Рецензия часть 2

 
И мы решили немного над ним поработать, придать художественности и сделать сухой текст более приемлемым для чтения. Посмотрите сами: диалоги расцвечены маленькими авторскими пояснениями. Где происходит событие, в какой обстановке, добавлено природоописание. Маленько поработать и весь ваш дальнейший текст будет приятен для восприятия читателем.
 
 
Вот наш текст, который получился, и который вы можете сравнить со своим:
В дальнюю дорогу. По утренней росе.
Погожей осенней порой, в «бабье лето», когда среди серых облаков часто показывается солнце, всей деревней провожали детей в дальнюю дорогу, - их отправляли в детский дом. Небольшая деревенька, затерянная среди полей и лесов, стояла на песчаном пригорке-холме в один длинный ряд домов, разделенных улицей. И во дворе третьего, от начала деревни, дома, где стояла телега с постеленным на ней сеном, с раннего утра шли хлопоты.
Хлопотала Листий (Лстий), хозяйка дома, небольшого роста худенькая молодая девушка, в постоянном переднике одетом поверх платья. Она насушила мясо, в холщевом мешочке, напекла уже ночью хлеба, булочек, завернула всё это в чистое полотенце и положила в сено на телеге, чтобы горячее было, не остыло. Ведь дорога была дальняя, трудная, песчаная. Даже лошадь тянула с трудом телегу по мягкому песку, а уж ноги проходящих людей как утопали в мягком песке дороги, особенно когда взбирались, поднимались на холмы.
 
Среди провожающих запомнился одноногий Чемыр и семнадцатилетний парень Миклай из соседнего дома. Чемыр, пожилой с седой бородкой и с палочкой, веселый обычно дед, был грустный в то утро, ему предстояло везти детей на телеге, и он провожал детей своего брата Арслана.
Чемыр потерял ногу на войне. Они, три брата, вместе воевали под Ленинградом. В бою ранило старшего Эвакима. Младший Арслан нёс брата трое суток на себе. У деревни Заборье Эваким погиб. Чемыр тоже был ранен, потерял много крови. В госпитале ему ампутировали ногу. Потом Чемыра комиссовали, и он вернулся домой на костылях.
И кому, как не ему, Чемыру, провожать детей Арслана в детский дом? Арслан пропал без вести на войне – так было в повестке написано. Он, после ранения Чемыра, еще полтора года воевал в той же воинской части, до января 1944 года. Воевал за Ленинград и за Кенигсберг. Узнали об Арслане подробности из соседнего села. Как-то выпивший Филипп (Выльып) из Шор-Уньжи рассказал своему сыну (видно совесть не давала ему покоя): «Под Кенигсбергом шел сильный бой, многие погибли. Арслан был контужен, ранен в зоб, не мог двигаться, кричал от боли…. Мы были в окружении, немцы приближались. Я сумел выбраться, спастись. Арслан там, в лесу, остался один…».
_________________________
Четыре месяца ждали путевки в детский дом, документы в сельсовет еще весной ходили оформлять. А дети жили у старшего брата отца, у дяди Ветки. Жить было трудно…, всякое бывало за эти четыре месяца…. Дядя Ветка сам жил бедно, - трое детей жили без матери, которая умерла пять лет назад. Старшей дочери дяди Ветки, Листий (Лстий), приходилось заботиться обо всех: и о брате Шумате и сестре Элике, да ещё «эти» - Роза с Риммой. Но, хоть и двоюродные сёстры – всё же свои, родные.
Дядя Ветка был хозяйственный крестьянин и не вступал в колхоз, был единоличником. А за это его «раскулачили» - увели из хлева быка, лошадь, забрали половину хозяйства – и плуг и борону. Потом и корову последнюю увели. Хотя представители местной власти видели детей у дяди Ветки, и можно было корову оставить. Но они ни перед чем не останавливались: «Корову. Оставьте корову, детям нужно молоко…», - плакала и просила Лстий у мужчины из комитета, который командовал угонщиками скотины. Со всей деревни собрали тогда скотину и увели в район, в «колхоз», «государству».
А когда у Розы с Риммой умерла мать, на следующий же день, после похорон матери, пришли и увели корову и овец, кроме одной, со двора осиротевших сестер. Пустой дом закрыли на замок. Овцу им оставили на мясо, на «прокорм». Так пошли сёстры с овцой к дяде Ветке, дожидаться отправки в детдом.
______________________
Вот и настал тот день. Утро обещало хорошую погоду: над лесом, через поле у деревни, поднималось солнышко, и в светло-синем небе было уже мало облаков, они будто ушли вместе с ночью. Ночной туман осел обильной росой на листья деревьев и на траве, и капли росы сверкали под лучами солнечного света так, как будто дождик прошел и намочил всё вокруг. Такая обильная роса бывает прохладными утрами осени.
Провожали все соседи.
«Ой, мамочки, сиротинушки, маленькие какие!» - плакала Клавдия-соседка, и наставляла – «Ты уж, Чемыр, присматривай за девочками, дорога лесная, лошадь-то молодая, боится машины».
«Нас двое, всё будет хорошо», - успокаивает Клавдию Чемыр.
К детям, сидящим в телеге, подбежал Шумат, друг Розы. Застенчиво улыбаясь, он протянул Розе руку, и, прощаясь, сказал шепотом: «Пишите, приезжайте, может отпустят».
Шумат был старше Розы всего-то на полгода. С ним Роза пошла в первый класс Шор-Уньжинской школы. Ей ещё не было семи лет. Сидела она на скамейке перед домом, любовалась восходом солнца. Оно багровое-багровое, огромное. И видит Роза: важно проходит мимо колодца на улице Шумат, в новой холщевой белой рубашке, в новых лаптях, а в сумке тетрадка и карандаш.
- Шумат, ты куда идешь? – спрашивает Роза.
- В школу – задиристо и гордо отвечает Шумат.
- И я пойду с тобой – с вызовом заявляет Роза.
- Пошли. – без энтузиазма говорит Шумат, и добавляет уже снова гордым тоном, - Ты же босиком, лохматая. Расчешись. Тебя такую в школу не примут! –
Но Роза пошла, и её приняли…. А мама не заметила, как Роза пошла в школу без тетради, ручки. Долго мама не знала, что её дочь – ученица.
 
