Хроники "Альтаира" 4

Минус шестьдесят
Виктор Петрович собрал педсостав за полчаса до официального подъема. Сквозь белые брезентовые стены в святая святых «Альтаира»  - в командный шатер – длинными, как руки вражеских спецслужб, косыми лучами тянулось только что проснувшееся солнце.
- Так, погода, стало быть, будет вполне приличная, соревноваться можно, - удовлетворенно пробормотал  Петрович и широко, по-братски улыбнулся солнцу…
На его морщинистых щеках тут же с легчайшим хрустом растрескалась плотная, толщиной под  миллиметр, корка зубной пасты.
Петрович с ясно слышимым шорохом провел ногтями по щеке.
-  Сегодня – экстрим… Перед большими мероприятиями всегда так! Как полагаете, коллеги, чье это дисциплинарное взыскание весом как минимум на тридцать баллов я сейчас из усов буду вытряхивать?
- Наше,  Первого! - Выдохнул Скардольф. – Правда, Нина Павловна? (Марковка кивнула). Чисто поработали, оштукатурили не меньше, чем в два слоя! Предположу, Кошкин и Нуриманова. А наша футбольная звезда и, надеюсь, будущий пожизненный волонтер «Альтаира» старший Додонов, красавчик-Святославчик, небось, на атасе стоял.
- Говорите, как будто сами видели… - Хмыкнул Петрович.
- Видеть – не видел, но имею самые серьезные основания подозревать.
- А мне кажется, это у нас Третий отличился, - взъерошила свою пятимиллиметровую щеточку на голове физручка Солдат Джейн, -   есть такая Дина Кукузина. Призер области по спортивной акробатике. Она могла бы сквозь нерасшнурованный входняк просочиться. И совершенно бесшумно! А ее три закадычные подруги охотно пойдут в таком деле помогать. 
- Эх, коллеги! Я понимаю, что яркие личности у вас тоже есть, – хихикает Мургарита, - но их, как правило,  только друг на дружку хватает. Или, в лучшем случае,  на соседей, на волонтеров. А на священную персону Виктора Петровича с тюбиком «Мятной» посягнуть – это исключительно к нам, к моему Второму! Ежиков, Горшков, Неверович, Ганьшина! Гениальные ребята. Вешайте дисциплинарку на эту четверку приключенцев – не ошибетесь!
(Конечно, вешайте! А она тут же найдет, за что ее снять и еще сверху баллов добросить).
-  А Зануда, значит, у нас молчать будет? – Петрович уставился на меня. - Прекратите, коллега, изображать собою  мрачную тень от центрового столба в моем шатре и внесите свои предложения по кандидатурам на взыскание. Чтобы Четвертый Подколодный остался в стороне от этакого дела – вот, ни в жисть не поверю!
- … В темное время суток ни один мой кадет расположение Четвертого отряда не покидал.
- Вы уверены?
- Как в том, что мы сегодня экстрим играем.
Петрович воззрился на меня так, словно в правом глазу у него – рентген, а в левом – до кучи еще и инфракрасный контроллер:
- Та-аак!.. Я продрал глаза за сорок минут до подъема, и сразу, даже не умывшись, послал по рации вызов педсоставу, чтобы мы тут до общей побудки успели посоветоваться. Логично было бы, если бы первыми передо мной предстали бы Ольга Юрьевна и  Виолетта Тимофеевна – Третий ближе всего стоит. Маргарита Георгиевна могла появиться либо одновременно с девушками, либо несколькими минутами позже, у нее подлетное время – минут 7-8. Далее со мной должны были поздороваться Оскар Рудольфович и Нина Павловна, поскольку Первый отряд дислоцирован напротив кухни и столового тента. И только после этого дошла бы очередь до  вас, коллега. Четвертый стоит в самом низу, меж спортплощадкой и купальней…  Вам 12 минут сюда пешком.
- Примерно. При желании можно и быстрее.
- Но не в ту же секунду, когда я тангенту от радио отпустил!!! Вынужден задать прямой вопрос…  
- …Да!
- Что – да?
- Это ответ на ваш прямой вопрос.
 - Ну, вы… ты… Знаешь, это уже край!!!
- Почему же? Это просто традиция, которой много лет. И которую, на мой взгляд, все-таки стоило соблюсти, раз уж никто из вышеупомянутых воспитанников не сподобился… Пастой по наиболее высокопоставленному и уважаемому лицу накануне главного события смены – это тоже часть «Альтаира».
(Похоже, я становлюсь просто каким-то мастером немых сцен… А Мургарите идут расширившиеся глаза в пол-лица, честное слово!).
- Во, знач, как?! Традиция… Традиция предписывает этой ерундой заниматься кадетам, а не их наставникам!
- Ну, проспали кадеты. Вчера отбой поздно был, и потом, вся эта история с вратарем…  Ябеда Луферов напрашивался – мол, возьмите с собой, но с моей точки зрения, здесь стоило без него обойтись. Дистанцию соблюсти, так сказать.  Да в одиночку и проще.
- …Дисциплинарка Четвертому! Сразу на минус сорок!
- А почему на сорок? Речь шла о тридцати.
- Еще слово – и на шестьдесят!!! Кажется, так кое-кто любит отвечать кадетам? А я вправе считать тебя особо ценным кадром, идиотство которого стоит дороже… Марш на кухню за ведром воды – я в таком виде на построение не выйду. И чтоб теплой была!!!
- А совещание?
- Ах, да… Всем сдать ранее полученные кроки. Надеюсь, отряды их уже изучили. Вместо них я раздам рабочие – уже с конкретными заданиями. Через десять минут – обеспечить общую побудку, умывание, зарядку и завтрак. Линейка переносится на 9-30  и сегодня проводится в парадном режиме, с флагами, форма одежды – та, в которой вы будете соревноваться. В 10-00 – старт. Порядок старта объявлю на параде.
 
К старту!
Кеды тонут в желтом сухом песке. Над головами реют отрядные флаги. На трибуне по очереди толкают мутные приветствия почетные гости.
Над неожиданно плотными рядами болельщиков (в основном, приехавших навестить своих чад родителей и представителей местного спорткомитета, которым некуда девать выходные) реют разноцветные лоскутки самодельных плакатов. Ну, всякое там «Первый будет первым!», или «В нашей команде – каждый герой! Выше знамена, отважный Второй», или даже «Узнает весь лагерь еще до обеда, как Третий отряд обеспечил победу!»… 
(Так, а это еще что такое?...)
Над  трибуной родительского комитета родного Четвертого всплывает в ослепительные небеса не плакат, а, представьте себе, натуральный воздушный змей. Коробчатый, четыре на четыре.  Увешанный соответствующей эмблематикой, как спартач  перед решающей встречей на первенство страны.  На хвосте у змея здоровенными зелеными буквами написано: «Побеждают лучшие. Лучшие это – мы!». И помимо вездесущих «альтаировских» звезд и наших хищно изогнувшихся курсивных четверок в виде дракончиков с вытаращенными глазками, на боку змея красуется… новый талисман смены.
