Х
Соседа
нового явленье
В
поселке вызвало фурор,
Но
языку хватает рвенья:
Он
сразу суд и прокурор.
Сначала
все его манеры
И
бывшие уже примеры
Не
вызывали этот зуд:
Лишь
все невесту подбирали.
Ну
что ещё добавить тут?
Уж
этих кумушек мы знали:
Они
не раз нас зазывали,
Не
раз и глазками играли,
Не
раз невестами стращали,
Не
раз так мило обольщали.
ХI
Но
наш Аркадий в их кругу зевал,
И,
если мог, то - избегал,
В
уме их шаржи грустные марал,
Но,
понимая всё, прощал.
А
девки наши походили,
Но
дружно этак порешили:
Что
в жизни он - балласт и груз.
Что
ждать? И что с него иметь?
Что
ж будет с тех семейных уз?
И
как гадать, на что смотреть?
Зачем
он им? Его же не понять!
Уж
лучше кто попроще запрягать,
С
постели ими управлять.
Нашли,
что явно он дурак:
От
счастья пятится, как рак.
XII
Но
общий глас его не задевал,
Отнюдь
не обходя вниманием,
Словам
таким он цену знал,
И знал умом и подсознанием,
Что
это недостойно человека,
Что
недостойно ни души, ни века.
Его
оставил милый пол,
Молва
ж его не оставляла,
Но
на неё он не был зол,
Хоть
та усиленно гадала:
Зачем
живет на этом свете?
Везде
совались, словно дети,
А
натыкаясь на стену,
Предполагали
тайну не одну..
[Скрыть]Регистрационный номер 0252999 выдан для произведения:
Х
Соседа
нового явленье
В
поселке вызвало фурор,
Но
языку хватает рвенья:
Он
сразу суд и прокурор.
Сначала
все его манеры
И
бывшие уже примеры
Не
вызывали этот зуд:
Лишь
все невесту подбирали.
Ну
что ещё добавить тут?
Уж
этих кумушек мы знали:
Они
не раз нас зазывали,
Не
раз и глазками играли,
Не
раз невестами стращали,
Не
раз так мило обольщали.
ХI
Но
наш Аркадий в их кругу зевал,
И,
если мог, то - избегал,
В
уме их шаржи грустные марал,
Но,
понимая всё, прощал.
А
девки наши походили,
Но
дружно этак порешили:
Что
в жизни он - балласт и груз.
Что
ждать? И что с него иметь?
Что
ж будет с тех семейных уз?
И
как гадать, на что смотреть?
Зачем
он им? Его же не понять!
Уж
лучше кто попроще запрягать,
С
постели ими управлять.
Нашли,
что явно он дурак:
От
счастья пятится, как рак.
XII
Но
общий глас его не задевал,
Отнюдь
не обходя вниманием,
Словам
таким он цену знал,
И знал умом и подсознанием,
Что
это недостойно человека,
Что
недостойно ни души, ни века.
Его
оставил милый пол,
Молва
ж его не оставляла,
Но
на неё он не был зол,
Хоть
та усиленно гадала:
Зачем
живет на этом свете?
Везде
совались, словно дети,
А
натыкаясь на стену,
Предполагали
тайну не одну..