С детьми прощались земляки, друзья: Идрис, Яштвий, и Кечырна, дочь Эвакима, а также соседи: Максим и Василий.
Лстий поправила на Розе новенький платок мамы, сандали, которые купил Розе с Риммой дядя Ветка перед отъездом. Наконец, лошади тронулись, дети покачнулись в телеге, так быстро побежала дошадь. Лстий, женщины и дети бежали вслед до края деревни. Вскоре деревня осталась далеко позади, крайние дома скрылись за деревьями, начался лес, и началась та самая песчаная дорога, долгая дорога….
Ехали они долго через смешанные леса, в которых березки перемежались с высокими соснами, в низинах были заболоченные участки, где колёса телеги утопали в жиже размокшей дороги. А когда выехали на простор полей проезжали Сернур, красивое Село на фоне смешанного леса. Сейчас Роза знала, что здесь, в Сернуре когда-то жил, писал свои стихи известный поэт Николай Заболоцкий.
А впереди их ждал посёлок Мари-Сола, от Сернура до него двенадцать километров. Здесь был первый их детский дом.
Долго сидели в телеге у ворот детдома Чемыр и Николай (Миклай, тот семнадцатилетний сосед): они ждали, чтобы с нами проститься. Простившись, дети пошли с воспитателями в детдом насовсем.
Там их накормили и переодели. Розе оставили мамин красивый платок и сандалии. В детдоме было хорошо. Нравились все дети, живущие там, воспитатели, нравился директор, строгий, сухой, как казалось Розе, - на его лице она ни разу не видела улыбки.
Детский дом находился в центре поселка. Тут улица была асфальтированная, и девочки часто играли в «классики» у ворот детского дома. Однажды они увидели нечто необычное. Перед заброшенной, разрушенной церковью остановилась женщина в черном шобуре (матерчатом халате) и белом платке. Она положила перед собой большой сверток и стала молиться, крестясь и кланяясь. Девочки перестали играть, всё их внимание обращено было на эту женщину. Но она, вскоре, быстро ушла, почти убежала, оставив сверток на ступенях крыльца Церкви, на паперти, и ни разу не оглянулась. А оставленный ею сверток, вдруг, зашевелился. Девочки, конечно же, подбежали к нему, - развернули, а там – спящий ребёнок. Он проснулся, но перед ним не было мамы, и он заплакал. В детдоме были такие же дети, оставшиеся без мамы и папы, и все девочки сочувственно заплакали тогда. Подняли, они, взяли, брошенного, завернутого в старый шобур ребёнка, и принесли в детский дом. Принесли ребёнка на второй этаж, к директору. Он, как раз, был в кабинете.
- Что ещё придумали? Сколько раз я вам говорил, чтобы без стука ко мне не врывались. -
Тут находка девочек стала проявлять своё недовольство.
- А-а-а, к маме, к маме! – запищал детский голос.
- Что такое? Кого принесли? – спросил директор.
- Мы эту девочку нашли у Церкви, её бросила тётенька, - сказала Роза.
Из свертка выпала бумажка. Директор подобрал записку и стал читать….
Неизвестно что там было написано. Только все девочки догадались, что мать назвала имя и фамилию своей дочери – Розы Тойбахтиной. Она стала жить у них в детском доме.
Маленькая трёхлетняя Роза бегала и резвилась, как и её ровесники в младшей группе: Галя Петрова, Римма Бойкова…. За ними следили старшие ребята: Катя Меркушева, коля Смирнов…, воспитательниц не хватало, и старшие всегда помогали. Каждое утро они из комнаты малышей выносили матрасы, сушили их до сна.
Римма Бойкова была из Ленинграда. Папа у неё погиб на войне, мама умерла в блокадном голодном Ленинграде, она эвакуированная, оказалась далеко от родного города в дружной семье детей, похожих судьбой и одеждой.
Разные дети жили в детдомах наших. Дети, выросшие в детдомах очень похожи, у них одинаковые привычки: детдомовца сразу узнаешь: схожее поведение, они независимые, свободные, бойкие….
Конец.
 