Летящий вверх тормашками черный нетопырь. Причем, нарисованный, почему-то, в моем форменном бадлоне с традиционной звездищей на пузе…
(…Ну, Ябеда-старший, ну, Константин, мать вашу, Александрович  Луферов!.. Спасибо, дорогой.  Интересно, сам всю ночь рисовал  или дражайшая Инесса Николаевна помогала? После мероприятия переговорим!..)
- А похож…  - Воззрившись на этот шедевр родительской мысли, глубокомысленно изрекает Серый.
- Кто и на что похож, коллега? Поточнее, пожалуйста.    
- Нетопырь… 
- И где же это вы видели нетопыря в форменном бадлоне?
(А ну-ка, поподробнее для ясности, пятая ты колонна,  услужливо засунутая в мою команду вездесущей Мургаритой! Чтоб еще раз со мной пошел кто из Второго!).
- А я его и сейчас вижу.
- ???!!!
-  Ага. На правом фланге Четвертого, рядом с собой… У народа, считай праздник, а у тебя вид, как будто ты явился отбывать каторжную повинность. И причем, перед этим тебе бес-щекотун дня три спать не давал...  Зануда, раз в пять лет надо обязательно хотя бы на пять минут включать чувство юмора.  Для здоровья полезно, честное слово. Подумай, может быть, сегодня – именно такой день.
(Интересно, кто-нибудь, кроме Серого, способен так виртуозно говорить гадости ближнему с совершенно невинным выражением лица? У, сссказать бы, да народу на плацу чуть побольше, чем дофига…).
- Кстати, коллега, вы кроки обменяли? Старик обещал их заданиями украсить.
- Конечно. Держи первое задание!
Мятый листок ложится в мою руку. Мочалка, а не документ.
(Блин-компот, мог бы и аккуратно донести, одно слово – Серый).
Абрис местности – тот же. Первый кон, четырехкилометровый кросс по лесопосадке вверх от берега к шоссейной дороге, с двумя естественными препятствиями в виде той самой речки-вонючки, в которую Серый ночью нырял, и отвесного обрыва. Только легенда добавлена. В фирменном стиле окаянного Петровича – без  поллитры не поймешь:
«Достоин только тот побед, кто разуму не враг. Подскажет азбука тебе, где спрятан первый флаг».
И еще приписка. «Наставнику: Обязательно сделай, что должно».
Кстати, шеф – как раз на трибуне. Значит, дурацкий митинг, наконец, себя исчерпал…
Над стройным камуфлированным каре гремит неподражаемый баритон Петровича:
- Возвращайтесь с победой, кадеты «Альтаира»!
(Ага, это значит, мы с Серым, пока едва не подрались, всю начальственную речь прошляпили… Ладно, добавим блеску и треску от себя).
- Четвертый! Слышали, что шеф сказал? Без победы не возвращайтесь!     
- Урррааа!!!
- Ура будет, когда в вашей копилке будут оба контрольных флага и Орифламма.  Наш старт первого этапа  - Кудрявая горка. На стартовую позицию  - рысью марш!.. Серый – головным, я - замыкающим.
 
Мокрое дело
- Вам не кажется, коллега, что при форсировании водной преграды переносить кадетов через речку-вонючку на собственных закорках - неполиткорректно? Это все-таки для них экстрим, не для нас…
- Дно илистое. – Буркнул Серый, подбирая  себе на горб  Лизу Лезвицкую. – Ноги вязнут. Девочкам трудно будет.
- Конечно, ты же сам проверял… Но я никого себе на хребет вешать не собираюсь.
- Конечно. Я сам справлюсь. А то Сколопендре опять тебя шить придется…
(Вот же, всем напомнил, благодетель болотный…)
- И сколько времени ты намерен потратить на переноску всех 19 девочек Четвертого отряда? Этак мы уже на первом этапе окажемся глубоко в хвосте! Слазь, Лезвицкая! Это – приказ, покатаешься на этом волчаре Сером в свободное от соревнований время. Мозговой штурм – 3 минуты. Далее – 7 минут на реализацию лучшей из выдвинутых идей. Время пошло!
(Главное – картинно щелкнуть секундомером! Шевели мозгами, Четвертый, я точно знаю – у тебя они есть… Только так мы в график уложимся, гоблинские уши!!!)
Речка-вонючка устроена как положено: левый берег пологий, правый – обрывистый. В обход, до злосчастного моста, с которого Серый той самой ночью сигал, когда добыл второму рентгенопленку – это почти вдвое увеличить дистанцию.  А быстро навести переправу - нечем. В окрестностях - ни одной сухостоины достаточной длины, чтобы перекинуть с берега на берег.
- Кадет Кривандин, это вы так робко руку тянете? Ну, что у вас там?
- Ну, это… Вы нас на пары разбили. Пусть каждый парень возьмет свою девочку, как Сергей Евгеньевич  - Лезвицкую, и потопаем вброд. Тут нигде глубины нет больше, чем вот досюдова… В смысле, больше полметра.
- Тоже мерили, что ли? А мне казалось, у вас тогда на линейке штаны были мокрые от страха перед гневом Петровича, который знал, где вас, троллячья задница, ночью носило… Но, однако, верное решение.  Кто ваша пара?
- Силуянова Лерка.
- Повезло вам, Кривандин!
Валерия Силуянова ростом на голову выше назначенного кавалера. И в полтора раза тяжелее. Девочки в этом возрасте вообще быстрее взрослеют. Дама в 12-13 лет – уже барышня, а юноша – он до самой армии, считайте, пацан… Но этот пацан придумал вариант. Вот пусть и реализует, гоблинские уши! Инициатива наказуема исполнением!
- Одобряю. Сергей Евгеньевич, разрешаю вам переправить вашим способом Саблину, она – самая большая, Грядунов ее точно не донесет. Вы – первые. Далее все встали с травы, построились в соответствии с выбранными парами. Барышни выбирают: если они жалеют или боятся своих кавалеров  - значит, будут мокрые.  Если хотят быть сухими – едут на кавалерах, невзирая на зрелищность этого мероприятия.  За Сергеем Евгеньевичем – в цепочку, на дистанции пяти шагов между парами. Я замыкаю…
(…Потому что ни одна собака не должна слышать, что я скажу, когда окажусь в отвратительно-желтой, вонючей и холоднючей водище выше колен. Когда мои кеды будут с омерзительным сосущим звуком вычмокиваться из ила. Когда я возблагодарю Петровича за доверие, а судьбу – за то, что мне давно не 13 лет, и у меня на закорках нет еще и девочки… Короче, задание – врагу не пожелаешь. Интересно, шеф всем отрядам на первом этапе вымокнуть наладил? Или это спецподарок штрафникам – всю остальную дистанцию проходить в мокром камуфле? Добрый ты у нас, Петрович!..).
