ПТ. Часть вторая. Глава 4. Драгоценная молния. Аттестат порядочности

Глава 3. Версия о сложном характере. Ведьмин романс

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ТЕТРАДЬ. Часть первая. Глава 4. Драгоценная молния. Аттестат порядочности

Была ещё одна учительница в нашей школе, уроки которой для меня немаловажны. Это Лариса Андреевна Финаева, она вела домоводство. Предмет этот распадался на два раздела: кулинария и шитьё. Первый я помню уже не очень: варили мы всякие каши и супчики, отправляли в духовки печенье, угощали им мальчишек, – а вот со вторым связана довольно показательная история. После 9 класса девочки отрабатывали практику в течение месяца: мы превращались в ателье, за небольшую плату в нём делали заказы жительницы городка.

Шила я не лучше и не хуже других, зато увлекалась моделированием. Накопила толстенную тетрадку эскизов с разными фасонами платьев, блузок, юбок. А, надо сказать, в те времена женская одежда отличалась большим разнообразием по части придумок: тут вам и складочки, и кармашки нескольких видов, юбки солнце-клёш, силуэты с напуском, с подчёркнутой талией… Единственная уравнительная для всех – длина, все женщины, независимо от возраста и комплекции, носили юбки выше колен. И представьте себе, никто это не воспринимал как нечто вызывающе сексуальное. Женские брюки только входили в моду, и вот они-то считались бунтом против ханжества. :) Ну, как же: подчёркиваются бёдра, ай-яй-яй!

Одноклассницам моим повезло, им заказали простенькие юбочки и фартучки, а вот ко мне явились не кто-нибудь, а директриса и завуч. Полная жуть! Завуч полистала заповедную тетрадку и выбрала себе костюм. Такой, знаете ли, не на каждый день, да ещё из вельвета, который входил в моду. Кто что-нибудь разумеет в шитье, знает, что в работе ткань эта не сахарная. Я пригорюнилась. Директриса же выступила поскромнее: ей понадобился всего лишь халатик. Но закавыка с заказом образовалась тоже нешуточная. Женщина это была, мягко говоря, скуповатая, ситчику прикупила немного, застёжку на пуговицах организовать при таком варианте было невозможно. Недолго думая, она бросила нам с Ларисой Андреевной:

- Можно молнию вшить, зачем пуговицы?

Ага, молнию – где же её взять при необходимой длине? Магазины подобными штуками не изобиловали. В общем, мы с учительницей обе приуныли.

- Ладно, ты пока делай выкройку, а я сбегаю в ателье (в городке была и «взрослая» мастерская), может, там у девчонок что-нибудь есть…

В мастерской ничего подходящего не оказалось. И пришлось Ларисе Андреевне искать эту злосчастную молнию в Себеже, несколько раз туда ездить, обходить магазинчики и рынок. Тоже пусто. В конце концов, ей передали, что то ли сестра, то ли тётка какой-то продавщицы может привезти нужную вещь из Великих Лук. Кажется, только через пару недель добыча попала в наши руки. Вшивать её я, конечно, побоялась, и добрая Лариса Андреевна сделала это сама. Зато замысловатый вельвет я весь взяла на себя, хотя и в этом случае она готова была мне помочь.

И то была не просто помощь – то была защита. Так же меня защищали везде, где могли, и другие учителя. Я до сих пор не знаю, что за тараканы были в голове нашей директрисы по моему поводу. В принципе, её нельзя было назвать злой и тем более недалёкой. Но складывалось впечатление, что она упорно тестирует меня на всякие несовершенства. Поскольку я рано научилась не драматизировать чужие комплексы и реагировала на несправедливые замечания очень спокойно, видимо, её это как-то особенно задевало: и раздражало, и восхищало одновременно.

Был в школе ещё один странный человек, который своим поведением объяснил мне, на что способен тот, кто мало уверен в себе. Это наш физик. Благодаря его стараниям я получила очень оригинальный аттестат. Хотя, ради справедливости, следует заметить, что старания его были общими с директрисой. В то времена ввели норму так называемого среднего балла аттестата. Складывали все оценки и определяли среднее арифметическое, при поступлении в вузы число это добавляли к экзаменационным баллам. Мура, конечно, полная для образовательной сферы. Но у нас же вечно стараются всех сосчитать. :)

Странности физика обнаружили себя ещё в 8 классе, он с середины года стал ко мне откровенно придираться. Ну, во всяческих формальностях при моей торопливости это сделать было нетрудно. Поначалу я не очень на эту воинственность реагировала: что мне физика, у меня другие цели. Но сам факт учительской нечестности, конечно, нравиться не мог. И, как многие подростки, я не придумала ничего лучшего, как «ненужный» предмет забросить. :) В году у меня появилась «тройка». Папа на летних каникулах молча подсунул мне какую-то занимательную научную книжку, которая дело своё сделала столь хорошо, что все лабораторные уже в 9 классе я выполняла первой. Физик заглох: в открытую он противостоять не мог, лампочки у всех электрических цепей, которые мы собирали, на моих столах загорались исправно. И досадная «тройка» ушла в небытие.

В выпускном классе он как будто бы приутих. Кстати, у нас тогда пошла ещё и астрономия. А весь класс знал, что это моё конёк, учебник был зачитан до дыр, уже девятиклассницей я бегала рассматривать созвездия на тёмном вечернем небе. Так что по астрономии у меня была бесспорная «пятёрка», и учителю нашему не приходило в голову расставлять мне здесь свои рогатки. Дурь свою он предъявил только на экзамене по физике.