Еще что очень важно было бы, нужно исправить – это характеристики героев их описание. Мы не знаем, какими были герои, если рассказ-мемуары написаны только для ваших знакомых и только для ваших друзей, - тогда всё понятно. Все (и то может не все) ваши друзья знают, какой был тот самый Чемыр: может он был толстый и квадратный старикашка, а может наоборот худой или седой с бедной бородой? А тот мальчик семнадцатилетний – он был очкарик малорослый или это тоже толстый увалень под два метра ростом. Конечно, друзья знают, каким был мальчик Шумат – он был высокий такой и худой-худой, как спичка! – а? Или нет. Какой был директор вашего детдома – этот суровый дядька широкий в плечах как Шварценегер?
Если написано для моих друзей, то как можно назвать рассказ-мемуары, воспоминания – художественным произведением для всех? Сотни непонятного тут. Ничего непонятно, куда они ехали, по какой дороге, по лесу или по полям? Дождик был по дороге? А солнышко светило? Может туча закрывала всё небо? Вот тем и отличается Художественное произведение от письма моим близким, - что оно для всех и все люди могут его понять!
Сегодня в мире цифровых технологий, даже компьютер может писать стихи, а недавно компьютер написал художественное произведение: рассказ на заданную тему!  Вот до чего дошла наука. Всем известно, что и писатели современности прибегают к помощи компьютера. Работают люди, талантливые писатели, на других писателей и желающих стать таковыми. Известная Донцова «пишет», выпускает (как фабрика) много книжек, каждый месяц по две штуки. На неё работают другие писатели по 5 и более человек. Это так называемые копирайтеры – «рабы писательские», и они не стесняются этой работы. Заказывает она, Донцова, встрече на вокзале двух человек: дама блондинка, умная, с молодым человеком и нужно описать их знакомство и так далее. Копирайтер, «раб-писатель» делает описание: природы погоды, приезд поезда, разговоры людей на вокзале людном и случайную встречу блондинки с усатеньким пареньком. За эту сценку на определенном количестве страниц – Донцова платит копирайтеру 200 долларов, и вставляет эту сценку в свою новую книжечку, которая потом будет продаваться во всех киосках на вокзалах, и её будут покупать. Так собирая описания всех нужных событий от «рабов-писателей» составляя книжечки свои Донцова процветает!
 