Пора. Вода обжигающе холодна – у этой речки, оказывается, на дне холодные ключи. При всей ее мутности и вонючести...  
Лед и огонь неразличимы при мгновенном  касании. Ничего, жара, не обсопливятся как-нибудь! Главное – потом задать хороший темп, чтобы сохли на бегу…
Впереди меня тяжко качается широченная спина Комоедова. На плечах у него всадницей с картин Роксборо гордо восседает Бескудникова. И почему сразу вспоминается Булгаков с его путешествием юной ведьмы Наташи на борове?..
( Ладно, молчу, молчу).
- Четвертый! Мокрым - отойти за кусты и выжать брюки! Через две минуты – старт марш-броска на второе препятствие. Там будем косогор штурмовать… Луферов, чего вам?
- А я в шортах, мне в кусты не надо.
- А я вижу. Зато мне – надо. Изыдите, а? Потом поговорим!
- Не –а, мне сейчас надо!
- Ну?..
- На взятии косогора нас подляна ждет. Техи вечером постарались.
- Вы и за техами шпионите?
- Не-а! Они сами. Я только видел, как они понесли на склон три листа авиационной фанеры и бухту «основнухи».
- И что?
- А вот то, что фанера будет на склон присобачена, намочена и намазана жидкой глиной. А посередине будет один трос висеть, чтоб наверх лезть. По этой фиговине… Представляете, какого мы все после этого цвета будем?
- Вполне…
(Да, Луферов, мне бы твои проблемы! Твое зеленое, с иголочки, многопиксельное камуфло тут, конечно, в большом выигрыше перед моим бывалым стандартным форменным бадлоном!)… 
- Благодарю за информацию!  Добрый вы, Ябеда, и ласковый. Умеете поднять настроение перед новым этапом! Четвертый, слушай мою команду! Подъём, привал окончен. Аккуратно выдерните у Серого папиросу изо рта, разбудите его и – стартуем.
Я не буду в подробностях описывать, в каком виде мы все оказались к концу первого этапа. Прав Ябеда Луферов – подляна, особенно с учетом того, что из смены в смену именно Четвертый законно брал свою кучу плюсов на линейках на аккуратном, и прямо скажем, щеголеватом внешнем виде.
(В Четвертом все претензии по этому поводу могут быть только лично ко мне! И только лично от Мургариты).
- Серый, сколько у нас времени?
- С опережением идем. Причем, минут на 20…
- Десять убиваем на приведение себя в порядок. Вот здесь  (тыкаю в абрис) ручей делает петлю. Форсировать его вторично не обязательно, но… Нам предстоит еще одно купание, Четвертый. Причем – поголовное и прямо в шмотках. Но лучше быть мокрыми на тридцатиградусной жаре, чем похожими… Э… на ходячую детскую неожиданность.
- Уй – ё! – восклицает Гольянов, - и стоило после этого девок на горбу тащить?!  Они ж теперь все равно мокрые будут!
И вот тут мы с Серым включаемся одновременно:
- Сами вы, Гольянов, девка после этих слов! Минус пять дисциплинарных!
- Не девок, а девочек, если ты хоть на волос - джентльмен, дружище! Минус пять дисциплинарных!..
- Ага. Есть. Пишу себе десять, значит… С кухней? – упавшим голосом вопрошает Гольянов.
- Без кухни…
(Толку от тебя там… Больше хлеба сожрешь, чем нарежешь!).
- … Свободен, Гольянов… Слушайте,  коллега Серый, а вы борзеете – в моем отряде минусы развешивать! Отмените, а? Многовато – десять за одно слово.
- Не-а! Долг платежом красен! В конце концов, у моих половина всей дисциплинарки – твоя! А я  тут – пятая колонна из Второго отряда, как вы изволите выражаться. Значит, хотя бы один раз за весь поход вместо пользы обязан принести немного вреда…
(…Надеюсь, вы положили рацию и спички в гермопакет, коллега?..)
Если он рассчитывал, что я это просто так оставлю – жестоко ошибался. Пришлось в процессе отстирки шмоток в речке весьма некорректно поскользнуться на камушке. И аккуратно уронить Серого в мутную холодную воду с головою. Четыре раза подряд.
 
Поселок Мраки
Щедрое солнце хорошо сушит форму: ощущения от ерзающей на бегу по телу одёжи самые противные. Бодренькой рысью почти обретший былую щеголеватую эстетику Четвертый дружной плотной стаей вылетает на пыльный проселок.
- Сейчас будет поворот налево, - дышит в ухо Серый, давно сделавший вид, что коллега Зануда вовсе не собирался на отмывке утопить его, как щенка.  – Там небольшой населенный пункт на абрисе. За ним – конечная точка, где нам что-то должен подсказать обычный алфавит…
- Не нам, а кадетам. Наставники в мозговом штурме не участвуют.
- Я как раз хотел предупредить: не подсказывай. Я буду обязан доложить в жюри. Снимут баллы, пошлют на штрафплощадку с дополнительным заданием…
- За кого вы меня принимаете, коллега?!!
- За моего старого приятеля-неприятеля Зануду, который за свой Четвертый  неконструктивно порвет даже председателя Спорткомитета. За наставника, отряд которого просил Последнего Испытания, чтобы вернуть себе честь. Нам ведь в сложившихся условиях – только побеждать.
- Нам? Ты ж, вроде, со Второго… Что, если победим – останешься у меня вместо Ольги?
- Нет. Это временная командировка. К тому же нефиг детям наблюдать, как мы друг дружку в речке топим.
(Понял, значит, ради чего мне в очередной раз пришлось пожертвовать метром-другим размокшего лейкопластыря? Ну, ну…).
- Ладно, дело твоё! Четвертый! Дорожный указатель видим? К повороту!..
Стандартный синий прямоугольник в белой рамке: «п. Мраки, 400 м». Малонаселенный, должно быть, посёлок. Уж очень слабо наезжена заросшая острым желтым быльем дорога – колея еле просматривается.  Умирающая деревня из трех домишек и протухшего колодца, заколоченные окна, единственная столетняя бабушка-Яга, доживающая свой век на малой родине назло всей цивилизации… Тоска и запустение. Плавали, знаем! Даже случайный, мимолетный визит в такие места способен ввергнуть любого путешественника в хороший депрессанс. А тут еще и название соответствующее – Мраки…
Да, кстати, а где они вообще? Вместо 400 метров мы уже все 600 сделали. Колея окончательно потерялась в траве, впереди, в сотне шагов – глухая стена леса. А прямо по курсу перед нами – ровненькая такая изумрудная полянка с реденькими и кривенькими рябинками да осинками...
Хлюп!..
- Ой! А-а-а!!! – Ябеда Луферов на всей скорости вылетает на поляну и с визгом проваливается  по колено…
- Стоять, блин-компот!!! Кто шаг сделает – пришибу на месте ко всем зеленым гоблинам! Это болото!!!
