МУРАВЬИНАЯ БАЛКА Записки таксы Варьки(Истории часть1)

МУРАВЬИНАЯ БАЛКА.
Записки таксы Варьки

Как?! Вы не слышали про Муравьиную Балку? И ничего не знаете про её удивительных обитателей?
Ничего, ничего, правда? Тогда я просто обязана вам рассказать и познакомить с моими друзьями. И, уверяю вас, они и вам понравятся. Они такие, такие...
Но лучше всё по-порядку.

               ИСТОРИЯ МУРАВЬИНОЙ БАЛКИ
                                       
Вначале не было никакой балки, а было обыкновенное русло весёлой и добродушной речки Алёски. Ах, какая вкуснейшая была в ней вода! какая мягкая... Её с удовольствием пили лесные жители, в ней жили многочисленные водные обитатели.

Но однажды, там, у истоков Алёски, люди решили, что речка течёт неправильно, попусту. Пусть, мол, поработает на нас. Вырыли котлован, новое русло, и заставили Алёску наполнить пруд. И назад не отпустили. Время от времени воду из пруда брали для своих хозяйственных нужд.

Загоревала гордая вольнолюбивая Алёска в заточении, но люди не дали ей зачахнуть: запустили в её воды доселе невиданных шустрых рыбок, берега засадили фруктовыми деревьями. А вскоре о новом водоёме прознали водоплавающие птицы. Стали часто навещать, а иные даже отваживались в прибрежных камышах строить гнёзда и выводить потомство.

Алёска смирилась со своей участью, и, как прежде, стала добродушной. Но весёлой, увы, не стала. Кто ж захочет веселиться в неволе?

Старое русло высохло. Местами дно и берега осыпались, местами заросли травой и мелким кустарником.
И только один участок, самый глубокий, долго сопротивлялся нашествию растений. Всё, бедняга, ждал, надеялся, что Алёска вырвется от людей и вернётся...

Не дождался - уступил. Обрадованные растения быстро заполнили все голые участки, без суеты и конфликтов, ходко пошли в рост: почва была добрая, состояла из ила, весьма полезного для растений.

Многочисленные роднички, что прежде резво сбегались к Алёске, точно цыплята на зов хохлатки, потеряв "мамку", растерялись. Некоторое время они суетливо бегали по ложбинкам, вдоль холмиков - искали, наконец, обессилев, потерянно растеклись в разные стороны. Так появились Кулички - лесные болота.

Раньше здесь жили трудяги муравьи, но вода заставила, бедняг, покинуть родные места, бросить обжитые муравейники. Муравьи перебрались в старое русло, где и обосновали свою многочисленную колонию. С тех пор и прозвали это место Муравьиная Балка.

Балка была широкой и длинной, так что свободного места предостаточно. Муравьи не претендовали на всю территорию, хоть и прозывалась она их именем.
                                              
ИСТОРИЯ БЕЛОГО ЁЖИКА

Первым соседом муравьёв стал Ёжик. Он был необыкновенный ёжик - думающий. И ещё он был ужасный сластёна. Ёжик думал много, обо всём, и делал это с огромным удовольствием. Но больше всего Ёжик любил, когда на ум приходили складные мысли. Стихи, проще говоря.

Почему же Ёжик поселился один в Балке?

Ой, как я не люблю рассказывать про грустное и печальное, но такова жизнь: они соседствуют с радостным и светлым. Вы и сами про это знаете.

Прежде Ёжик жил там, где берёзы стояли рядышком с соснами, а на опушках кучились заросли малинников. И семья у Ёжика была, большая, дружная. Правда Ёжик плохо помнит их всех, потому что пожил с ними очень короткое время.

А случилось вот что. Ёжик был ещё маленьким ежонком, когда все его чудные иголочки, не пожелали оставаться рыженькими, а стали белыми-белыми, как молоко у мамы-ежихи. Всё семейство всполошилось: такого никогда не было! такого не должно быть!..

Бедного Ёжика заставляли есть невкусные корешки и горькие травки. Но иголки оставались белыми.

