ДЛЯ ТЕХ , КОМУ ЗА 30.

Эту дамочку я заприметил сразу, и, понятное дело, положил на неё глаз – моя будет, и всё. Конечно, не красавица, но и далеко не уродина. Кроме того всё, что полагается по женской линии, было, естественно, при ней.

На этот вечер «За тех, кому за 30» я забрёл случайно, оказавшись в командировке в далёком от столицы провинциальном городишке. Вначале после тяжкого трудового дня я хотел было посмотреть какой-нибудь фильм в местном кинотеатре, неважно какой, но тут заприметил на тумбе возле Дома Культуры красочное объявление с танцующими парами. Где-то с минуту я постоял в размышлении – «а почему бы и нет!», - а затем бодренько поскакал по ступенькам к распахнувшимся мне навстречу дверям, выпустившим оттуда счастливую пару. Добрый знак. Значит, и мне повезёт.

Женщина стояла возле окна в строгом каком-то бесформенном платьишке, задумчивая, словно ушедшая в себя, и, казалось, не ждала от этого вечера ничего приятного. Что ж, это следовало немедленно исправить, что я и сделал, подойдя и пригласив прелестницу на танец.

В данный момент играла просто дивная мелодия. О, как давно я не слышал подобного блаженства: “Confessa» Адриано Челентано. Сейчас эфир заполонен разной ерундой, которая и душу не лечит, да и сердце не греет. Засилье рэпа и хип-хопа иногда просто переходит всяческие границы. Если дело так и дальше пойдет, то для хорошей мелодичной музыки совсем не останется места на этой земле. А тут такое чудо!

-Разрешите вас пригласить на танец? – произнес я почему-то вдруг внезапно осипшим голосом. Со стороны подобное смотрелось более чем-то наигранным, да и мне самому показалось верхом идиотизма. От волнения я даже закашлялся.

На мой выпад дамочка приоткрыла глаза и мило улыбнулась – уголками губ, улыбка, точнее, тень её, не соскользнула, а напротив, выросла, распускаясь и моментально наполняясь соком. Так умеют улыбаться только дети, светло и доверчиво.

-А вы умеете?

Кашель прекратился, волнение улеглось, и я уже спокойно протягивал свою руку, слегка склонившись в изящном поклоне:

-Давайте попробуем.

-Ну, если вы этого хотите.

Я бережно коснулся женской ладошки, интуитивно притягивая заученным до автоматизма жестом и легко прижимая к себе статную фигурку. Женщина не отстранилась, но я почувствовал, как напряглась каждая клеточка её тела, как забилось сердечко, как участилось дыхание. В общем, если б я хотел дальше продолжить наши отношения, то вынес бы заключение – птичка попалась, осталось только захлопнуть клетку.

Дамочка вскоре успокоилась и уже не трепетала в моих ладонях, как горная лань. Легкий запах трав, исходивший из её волос, тонко и нежно витал в воздухе и лез в потаенные уголки моего обоняния…

Дальше всё пошло так, как и должно было быть. Прогулка по ночному городу закончилась тем, что женщина, а звали её Наташа, пригласила меня к себе – уютненький деревянный домишко в частном секторе. Я даже и не думал отказываться. Раз приглашают, то чего кокетничать…

В помещении вскоре вкусно запахло жареной картошкой, а кухонный стол кроме главного блюда, аппетитной золотистой горкой улёгшегося на огромной фарфоровой тарелке, украсила нехитрая закуска, состоящая из порезанной сырокопченой колбасы, легкого салата из огурцов с репчатым луком. Рядом с блюдом покоилась пузатенькая бутылочка какого-то экзотического напитка. Это хорошо, так как всухомятку я никогда не трапезничаю. Аристократ, да и только.

На правах мужчины я позволил себе взять бутылку в руки и вслух прочитал название:

-«Chatea du Plantier». Хорошее бордосское вино. Понимаете толк в напитках. Ну, хозяюшка, что-то я не слышу звона хрусталя? Куда, скажите мне на милость, разливать эту живительную влагу?

-Ой, я совсем забыла, - засуетилась дамочка, выскочив пулей из-за стола и метнувшись в сторону буфета. Её усилия увенчались успехом, и вскоре стол украсила пара граненых стаканов.

-Извините, но бокалов я не нашла.

-Неважно, - я вальяжно махнул рукой, и, как всегда, как лозунг, выкрикнув чью-то древнюю мудрость. – Важна не сама форма, а её содержание. Так что давайте выпьем за наше знакомство.

-За знакомство, - произнесла еле слышно Наташа, улыбнувшись, и пригубила напиток.