(Самое опасное, добавим, болото - низовое. На вид – травка травкой. А наступишь – и ухнешь в липкую, тягучую преисподнюю. Хорошо, если по колено, как легонький Луферов, а не сразу по самую шею). 
-  Да мы уж и сами поняли… - Нестройно тянут мои кадеты.
Серый одним движением, как редиску в огороде, выдергивает Луферова на относительно твердое место – наполовину босого. Трясина недовольно чавкает,  крохотное озерцо черной воды мгновенно затягивается зеленью. А левого парусинового теннисного тапка с эмблемой дорогой спортивной фирмы – как не бывало…
- …А ведь вы выбыли, Луферов… Без обуви – это гарантированный недопуск к дальнейшему продвижению…  Вряд ли тут где-нибудь под кустом внезапным подарком от Петровича стоит сменка вашего размера! И минус изрядный прилетит… Паршиво, Луферов!
(Как же я без тебя, окаянный ты Ябеда? Без чудовища белобрысого, залезающего во все щели, что таракану впору. Без гения сыска и шпионажа, знающего всё и про всех, и потому нелюбимого всеми соседями. Без самой большой моей проблемы и самой большой моей победы, состоявшейся в тот вечер, когда именно ты попросил для Четвертого Последнего Испытания?).
Луферов молчит. Зло размазывает кулаком по лицу внезапные слезы. И ему – наверное, впервые в жизни – совершенно нечего сказать. Он знает, что ему не дадут пойти босым. Я же и не дам. Не положено. Сейчас мне придется достать из кармана «экстренную связь» - портативную рацию, которыми каждый наставник снабжен как раз для таких случаев. Включу, встану на волну и брошу в эфир:
«Зануда – Центральному. В координатах 600 м по дороге налево от указателя «п. Мраки - 400» требуется подобрать выбывшего. Луферов Денис, Четвертый отряд, без травмы. Захватите запасные кеды тридцать седьмого размера».
Через полчаса за ним придут волонтеры, обуют и уведут в лагерь. Только тогда мы сможем двинуться дальше. К потерянным за бойца штрафным баллам прибавится куча потерянного времени. И не быть уже Четвертому первым, никак не быть!
- Погоди! – Серый решительно перехватывает  мою руку с рацией. – Тут ребята обмозговали кой-чего… Выслушай их.
- Валяйте. Только быстро. Наше опережение уже на ноль сошло, начинаем проигрывать по графику.
- Тут вот что, – растирая рукой красный вспотевший лоб, гудит Комоедов, - Четвертый ведь своих не бросает, да? Раз Ябеде нельзя идти, объявим его «трехсотым» и будем тащить.  По очереди.  Две жердины выломаем, куртку на них натянем. (Недвусмысленный взгляд на Серого.  А что, олимпийка у него подходящая!). Посадим Ябеду  - и вперед. Скорость, конечно, упадет слегка, но зато штрафняка за выбывшего не будет. 
(«Трехсотый» - это значит раненый. Ну хорошо, хоть не  «двухсотый», это вообще покойник… Хорошо ты устроился, Ябеда! Не своими ногами пойдешь дальше.)…
Не дожидаясь моего угрюмого «Одобряю!», Серый расстегивает олимпийку. 
Ябеда, словно брата родного, обнимает огромного Комоедова, размазывая по его форменке горючие сопли. И не может выдавить даже «спасибо»… 
Вот только куда, собственно, мы пойдем? Где он, трижды проклятый всеми местными бабами-Ягами-долгожительницами поселок Мраки?
- Сергей Евгеньевич, абрис, пожалуйста! Значит, так, возвращаемся к указателю, повторное ориентирование проводим по точке 3 – поворот дороги. Если через 15-20 минут выйдем в пункт назначения, а потом почти мгновенно найдем разгадку про азбуку – потеряем очень мало. Правда – за счет 20-минутного перерыва, предназначенного для отдыха между заданиями.
(Абрис. Мятый лист формата А4. Тонкие карандашные линии. «Достоин только тот побед, кто разуму не враг»… А вот и злосчастный поворот. Никакого болота. Домиков нарисовано далеко не три штуки, приличный такой населенный пункт получается… Так, что тут написано? П. МАРКИ… МаркИ, а не Мраки!!! И мы метров 500 до настоящего поворота не добежали!).
- Кривандин, Аббасов, Толманова, Лезвицкая – к указателю впереди нас, быстро! Сорвать его к троллячьим задницам, пока в это болото какой-нибудь дачник-неудачник на авто не въехал!!! 
Когда через 10 минут к злосчастному повороту  прибывает, наконец, основная часть отряда – с Луферовым на импровизированных носилках – указатель уже лежит в траве. Настоящие делаются из жести. Этот – из обыкновенного крашеного оргалита. И налицо - следы от двух шурупов, которыми сие явно рукотворное произведение было присобачено к обыкновенному деревянному столбу дорожного освещения. Убогая подделка. Позор на мою нечесаную башку – можно было и сразу это заметить!!! 
- Тут еще вот что было за столб засунуто,  - Аббасов протягивает мне сложенный вчетверо лист бумаги.
«Что вернулись? Ну тут же ясно было написано Мраки! Так вам и надо, Четвертый! Враг будет разбит, победа будет за нами! С горячей плюхой вместо привета – Второй».
- Серый!!!
- Ну?
- Чей почерк?
- Ну-ка, ну-ка, ну-ка… Судя по пропущенным знакам препинания, Ёжикова, пожалуй… Это надо, а! не поленились где-то раздобыть  оргалит, вырезать под шаблон, раскрасить и ночью подвесить на стандартной высоте! Гении, гоблин их задуши!
- Вы, как будто, восхищаетесь своим Вторым отрядом, коллега! А как насчет чести?
- Полагаю, коллега, это была месть за покраденного вратаря. И месть гениальная. Но о чести тут, конечно, и речи не идет.
- До такого… дерьма даже мои не додумались бы. Установить указатель  поворотом раньше настоящего!.. Рацию верни!!!
- Зачем?
- За шкафом!!! Кину инфу Центральному. Минус сотка твоему Второму  - это минимум за такие вещи, Серый.  
-   Нет.
- ???!!!
- Штабу доложим после прохождения всех заданий. Баллы снимут, не сомневайся, такого даже Мургарита не простит. Но не сейчас. Не сейчас.
- Это еще почему?
- Зануда, чтоб тебе пусто было, ты вообще как побеждать настроен? С помощью вовремя поданной жалобы – или, так сказать, естественным путем, вопреки обстоятельствам? Дай своим  ребятам себя проявить, пожалуйста. Они именно этого от тебя и ждут!
(Чтоб мне пусто было?  Эх, Серый, если бы ты знал, что такое по-настоящему пусто!)
- Умеешь ты под дых бить… Всегда умел.
- И добавим: никогда не стремился. Ты просто умеешь нарываться. И тоже всегда.
- Отряд, подъем! Продолжаем движение.