Кто-то ляпнул чушь, другие подхватили и разнесли по округе. Вскоре уже все убедительно доказывали родителям Ёжика, что их меньшой болен. И, скорее всего, заразно.

Ёжика сторонились взрослые, перестали играть с ним даже сестрёнки с братишками, что уж говорить о бывших друзьях. Ёжика стали называть Белый, и звучало это очень и очень обидно. И ещё, больно.

Наконец, старшие не выдержали всеобщей нервотрёпки, и, опасаясь вспышки болезни, потребовали, чтобы родители Ёжика "убирались подальше".

Ёжик уже тогда был думающий. Вот он и подумал: зачем всем страдать из-за него, всем быть изгоями, лучше он один разделит изгнание.

И Ёжик сказал близким:
- Оставайтесь! Уйду я один. Не беспокойтесь за меня - не пропаду. Если я больной, всё одно, где закончить свои дни. А если не больной... то я обязательно к вам вернусь...

И ушёл. Один. Маленький беленький ёжик, едва иголочки окрепли. В неведомое...
Ёжик долго ещё слышал всхлипывания мамочки, горестное пыхтение папочки...

Так Ёжик, Белый Ёжик, оказался в Муравьиной Балке. Здесь ему всё понравилось, и он решил навсегда остаться.

ИСТОРИЯ ВИНИ

Потом пришёл Вини. Вернее, свалился. Он бежал, гонимый страхом, и вдруг земля под лапками оборвалась... и Мишутка полетел вниз. И свалился как раз рядом с Ёжиком, который сидел на мохнатой кочке и наблюдал за муравьями.

Когда я вспоминаю историю Вини, то у меня слёзы наворачиваются на глаза...

Вини сначала был, как и положено, Мишуткой. И была у него мама-медведица, и две сестрёнки.

Однажды зимой, когда все медведи спят в своих берлогах, спал и Мишутка в уютной хатке под тёплым маминым боком, рядышком с сестрёнками. И видел Мишутка удивительные сны про солнечную ромашковую опушку, где играл с бабочками в догонялки, а с сестрёнками в пятнашки, где с упоением слизывал с шёрстки сладкую пыльцу...

Внезапно, непонятно почему, потеплело. Да так, что растаял весь снег в лесу, и открылись все схроны. Семейство человека как раз в это время пришло в лес за дровами, и увидели они берлогу.

Другие бы прошли мимо, а эти нет...
Стали ворошить берлогу, будить медведицу. Проснулась мама-медведица, и встала на защиту жилья, но слабая, полуголодная она не смогла дать достойный отпор. И погибла от удара топора...  Сестрёнок Мишутки люди поймали, опутав верёвками. А Мишутка убежал. Ему вслед летели плач сестрёнок и звонкий крик человеческого детёныша:
- Куда ты, вини? Не убегай! Глупенький, погибнешь..!

Мишутка убегал, и ему ещё долго казалось, что человеческие слова били его, будто булыжники, по голове...

С тех пор медвежонок не мог спокойно слышать своё имя: сразу вспоминалась мама, сестрёнки, и слова-булыжники, летящие в голову

Медвежонок не знал, что значит слово "вини", но он точно знал: он больше не Мишутка. Раз они считают, что он вини, что ж, пусть буду Вини. Так решил медвежонок, и больше к этому не возвращался. И я не буду.

Как хорошо, что Ёжик тогда не был в своей хатке! Он тоже почувствовал потепление и решил, что пришла Весна. И вылез наружу. Сидел на тёплой мохнатой кочке, грелся, смотрел на суету соседей, которые дружно занимались хозяйственными делами: открывали муравейники на просушку, выносили из них накопившийся мусор.

Ёжик, как мог, успокоил медвежонка. По обыкновению, подумав, не стал донимать расспросами. Просто сказал:
- Если тебе негде жить, будь моим соседом. И давай дружить, крепко и надолго.

Медвежонок в последний раз всхлипнул, смахнул слёзки, и сказал:
- Давай... на долго.

Ёжик помог Вини со строительством хатки. И стали они жить рядышком, ходить друг к дружке в гости, подолгу беседовать и мечтать. И ещё много чего вместе делали, но о том впереди.

