На экране вновь смерть, на экране - война,
Главный зверь, как положено, в смокинге чёрном.
Здесь война, а в хоромах его – тишина,
Здесь война, а у зверя – отстойник покорных.
Что ему взрывы, гибель, бесчестье и тьма?
Он ведомая пакость, слепец на планете.
Что ему эта снежная ведьма зима,
А в подвалах холодных голодные дети?
Скорбный год не ему, а живущим в аду.
В мягком кресле безумцу тепло и уютно.
Он в Донецке, в Дебальцево сеет беду.
Разве зверю творить беззаконие трудно?
Он виновен в безумном течение дней,
Отчего же ему мир так слабо перечит?
Не гони, страшный век, к преисподней коней,
Пусть поднимет народ опалённые плечи.
Не оплакать увечья и множество ран,
По убитым в церквях в поминании – свечи,
За какие грехи жребий горький им дан?
Но я знаю, что время расплат недалече.
[Скрыть]Регистрационный номер 0378664 выдан для произведения:
На экране вновь смерть, на экране - война,
Главный зверь, как положено, в смокинге чёрном.
Здесь война, а в хоромах его – тишина,
Здесь война, а у зверя – отстойник покорных.
Что ему взрывы, гибель, бесчестье и тьма?
Он ведомая пакость, слепец на планете.
Что ему эта снежная ведьма зима,
А в подвалах холодных голодные дети?
Скорбный год не ему, а живущим в аду.
В мягком кресле безумцу тепло и уютно.
Он в Донецке, в Дебальцево сеет беду.
Разве зверю творить беззаконие трудно?
Он виновен в безумном течение дней,
Отчего же ему мир так слабо перечит?
Не гони, страшный век, к преисподней коней,
Пусть поднимет народ опалённые плечи.
Не оплакать увечья и множество ран,
По убитым в церквях в поминании – свечи,
За какие грехи жребий горький им дан?
Но я знаю, что время расплат недалече.