Такой у нас век! Что работа писателя обесценилась. А художественных произведений не стало совсем. Многие сегодня пишут о событиях своей жизни: «я ходила воровать яблоки по соседним садам в деревне, потом пошла по берегу и поскользнулась и упала в воду, а меня вытащила подружка – она меня спасла и она герой» - вот такие тексты мне приходилось видеть тут на прозе ру. И это считается – «художественное» произведение, а автора приняли в ООО Союз – и она уже считает себя писателем! Ужас современной жизни. Интересно, когда это «она» ходила за яблоками? Весной или всё же осенью? Когда это упала она? – дождик был? Или стояла адская жара? Таких перлов можно найти тысячи! А наше ООО РСП – это организация с ограниченной ответственностью, что не понятного! Она – ООО – никакой ответственности не несет. Тут редакторов нет! Свобода слова у нас!! Мы рады, конечно, всякой свободе, но работать надо и надо учиться работать со словом, не только правду и точность соблюдать в своих текстах, но и словесный поток чуши не нести нашим читателям! Потому что раньше, при жесточайшей цензуре, писатели умели выдавать Художественные произведения. Многие даже поплатились жизнью: Зощенко и другие. И при СССР чтобы вступить в Союз Писателей было нужно: издать через редакцию, а значит через цензуру две своих книжки. А кроме того иметь публикации в периодической печати и иметь критические отзывы на свои публикации. Сейчас всё исчезло. И «писателей» у нас много так, что интернет не выдерживает. И это очень нехорошо. Талант есть у многих, может у половины тех 200 тысяч что пишут на сайт Проза.ру, но работать никто не умеет, а учиться не желают. Жаль. Ведь все знают знаменитую фразу: что 90% работа и только 10% талант – тогда только может появиться настоящее произведение искусства, чем и является Художественный рассказ, повесть или роман!

© Copyright: Сергей Чернец, 2016

Регистрационный номер №0336795

от 1 апреля 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0336795 выдан для произведения:  
И мы решили немного над ним поработать, придать художественности и сделать сухой текст более приемлемым для чтения. Посмотрите сами: диалоги расцвечены маленькими авторскими пояснениями. Где происходит событие, в какой обстановке, добавлено природоописание. Маленько поработать и весь ваш дальнейший текст будет приятен для восприятия читателем.
 
 
Вот наш текст, который получился, и который вы можете сравнить со своим:
В дальнюю дорогу. По утренней росе.
Погожей осенней порой, в «бабье лето», когда среди серых облаков часто показывается солнце, всей деревней провожали детей в дальнюю дорогу, - их отправляли в детский дом. Небольшая деревенька, затерянная среди полей и лесов, стояла на песчаном пригорке-холме в один длинный ряд домов, разделенных улицей. И во дворе третьего, от начала деревни, дома, где стояла телега с постеленным на ней сеном, с раннего утра шли хлопоты.
Хлопотала Листий (Лстий), хозяйка дома, небольшого роста худенькая молодая девушка, в постоянном переднике одетом поверх платья. Она насушила мясо, в холщевом мешочке, напекла уже ночью хлеба, булочек, завернула всё это в чистое полотенце и положила в сено на телеге, чтобы горячее было, не остыло. Ведь дорога была дальняя, трудная, песчаная. Даже лошадь тянула с трудом телегу по мягкому песку, а уж ноги проходящих людей как утопали в мягком песке дороги, особенно когда взбирались, поднимались на холмы.
 