ИСТОРИЯ ТРОШИ

Третьим появился лисёнок Троша. Он был очень слаб, и весь израненный. Вини с Белым пришлось изрядно повозиться с беднягой, приводя его в порядок.

Вини тихонько шепнул Белому, что сейчас лисёнок в таком же состоянии, в каком был он, Вини, когда свалился рядом с ёжиком.

Белый подумал, и согласился. Друзья не стали расспрашивать лисёнка, что с ним случилось, а удвоили внимание и заботу.

Когда лисёнок немного окреп, и раны его перестали кровоточить, он сам рассказал о своей беде. Его история была , странным образом, похожа на историю ёжика.

Пока лисёнок был маленький, и ещё плохо соображал, что к чему, жизнь его струилась светло и безмятежно. Малыш был окружён любовью и нежностью. Но однажды лисёнок увидел, как его обожаемая сестрица поймала неоперившегося птенца, упавшего из гнезда, и на глазах изумлённого Троши... съела. Троше стало дурно, дыхание сбилось, а все жилочки и суставчики больно-больно заныли. Уши резал последний вскрик птенчика...

С той минуты Троша понял, что больше никогда не станет есть мясо. И не стал. Он питался корешками, травками, ягодами и грибами. Близкие поначалу обеспокоились: уж не заболел ли? Выяснив, что Троша здоров, одни над ним подсмеивались, другие строго требовали прекратить "придуриваться".

Но Троша был непреклонен в своём решении. Вскоре, одно лишь упоминание о Троше у его сородичей лишало аппетита. А близкие, вообще, без раздражения не могли на него смотреть. Насмешки перешли в тычки и затрещины. Троша, если мог, давал сдачи, а когда не мог, мужественно терпел поражение.

Но, как известно, всякому терпению когда-то наступает конец. Первым терпение лопнуло у молодых сородичей. Они заявили, что присутствие Троши притягивает несчастье: их всё время преследуют неудачи на охоте. И ещё сказали: если и дальше Троша останется с ними, то они все скоро станут есть только грибы и перемрут...

И гусенице понятно, что причиной их неудач был вовсе не бедный Троша, а собственная лень, неумелость и бестолковость. Но кто ж сам об этом заявит, да ещё при всех?

Вобщем, изгнали Трошу, как паршивую землеройку.

И не просто прогнали, а устроили форменную охоту: чтобы себя потешить и изгнаннику побольнее сделать.

Так уж устроен этот мир: ну, не любят, когда кто-то выделяется, когда не такой, как ты! И норовят, не явно, так исподтишка, царапнуть, укусить, ужалить, напакостить...

Не дал себя в обиду Троша: многие до конца дней своих будут помнить его зубы и его коготки!

Загнали гонители беднягу в самые Кулички. Радовались, теша себя, что утопнет Троша в топях.

Но Троша прошёл по Куличкам, и вышел как раз к месту, где начиналась Муравьиная Балка. Лисёнок спустился вниз, и рухнул обессиленный под тенью торчащего из глинистой стены каменного козырька.

Здесь его и нашёл ранним утром Белый, когда вышел собрать росной водицы.

Здесь, под каменным козырьком и решил поселиться Троша. Как ни уговаривали его Белый с Вини перебраться поближе к ним, лисёнок ни в какую:
- Я хочу здесь. И так будет.
Такой уж был Троша: раз сказал "так"- перетакивать не станет.

Друзья не обиделись, напротив, очень зауважали нового друга. Тем более он сказал:
- Не бойтесь, я не стану букой оттого, что буду жить вдали от вас. Для дружбы расстояние не помеха. Так?
- Так, - согласились Белый с Вини.

А затем ёжик, неожиданно для себя самого, вдруг спросил:
- Крепко и надолго?
- Так! - серьёзно сказал Троша. И было видно, что он понял всё то, что осталось за словами ёжика: Белый очень боялся остаться один! Боялся, что однажды, внезапно, друзьям тоже покажется, что белый ёжик- это ненормально, это болезнь, и, наверняка, заразная...