© Copyright: Neihardt, 2020

Регистрационный номер №0472446

от 22 апреля 2020

[Скрыть] Регистрационный номер 0472446 выдан для произведения: Минус шестьдесят
Виктор Петрович собрал педсостав за полчаса до официального подъема. Сквозь белые брезентовые стены в святая святых «Альтаира»  - в командный шатер – длинными, как руки вражеских спецслужб, косыми лучами тянулось только что проснувшееся солнце.
- Так, погода, стало быть, будет вполне приличная, соревноваться можно, - удовлетворенно пробормотал  Петрович и широко, по-братски улыбнулся солнцу…
На его морщинистых щеках тут же с легчайшим хрустом растрескалась плотная, толщиной под  миллиметр, корка зубной пасты.
Петрович с ясно слышимым шорохом провел ногтями по щеке.
-  Сегодня – экстрим… Перед большими мероприятиями всегда так! Как полагаете, коллеги, чье это дисциплинарное взыскание весом как минимум на тридцать баллов я сейчас из усов буду вытряхивать?
- Наше,  Первого! - Выдохнул Скардольф. – Правда, Нина Павловна? (Марковка кивнула). Чисто поработали, оштукатурили не меньше, чем в два слоя! Предположу, Кошкин и Нуриманова. А наша футбольная звезда и, надеюсь, будущий пожизненный волонтер «Альтаира» старший Додонов, красавчик-Святославчик, небось, на атасе стоял.
- Говорите, как будто сами видели… - Хмыкнул Петрович.
- Видеть – не видел, но имею самые серьезные основания подозревать.
- А мне кажется, это у нас Третий отличился, - взъерошила свою пятимиллиметровую щеточку на голове физручка Солдат Джейн, -   есть такая Дина Кукузина. Призер области по спортивной акробатике. Она могла бы сквозь нерасшнурованный входняк просочиться. И совершенно бесшумно! А ее три закадычные подруги охотно пойдут в таком деле помогать. 
- Эх, коллеги! Я понимаю, что яркие личности у вас тоже есть, – хихикает Мургарита, - но их, как правило,  только друг на дружку хватает. Или, в лучшем случае,  на соседей, на волонтеров. А на священную персону Виктора Петровича с тюбиком «Мятной» посягнуть – это исключительно к нам, к моему Второму! Ежиков, Горшков, Неверович, Ганьшина! Гениальные ребята. Вешайте дисциплинарку на эту четверку приключенцев – не ошибетесь!
(Конечно, вешайте! А она тут же найдет, за что ее снять и еще сверху баллов добросить).
-  А Зануда, значит, у нас молчать будет? – Петрович уставился на меня. - Прекратите, коллега, изображать собою  мрачную тень от центрового столба в моем шатре и внесите свои предложения по кандидатурам на взыскание. Чтобы Четвертый Подколодный остался в стороне от этакого дела – вот, ни в жисть не поверю!
- … В темное время суток ни один мой кадет расположение Четвертого отряда не покидал.
- Вы уверены?
- Как в том, что мы сегодня экстрим играем.
Петрович воззрился на меня так, словно в правом глазу у него – рентген, а в левом – до кучи еще и инфракрасный контроллер:
- Та-аак!.. Я продрал глаза за сорок минут до подъема, и сразу, даже не умывшись, послал по рации вызов педсоставу, чтобы мы тут до общей побудки успели посоветоваться. Логично было бы, если бы первыми передо мной предстали бы Ольга Юрьевна и  Виолетта Тимофеевна – Третий ближе всего стоит. Маргарита Георгиевна могла появиться либо одновременно с девушками, либо несколькими минутами позже, у нее подлетное время – минут 7-8. Далее со мной должны были поздороваться Оскар Рудольфович и Нина Павловна, поскольку Первый отряд дислоцирован напротив кухни и столового тента. И только после этого дошла бы очередь до  вас, коллега. Четвертый стоит в самом низу, меж спортплощадкой и купальней…  Вам 12 минут сюда пешком.
- Примерно. При желании можно и быстрее.
- Но не в ту же секунду, когда я тангенту от радио отпустил!!! Вынужден задать прямой вопрос…  
- …Да!
- Что – да?
- Это ответ на ваш прямой вопрос.
 - Ну, вы… ты… Знаешь, это уже край!!!
- Почему же? Это просто традиция, которой много лет. И которую, на мой взгляд, все-таки стоило соблюсти, раз уж никто из вышеупомянутых воспитанников не сподобился… Пастой по наиболее высокопоставленному и уважаемому лицу накануне главного события смены – это тоже часть «Альтаира».
(Похоже, я становлюсь просто каким-то мастером немых сцен… А Мургарите идут расширившиеся глаза в пол-лица, честное слово!).
- Во, знач, как?! Традиция… Традиция предписывает этой ерундой заниматься кадетам, а не их наставникам!
- Ну, проспали кадеты. Вчера отбой поздно был, и потом, вся эта история с вратарем…  Ябеда Луферов напрашивался – мол, возьмите с собой, но с моей точки зрения, здесь стоило без него обойтись. Дистанцию соблюсти, так сказать.  Да в одиночку и проще.
- …Дисциплинарка Четвертому! Сразу на минус сорок!
- А почему на сорок? Речь шла о тридцати.
- Еще слово – и на шестьдесят!!! Кажется, так кое-кто любит отвечать кадетам? А я вправе считать тебя особо ценным кадром, идиотство которого стоит дороже… Марш на кухню за ведром воды – я в таком виде на построение не выйду. И чтоб теплой была!!!
- А совещание?
- Ах, да… Всем сдать ранее полученные кроки. Надеюсь, отряды их уже изучили. Вместо них я раздам рабочие – уже с конкретными заданиями. Через десять минут – обеспечить общую побудку, умывание, зарядку и завтрак. Линейка переносится на 9-30  и сегодня проводится в парадном режиме, с флагами, форма одежды – та, в которой вы будете соревноваться. В 10-00 – старт. Порядок старта объявлю на параде.
 
К старту!
Кеды тонут в желтом сухом песке. Над головами реют отрядные флаги. На трибуне по очереди толкают мутные приветствия почетные гости.
Над неожиданно плотными рядами болельщиков (в основном, приехавших навестить своих чад родителей и представителей местного спорткомитета, которым некуда девать выходные) реют разноцветные лоскутки самодельных плакатов. Ну, всякое там «Первый будет первым!», или «В нашей команде – каждый герой! Выше знамена, отважный Второй», или даже «Узнает весь лагерь еще до обеда, как Третий отряд обеспечил победу!»… 
(Так, а это еще что такое?...)
Над  трибуной родительского комитета родного Четвертого всплывает в ослепительные небеса не плакат, а, представьте себе, натуральный воздушный змей. Коробчатый, четыре на четыре.  Увешанный соответствующей эмблематикой, как спартач  перед решающей встречей на первенство страны.  На хвосте у змея здоровенными зелеными буквами написано: «Побеждают лучшие. Лучшие это – мы!». И помимо вездесущих «альтаировских» звезд и наших хищно изогнувшихся курсивных четверок в виде дракончиков с вытаращенными глазками, на боку змея красуется… новый талисман смены.
