"ПЛАЧЕТ, НЮРКА, ЖИВАЯ ДУША..."

«Плачет, Нюрка, живая душа…

Слёзы с кровью смешались на лапах.

Ах, как Нюрка была хороша, -

самый тоненький чуяла запах…».

В.Верстаков «Песня о сапёрной собаке».

…Нюрка пила первой, в общем, как и всегда, жадно лакая розоватым шершавым языком стекающую тоненькой струйкой в согнутую ладонь воду, которая лилась медленно – не пролить ни капли - из солдатской потёртой фляжки. И только когда она отвернула вправо рыжую морду, можно было считать: напилась.

Сержант Василий Паскевич, или Василёк, как звали его друзья-товарищи по взводу, взболтнул слегка фляжку. Что ж, осталось всего на один глоток. Но ему и этого хватит – не привыкать. Главное, что Нюрка утолила жажду – ей еще работать.

Смакуя в разгорячённой гортани изливающуюся туда по капле желанную влагу, правда, теплую и безвкусную, Василёк на какое-то мгновение представил себе до чего же чистая и вкусная вода у них дома в колодце. И что важно – холодная, зубы сводит. Но это и здорово! А ещё есть речка. В ней тоже вода холодная и прозрачная, дно видать. Эх, как хорошо было, разбежавшись на её крутом берегу, а затем, взлетев на небольшой, самодельный из пружинящей доски трамплин и, резко оттолкнувшись, сигануть в тугую и живительную прохладу. И - саженками на другой берег, утопающий в зелени плакучих ив…

Воспоминания! Сладкие, и такие сейчас далёкие. Ведь здесь на многие сотни километров никакой речки даже и не предвидится. Местность, где они остановились, отмахав, кстати, порядочно, не поражала воображение, была совсем никакой, одна выцветшая трава, а точнее - кое-где торчали безжизненные тоненькие травинки, словно кем-то вбитые в землю. Мрак. А тут ещё солнце, не так давно вырвавшись из-за зубчатых горных вершин, вначале весёлое и согревающее каждую клеточку организма, вдруг начало палить безбожно, просто испепелять своими безжалостными лучами. Короче, духота стояла ещё та. Вот был бы ветер, то он хотя бы создавал некую относительность прохлады. Но даже и намёка не было на какой-нибудь лёгкий ветерок.

Как обычно, к работе приступали в предрассветных сумерках, когда дорога была ещё пустой. Сегодня это было Змеиное ущелье, рассекающее  склон мощного скального кряжа глубоким рублёным шрамом. Несмотря на пугающее название, змей никаких пока не было видно, как Василёк не всматривался.  Наверное, те поспешили убраться как можно дальше от пристальных глаз и остроносых щупов вездесущих сапёров. Впрочем, какая-нибудь подлая змеюка могла и затаиться. Так что нужно было держать ушки на макушке – мелкие неприятности ни к чему.

Один конец змеиного ущелья упирался  рогом в заснеженные вершины гор – вот где прохлада! Туда бы сейчас! Другой конец растекался в уютную зелёную долину в квадратиках и прямоугольниках полей, рощиц разнообразных деревьев. И там, в тени, безусловно, хорошо. Сидит сейчас себе какой-нибудь «душара» под раскидистой арчой и в ус не дует, а вот им - парься под палящим солнцем, выискивая мины, которые, возможно, этот же поганец и поставил здесь ночью. И только после того, когда они пройдут весь участок, просканировав, считай,  каждую пядь раздолбанной от частых подрывов дороги и, освободив её от мин, тогда смогут пойти колонны машин, а так же афганские «бурубухайки».

На этот раз было внушительное сопровождение: бронегруппа в составе трёх БТРов и одной боевой разведывательной машины БРДМ, этим как бы показывая значимость полученного задания. Хотя не им решать, что здесь имеет значимость, что нет. Есть приказ, а там – будет видно.

Протопали где-то около двух километров и всё зря. Мин не было. Хотя может оно и лучше – корячиться не нужно.

Отдохнув, снова тронулись в путь-дорожку. Нюрка впереди, на поводке, опустив умную голову и принюхиваясь, а Василёк след в след за ней. В общем, скорость и темп всему задавали они, а за ними с миноискателями  - рядовой Артузов и ефрейтор Котенко, оба балагура и весельчаки. Но сейчас ребята шли, молча, в такие моменты не до шуточек, а также стараясь всячески избегать лишних звуков – так обычно крадётся гепард за своей потенциальной жертвой. Не дай бог прозевать в наушниках «палочки-выручалочки», так между собой пацаны называли миноискатель, зуммер найденной «слепой смерти». Мина и впрямь слепая смерть, так как неразборчива в выборе жертвы – ей всё равно кто попадёт в поле её смертоносного действия. Сколько же этой мерзости, американского, английского и итальянского производства, раскидано и расставлено на чужой неприветливой земле – не сосчитать. К тому, с каждым годом становится всё больше и больше. И когда только «духи» успевают эти мины ставить?