Ёжик гнал эти нехорошие мысли прочь, ругал себя, что плохо гоняет, ибо они ухитрялись явиться тотчас, едва  он просыпался. Только Белый собирался порадоваться солнышку, тихому ясному утру, а мысли тут как тут, роем жужжат: зззасмеют... зззатюкают...
- Кыш! - топнет ножкой ёжик, угрожающе встопорщит белые иголки. И "рой" спрячется, затаится. Выжидая, когда Белый забудется, расслабится, чтобы совершить очередной налёт.

К счастью, с появлением новых друзей эти негодные мысли налетали всё реже и реже, а потом и совсем исчезли. Должно быть, нашли другого бедолагу, чтобы мучить и терзать.
                                          
ИСТОРИЯ  ЛЯГУШАТ

Потом были лягушата. Шесть братишек и сестрёнка.

Однажды тихим тёплым вечером пришёл Троша к друзьям и сказал, что на дальнем изгибе Балки есть малинник. И ягоды уже поспели. Нужно поспешить, а то птицы всё склюют.
- Нужно запастись малиной на зиму. Так. Из неё сварить варенье и наделать компотов.
- И повидло, - вдруг, вырвалось у Вини.

Вообще-то Вини никогда не пробовал повидло, только знал откуда-то, что существует такое лакомство. И постоянно мечтал когда-нибудь его попробовать. Вот мечта его и выкрикнула раньше Вини.

- Так, - сказал Троша с нежностью в голосе: он испытывал необъяснимую любовь ко всем, кто разделял его вкусы. - Будет и повидло.

На подходе к малиннику, друзья неожиданно сделали Первое Большое Открытие, с того времени, как поселились в Балке: озеро! В Балке, оказывается, было небольшое, но настоящее озеро. Оно пряталось в густых зарослях высокой травы и обширных кустов шиповника. Со стороны казалось, что это просто небольшая возвышенность, где, почему-то растения были свежее, сочнее и выше.

Друзья уже собирались обойти "возвышенность" стороной, как вдруг из глубины зарослей долетела оживлённая перекличка лягушек.
Друзья замерли, недоумённо переглянулись.
- Кто-то ещё здесь живёт, - не то, спрашивая, не то, утверждая, сказал Вини.
- Это здорово! - воскликнул Белый. - Мы не одни!
-Так, - сказал Троша. - Квакушки... Не люблю я их. Скользкие типы. Хорошо, что мы не соседи.
- Идёмте же, познакомимся! - Белый готов был сорваться с места и ринуться в травяные джунгли.

Вини смотрел в сторону малинника и, похоже, не горел желанием обрести новых знакомых.
Троша уже высказал своё мнение, поэтому решительно направился к малиннику.

- Разве тебе не интересно? - растерянно спросил Белый у Вини.
- Интересно... - как-то странно заговорил Вини. -Только... я это... У меня пятка... - Вини плюхнулся на мохнатую кочку, согнул ногу, повернув к себе ступню. - Намял о камушек... Ты сходи один, узнай там всё... Я подожду тебя здесь.

Доверчивый по природе, Белый тут же принял близко к сердцу сказанное другом, забеспокоился, засуетился. Высмотрел поодаль кустик подорожника, сорвал листочек, тщательно обтёр.
- На, приложи к больному месту. Этой стороной. Подержи немного - и пройдёт. А впредь будь внимательней: всегда смотри под ноги.
- Спасибо, Белый... Ты иди.
- Я мигом, - Белый юркнул в травяную стену.

Вини долго смотрел туда, где скрылся ёжик, и с каждой минуткой ему становилось не по себе. Нет, он не боялся, что с другом что-то случится. Это было другое: Вини становилось стыдно. Он обманул Белого, сказал неправду. Пятка вовсе не болела. Просто Вини очень не хотелось пробираться сквозь заросли, преодолевать трудности. Ради чего? Чтобы каким-то "скользким типам" сказать "Привет"? Вот если бы была свободная ровная тропинка, тогда Вини, конечно же, не стал бы придумывать про больную пятку. Так уж и быть, сходил бы, поздоровался.