Я заканчивала школу в 1975 году. Мы должны были сдавать восемь обязательных экзаменов. В те времена взрослые не морочили головы себе и детям разговорами о том, что экзамен – это жуткий стресс. Это всего лишь одна из форм учебной работы, совершенно естественная. Вот вам тогдашний школьный экзаменационный список: литература и русский письменно (сочинение), литература и русский устно, математика письменно (алгебра), математика устно (геометрия), физика, история, химия, иностранный язык. Два-три дня между экзаменами, месяц подготовки в последней четверти по комплектам из 30-35 билетов (в каждом несколько заданий). Конечно, находились любители шпаргалок, но я к ним не относилась. Вообще в нашем классе из 16 человек на золотые медали могли претендовать пятеро, посему спасительные бумажки чаще заготавливали просто для подстраховки. Замечу ещё попутно, что рукописные шпаргалки развращали школьников не настолько, как теперешние тесты ЕГЭ: всё-таки в процессе изготовления их хоть что-то запоминалось. :) Впрочем, оправданием приучению к мошенничеству с малолетства и они служить не могут.

Первые четыре экзамена для меня пролетели как-то очень быстро. Помню, к примеру, что перед геометрией больше играла в бадминтон, а теоремы повторяла просто по чертежам, и мама то и дело пеняла мне на легкомысленное отношение к получению аттестата. А зачем о нём слишком много думать? Думала я на исходе школы о том, нужно ли мне поступать в театральное училище или сразу двинуть на филфак в педагогический. Последний маячил впереди не из-за желания быть учителем – я не видела другого варианта для литературного образования. Меню у советских абитуриентов-гуманитариев 1970-80-х было ведь скромным: несколько факультетов в университетах, историко-архивный институт, институт культуры, литературный институт и бесконечные педвузы.

Наступил день экзамена по физике. Как всегда, я пошла сдавать в первой пятёрке: принятое у девчонок дрожание перед дверью было мне поперёк души. И вытащила – о счастье! – первый билет. Кто же не знает первый билет? Быстро решила задачу, вызвалась первой же отвечать. Всё гладко, не единого вопроса. А результаты устных экзаменов нам объявляли обычно в день сдачи, через несколько часов. И вот вызывают нас всех в кабинет, зачитывают оценки. «Тройка»?! Возмущённые возгласы одноклассников из нашей пятёрки:

- Как это?

- Ничего существенного не сказала, налила одной воды, – гордо отзывается физик.

- А задача? Она же её в пять минут…

- А задача была лёгкая.

Плевать мне было на этот аттестационный балл – но как он мог так грубо врать? Дома я закрылась в комнате часа на три. Мама меня не трогала. Я слышала, как пришёл на обед папа, как рассказывал об эффекте, который вызвало событие у его сослуживцев (в его отделе работали отцы одноклассников). Да на «пятёрку» шла, всем было ясно! Физик срочно удрал на рыбалку и не показывался в городке до самого выпускного вечера. А я вдруг впервые подумала: но если он так остро на меня реагирует, значит, поставил себя на одну доску со мной… Со мной, с маленькой девочкой, которой нечего с ним делить? И спокойно вышла вечером на улицу, дав себе слово, что с этого момента буду смотреть сквозь него, где бы он мне ни встретился.

Мы тогда не знали словосочетания «мужской шовинизм». Это теперь, когда я уже очень взрослая, повидавшая всяких разных людей, могу говорить, что он здорово уродует психику и мужчин, и женщин. Скажу больше: видимо, в позиции женщина-дочь мужчине не стать жертвой этого предубеждения легче всего. Мой ребёнок, я сделал, горжусь собой! :)

Все оставшиеся экзамены я сдала на «пятёрки», уже принципиально. На немецком директриса гоняла меня сразу по нескольким билетам, пока классная не остановила её. Ничего, я держалась. Зато дрогнула химичка: исправила годовую оценку на «четвёрку» и поставила её же как итоговую в аттестат. Несмотря на экзаменационную «пятёрку». Видимо, опять-таки надавила директриса: что за аттестат, в котором все «пятёрки» и «трояк» по физике, как-то не вяжется. А дело было всего лишь в этом дурацком аттестационном балле – снизить любой ценой. Некоторые поговаривали, что она вообще к нашей семье питала непростые чувства, но я эти слухи от себя гнала: у взрослых свои причуды. :)

Если б вы знали, как не хотелось мне расписывать всю эту школярскую бухгалтерию! Но всё-таки я это делаю: затем, чтобы читающие меня учителя имели шанс остановиться, когда их нелёгкая понесёт в сторону подобных войн с молодыми людьми. Вы больше мучаете себя, чем кого-то, не опускайтесь. Порядочность – это во многом умение не пользоваться зависимостью человека от тебя. А война с ребёнком – вообще гнусность, если разобраться.

И не подумайте, что мне была интересна медаль. Я получить её и не желала, и не могла. Не желала, потому что, как уже писала, никогда не отождествляла формальное и содержательное. А не могла, потому что у меня были проблемы с физкультурой. Точнее, с сердцем. Родители, сами на тот момент на здоровье не жалующиеся, не понимали, почему я не могу сдавать кроссы, почему медленно поднимаюсь на наш третий этаж. Хотя как понять? Врачи объясняли случавшиеся недомогания особенностями переходного возраста (у женщины ведь ничего, кроме половой системы, в организме нет). Правда, наш физкультурник меня щадил и с кроссов этих немыслимых снимал, потихоньку предупреждая: «Пробежишь стометровку и дуй домой». Но там, где долгого дыхания не было нужно, я чувствовала себя вполне комфортно. Уже в более зрелом возрасте я разобралась со своими сердечными делами, однако к теме данной книги это не относится.

27 июня 2013 года

P. S. Уважаемые читатели! Для понимания позиции автора лучше знакомиться со всеми главами книги, причём в порядке их нумерации.

Продолжение следует.