Пролог
Судьбы распутье — две дороги.
Над каждой образ Смерти взмыл.
Одна недвижима, залогом,
с глазами любящей сестры —
к ней путник должен сам прибиться,
спасая долю до поры;
вторая, буйная, в тревоге,
навстречу жертве семенит,
взор щурый в стороны коси́т.
Ей — польза манится,
и тело странника достанется.
Душа же в панике
и в поисках защиты
метнётся к
первой лгунье.
Довольной та отступит — квиты!
Суть извиваться будет,
корчась вту́не* —
ловушка пленникам Фортуны!
***
Мистерия
Исчезли тени вольных птиц.
Колючим нимбом ночь спустилась.
Коварство рядом притаилось...
Беседуя с самим собой,
меж тесными стволами леса в строй,
к уделу пробивался рыцарь,
вдыхая летаргию* вязких мыслей.
«Воззваний я не ждал,
годами жертвовал с лихвой;
честь в битвах
сохранял;
исполнил долг, вернулся со щитом —
в висках ещё чеканит марш
викторий! —
за что в краях родных (вздохнул глубоко)
беспамятье обрёл в
награду,
на голос мой никто
не встрепенулся даже...»
Молчало эхо в
ожидании.
Забыли все про Ланселота трату.
Чужим порогом место оказалось.
От мала до велика вмиг переплелось —
и образы в восставших сагах сжались,
теряя отблеск прошлых вех,
и марево закатов, и стенанья,
вой битв, напевы менестрелей —
всё пробудила память буйным хмелем.
Мрак жадно втягивал в себя,
налево-вправо ненасытно шарил,
в кольчугу тычась колкими ветвями.
Упавший дух печаль лизала.
«Есть храбрый тот,
кто победил хотя бы раз
меня
на поле брани?
Такого не сыскать
хоть днём с огнём.
Но отчего же взбунтовалась боль?
Саднит кровавая
цена,
досада тетивой звенит — уволь!
Я чувствую: копытами раздавлен.
Мир
словно наизнанку
вывернут бесславием...
Где правда?
Справедливость в
чём?»
Ему хотелось волком выть,
калёною стрелою в грудь пронзённым...
Вдруг мгла рассеялась,
готические своды елей отступили,
к земле склонили
свои лапы...
Меж дебрей хижина открылась
на замшелом взгорке.
В оконце всполохи огней
мелькали зорко...
Заблудший рыцарь спешился...
Величия ослабил рану...
Устало постучал о створку.
— Позвольте путнику войти?
— Как много смелых воинов найти
пытались полную загадок и чудес
«Империю Забытых Снов» Грааля.
Не всякий обернулся иль погряз,
окончив путь в
скитаньях.
Мой странствующий палади́н,
уйми обиду, удаль усмири.
Согрейся у костра.
Почувствуй близость неразгаданного,
пока мерцают
искры звёзд в глазах...
пока клубится бархат мяса на углях,
пока не
выпито вино Тосканы...
Войди же, наконец!
— Ты кто?
— Откроюсь без смущенья и обмана.
Я — Суккýб.
Меня не опасайся ты,
не верь злым языкам.
Рапсодией Огня обучена
притягивать дух страсти,
когда пурпуром алчным
мáнит буйство жара,
сгорание рычит экстазом,
хищно
скалясь...
Воззри,
в стихии исступленья
лик мятежный!
В пламени – образы – вечные,
Желтые, рыжие, красные,
Пляшут на стенах атласные
Тени от жизней, беспечные.
В пламени – души – оборваны,
Странные, бурые, чёрные.
Смерти теперь лишь покорные,
Ночью слетаются вóроны.
В пламени – мы – уже прошлое,
Искрами светимся слёзными,
Ранее – по небу – звёздами,
После – лишь – пеплом заброшенным.
Маками, астрами, розами
Кровно цвели, сердцем скованы,
Пламенем жгучим целованы,
Связаны цепкими лозами.
В пламени – правда – мгновенная,
Всё остальное – рассеяно,
По ветру прахом развеяно,
Истина только – нетленная.
Ветер, огонь – снова вечное,
Желтое, рыжее, красное.
Сердце однажды атласное,
Крыльями бабочки встречено,
Будет в камине раздавлено
Тяжестью жадного времени,
И, наконец-то, от бремени
Жизни подлунной избавлено.
Будут в камине кометами
Сыпаться в разные стороны,
Смерти послушные вороны,
Чёрными плавясь скелетами.*
— Пожара гул, треск крыльев непокорной —
услышь, успей!
Мemento mori.
Сплети мистерию,
тронь звонкую из струн,
зов ярости сорви!
Вспороть смоги
заласканное тьмой Затменье!
Дрожь раскалённую вдыши,
пройди насквозь
расплавленную гущу,
и унеси с собой
лаванды горький запах мой.
Стань равным.
Досыта владей...
«Комок тугой дыханье перекрыл,
ознобом диким мчится предвкушенье...
содомным криком заглушает пыл,
и полувдохом, каждое мгновенье,
косает* сердце
острый
взгляд-клинок...»
— Из камня угнетенья выдерни меня,
Суккуб,
освободи, сожги дотла!
Я в прелом логове Эгиды* боле не нуждаюсь.
Я — твой, спасительная Мгла.
— Дотла! Я обрела.
Как воздух вяжет густо грудь...
Как тесен мне наряд...
Клеймом ночи́ отмечен ты,
мой Талисман,
мой Господин!
Смыкается Сансары цикл
голодным отблеском в зрачках...
— Огонь в камине разгорелся жарче,
И тени пляшут призраком на стенах.
И вот, раскрылась вся картина ярче,
А кровь пульсирует быстрее в моих венах.
Виденья злые тянут меня в бездну,
И я спешу за ними вне сознанья...*
— Не нужен голос твой,
лишь звуки упоенья принимаю...
Своим всесилием
легата*
скользи по липким впадинам,
буграм...
Пусть ярость губ покроет
рот
и кожа рассечётся под тобой в запале.
Ожогом пряно-режущим маня,
за
чёрным алое открой, ласкай,
где лепестками распустился маков май...
и там, где
моё место силы,
боль продли,
сули,
стекай же вглубь опалами,
мой милый...
***
Изгарь желаний пеплом множилась...
Сквозь хохот истовый,
скрипели рук тугих оковы...
Шипела кровь забвенья чистого
и тщетного.
За ночь любви
готова чаша жертве незаметной.
***
Эпилог
Луна ушла...
Суккуб, рык сдерживая, сожалела:
— Цветаста прихоть у чудовищ —
таков обряд: гореть и падать тленом!
А рядом — Ланселота хрупкая душа
парила над её жаровней не спеша...
*Суккýб, cуккýбус — в средневековых легендах демон похоти и
разврата в женском обличьи, посещающий ночью молодых мужчин и вызывающий
у них сладострастные сны;
*Вту́не — не достигая цели, напрасно, без толку;
*Летарги́я (забвение, бездействие) — болезненное состояние, характеризующееся медлительностью, вялостью, усталостью;
*Косать — бить, наказывать;
*Эги́да — мифол. щит Зевса, Афины; перен. защита, покровительство (употребляется в выражении под эгидой);
*Легат — здесь: властный.
Помочь сайту
Поздравления