Между тем, Белый с трудом пробился сквозь заросли к воде. Кромка берега была каменистая, лысая, местами выпирали серо-бурые нашлёпки мха. Берег резко обрывался в зеленоватую водную гладь. Чуть левее от Белого из зарослей тянулась узкая ладошка неведомого существа. Она была покрыта сизо-зелёным мехом. Ладошка явно намеревалась зачерпнуть воду, но, почему-то, застыла в оцепенении.

Так показалось Белому с первого взгляда. Со второго он понял, что никакая это не ладошка, а обыкновенный камень, частично утонувший в воде.

В центре "ладошки" находились пять лягушат, и так возбуждённо и громко галдели, что, казалось, лягушат втрое больше.

- Привет! - крикнул Белый.
Галдёж оборвался. Десять пар поражённых глаз уставились на ёжика.
- Не бойтесь. Мы - ваши соседи, только живём на другом конце Балки.
Лягушата переглянулись. А один, внезапно, подпрыгнув, оживлённо  заговорил:
- К-к-к-к-к-к..!

Ёжик, разумеется, ничего не понял, но был готов поспорить, что в переводе с лягушачьего, это звучало так: "Здорово! Мы не одни!"
Ёжик, ободрённый, приблизился к "ладошке". И познакомился с лягушатами.

Их звали - Ква, Кво, Кви, Квю. Пятый лягушонок был заикой, и мог произносить только букву "К", поэтому его звали просто Братец Ка. Двое лягушат отсутствовали: Братец Кву и Сестрица Клав-Ка.

Лягушата были все на одно лицо, и Белый совершенно не запомнил, кто есть кто. Он сначала расстроился, но тут же успокоил себя: мы будем часто видеться, общаться, я узнаю их ближе, отмечу особые меточки, по которым и буду отличать их. Лягушата, несмотря на их шумность, Белому понравились сразу: их забавные добродушные мордочки, распахнутые глаза... И вовсе они не "скользкие типы"! А очень даже милые.

Горячий спор разгорелся из-за разных мнений о том, как они здесь появились. Почему только они? И где остальные сородичи? Одни твёрдо считали, что всегда жили здесь, но какая-то Беда уничтожила сородичей, помиловав их семерых. Возможно, потому, что они тогда ещё были в икринках. Другие утверждали, что их принёс источник, что питает озеро. Глубоко на дне есть трещина, и из неё струится родник.
Обе стороны хотели утвердить свою версию. Никто не шёл на уступки. Так что ссоры вспыхивали поминутно.

Любитель тишины и праздного созерцания, немногословный Братец Кву предпочитал держаться в сторонке. Он считал, что совершенно без разницы, как и откуда они появились здесь. Главное, что жизнь они начали тут, головастиками, значит, это озеро их родина, Лягушатник. Ещё он считал, что следует жить сегодняшним днём, а не забивать голову тем, что было когда-то. И уж вовсе пустое дело думать, что будет завтра, послезавтра...

- Будет день - будут мошки, - говорил Братец Кву одним.
Другим, раздумчиво, добавлял:
- Живите сегодня сполна: завтра может не наступить.
Его слова не успокаивали, а, напротив, давали новые поводы для ссор.

Сестрица Клав-Ка поддерживала Братца Кву. Но не потому, что так же думала, а всего лишь... из нелюбви к шуму. Как только затевалась ссора братьев с возможными потасовками, Клав-Ка спешила присоединиться к брату-единоличнику.
Вот и сейчас они где-то наслаждаются тишиной.

Вини забеспокоился: Белый отсутствовал слишком долго.
Вини глянул в сторону малинника, и, с удивлением обнаружил, что Троша стоит на полпути, тревожно всматривается в сторону озера. Вини понял, что Троша так же обеспокоен. И ему стало не по себе. Странное нехорошее чувство, которое Белый почему-то называл кисломёдным. Внутри у Вини закопошился кто-то с ледяными когтистыми лапками. Вини вскочил, ещё раз глянул в сторону Троши.

А тот уже бежал к нему, размахивая берестяным лукошком. Подлетев, выдохнул:
-Там... что-то случилось... надо спасать!

И они, бок о бок, ринулись в травяную стену. За ними потянулась ровная, как прут лозы, тропинка.