Пока Нюрка явного беспокойства не проявляла, иногда останавливаясь, чтобы взглянуть преданными глазами на хозяина: мол, продолжать, или же отдохнём? Отдыхать она любила. Ведь тогда не нужно бить лапы об острые камни и землю, усыпанную, казалось, мелким красноватым песком, почти пылью, но эта пыль безжалостно впивалась в подушечки лап, в каждую её трещинку, и тогда отзывалась неприятным зудом, а то - и болью…

Нюрка и Василёк вместе были, казалось, вечность, сколько та себя помнит. И служить они пошли вместе, вначале попав в подмосковную школу собаководства, а затем уже в Тюмень. Но там долго не задержались – следующим этапом был Афган.

Мин по-прежнему не было, и, напряжение, возникшее с утра, начало понемногу спадать – опасности никакой нет. Ещё немного, и можно будет вернуться в расположение, где есть вода…

Но тут Нюрка резко остановилась, а затем уткнулась носом в дорожную рытвину, скребнув по ней лапой, но этак осторожно – так иной раз заботливая хозяюшка вытирает надоедливую пыль с дорогих вещей. Но разрывать не стала, а умными глазами посмотрела на своего хозяина, мол, я своё дело сделала, а теперь вы уж сами как-нибудь.

Василёк склонился к Нюрке и любовно потрепал ту по холке. Так он всегда выражал особую благодарность. Конечно, приятно, но мог бы поблагодарить хотя бы куском галеты или сахара. Но на нет и суда нет. Значит, у хозяина сейчас пусто в карманах. Ладно, когда приедут домой, то есть в расположение гарнизона, Нюрка наверстает своё – всегда найдётся тот, кто от щедрот своих презентует четырехпалой сослуживице что-нибудь вкусненькое. Хотя Василёк всячески пресекал подобные попытки: «Нечего баловать собаку. Она тогда работать не сможет». Но ведь за всем не уследишь, и Нюрка пользовалась этим.

Артузов ловко повёл своим миноискателем по всему указанному периметру, внимательно вслушиваясь – вдруг пискнет зуммер. Но тот упрямо молчал – железом здесь и не пахло. И это означало, что Нюрка ошиблась. Но такого быть просто не могло. Кто-то, а Нюрка прекрасно чует тол. Скорей всего, здесь стоит пластмасса. Итальянка. Но это предстояло ещё проверить.

-Так, ребятишки, в укрытие, - произнёс подошедший к застывшим в нерешительности сапёрам – кто первым начнёт, - их взводный старлей Дубинин (Дуб в просторечии, не в обидном смысле слова, а такой же крепкий и ладно сбитый, как и вышеозначенное могучее дерево). – Дайте тряхнуть стариной. Вы не против?

Никто и не возражал. Раз начальство желает корячиться, то и пусть, а мы отдохнём, посидев в тенёчке, спрятавшись за БТРом. Нюрка тоже не возражала. Правда, раскалённая на солнце машина не такое уж и спасение от зноя, но тень, какую-никакую всё же даёт.

Взводный встал на колени и бережно, одними кончиками пальцев принялся расчищать землю возле предупреждающей метки, оставленной Артузовым. В своём масхалате он словно слился с чужой выгоревшей землей, и только лёгкие движения человеческого тела доказывали их несовместимость, а то и отчуждённость.

Углублялся в землю Дуб долго и невозмутимо, спокойствие было во всём. Вырытая ямка получалась на удивление точной по кругу, словно её сделали не руки человека, а некая землеройная машина. Вскоре показался жёлтый ребристый бок мины. Так и есть – «итальянка». Теперь нужно было быть более осторожным.

Солёный пот застилал глаза, ручьями струился по подбородку взводного, несколько капель даже кануло на мину, но тот словно не замечал этого, и только закончив расчистку, он позволил себе провести тыльной стороной ладони по лицу.

Теперь оставалось дело за малым: зацепить «кошкой» за жёлтый пластмассовый бок мины, и, отойдя на длину распускаемого шнура, дёрнуть. Что офицер и сделал, предварительно, естественно, укрывшись за БТРом, потеснив солдат. От резкого рывка мина, как лягушка, взметнулась вверх и выпрыгнула из гнезда. Взрыва не последовало, но выждав чуть больше минуты, взводный подошёл к мине и вывернул взрыватель – белое смертоносное жало с кругляшом крышки.