Среди провожающих запомнился одноногий Чемыр и семнадцатилетний парень Миклай из соседнего дома. Чемыр, пожилой с седой бородкой и с палочкой, веселый обычно дед, был грустный в то утро, ему предстояло везти детей на телеге, и он провожал детей своего брата Арслана.
Чемыр потерял ногу на войне. Они, три брата, вместе воевали под Ленинградом. В бою ранило старшего Эвакима. Младший Арслан нёс брата трое суток на себе. У деревни Заборье Эваким погиб. Чемыр тоже был ранен, потерял много крови. В госпитале ему ампутировали ногу. Потом Чемыра комиссовали, и он вернулся домой на костылях.
И кому, как не ему, Чемыру, провожать детей Арслана в детский дом? Арслан пропал без вести на войне – так было в повестке написано. Он, после ранения Чемыра, еще полтора года воевал в той же воинской части, до января 1944 года. Воевал за Ленинград и за Кенигсберг. Узнали об Арслане подробности из соседнего села. Как-то выпивший Филипп (Выльып) из Шор-Уньжи рассказал своему сыну (видно совесть не давала ему покоя): «Под Кенигсбергом шел сильный бой, многие погибли. Арслан был контужен, ранен в зоб, не мог двигаться, кричал от боли…. Мы были в окружении, немцы приближались. Я сумел выбраться, спастись. Арслан там, в лесу, остался один…».
_________________________
Четыре месяца ждали путевки в детский дом, документы в сельсовет еще весной ходили оформлять. А дети жили у старшего брата отца, у дяди Ветки. Жить было трудно…, всякое бывало за эти четыре месяца…. Дядя Ветка сам жил бедно, - трое детей жили без матери, которая умерла пять лет назад. Старшей дочери дяди Ветки, Листий (Лстий), приходилось заботиться обо всех: и о брате Шумате и сестре Элике, да ещё «эти» - Роза с Риммой. Но, хоть и двоюродные сёстры – всё же свои, родные.
Дядя Ветка был хозяйственный крестьянин и не вступал в колхоз, был единоличником. А за это его «раскулачили» - увели из хлева быка, лошадь, забрали половину хозяйства – и плуг и борону. Потом и корову последнюю увели. Хотя представители местной власти видели детей у дяди Ветки, и можно было корову оставить. Но они ни перед чем не останавливались: «Корову. Оставьте корову, детям нужно молоко…», - плакала и просила Лстий у мужчины из комитета, который командовал угонщиками скотины. Со всей деревни собрали тогда скотину и увели в район, в «колхоз», «государству».
А когда у Розы с Риммой умерла мать, на следующий же день, после похорон матери, пришли и увели корову и овец, кроме одной, со двора осиротевших сестер. Пустой дом закрыли на замок. Овцу им оставили на мясо, на «прокорм». Так пошли сёстры с овцой к дяде Ветке, дожидаться отправки в детдом.
______________________
Вот и настал тот день. Утро обещало хорошую погоду: над лесом, через поле у деревни, поднималось солнышко, и в светло-синем небе было уже мало облаков, они будто ушли вместе с ночью. Ночной туман осел обильной росой на листья деревьев и на траве, и капли росы сверкали под лучами солнечного света так, как будто дождик прошел и намочил всё вокруг. Такая обильная роса бывает прохладными утрами осени.
Провожали все соседи.
«Ой, мамочки, сиротинушки, маленькие какие!» - плакала Клавдия-соседка, и наставляла – «Ты уж, Чемыр, присматривай за девочками, дорога лесная, лошадь-то молодая, боится машины».
«Нас двое, всё будет хорошо», - успокаивает Клавдию Чемыр.
К детям, сидящим в телеге, подбежал Шумат, друг Розы. Застенчиво улыбаясь, он протянул Розе руку, и, прощаясь, сказал шепотом: «Пишите, приезжайте, может отпустят».
Шумат был старше Розы всего-то на полгода. С ним Роза пошла в первый класс Шор-Уньжинской школы. Ей ещё не было семи лет. Сидела она на скамейке перед домом, любовалась восходом солнца. Оно багровое-багровое, огромное. И видит Роза: важно проходит мимо колодца на улице Шумат, в новой холщевой белой рубашке, в новых лаптях, а в сумке тетрадка и карандаш.
- Шумат, ты куда идешь? – спрашивает Роза.
- В школу – задиристо и гордо отвечает Шумат.
- И я пойду с тобой – с вызовом заявляет Роза.
- Пошли. – без энтузиазма говорит Шумат, и добавляет уже снова гордым тоном, - Ты же босиком, лохматая. Расчешись. Тебя такую в школу не примут! –
Но Роза пошла, и её приняли…. А мама не заметила, как Роза пошла в школу без тетради, ручки. Долго мама не знала, что её дочь – ученица.
 