Позднее её так и называли - Тропинка-на-Ладошку. По ней ходили так часто, что обиженная трава покинула это место, и более не возвращалась.

Ходили встречать первые лучи Солнышка.
Ходили любоваться игрой красок на воде, когда Солнышко отправлялось на ночлег.

Ходили на Ладошку, чтобы просто побыть одному, подумать о своём, сокровенном.

Ходили, если очень хотелось выговориться, или, - что редко случалось! - выказать обиду на кого-нибудь из соседей-друзей. И тогда лучших слушателей, чем лягушата, невозможно было отыскать во всём свете. Между прочим, лягушата были не только прекрасными слушателями, но и благодарными советчиками.

Правда, не обходилось без конфликтов. Если требовался Совет, лягушата тотчас делились на два лагеря, и каждая сторона пыталась доказать, что их Совет самый-самый. Самый нужный, самый умный...

Как  правило, стычку обрывал Братец Кву. Не принимая участия в перепалке, он выжидал паузу, и объявлял свой Совет.
Если у горошины снять кожицу, то мы увидим две одинаковых, тесно прижатых друг к дружке половинки. Вот так и Братец Кву, брал два спорных Совета, тесно прижимал их друг к дружке, обтягивал кожицей, и выдавал "вкусную" горошину - единственно верный сейчас Совет.

Иногда на Ладошке собирались все обитатели Балки, если возникал вопрос, затрагивающий каждого.
И все помнили, что первыми проложили Тропинку-на-Ладошку Вини и Троша.

Была ещё Тропинка Наверх, но о ней в другой Истории.

Я И РАФИНАД

Потом пришли мы - я и котик Рафинад.

Про себя я не стану рассказывать, потому что боюсь приврать и приукрасить. Начну выдумывать то, чего никогда не было. А вы решите, что я здесь самая лучшая, самая-самая. А это не так.

Про меня лучше расспросите Белого. Или Вини. Или Трошу. Они скажут правду, ничего не присочиняют, ничего обидного не добавят.

Только не спрашивайте у Рафинада!
Он любит меня по-особенному: я спасла ему жизнь, и он считает себя моим должником. Постоянно рассказывает обо мне хвалебные небылицы. Сколько раз я просила его не делать этого! Рафинад, преданно глядя в глаза, обещал. Но через пять минут забывал про обещание, и сочинял новую небыличку про сверхмогучую, сверхумнейшую Варьку...
Не спрашивайте его, очень прошу вас!

Ещё немного о Рафинаде.
Я столько намучилась с ним, пока мы не оказались в Балке, что, когда, наконец, он был в безопасности, подумала: всё! я сделала, что могла. Пусть теперь сам. Видеть его больше не хочу! Но прошло немного времени, и я, вдруг, поняла: люблю его, паршивца! Люблю, как родного щеночка, которого у меня никогда не было... Почему? Это очень Печальная История, мне больно её вспоминать...
О ней знает только Вини.

Как-то раз, пасмурным вечером, мне было очень плохо. Я очень люблю Солнышко, если его долго нет, я начинаю мёрзнуть, а внутри у меня становится, как говорит Белый, кисломёдно.
В тот день с утра небо было затянуто серой занавеской, и Солнышко так и не выглянуло. К вечеру я была как больная. Нестерпимо захотелось перед кем-нибудь поплакаться. Но, как назло, все разбрелись по своим делам. И я пошла на Ладошку.

Там сидел грустный Вини. Он тоже не любил, когда долго нет Солнышка. Ему в это время было не просто кисломёдно, а кисло-кисломёдно.

Мы поплакались друг дружке, - тогда я и рассказала Вини свою Печальную Историю, - и нам стало легко и весело. К нам присоединились лягушата, принялись забавно пересказывать свои сны, в которых были все наши друзья. Мы смеялись в похохатку! Наверно так громко и заразительно, что Солнышко, любопытствуя, разорвало ненавистную занавеску... и присоединилось к нам.

Тогда мы с Вини подружились крепче прежнего.
Вот, видите: начала про Рафинада, а вперёд себя выпятила. Всегда так...
Лучше вы и про Рафинада спросите у других.


