Подъем
крутой и резкий поворот,
В
теле скалы открылся взору грот.
Течет
ручей, кувшин лежит разбитый,
Кто
едет той дорогой знаменитой?
Письмо
отсюда Чехов отправлял,
Водою
здешней он себя спасал.
В
первые дни, не нравилось ему,
Сейчас
понять нам трудно почему.
Ну,
а тогда, была дорога узкой,
Повозка
ширину всю занимала.
Коль
едите вдвоем простой повозкой,
Разъехаться
тут места было мало.
Еще,
так много время уходило,
Меняли
лошадей, а с гор стреляли.
Так
почему потом писал: «Так мило
И
как же ошибался я в начале.
Коль
денег на дорогу не имеешь,
Продай
ты лошадь, заложи именье,
Чтобы
увидеть горы и страну,
Ты
должен заложить свою жену»!
Сейчас
дороги шире, автострада,
Моя
жена красотам гор так рада,
Имения,
коня не продавал,
Мундир
армейский раньше одевал.
Автобусом
большим мы едем в горы,
Хребты
огромные открыты взору.
Вот
Византийский монастырь на склоне,
Но
горцы не молились там в поклоне.
Священников
пришедших всех убили.
И
думали, что все о них забыли.
Тысячи
лет тот монастырь стоит,
Над
ним орел, как и тогда, парит.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0383382 выдан для произведения:
Подъем
крутой и резкий поворот,
В
теле скалы открылся взору грот.
Течет
ручей, кувшин лежит разбитый,
Кто
едет той дорогой знаменитой?
Письмо
отсюда Чехов отправлял,
Водою
здешней он себя спасал.
В
первые дни, не нравилось ему,
Сейчас
понять нам трудно почему.
Ну,
а тогда, была дорога узкой,
Повозка
ширину всю занимала.
Коль
едите вдвоем простой повозкой,
Разъехаться
тут места было мало.
Еще,
так много время уходило,
Меняли
лошадей, а с гор стреляли.
Так
почему потом писал: «Так мило
И
как же ошибался я в начале.
Коль
денег на дорогу не имеешь,
Продай
ты лошадь, заложи именье,
Чтобы
увидеть горы и страну,
Ты
должен заложить свою жену»!
Сейчас
дороги шире, автострада,
Моя
жена красотам гор так рада,
Имения,
коня не продавал,
Мундир
армейский раньше одевал.
Автобусом
большим мы едем в горы,
Хребты
огромные открыты взору.
Вот
Византийский монастырь на склоне,
Но
горцы не молились там в поклоне.
Священников
пришедших всех убили.
И
думали, что все о них забыли.
Тысячи
лет тот монастырь стоит,
Над
ним орел, как и тогда, парит.