Летящий вверх тормашками черный нетопырь. Причем, нарисованный, почему-то, в моем форменном бадлоне с традиционной звездищей на пузе…
(…Ну, Ябеда-старший, ну, Константин, мать вашу, Александрович  Луферов!.. Спасибо, дорогой.  Интересно, сам всю ночь рисовал  или дражайшая Инесса Николаевна помогала? После мероприятия переговорим!..)
- А похож…  - Воззрившись на этот шедевр родительской мысли, глубокомысленно изрекает Серый.
- Кто и на что похож, коллега? Поточнее, пожалуйста.    
- Нетопырь… 
- И где же это вы видели нетопыря в форменном бадлоне?
(А ну-ка, поподробнее для ясности, пятая ты колонна,  услужливо засунутая в мою команду вездесущей Мургаритой! Чтоб еще раз со мной пошел кто из Второго!).
- А я его и сейчас вижу.
- ???!!!
-  Ага. На правом фланге Четвертого, рядом с собой… У народа, считай праздник, а у тебя вид, как будто ты явился отбывать каторжную повинность. И причем, перед этим тебе бес-щекотун дня три спать не давал...  Зануда, раз в пять лет надо обязательно хотя бы на пять минут включать чувство юмора.  Для здоровья полезно, честное слово. Подумай, может быть, сегодня – именно такой день.
(Интересно, кто-нибудь, кроме Серого, способен так виртуозно говорить гадости ближнему с совершенно невинным выражением лица? У, сссказать бы, да народу на плацу чуть побольше, чем дофига…).
- Кстати, коллега, вы кроки обменяли? Старик обещал их заданиями украсить.
- Конечно. Держи первое задание!
Мятый листок ложится в мою руку. Мочалка, а не документ.
(Блин-компот, мог бы и аккуратно донести, одно слово – Серый).
Абрис местности – тот же. Первый кон, четырехкилометровый кросс по лесопосадке вверх от берега к шоссейной дороге, с двумя естественными препятствиями в виде той самой речки-вонючки, в которую Серый ночью нырял, и отвесного обрыва. Только легенда добавлена. В фирменном стиле окаянного Петровича – без  поллитры не поймешь:
«Достоин только тот побед, кто разуму не враг. Подскажет азбука тебе, где спрятан первый флаг».
И еще приписка. «Наставнику: Обязательно сделай, что должно».
Кстати, шеф – как раз на трибуне. Значит, дурацкий митинг, наконец, себя исчерпал…
Над стройным камуфлированным каре гремит неподражаемый баритон Петровича:
- Возвращайтесь с победой, кадеты «Альтаира»!
(Ага, это значит, мы с Серым, пока едва не подрались, всю начальственную речь прошляпили… Ладно, добавим блеску и треску от себя).
- Четвертый! Слышали, что шеф сказал? Без победы не возвращайтесь!     
- Урррааа!!!
- Ура будет, когда в вашей копилке будут оба контрольных флага и Орифламма.  Наш старт первого этапа  - Кудрявая горка. На стартовую позицию  - рысью марш!.. Серый – головным, я - замыкающим.
 
Мокрое дело
- Вам не кажется, коллега, что при форсировании водной преграды переносить кадетов через речку-вонючку на собственных закорках - неполиткорректно? Это все-таки для них экстрим, не для нас…
- Дно илистое. – Буркнул Серый, подбирая  себе на горб  Лизу Лезвицкую. – Ноги вязнут. Девочкам трудно будет.
- Конечно, ты же сам проверял… Но я никого себе на хребет вешать не собираюсь.
- Конечно. Я сам справлюсь. А то Сколопендре опять тебя шить придется…
(Вот же, всем напомнил, благодетель болотный…)
- И сколько времени ты намерен потратить на переноску всех 19 девочек Четвертого отряда? Этак мы уже на первом этапе окажемся глубоко в хвосте! Слазь, Лезвицкая! Это – приказ, покатаешься на этом волчаре Сером в свободное от соревнований время. Мозговой штурм – 3 минуты. Далее – 7 минут на реализацию лучшей из выдвинутых идей. Время пошло!
(Главное – картинно щелкнуть секундомером! Шевели мозгами, Четвертый, я точно знаю – у тебя они есть… Только так мы в график уложимся, гоблинские уши!!!)
Речка-вонючка устроена как положено: левый берег пологий, правый – обрывистый. В обход, до злосчастного моста, с которого Серый той самой ночью сигал, когда добыл второму рентгенопленку – это почти вдвое увеличить дистанцию.  А быстро навести переправу - нечем. В окрестностях - ни одной сухостоины достаточной длины, чтобы перекинуть с берега на берег.
- Кадет Кривандин, это вы так робко руку тянете? Ну, что у вас там?
- Ну, это… Вы нас на пары разбили. Пусть каждый парень возьмет свою девочку, как Сергей Евгеньевич  - Лезвицкую, и потопаем вброд. Тут нигде глубины нет больше, чем вот досюдова… В смысле, больше полметра.
- Тоже мерили, что ли? А мне казалось, у вас тогда на линейке штаны были мокрые от страха перед гневом Петровича, который знал, где вас, троллячья задница, ночью носило… Но, однако, верное решение.  Кто ваша пара?
- Силуянова Лерка.
- Повезло вам, Кривандин!
Валерия Силуянова ростом на голову выше назначенного кавалера. И в полтора раза тяжелее. Девочки в этом возрасте вообще быстрее взрослеют. Дама в 12-13 лет – уже барышня, а юноша – он до самой армии, считайте, пацан… Но этот пацан придумал вариант. Вот пусть и реализует, гоблинские уши! Инициатива наказуема исполнением!
- Одобряю. Сергей Евгеньевич, разрешаю вам переправить вашим способом Саблину, она – самая большая, Грядунов ее точно не донесет. Вы – первые. Далее все встали с травы, построились в соответствии с выбранными парами. Барышни выбирают: если они жалеют или боятся своих кавалеров  - значит, будут мокрые.  Если хотят быть сухими – едут на кавалерах, невзирая на зрелищность этого мероприятия.  За Сергеем Евгеньевичем – в цепочку, на дистанции пяти шагов между парами. Я замыкаю…
(…Потому что ни одна собака не должна слышать, что я скажу, когда окажусь в отвратительно-желтой, вонючей и холоднючей водище выше колен. Когда мои кеды будут с омерзительным сосущим звуком вычмокиваться из ила. Когда я возблагодарю Петровича за доверие, а судьбу – за то, что мне давно не 13 лет, и у меня на закорках нет еще и девочки… Короче, задание – врагу не пожелаешь. Интересно, шеф всем отрядам на первом этапе вымокнуть наладил? Или это спецподарок штрафникам – всю остальную дистанцию проходить в мокром камуфле? Добрый ты у нас, Петрович!..).
