Рядом с Конецким

 Татьяне Валентиновне Акуловой-Конецкой с глубокой признательностью и уважением.

                                     Автор

Не знаю, есть ли у меня право называть это мемуарами. Да и заголовок что-то со слишком большими претензими. Не так уж близко мы были знакомы с Виктором Викторовичем Конецким - моим любимым писателем. На статью это не тянет, что такое эссе - я не знаю... . Значит - мемуары. Мы вместе учились в Ленинградском военно-морском подготовительном училище (ЛВМПУ), гордо называли себя "подготами". Мы охраняли летними ночами наши шлюпки на Фонтанке, вооруженнные единственным оружием - нарукавной повязкой "рцы" на бушлате (об он этом писал). Мы проходили с ним парусную практику на училищной шхуне "Учеба". Он на год старше меня, и тогда мы еще не были знакомы.  8 апреля 1948 года приказом Министра Вооруженных Сил СССР на базе Ленинградского военно-морского подготовительного училища (ЛВМПУ) бы­ло образовано 1-е Балтийское высшее военно-морское училище с четырехгодичным сроком обучения. Оно должно было готовить вахтенных офицеров. Начальником нового училища был назначен капитан 1 ранга (позднее - контр-адмирал) Б.В. Никитин. В это училище и попал Виктор Конецкий, наши пути немного разошлись, но ненадолго... . Из отдельных высказываний в его произведениях можно сделать вывод, что у Виктора не сложились взаимоотношения с командованием. Это не удивительно - характер у будущего Мастера был свободолюбивый и непростой. В результате после выпуска он попал не в самое лучшее место для дальнейшей службы - на дивизион аварийно-спасательных судов Северного флота в поселок Дровяное на западном берегу Кольского залива. Через год, после выпуска Виктора из ЛВМПУ я поступил на Гидрографический факультет ВВМУ им. Фрунзе. Окончив его с отличием, я выбрал Северный флот (см. "Мишуков и его окрестности"). Мы опять оказались рядом с Виктором - на западном берегу Кольского  залива, я чуть-чуть севернее его. Ну, а дальше начались наши плавания в Заполярье - у него спасательные работы и перегоны судов после его увольнения в запас в 1955 году, у меня боевое послевоенное траление и гидрографические работы. Так же, как и он, посещал я Вайгач, Игарку и овеянный довоенной романтикой Диксон. Но, конечно, моя работа ни в какое сравнение не идет с его полярными скитаниями. С 1965 по 1986 год Виктор Викторович плавал на 16 судах в различных районах Мирового океана от Арктики до Антарктики (в том числе и на близко знакомом мне логгере), четырнадцать раз прошел Севморпутем. Виктор Конецкий вырос до капитана дальнего плавания, продолжая в море создавать свои замечательные новеллы и романы. Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Виктор обладал талантом писателя, талантом живописца и талантом судоводителя (да, и такой тоже существует). Виктор немного прожил в блокадном Ленинграде (в январе 1942 г. он эвакуировался  по льду Ладоги в Киргизию и Омск), но какую точную зарисовку блокадного быта в сцене у булочной он оставил в книге "Завтрашние заботы"! ("Кто смотрит на облака", глава первая, Тамара).

Вообще, точность его литературных зарисовок поражает! Мы в разное время плавали с ним на однотипных пассажирских теплоходах "Михаиле Калинине" и "Вацлаве Воровском" ("sister-ship", как сказали бы англичане). Сейчас, через много лет, перечитывая его книгу о плавании на "Воровском" в Атлантике для доставки сменных экипажей рыбаков из Мурманска, я испытываю удивительный эффект присутствия, будто я снова плыву на "Калинине" со сменными экипажами подводных лодок. Тот же музыкальный салон, тот же ресторан, та же каюта, та же прогулочная палуба, только рыбаков нет... . Виктор все это видел глазами художника и умел передать рукой Мастера! 