Можно было двигаться дальше. Потом было ещё несколько подобных ловушек, но это так, мелочи – обошлось без происшествий. Благодаря Нюрке, та точно указывала, где зарыта мина. Где не возьмёт «палочка-выручалочка», там всегда поможет хвостатая сослуживица…

Ночью их – Василька и Нюрку - подняли по тревоге – пришло сообщение, что где-то в пещерах прячется большой отряд «духов». Этот отряд всего несколько дней назад прошёл через перевал из Пакистана и сразу же напал на кишлак, что был в долине Орлов и который по их представлениям не соответствовал законам шариата, а проще сказать, принял сторону революции. Но тут у бандитов вышла промашка – в кишлаке случайно оказались царандоевцы (местная милиция) - и они получили достойный отпор. Воздушная разведка не сумела вычислить, где прячутся «духи», а то бы давно нанесла точечный удар по их позициям. Пещеры в горах представляли собой огромную сеть коммуникаций и глубоких колодцев, что создавались веками природой и людьми, и попробуй, узнай, где искать вооружённых до зубов «моджахедов». Зато те могут выжидать сколько душе угодно, особенно, если есть вода и продовольствие. Вычислить, где прячутся «духи» можно только одним способом – уловить их след. А кроме Нюрки сделать это никто не в силах.

Кишлак не поражал воображение, а был всего лишь кучкой глинобитных домов с плоской крышей и светло-коричневыми, почти жёлтыми дувалами, примостившись у подножия крутой, похожей на серого великана горы. Повсюду, где было возможно, лежали жалкие клочки обработанной земли, которые были обложены со всех сторон камнями. Наверное, непросто было на этой каменистой, выжженной солнцем земле что-то выращивать. И до войны тяжело, а теперь и вовсе непросто.

Бачата, с худыми, но радостными лицами, в лохмотьях и все поголовно босые, бежали вслед за колонной БТРов и что-то гортанно выкрикивали. Из всеобщего гама всё же можно было уловить и русские слова, типа «дай» и «сгущёнка».

Когда их «броник» остановился и солдаты, а также Нюрка выпрыгнули из открывшегося люка, Василёк пальцем поманил к себе одного мальчишку, самого маленького, но, видимо, шустрого. Тот, нисколько не страшась, подбежал и застыл в ожидании.

-Держи, бача, - Василёк протянул огольцу прихваченную в дорогу булку хлеба.

Нюрка ревностно взглядом проследила за уплывающим в чужие руки лакомством, облизнулась и даже, показалось, вздохнула. Впрочем, осуждать хозяина дело последнее – тот сам хорошо знает, что делает. Может, этому замарашке еда нужнее, вон какой он худой, одна кожа и кости. Лишь бы водой хозяин с ним не поделился. Вода нужна им самим. В первую очередь Нюрке. Без воды она пропадёт.

К Васильку подошёл командир роты, худощавый, невысокого телосложения мужчина. Фамилии его парень не помнил. Да и где тут всех упомнишь. Порой на квадратный метр начальства больше, чем простых солдат.

-Ну что, товарищ сержант, будем брать след?

Конечно, следовало бы встать по стойке смирно и бодро ответить: «Так точно! Будем!», но Василёк ответил просто и устало:

-Попробуем.

На что ротный не взвился – что это такое себе солдат позволяет? - а тоже просто и устало ответил:

-Тут не пробовать нужно, а работать. Так что пошли.

Работать, так работать. И тут же приступили к делу. Вначале нужно было проработать место, где «духи» вели разведку, перед тем, как напасть на кишлак. Тут Нюрку не нужно было торопить, она и сама хорошо знает, что нужно делать.

Покрутившись возле кишлака, Нюрка сразу взяла след и тут же потянула в горы. Но и здесь Василёк её не подгонял: тише едешь – дальше будешь. К тому в горах бежать дело последнее, и без того жарко. Пот уже не капал, а струйками сочился по лицу, под майкой. Бронежилет, в просторечии «лифчикк» повис просто свинцовым грузом. Сбросить бы его к чёрту, да нельзя – кто знает, как всё повернётся. 

Перевал миновали через хребет, что как бы полукольцом охватывал долину, и неожиданно углубились в ландшафт чем-то напоминающий лунный – одни голые камни, ни одной травинки, ни одного даже чахлого кустика. Узенькая тропка огибала огромные валуны, угрожающе отвесные скалы, цеплялась за выступы, а потом снова бежала то вверх, то вниз по плоскогорью.

Позади за Нюркой и Васильком, хотя те и двигались не спеша, тяжело дыша, еле поспевали друзья-товарищи и афганские сарбазы.