Пора. Вода обжигающе холодна – у этой речки, оказывается, на дне холодные ключи. При всей ее мутности и вонючести...  
Лед и огонь неразличимы при мгновенном  касании. Ничего, жара, не обсопливятся как-нибудь! Главное – потом задать хороший темп, чтобы сохли на бегу…
Впереди меня тяжко качается широченная спина Комоедова. На плечах у него всадницей с картин Роксборо гордо восседает Бескудникова. И почему сразу вспоминается Булгаков с его путешествием юной ведьмы Наташи на борове?..
( Ладно, молчу, молчу).
- Четвертый! Мокрым - отойти за кусты и выжать брюки! Через две минуты – старт марш-броска на второе препятствие. Там будем косогор штурмовать… Луферов, чего вам?
- А я в шортах, мне в кусты не надо.
- А я вижу. Зато мне – надо. Изыдите, а? Потом поговорим!
- Не –а, мне сейчас надо!
- Ну?..
- На взятии косогора нас подляна ждет. Техи вечером постарались.
- Вы и за техами шпионите?
- Не-а! Они сами. Я только видел, как они понесли на склон три листа авиационной фанеры и бухту «основнухи».
- И что?
- А вот то, что фанера будет на склон присобачена, намочена и намазана жидкой глиной. А посередине будет один трос висеть, чтоб наверх лезть. По этой фиговине… Представляете, какого мы все после этого цвета будем?
- Вполне…
(Да, Луферов, мне бы твои проблемы! Твое зеленое, с иголочки, многопиксельное камуфло тут, конечно, в большом выигрыше перед моим бывалым стандартным форменным бадлоном!)… 
- Благодарю за информацию!  Добрый вы, Ябеда, и ласковый. Умеете поднять настроение перед новым этапом! Четвертый, слушай мою команду! Подъём, привал окончен. Аккуратно выдерните у Серого папиросу изо рта, разбудите его и – стартуем.
Я не буду в подробностях описывать, в каком виде мы все оказались к концу первого этапа. Прав Ябеда Луферов – подляна, особенно с учетом того, что из смены в смену именно Четвертый законно брал свою кучу плюсов на линейках на аккуратном, и прямо скажем, щеголеватом внешнем виде.
(В Четвертом все претензии по этому поводу могут быть только лично ко мне! И только лично от Мургариты).
- Серый, сколько у нас времени?
- С опережением идем. Причем, минут на 20…
- Десять убиваем на приведение себя в порядок. Вот здесь  (тыкаю в абрис) ручей делает петлю. Форсировать его вторично не обязательно, но… Нам предстоит еще одно купание, Четвертый. Причем – поголовное и прямо в шмотках. Но лучше быть мокрыми на тридцатиградусной жаре, чем похожими… Э… на ходячую детскую неожиданность.
- Уй – ё! – восклицает Гольянов, - и стоило после этого девок на горбу тащить?!  Они ж теперь все равно мокрые будут!
И вот тут мы с Серым включаемся одновременно:
- Сами вы, Гольянов, девка после этих слов! Минус пять дисциплинарных!
- Не девок, а девочек, если ты хоть на волос - джентльмен, дружище! Минус пять дисциплинарных!..
- Ага. Есть. Пишу себе десять, значит… С кухней? – упавшим голосом вопрошает Гольянов.
- Без кухни…
(Толку от тебя там… Больше хлеба сожрешь, чем нарежешь!).
- … Свободен, Гольянов… Слушайте,  коллега Серый, а вы борзеете – в моем отряде минусы развешивать! Отмените, а? Многовато – десять за одно слово.
- Не-а! Долг платежом красен! В конце концов, у моих половина всей дисциплинарки – твоя! А я  тут – пятая колонна из Второго отряда, как вы изволите выражаться. Значит, хотя бы один раз за весь поход вместо пользы обязан принести немного вреда…
(…Надеюсь, вы положили рацию и спички в гермопакет, коллега?..)
Если он рассчитывал, что я это просто так оставлю – жестоко ошибался. Пришлось в процессе отстирки шмоток в речке весьма некорректно поскользнуться на камушке. И аккуратно уронить Серого в мутную холодную воду с головою. Четыре раза подряд.
 
Поселок Мраки
Щедрое солнце хорошо сушит форму: ощущения от ерзающей на бегу по телу одёжи самые противные. Бодренькой рысью почти обретший былую щеголеватую эстетику Четвертый дружной плотной стаей вылетает на пыльный проселок.
- Сейчас будет поворот налево, - дышит в ухо Серый, давно сделавший вид, что коллега Зануда вовсе не собирался на отмывке утопить его, как щенка.  – Там небольшой населенный пункт на абрисе. За ним – конечная точка, где нам что-то должен подсказать обычный алфавит…
- Не нам, а кадетам. Наставники в мозговом штурме не участвуют.
- Я как раз хотел предупредить: не подсказывай. Я буду обязан доложить в жюри. Снимут баллы, пошлют на штрафплощадку с дополнительным заданием…
- За кого вы меня принимаете, коллега?!!
- За моего старого приятеля-неприятеля Зануду, который за свой Четвертый  неконструктивно порвет даже председателя Спорткомитета. За наставника, отряд которого просил Последнего Испытания, чтобы вернуть себе честь. Нам ведь в сложившихся условиях – только побеждать.
- Нам? Ты ж, вроде, со Второго… Что, если победим – останешься у меня вместо Ольги?
- Нет. Это временная командировка. К тому же нефиг детям наблюдать, как мы друг дружку в речке топим.
(Понял, значит, ради чего мне в очередной раз пришлось пожертвовать метром-другим размокшего лейкопластыря? Ну, ну…).
- Ладно, дело твоё! Четвертый! Дорожный указатель видим? К повороту!..
Стандартный синий прямоугольник в белой рамке: «п. Мраки, 400 м». Малонаселенный, должно быть, посёлок. Уж очень слабо наезжена заросшая острым желтым быльем дорога – колея еле просматривается.  Умирающая деревня из трех домишек и протухшего колодца, заколоченные окна, единственная столетняя бабушка-Яга, доживающая свой век на малой родине назло всей цивилизации… Тоска и запустение. Плавали, знаем! Даже случайный, мимолетный визит в такие места способен ввергнуть любого путешественника в хороший депрессанс. А тут еще и название соответствующее – Мраки…
Да, кстати, а где они вообще? Вместо 400 метров мы уже все 600 сделали. Колея окончательно потерялась в траве, впереди, в сотне шагов – глухая стена леса. А прямо по курсу перед нами – ровненькая такая изумрудная полянка с реденькими и кривенькими рябинками да осинками...
Хлюп!..
- Ой! А-а-а!!! – Ябеда Луферов на всей скорости вылетает на поляну и с визгом проваливается  по колено…
- Стоять, блин-компот!!! Кто шаг сделает – пришибу на месте ко всем зеленым гоблинам! Это болото!!!