Давно, в начале 50-х Виктор приходил на катере с Дровяного на Мишуков. С ним виделся мой приятель Гриша Акулов (однофамилец будущей жены Конецкого, он знал и Виктора Конецкого и его брата Олега Базунова). Меня, к сожалению, тогда на Мишукове не было - я находился на его очень дальних "окрестностях" (кажется в Мозамбикском проливе между Африкой и Мадагаскаром, обходя циклоны по дороге на Камчатку). Так мы случайно тогда не познакомились. А может и не случайно - случайно-то мы оказывались на берегу... .

Наше личное знакомство с ним состоялось значительно позже - между 1971 и 1976 годами с помощью того же Гриши Акулова. Мы шли по Большому на Петроградской стороне Гриша, зная мое отношение к Виктору Конецкому,  предложил договориться с ним о встрече. Он позвонил, мы взяли бутылку "Столичной" и отправились в конец ул. Ленина в дом 36 (№ квартиры уже не помню). На лестнице я перелил содержимое бутылки во флягу из нержавейки. Такие герметичные фляги мы доставали в Северодвинске на огромном Северном машиностроительном предприятии (СМП), где строились ракетные подводные крейсера стратегического назначения и устанавливались навигационные комплексы на них, техническим сопровождением которых я занимался в нашем институте ВМФ. Полулитровая фляга стоила пол-литра спирта. Моя - с барельефом бородатого мужика с ружьем - называлась "Просянкин (тогдашний директор СМП) на охоте". Уж что меня толкнуло перелить водку во флягу, не знаю. Казалось, так романтичнее. Глупость, конечно. Ехидный Гриша не преминул сказать об этом хозяину, но Виктор тактично промолчал... . Когда я снял плащ и остался в тужурке, Виктор в шутку (или серьезно?) сказал: "Ну вот, вы все в рангах, а я штатский...". Наверное, это было некое кокетство. Я ответил: "Таких, как мы, десятки тысяч, а ты - один".

Конечно, одной бутылкой дело не ограничилось. Мы долго "хорошо сидели" и разговаривали. Меня зинтересовало отношение современных советских писателей к русским литераторам XIX века. Спросил о Писемском, дореволюционное издание которого читал я в блокаду. "Он антисемит!" жестко и неприязненно сказал Виктор.

Любови Дмитриевны к тому времени уже не было на свете, и Конецкий жил в этой небольшой квартире один. Очень приятное впечатление производил его мягкий (неправильный) выговор буквы "л". В небольшой комнате были цветы и живописные работы хозяина.

Судьбы наших матерей были во многом сходны - обе из профессиональной театральной среды, обе рано и надолго расставались с сыновьями... . Моя мама, узнав, что Виктор остался совсем один, искренне сочувствовала ему. Когда я сказал об этом, он молча вытащил свою фотографию, спросил как зовут мою маму и подписал: "Евгении Александровне - от старого блокадника". Сейчас эта фотография находится у моего сына. На другой день, беспокоясь о Викторе (мы неплохо набрались), я позвонил ему и под каким-то благовидным предлогом, захватив пару бутылок кефира, отправился к нему домой... . "Как себя чувствуешь?" "Ну, а ты как думаешь?" "Бери кефир и поправляйся..." Я не стал тогда брать ему пива - боялся, что у Виктора может случиться запой. Может, я ошибался.

Любимый писатель произвел на меня впечатление глубоко интеллигентного человека, человека с настоящей врожденной интеллигентностью и культурой. Несмотря на суровую профессию.

В 1985 году Мастеру повезло - в его жизнь вошла Татьяна Валентиновна Акулова-Конецкая. Хочу выразить ей (уже от себя лично) огромную признательность за создание Морского литературно-художественного фонда имени Виктора Конецкого. У меня непростая жизнь - уже несколько лет я не выхожу из дома, передвигаясь только по квартире на т.н. "ходунках". Конечно, у меня есть отдельные книги Виктора Викторовича, но теперь я могу прочитать любую книгу писателя, когда мне захочется.

Александр Морозов                                    24 июля 2012 г.