Уважаемые
гости, настоятельно рекомендую перед чтением включать сопроводительную
мелодию под эссе. Поверьте, такое чтение расширит эмоциональный фон и поможет
понять идею автора, её глубину.
Только когда пленительная Королева Тьмы, непревзойдённая и неповторимая Ведьма, Затменье всех затмений прочтёт это творение моё, лишь после оно оживёт, оно наполнится ЕЁ дыханием, ЕЁ чувственностью, ЕЁ чернотой, ЕЁ координатами, ЕЁ трепетом, ЕЁ внешним и внутренним совершенством, ЕЁ смыслом, лишь после этого можно будет разглядеть частицу меня, успевшего побыть очарованным спутником ЕЁ Величия и таланта.
***
Сворачивалось время бешенством рулетки
по чёрному ночи́ шевро.
Изломанные числа мчались стрелкой
в сизи́гию* «Zero».
Спирали выше, ниже, снова выше,
юлой — в порочный круг.
Сознание Небес Седьмых на ощупь
ютилось ско́пом там и тут.
Сухие парадоксы лихорадил
чеканный Status-квo.
А Воланд всё смотрел, смотрел, смотрел и ждал чего-то*,
сжимая слепоту высот.
Зрачки дрожали ртутью вороной.
«Ушёл от Света прочь, ответа не нашёл,
влачу теперь чернь крыльев за собой.
Банкрот — ну надо же! — качнул престол,
любовью разорённый Дамы Пик...»
Завесу тьмы рассёк скле́рой*.
— Пучина распахнётся пусть и миг
голодной тенью многорукою
сведёт
Рожденье
с девственностью Смерти!
Затменье Солнца,
блеск Луны
и отражение
Созвездий
покорны будут «Gesta* Margaritы»!
Власть — не подскоки у костра
и не Фа́та-морга́на в буйстве страсти,
Геенны дианойю* я отдам
полночной красоте широких карих глаз её —
в них Тьма,
какой ещё никто не видел и не знал!
Своим путём кочует жало, средь костров,
её аффектом череп замурован.
Под созерцание
пребудет тайна!
Её нашёл — уже не одинок,
постиг — наполнен до краёв!
В её объятиях
букет парного молока из трав...
Молчит она, втирая в тело крем...
Маня́ чужое имя на своё,
до бесконечности постфа́ктум.
И, растворяя абрис артефакта,
я шельме кожей разогрею завтрак!
***
— Пахнуло антивеществом, горячей серы пылью.
По небу серебром печатным плавится Луна.
И под ногами не шуршит дремóта — неслышнá,
как прошлогодняя листва,
как сон, уставший на стекле окна.
А я одна...
Ловушка не пуста — тянусь навстречу я,
беспечная.
Губами онемевшими шепчу:
босáя выйду с первым снегом октября —
тем светом мечена,
прошита нитью чёрной наживую ДЛЯ
и от рождения.
К его рукам привыкло платье...
Ночь уступает моим пядям...
Калёный жéрнов мелет звёзды.
И тенью поступь у него,
и пыль веков крылом вздымает.
Я зóву покоряюсь...
С Ним можно всё! Без границ и без боли.
В сути его — Затонувшая Эра,
Главное что-то, но нет беглой роли:
Все настоящее — поза, манера,
Хищность в движении, наглость в объятье,
Жадность при каждом оскале в улыбке,
Чтобы дрожал мой скелетик под платьем,
Он — мой скрипач, я — послушная скрипка.
Хочется ярких протяжных эмоций,
Словно, навек попрощавшись, не в силе
Выдержать сердце, пронзившее Солнце, —
Бал Сатаны в моей скучной могиле...
Хочется чувства Великого Вора,
Заполучившего мудрости высшей...
И когда кончится воздух у горла,*
значит, со мною он, значит, он длится...
***
Да не угаснет Высь премудростью геенны!
Зави́хрилась Пандора*,
спешит меж Сциллой и Харибдой,
смеясь, змеится-вьётся к непрощённому греху.
Сжигая невозвратом плоть,
круша и совращая вся и всё,
вслед мчатся годы...
Палящий зной эпох,
грядущих и ушедших,
разит, отрадой изощрённо надвигаясь,
сквозь Королевы чарованье.
Смешав в знаменьях всполохи,
твердынь расчётливую мысль
сбивая,
разбегом жара проникает
в остывшие слои души —
посланник он,
Огонь,
ликует, задыхаясь,
закатным отблеском сияет.
Следами откровений запоздалый хрупкий дух
смешал вино хмельное с эхом мрака...
к ногам её пал силуэтом...
В чеканном кубке, плавясь лунным глянцем,
хвалебным Гимном Музу опоил...
Осанной* на устах звучало её имя —
Затмение ВСЕГО!
...и шёпотом по тонким пальцам:
«До Озарения Затменье...»
Через неё почуять близость смог,
плащом скрывая смуту чувств.
— Кощун*, ночей бессонных пожелай!
За высоту и зрелость горькую — воздай!
Во мне и Тьма, и Свет, я два в одном,
а может три —
туман созрел в моём Созвездьи непокорном.
В зените ночь...
Сквозь тучи, куполом надежд
пробилось ввысь отображенье!
Ведёт метаморфозам счёт —
моими муками рвёт жилы Он,
мой сон по вóлнам пламенных времён
баюкает...
А может быть, соцветие ошибками,
виной затянутое, сгинет беспечально?
Но нет!
Ты — возвращайся — приходи...
Ты неприлично нужен!
Лавиной рока, поцелуем одурманишь,
пасьянсом по стене,
прелюдией к
плетенью красоты особой —
внахлёст и поперёк суровой связью, звуками оргáна!
Я здесь...
сошла с иною славой...
Я у другого алтаря,
за глубиной чернеющих зеркал...
*Сизи́гия ( др.-греч. — «живущий парой»), своего рода единство
через координацию или выравнивание трёх или больше астрономических тел в
той же самой гравитационной системе по прямой линии. Солнечные и лунные затмения происходят во время сизигий;
*«А Воланд всё смотрел, смотрел, смотрел и ждал чего-то...» — крылатая строка из стихотворения Леси Александровой «Так исчезают в дыме голубом...»;
*Скле́ра — это плотная наружная непрозрачная оболочка глазного яблока;
*Gesta — Геста, латинское слово, обозначающее «деяния», и латинские
названия, особенно средневековых хроник, часто начинаются со слова,
которое, таким образом, также является общим термином для средневековых
биографий (Gesta Margarita — Деяния Маргариты);
*Дианойя (греч. dianoia – сила мысли) — проницательность, мудрость, рассудительность;
*Неполный стих Леси Александровой «Хочется»;
*Пандора («всем одарённая», или вседающая), в древнегреческой
мифологии — первая женщина, создана по велению Зевса в наказание людям
за похищение Прометеем огня для них. Любопытная, она открыла полученный
от Зевса сосуд («ящик Пандоры»), из которого тут же по миру разлетелись
все несчастья и бедствия, а под захлопнутой крышкой осталась на дне одна
надежда;
*Осанна — здесь: овация, возглас хвалы или обожания;
*Кощун — слово, используемое в древнерусских текстах, означает: насмешник, интриган, хитрец.