(Самое опасное, добавим, болото - низовое. На вид – травка травкой. А наступишь – и ухнешь в липкую, тягучую преисподнюю. Хорошо, если по колено, как легонький Луферов, а не сразу по самую шею). 
-  Да мы уж и сами поняли… - Нестройно тянут мои кадеты.
Серый одним движением, как редиску в огороде, выдергивает Луферова на относительно твердое место – наполовину босого. Трясина недовольно чавкает,  крохотное озерцо черной воды мгновенно затягивается зеленью. А левого парусинового теннисного тапка с эмблемой дорогой спортивной фирмы – как не бывало…
- …А ведь вы выбыли, Луферов… Без обуви – это гарантированный недопуск к дальнейшему продвижению…  Вряд ли тут где-нибудь под кустом внезапным подарком от Петровича стоит сменка вашего размера! И минус изрядный прилетит… Паршиво, Луферов!
(Как же я без тебя, окаянный ты Ябеда? Без чудовища белобрысого, залезающего во все щели, что таракану впору. Без гения сыска и шпионажа, знающего всё и про всех, и потому нелюбимого всеми соседями. Без самой большой моей проблемы и самой большой моей победы, состоявшейся в тот вечер, когда именно ты попросил для Четвертого Последнего Испытания?).
Луферов молчит. Зло размазывает кулаком по лицу внезапные слезы. И ему – наверное, впервые в жизни – совершенно нечего сказать. Он знает, что ему не дадут пойти босым. Я же и не дам. Не положено. Сейчас мне придется достать из кармана «экстренную связь» - портативную рацию, которыми каждый наставник снабжен как раз для таких случаев. Включу, встану на волну и брошу в эфир:
«Зануда – Центральному. В координатах 600 м по дороге налево от указателя «п. Мраки - 400» требуется подобрать выбывшего. Луферов Денис, Четвертый отряд, без травмы. Захватите запасные кеды тридцать седьмого размера».
Через полчаса за ним придут волонтеры, обуют и уведут в лагерь. Только тогда мы сможем двинуться дальше. К потерянным за бойца штрафным баллам прибавится куча потерянного времени. И не быть уже Четвертому первым, никак не быть!
- Погоди! – Серый решительно перехватывает  мою руку с рацией. – Тут ребята обмозговали кой-чего… Выслушай их.
- Валяйте. Только быстро. Наше опережение уже на ноль сошло, начинаем проигрывать по графику.
- Тут вот что, – растирая рукой красный вспотевший лоб, гудит Комоедов, - Четвертый ведь своих не бросает, да? Раз Ябеде нельзя идти, объявим его «трехсотым» и будем тащить.  По очереди.  Две жердины выломаем, куртку на них натянем. (Недвусмысленный взгляд на Серого.  А что, олимпийка у него подходящая!). Посадим Ябеду  - и вперед. Скорость, конечно, упадет слегка, но зато штрафняка за выбывшего не будет. 
(«Трехсотый» - это значит раненый. Ну хорошо, хоть не  «двухсотый», это вообще покойник… Хорошо ты устроился, Ябеда! Не своими ногами пойдешь дальше.)…
Не дожидаясь моего угрюмого «Одобряю!», Серый расстегивает олимпийку. 
Ябеда, словно брата родного, обнимает огромного Комоедова, размазывая по его форменке горючие сопли. И не может выдавить даже «спасибо»… 
Вот только куда, собственно, мы пойдем? Где он, трижды проклятый всеми местными бабами-Ягами-долгожительницами поселок Мраки?
- Сергей Евгеньевич, абрис, пожалуйста! Значит, так, возвращаемся к указателю, повторное ориентирование проводим по точке 3 – поворот дороги. Если через 15-20 минут выйдем в пункт назначения, а потом почти мгновенно найдем разгадку про азбуку – потеряем очень мало. Правда – за счет 20-минутного перерыва, предназначенного для отдыха между заданиями.
(Абрис. Мятый лист формата А4. Тонкие карандашные линии. «Достоин только тот побед, кто разуму не враг»… А вот и злосчастный поворот. Никакого болота. Домиков нарисовано далеко не три штуки, приличный такой населенный пункт получается… Так, что тут написано? П. МАРКИ… МаркИ, а не Мраки!!! И мы метров 500 до настоящего поворота не добежали!).
- Кривандин, Аббасов, Толманова, Лезвицкая – к указателю впереди нас, быстро! Сорвать его к троллячьим задницам, пока в это болото какой-нибудь дачник-неудачник на авто не въехал!!! 
Когда через 10 минут к злосчастному повороту  прибывает, наконец, основная часть отряда – с Луферовым на импровизированных носилках – указатель уже лежит в траве. Настоящие делаются из жести. Этот – из обыкновенного крашеного оргалита. И налицо - следы от двух шурупов, которыми сие явно рукотворное произведение было присобачено к обыкновенному деревянному столбу дорожного освещения. Убогая подделка. Позор на мою нечесаную башку – можно было и сразу это заметить!!! 
- Тут еще вот что было за столб засунуто,  - Аббасов протягивает мне сложенный вчетверо лист бумаги.
«Что вернулись? Ну тут же ясно было написано Мраки! Так вам и надо, Четвертый! Враг будет разбит, победа будет за нами! С горячей плюхой вместо привета – Второй».
- Серый!!!
- Ну?
- Чей почерк?
- Ну-ка, ну-ка, ну-ка… Судя по пропущенным знакам препинания, Ёжикова, пожалуй… Это надо, а! не поленились где-то раздобыть  оргалит, вырезать под шаблон, раскрасить и ночью подвесить на стандартной высоте! Гении, гоблин их задуши!
- Вы, как будто, восхищаетесь своим Вторым отрядом, коллега! А как насчет чести?
- Полагаю, коллега, это была месть за покраденного вратаря. И месть гениальная. Но о чести тут, конечно, и речи не идет.
- До такого… дерьма даже мои не додумались бы. Установить указатель  поворотом раньше настоящего!.. Рацию верни!!!
- Зачем?
- За шкафом!!! Кину инфу Центральному. Минус сотка твоему Второму  - это минимум за такие вещи, Серый.  
-   Нет.
- ???!!!
- Штабу доложим после прохождения всех заданий. Баллы снимут, не сомневайся, такого даже Мургарита не простит. Но не сейчас. Не сейчас.
- Это еще почему?
- Зануда, чтоб тебе пусто было, ты вообще как побеждать настроен? С помощью вовремя поданной жалобы – или, так сказать, естественным путем, вопреки обстоятельствам? Дай своим  ребятам себя проявить, пожалуйста. Они именно этого от тебя и ждут!
(Чтоб мне пусто было?  Эх, Серый, если бы ты знал, что такое по-настоящему пусто!)
- Умеешь ты под дых бить… Всегда умел.
- И добавим: никогда не стремился. Ты просто умеешь нарываться. И тоже всегда.
- Отряд, подъем! Продолжаем движение.

 

Хроники "Альтаира" 3

Хроники "Альтаира" 5