают дактилоскопией[2]и парни из скорой.
Вхожу в крохотную комнату. Такие комнаты функциональны, потому что могут уместить в себе и гостиную и кухню, разделенную фанерой. У стены, кровать. На кровати, женщина. Ее кожа и волосы, как простынь, если бы ее хорошенько отбелили. Глаза, как затвердевший янтарь. Взгляд устремлен на потолок. Ужас, проглядывается в морщинах у рта и уголках глаз, будто она пыталась закричать, но остановилась на полпути.
Крови нет. Только мертвая женщина – альбинос.
- Что-нибудь нашли?
Парень, в резиновых перчатках, что наносил серый порошок на косяк, ухмыляется.
- Тут до хрена отпечатков.
Я покрутился по сторонам. Черт возьми… все косяки в этом дерьме и везде пальцы. Проститутка пользовалась большим спросом.
- Потребуется много времени, чтобы все это собрать.
И разобрать из кучи, тот единственный, что принадлежит убийце. 
Маркси делает пометки в блокноте, посматривая на мертвую шлюху и на обстановку. 
- Вот, ублюдок. – Шиплю я. – Ты уже опросила соседей?
Медики подхватывают Пеппер на руки, небрежно и с трудом запихивая в брезент. Кажется, она одеревенела.
- Никто никого не видел.
- Он – что, мать твою, призрак?
- Вряд ли. – Маркси смотрит поверх моего плеча. Я проследовал за ее взглядом, оборачиваюсь.
В дверях стоит мисс Пирс. Она одета по-домашнему. Короткие шортики, толстовка с надписью университет и вязаные носки. Она ошеломленно смотрит, как упаковывают ее подружку в мешок для трупов.
 - Я разберусь. – Шагаю к ней. – Мисс Пирс, вернитесь в свою квартиру. – Следую за ней в квартиру.
- Это, тот же убийца? – шепчет она, обхватив себя за плечи.
- Возможно. Вы что-нибудь видели?
- Нет. Я заходила к ней минут десять назад.
- Зачем?
Мисс Пирс закусывает губу. Затем, достает из ящика упаковку тампонов. Я киваю, чувствуя себя придурком.
- Сколько вы там пробыли?
- Десять минут, пока она искала мне это. – Она кивает на тампоны.
Осматриваю комнату. Планировка и расположение вещей идентичны. Кровать застеленная цветным покрывалом. Тумбочка с торшером. У окна стол, на котором стоит маленький телевизор. Слева стенной шкаф. Дальше кухня.
Мисс Пирс садиться за стол, потянувшись за сигаретами.
- Она никого не ждала к себе? Может быть, клиента? Друга?
- Нет. – Она затягивается, выпустив струйку дыма в потолок.
Я сглатываю, когда запах табака добирается до моего носа. Жутко хочется курить.
- Может, она была взволнованна… или испугана?
- Нет. Пеппер вела себя как обычно.
- Как обычно, это как?
- Как проститутка, что отработала смену и желает выспаться.
В любом случае, это не было спонтанным убийством. В смысле, замки на двери целы. А это значит, что проститутка впустила убийцу в дом. Она знала его.
Мисс Пирс двигает пачку сигарет ближе к краю.
- Курите.
- Не понял? – все ты понял, придурок. Она тебя раскусила. Ты же смотришь на сигареты, как наркоман на дозу.
- Вы же хотите курить. – Мисс Пирс закидывает ногу на ногу, уставившись на меня.
Это так заметно?
- Мг. – Я скрещиваю руки на груди. – Моего стола здесь нет.
- Да, но вы смотрите на сигарету, как голодающий, на миску с супом. – Она вздыхает. – У меня две теории. Либо вы недавно бросили курить и поэтому так тяжело переносите мысль, чтобы возобновить привычку. Либо… вы давно не курили. Но, - она бросает взгляд на мои руки. – Судя, по никотиновым пятнам на среднем пальце, вы заядлый курильщик. Так, что не стесняйтесь.
Усмехаюсь. Черт, эта женщина не перестает удивлять меня своей проницательностью.
- Почему вы стали проституткой?
- А почему вы стали полицейским? – она тушит сигарету.
- Мои родители были полицейскими.
- Не могу ответить тем же. – Мисс Пирс встает с места. – Так получилось.
- С вашей дедукцией, вы могли выбрать куда лучшую профессию.
- Например, детективом? – усмехается она. – Кажется, мы обсуждали схожесть наших профессий. Переходить из одной схемы в другую… спасибо, но нет. – Мисс Пирс идет в кухню, чтобы поставить чайник.
А, зря. Свежий взгляд пригодился бы в участке.
- Филип? – Маркси заглядывает в комнату. – Ты идешь?
- Да, сейчас. – Я подхожу к столу, что делит комнату на гостиную и кухню. – Не выходите сегодня вечером на работу.
- Я не выхожу, когда у меня небольшие неприятности. Ну, вы понимаете.
Киваю.
- Хорошо. До свидания.
- До свидания.
 

 

[1] Полицейская машина без опознавательных знаков, «немаркированная машина». (Прим. автора)
[2]Дактилоскопия (от греч. δάκτυλος — палец и σκοπέω — смотрю, наблюдаю) — способ опознания человека по отпечаткам пальцев (в том числе по следам пальцев и ладоней рук), основанный на неповторимости рисунка кожи. Широко применяется в криминалистике. Основан на идеях англичанина Уильяма Гершеля, выдвинувшего в 1877 году гипотезу о неизменности папиллярного рисунка ладонных поверхностей кожи человека. Эта гипотеза стала результатом долгих исследований автора, служившего полицейским чиновником в Индии. (Прим. автора)

 

Перекресток Глава 4

Перекресток Глава 6