След не кружил и не петлял, что облегчало Нюрке задачу, - обычная тропа, каких в горах не перечесть. Главное, знать куда идти, а если не знаешь, то будешь просто топтаться на одном месте, думая, что далеко вырвался вперёд.  Местным проще - им знаком здесь каждый закуток, а вот Нюрка шла по данной местности впервые. Но у неё было одно преимущество – нюх. А он выведет куда угодно, достаточно только взять след. «Духи», видимо, и не предполагают, что их будет искать собака, а то и вовсе исключили погоню, как таковую.

Как бы то ни было, но и Нюрка вскоре начала уставать, оседая на задние лапы. Брюхо иногда доставало до земли, царапаясь об острые камни, уши обвисли. Тяжело стало дышать, язык просто вываливался из пасти наружу и казался лишним. Изредка Нюрка оглядывалась на семенящего вслед за ней хозяина и только ждала приказа остановиться. Ведь только в его власти было дать ей долгожданный отдых, хотя бы на несколько минут. Но Василёк, казалось, даже и не помышлял об этом, а может, у него и были такие думки, но и над ним довлело своё начальство в лице ротного, - а тот не терпел промедления. И так всё затянулось до невозможности. Скоро полдень, и тогда станет и вовсе невмоготу под палящими лучами солнца.

Нюрка теперь уже шла, покачиваясь, совсем обессилела. Василёк, сам порядком уставший, натянул поводок, как бы давая понять своей любимице, что нужно остановиться. Нюрка нисколько не возражала и легла на тёплые камни в ожидании хозяина. Тот подошёл, слегка хромая, видимо, натёр ногу,  и коснулся рукой собачьей холки.

-Ну, потерпи, моя хорошая, ещё немного. Я чувствую – «духи» где-то здесь рядом».

Заметив в руках хозяина фляжку с водой, Нюрка оживилась, а потом – вылакала всё до последней капли. Василёк только смочил влажной ладонью воспалённые, потрескавшиеся уста, - и то хорошо…

Тропа неожиданно взяла круто вверх, и Нюрка  рванулась вперёд, хотя натянутый поводок пытался удержать её от подобной глупости. Василёк каким-то шестым чувством вдруг почувствовал, что стоит только пройти ещё пару шагов, они тут же попадут под прицелы бандитов. Вон из того небольшого провала, который выделялся в бурой скале, буквально веяло опасностью. Так что следовало быть осмотрительным и не лезть на рожон.

Но было уже поздно. Раздался оглушительный взрыв, словно под ногами вздыбилась земля, и нечто твёрдое и тупое вошло в Василька, закупорив лёгкие. Дышать стало  тяжело, а потом и вовсе проломило жуткой болью кричащую грудь…  

Нюрка с трудом разлепила веки, но перед глазами была сплошная пелена. В ушах стоял гул, неравномерный, то на низких, то на высоких тонах, непонятного происхождения. Запахов никаких не было, словно нюх полностью отшибло. Боль по всему телу была просто невероятной. Такой боли Нюрка ещё никогда не ощущала. Что было когда-то ранее до этого по сравнению с теперешней болью всего лишь жалкий щенячий  лепет. К тому, в тело снизу упиралось что-то жёсткое и ребристое. И это ребристое сотрясалось и как бы вибрировало, тем самым ещё больше усиливая и без того жуткую боль. Неужели таков собачий рай? Или ад?

Но постепенно в глазах у Нюрки прояснилось, и та увидела вокруг себя  мрачное и тесное чрево странной летучей машины. Теперь стало ясно откуда гул и прочие ощущения. В подобной  машине Нюрка летала всего лишь один раз. Ничего хорошего, но зато лапы бить не нужно и не так жарко, как в коробочках, что передвигаются по земле.

Нюрка с трудом приподняла голову и осмотрелась вокруг. Рядком на скамейках сидели солдаты, уставшие и расслабленные. Оно и понятно – всё уже позади, можно и отдохнуть. Прямо по проходу стояли носилки, в которых лежал весь в окровавленных бинтах … её хозяин. Нюрка взвизгнула и хотела подняться, но лапы не послушались, что было и вовсе невероятным. И только сейчас она заметила, что тоже вся в бинтах, точнее вся нижняя часть её тела. Забинтована была и голова.

И всё же Нюрка, превозмогая боль, каким-то невероятным усилием приподнялась и поползла в сторону носилок. Каждый сантиметр давался ей с трудом. Ещё немного, ещё чуть-чуть. И вскоре она дрожащей мордой уткнулась в свисающую с носилок холодную руку хозяина, а затем принялась лизать её горячим шершавым языком, словно прося прощения. За что? А хотя бы за то, что поспешила, поторопилась, не оправдала надежд…

Неожиданно рука хозяина задрожала, дёрнулась и даже немного потеплела, а из уст раздался еле слышный, но не для собачьего уха хрип: «Нюрка…».

И Нюрка неожиданно заплакала и ещё более энергично принялась лизать хозяйскую руку.

16-17 октября 2012 года.