С детьми прощались земляки, друзья: Идрис, Яштвий, и Кечырна, дочь Эвакима, а также соседи: Максим и Василий.
Лстий поправила на Розе новенький платок мамы, сандали, которые купил Розе с Риммой дядя Ветка перед отъездом. Наконец, лошади тронулись, дети покачнулись в телеге, так быстро побежала дошадь. Лстий, женщины и дети бежали вслед до края деревни. Вскоре деревня осталась далеко позади, крайние дома скрылись за деревьями, начался лес, и началась та самая песчаная дорога, долгая дорога….
Ехали они долго через смешанные леса, в которых березки перемежались с высокими соснами, в низинах были заболоченные участки, где колёса телеги утопали в жиже размокшей дороги. А когда выехали на простор полей проезжали Сернур, красивое Село на фоне смешанного леса. Сейчас Роза знала, что здесь, в Сернуре когда-то жил, писал свои стихи известный поэт Николай Заболоцкий.
А впереди их ждал посёлок Мари-Сола, от Сернура до него двенадцать километров. Здесь был первый их детский дом.
Долго сидели в телеге у ворот детдома Чемыр и Николай (Миклай, тот семнадцатилетний сосед): они ждали, чтобы с нами проститься. Простившись, дети пошли с воспитателями в детдом насовсем.
Там их накормили и переодели. Розе оставили мамин красивый платок и сандалии. В детдоме было хорошо. Нравились все дети, живущие там, воспитатели, нравился директор, строгий, сухой, как казалось Розе, - на его лице она ни разу не видела улыбки.
Детский дом находился в центре поселка. Тут улица была асфальтированная, и девочки часто играли в «классики» у ворот детского дома. Однажды они увидели нечто необычное. Перед заброшенной, разрушенной церковью остановилась женщина в черном шобуре (матерчатом халате) и белом платке. Она положила перед собой большой сверток и стала молиться, крестясь и кланяясь. Девочки перестали играть, всё их внимание обращено было на эту женщину. Но она, вскоре, быстро ушла, почти убежала, оставив сверток на ступенях крыльца Церкви, на паперти, и ни разу не оглянулась. А оставленный ею сверток, вдруг, зашевелился. Девочки, конечно же, подбежали к нему, - развернули, а там – спящий ребёнок. Он проснулся, но перед ним не было мамы, и он заплакал. В детдоме были такие же дети, оставшиеся без мамы и папы, и все девочки сочувственно заплакали тогда. Подняли, они, взяли, брошенного, завернутого в старый шобур ребёнка, и принесли в детский дом. Принесли ребёнка на второй этаж, к директору. Он, как раз, был в кабинете.
- Что ещё придумали? Сколько раз я вам говорил, чтобы без стука ко мне не врывались. -
Тут находка девочек стала проявлять своё недовольство.
- А-а-а, к маме, к маме! – запищал детский голос.
- Что такое? Кого принесли? – спросил директор.
- Мы эту девочку нашли у Церкви, её бросила тётенька, - сказала Роза.
Из свертка выпала бумажка. Директор подобрал записку и стал читать….
Неизвестно что там было написано. Только все девочки догадались, что мать назвала имя и фамилию своей дочери – Розы Тойбахтиной. Она стала жить у них в детском доме.
Маленькая трёхлетняя Роза бегала и резвилась, как и её ровесники в младшей группе: Галя Петрова, Римма Бойкова…. За ними следили старшие ребята: Катя Меркушева, коля Смирнов…, воспитательниц не хватало, и старшие всегда помогали. Каждое утро они из комнаты малышей выносили матрасы, сушили их до сна.
Римма Бойкова была из Ленинграда. Папа у неё погиб на войне, мама умерла в блокадном голодном Ленинграде, она эвакуированная, оказалась далеко от родного города в дружной семье детей, похожих судьбой и одеждой.
Разные дети жили в детдомах наших. Дети, выросшие в детдомах очень похожи, у них одинаковые привычки: детдомовца сразу узнаешь: схожее поведение, они независимые, свободные, бойкие….
Конец.
 