 ИСТОРИЯ БЕЛОЧКИ НАСТИ

Белочка Настя неминуемо погибла бы, не окажись рядом Рафинад.

После того, как котик обследовал все закоулки Балки, - а гулял он в основном по ночам, когда другие сладко спали,- он решил расширить круг прогулок. И открыл Тропинку Наверх. Возвращался всегда под утро, грязный, с тугим брюшком и усталой довольной мордочкой. Потом долго и тщательно приводил себя в порядок, после чего сворачивался клубочком и дрыхнул почти до полдня.

Вот в одну из таких ночных прогулок, Рафинад и увидел, как сова несёт в когтях бельчонка, который был ещё жив и жалобно плакал.

Рафинад, не помня себя, заорал мартовским котом. Сова от ужаса, не только выронила бельчонка, но и врезалась в дерево головой, рухнула вниз и застряла в нижних ветках.

Что стало с совой, Рафинад не знает. Он бросился в топь, - это случилось на краю Куличек, - и вовремя выхватил из засасывающей жижи бельчонка. Вскоре  Рафинад уже был в Балке, и бесцеремонно будил меня.

Окружённая всеобщим вниманием и заботой, Настя быстро оправилась от шока. Откуда она, белочка, к сожалению, не смогла вспомнить. Она помнила только, что места те назывались Медовые Бруньки. У нас ей понравилось, и Настя изъявила желание остаться навсегда.

Наверху, у самого края Балки стояло одинокое дерево. Оно было совсем  сухое и почти без веток. Хотя, нет, на макушке сохранился зелёный вихор. Во время светлых сумерек, дерево казалось гигантским червем, вставшим стоймя и, чуть наклонившись, с любопытством, заглядывающим в Балку. От увиденного, "червь" поражённо застыл, открыв удивлённо "рот" - дупло.

Не помню, кто первый так сказал, но с его лёгкой лапы и остальные стали говорить - Любопытное Дерево.

Шустрая, весёлая Настя пришлась по душе всем, каждый предлагал поселиться у него. Поблагодарив всех, Настя сказала, что будет жить в дупле Любопытного Дерева.

Она и сейчас там живёт, хотя нет уже Любопытного Дерева, а есть Упавшее.
Почему Упавшее? О том своя История.

ИСТОРИЯ   КУКУШКИ-МАМЫ

Однажды тихим ясным утром над Балкой пронеслось робкое и красивое:
- Ку-ку. Ку-ку...

Услышали все, даже те, кто ещё крепко спал. Высыпали из своих хаток, удивлённо озираясь по сторонам.

Чуть повыше дупла Насти, на обломке сучка сидела кукушка.

Из дупла высунулась заспанная мордочка Насти.
- Хорошенькое дело! - возмущённо закричала она. - Почему непременно надо орать над моей головой?
- Простите, - смутилась кукушка. - Я не хотела... само как-то... Мы должны куковать...
- А я разве против? - Настя понизила голос, в нём почти не осталось недовольства. - Вон сколько деревьев - там бы и куковали.
- Простите-извините... я не знала, что здесь кто-то живёт...
- Теперь знаете. Впредь, захочется куковать, пожалуйста, кукуйте подальше...
- Хорошо, - тихо сказала кукушка, покачнулась, взмахнув крыльями, и неуклюже полетела вниз, как подбитая.

Вини поймал её почти у самой земли.
- Умерла?! - Настя стремительно спустилась. - Что? Так сильно обиделась? Я же только...
- Жива, жива она, - сказал Вини, продолжая бережно держать кукушку на вытянутых лапах. - Слаба она. Должно быть, голодный обморок.
- А что едят кукушки? - почти хором спросили все, и затихли, в ожидании ответа.
- Она птица. Значит, питается семечками и червячками. Так.

Трошино "Так" повисло в воздухе, потому что спрашивающих как ветром сдуло: все кинулись к своим хаткам.
- И воды! Воды захватите, - бросил им вдогонку Белый.
-Так, - обронил Троша, словно поблагодарил Белого за помощь.