Я же выпил залпом, даже не смакуя, но этот первый стаканчик мне показался таким вкусным, что я не замедлил налить себе другой, и пока дамочка блаженствовала, по глотку впитывая янтарную влагу, я приговорил и этот. Но легкий напиток меня не опьянил, а только раззадорил. Наталья тоже раскраснелась, привычная бледность уступила место здоровому румянцу. Её тело пришло в движение, хотя назвать это спонтанным движением было просто нельзя – женщина как бы распустилась, ожила, жесты стали более раскованными, пластика тела под хламидой платья приобрела гибкость, манера разговаривать изменилась, да и на меня она стала посматривать уже не столь напряжённо, как раньше.

За опущенным пологом впритык одна к одной стояли две железные кровати, этакие монстры мещанского быта, убранные в пышные перины с множеством одеял и подушечек разного размера. Мне трудно было представить, как можно спокойно, наслаждаясь, спать, а то и резвиться на этих Эверестах и Араратах, не боясь утонуть в их помпезной громоздкости.

Каким бы не было лёгким вино, но оно вскоре дало о себе знать: по телу расплылось этакое наслаждение покоя, куда-то вдруг отошла и пропала вся суета сегодняшнего дня. И то, что я сделал, было в первую очередь неожиданно для меня самого, но и произошло так, как и должно было произойти: мои губы вначале спонтанно коснулись прядки женских волос, потом пробежались по лицу мгновенными легкими прикосновениями и, наконец, почувствовали пьянящий аромат мягких податливых губ. Казалось, вечность должно было длиться это таинство, но не тут-то было. Наташа быстро отстранилась от меня и пересела на маленькую кушетку возле окна.

Я не удержался, чтобы съязвить:

-Что не понравилось?

На что женщина тихо и как-то устало заметила:

-Не в этом дело.

Она словно стала разыгрывать передо мной целую сценку, как некая посредственная актриса: вначале медленно закрыла глаза, затем заткнула уши обеими руками и умоляюще попросила:

-Выключите, пожалуйста, свет.

Я подчинился. Даже без освещения в комнате ещё было достаточно светло. Легкий полумрак бросал тень на мебель, на разные предметы, на точеную фигурку женщины, которая сидела, напрягшись, как струна. Казалось, тронь её, и она зазвучит удивительным аккордом.

Внезапно Наташа опустила руки и зажала их между колен, слегка подалась вперед, напряжение спало, а выражение лица стало более спокойным. От нее исходила теперь такая юная свежесть, которая, несмотря на прожитые годы, никогда не сможет утратить своего неповторимого таинства. И эта черта одухотворенности всегда присуща каждой женщине в определенные моменты её сосуществования. И вот теперь я, как никогда, наслаждался созерцанием этого явления. А посмотреть было на что. Хотя Наташу и спорно назвать красивой, но привлекательности она не была лишена, даже завораживала своей непохожестью на иных особей женского пола. А уж я-то женщин на своем веку повидал, будь здоров. Интересно, какова эта Наталья в постели, какие вулканы страсти таятся в её соблазнительном теле.

Но тут я себя одернул. Неужели, и сейчас я не могу думать ни о чем-нибудь другом, а только об этом. Да, я не исправим, похотлив, как всегда. И ничего с собой не могу поделать.

-Почему вы на меня так смотрите?

Мне показалось, что этот вопрос Наташа промурлыкала как-то призывно, чувственно, мелодично. И эта чувственная мелодия её голоса подействовала на меня неожиданно, вызвав нервные токи вдоль позвоночника, и все мои остальные чувства и органы отреагировали соответствующе: во мне проснулся инстинкт самца.

-Нравитесь, - с трудом сдерживая себя, чтобы не наброситься на дамочку, выдохнул я с характерной хрипотцой в голосе.

Наташа задумалась на мгновение, а потом, уставившись куда-то в пустоту, заговорила так тихо, что мне пришлось прислушиваться, чтоб что-то услышать:

-Мне уже скоро будет тридцать семь лет. И поверьте мне, в последнее время я живу как бы одним днем. С утра ухожу на работу, там пропадаю почти до вечера. Домой прихожу уставшая, измотанная, сил остается только на то, чтобы поесть и умыться, иногда почитать в постели. А утром снова впрягаюсь в лямку, и так до бесконечности. Личной жизни, как таковой нет. Стоило ли для этого учиться пять лет, высушивать себе мозги разной ненужной информацией. Лучше бы ребеночка себе родила. Какая ни есть, а польза. В общем, судьба оказалась несправедлива ко мне. Одна безысходность, и только. А самое страшное, что я ничего не могу изменить в своей судьбе. Даже боюсь попытаться сделать это. Наверное, мне суждено в скорости стать усохшей старой девой, как моя тетка, мамина сестра. Возможно, так и будет.