Еще что очень важно было бы, нужно исправить – это характеристики героев их описание. Мы не знаем, какими были герои, если рассказ-мемуары написаны только для ваших знакомых и только для ваших друзей, - тогда всё понятно. Все (и то может не все) ваши друзья знают, какой был тот самый Чемыр: может он был толстый и квадратный старикашка, а может наоборот худой или седой с бедной бородой? А тот мальчик семнадцатилетний – он был очкарик малорослый или это тоже толстый увалень под два метра ростом. Конечно, друзья знают, каким был мальчик Шумат – он был высокий такой и худой-худой, как спичка! – а? Или нет. Какой был директор вашего детдома – этот суровый дядька широкий в плечах как Шварценегер?
Если написано для моих друзей, то как можно назвать рассказ-мемуары, воспоминания – художественным произведением для всех? Сотни непонятного тут. Ничего непонятно, куда они ехали, по какой дороге, по лесу или по полям? Дождик был по дороге? А солнышко светило? Может туча закрывала всё небо? Вот тем и отличается Художественное произведение от письма моим близким, - что оно для всех и все люди могут его понять!
Сегодня в мире цифровых технологий, даже компьютер может писать стихи, а недавно компьютер написал художественное произведение: рассказ на заданную тему!  Вот до чего дошла наука. Всем известно, что и писатели современности прибегают к помощи компьютера. Работают люди, талантливые писатели, на других писателей и желающих стать таковыми. Известная Донцова «пишет», выпускает (как фабрика) много книжек, каждый месяц по две штуки. На неё работают другие писатели по 5 и более человек. Это так называемые копирайтеры – «рабы писательские», и они не стесняются этой работы. Заказывает она, Донцова, встрече на вокзале двух человек: дама блондинка, умная, с молодым человеком и нужно описать их знакомство и так далее. Копирайтер, «раб-писатель» делает описание: природы погоды, приезд поезда, разговоры людей на вокзале людном и случайную встречу блондинки с усатеньким пареньком. За эту сценку на определенном количестве страниц – Донцова платит копирайтеру 200 долларов, и вставляет эту сценку в свою новую книжечку, которая потом будет продаваться во всех киосках на вокзалах, и её будут покупать. Так собирая описания всех нужных событий от «рабов-писателей» составляя книжечки свои Донцова процветает!
 
Такой у нас век! Что работа писателя обесценилась. А художественных произведений не стало совсем. Многие сегодня пишут о событиях своей жизни: «я ходила воровать яблоки по соседним садам в деревне, потом пошла по берегу и поскользнулась и упала в воду, а меня вытащила подружка – она меня спасла и она герой» - вот такие тексты мне приходилось видеть тут на прозе ру. И это считается – «художественное» произведение, а автора приняли в ООО Союз – и она уже считает себя писателем! Ужас современной жизни. Интересно, когда это «она» ходила за яблоками? Весной или всё же осенью? Когда это упала она? – дождик был? Или стояла адская жара? Таких перлов можно найти тысячи! А наше ООО РСП – это организация с ограниченной ответственностью, что не понятного! Она – ООО – никакой ответственности не несет. Тут редакторов нет! Свобода слова у нас!! Мы рады, конечно, всякой свободе, но работать надо и надо учиться работать со словом, не только правду и точность соблюдать в своих текстах, но и словесный поток чуши не нести нашим читателям! Потому что раньше, при жесточайшей цензуре, писатели умели выдавать Художественные произведения. Многие даже поплатились жизнью: Зощенко и другие. И при СССР чтобы вступить в Союз Писателей было нужно: издать через редакцию, а значит через цензуру две своих книжки. А кроме того иметь публикации в периодической печати и иметь критические отзывы на свои публикации. Сейчас всё исчезло. И «писателей» у нас много так, что интернет не выдерживает. И это очень нехорошо. Талант есть у многих, может у половины тех 200 тысяч что пишут на сайт Проза.ру, но работать никто не умеет, а учиться не желают. Жаль. Ведь все знают знаменитую фразу: что 90% работа и только 10% талант – тогда только может появиться настоящее произведение искусства, чем и является Художественный рассказ, повесть или роман!

 

Рецензия часть 1

В помощь писателю