С кукушкой остались Вини, Белый и Троша.
- Очнётся? - осторожно спросил Белый.
Вини пристально всмотрелся в кукушку, приблизив её к глазам, утвердительно сказал:
- Очнётся.

Через минуту было принесено столько еды и воды, что можно было накормить и напоить целую стаю кукушек. И ещё мелким птахам останется червячка заморить.

Кукушка очнулась, едва на неё спрыснули водой. Смущаясь, поела и попила водицы. Затем рассказала свою Историю.

Она вылупилась из яйца в Лощине, в гнезде щеглов. Как известно, все кукушки свои яйца подкидывают в чужие гнёзда, так поступила и "мать" нашей кукушки.
Два  яичка приёмных родителей оказались плохими, так что в детстве кукушонку не пришлось совершить Плохое Дело - выбрасывать из гнезда названных братьев и сестёр. Пока кукушонок рос, получил от родителей столько любви и заботы, что они переиначили натуру настоящей кукушки. Наша кукушка, повзрослев, твёрдо решила: свои яйца буду высиживать сама.
Возможно, Матушка Природа рассердилась на свою дочь, решившую поступить наперекор ею утверждённого, и... наказала. У кукушки появлялись яйца с такой нежной кожицей, что от малейшего сотрясения она лопалась. Прошло не одно лето, прежде чем кукушка осознала: у неё НИКОГДА не будет кукушат. Ей стало так горько, так обидно, что расхотелось жить.
Кукушка высмотрела на сухом дереве остро торчащий сук, и уже собралась удариться в него грудью, как услышала внизу жалобный писк.
В траве беспомощно копошился сизый голенький желторотик. Кукушку поразило, что нет поблизости его родителей. Она громко, на всю Лощину спросила:
- Кто потерял птенца? Чей птенец?
Эхом вернулся её вопрос. Никто не откликнулся. Решив, что, скорее всего родители птенца погибли, кукушка осторожно перенесла его в своё неумело свитое гнездо. Птенец умолк лишь тогда, когда она его накормила.

Вскоре о поступке кукушки узнали не только в Лощине, но и в Окрестностях. Сородичи специально слетались, чтобы поиздеваться над "ненормальной".
Мелкие птахи-соседи поначалу одобрительно отнеслись к новоявленной мамаше, кое-кто даже поделился советами по строительству добротного гнезда и как вскармливать птенцов. Когда же визиты кукушек зачастили, - с каждым разом их становилось больше, - пичуги почувствовали тревогу и опасность. И поступили нехорошо, по-предательски. Ближе к вечеру, когда все кукушки, вволю наиздевавшись над "ненормальной", разлетелись, пичуги, наоборот, собрались в стаю.

О, как они были злобны! Столько ненависти...
Обвинив кукушку в воровстве чужого птенца, налетели, яростно растеребили гнездо...
Птенец погиб, а кукушка чудом спаслась, оглушённая криками, болью, обидой. Очнулась уже здесь, над Балкой. Присела на сук. Дикая слабость была во всём теле, невероятно как ещё держали ноги.
Кукушка увидела озеро. И решила: сейчас соберу последние силы, долечу... и вниз головой...
Подступало утро. Были те удивительные минуты, когда уходящая ночь унесла свои звуки, а утро ещё не заполнило тишину своими.
Внезапно, к своему удивлению, кукушке невыносимо захотелось заполнить эту нишу своим голосом. Последнее прости несправедливой Матушке Природе.

А в ответ... возмущённый крик Насти.

Оправившись, кукушка раздумала уходить из жизни. Напротив, она решила остаться в Балке: только здесь она сможет осуществить свою мечту, только здесь её поймут КАК НАДО, и всегда помогут!

Вскоре, правее Любопытного Дерева, там, где из глинистой стены выступал треугольником корень, появилось добротное гнездо. Строить помогали все: кто советом, кто доставкой стройматериалов. Даже делегация лягушат принесла пучок сухого отличнейшего мха.

А через день, после завершения строительства, кукушка принесла из Леса первого желторотика, затем второго, третьего...
Как и в первый раз, она не воровала, а находила в траве потеряшек.

Так в Муравьиной Балке появилась Кукушка-Мама, всеми любимая и уважаемая.