И все же в ее уставшем голосе я уловил какое-то движение непонятной доселе мне жизни, словно сама природа выплеснула на меня шорох листвы, запахи цветов, казалось, луговая свежесть снизошла и заполонила собой пространство этой полутемной комнатушки. Но вдруг Наташа замолчала. Её тело напряглось, и я скорее ощутил это, чем увидел. Через секунду она заговорила снова, но на этот раз в ее голосе я уловил решительные нотки:

-Вряд ли у меня когда-нибудь появиться ещё такой шанс. И вряд ли судьба подарит мне ещё один такой замечательный вечер наедине с таким красивым мужчиной, как вы. Тем более, вряд ли мне удастся впоследствии кого-нибудь соблазнить и привязать к себе, хотя бы на время. Шансов никаких. В этом-то и дело. И, знаете, я сейчас хочу, чтобы вы подошли ко мне, обняли меня, поцеловали, а потом пусть произойдет то, что должно произойти. Тут только вы и я. И я хочу вас сейчас, возможно, и вы хотите меня тоже. Но если я вам противна, омерзительна, навязывая себя, то я пойму, не обижусь. У вас, я думаю, было много разных девушек, женщин, красавиц и таких дурнушек, как я. И, наверное, каждая из них в свое время хотела вас так же, как хочу сейчас я. Скажи я вам такое ещё полчаса назад, то просто бы сгорела от стыда. Но сейчас мне нисколечко не стыдно. И я жду вашего решения.

Наташа умолкла, её руки безвольно, как белые лилии, покоились на коленях, глаза были полузакрыты. И вся она сейчас была такая покорная, доверчивая и беззащитная.

Боже мой, я не узнавал себя. Донжуан, ловелас, бабник, покоритель женских сердец я теперь просто оробел перед этой женщиной. После её страстной речи о безысходности, от шокирующего предложения отдаться мне я просто не знал что делать.

Вот она сидит сейчас лицом  к окну, и я вижу в полумраке  её волосы цвета меда, отливающие естественным блеском и стянутые на шее в виде огромного узла. Ей идет эта прическа, так как подчеркивает необыкновенное строение её скул. Вижу её небольшой рот с слегка припухлыми губами, которые как бы говорят о нерастраченных запасах чувственности.

Какое счастье, что она не видит моего глупого лица. Какое счастье, а может, не надо мне больше играть в безразличие. Зачем врать самому себе, что мне нравиться эта женщина, что я просто без ума от неё. И как бы я не пыжился, я тоже хочу её, хочу сейчас, немедленно и бесповоротно.

Сейчас подойду к ней, наклонюсь, скажу какую-нибудь очередную глупость, припаду к её устам, ощутив их упругую теплоту, погрузившись в мягкую нежность. Она задохнется от моего натиска, но не отстранится, и примет меня таким, каким есть.

И я встал, подошел к ней, и сделал то, что она попросила сделать: обнял и нежно поцеловал прямо в губы, слегка дразня языком. Наташа мягким движением показала мне, что хочет встать, потом взяла меня за руку и подвела к кровати. Строгое бесформенное платье упало к её ногам, и она осталась только в одних трусиках и лифчике, но через мгновение и эти две узенькие полоски исчезли после пары легких взмахов рук.

-Как вы прекрасны, - из меня вырвался вздох страсти, и я опустился на колени перед дрожащей женской фигуркой, обнял горячими ладонями её прохладные бедра и припал губами к плоскому животу. Я почувствовал, как из её тела исходит аромат свежескошенного сена, клевера, парного молока, что я просто начинал задыхаться от опьяняющих сознание запахов.

Во мне вдруг поселился грех, животный и всепоглощающий, он сковал все части моего тела, подчинил себе и выплеснулся наружу криком сладострастия. И эта женщина, которая оказалась в моих объятьях, не симулировала экстаз, была неподражаема, как мне казалось, и отдавалась вспыхнувшей страсти безоглядно и неумело, как девочка-подросток.

Я утратил всякое представление о времени и пространстве, и кроме мучительного напряжения, стремительно нарастающего, ничего не осталось. Как не осталось меня вчерашнего, измученного неопределенностью, и обжигающая волна страсти бросила меня, как и эту женщину, в неизвестность…

Не знаю, что на меня нашло, и как я решилась на подобное: пойти в клуб на этот вечер, - объявление дурацкое привлекло что ли? А ведь ещё утром я и не помышляла ни о чем таком. Но вот теперь стояла возле окна, ко всему безучастная, слушала хорошую музыку, и никто меня не приглашал, даже не пытался. Неужели я до того отвратительна и непривлекательна?

И тут вдруг появился он, писаный красавец, мужчина моей мечты, и  неожиданно направился в мою сторону, а когда ещё пригласил на танец, я решила, что наступил конец света. Думала, этим всё и закончится, но продолжение было и вовсе восхитительным – романтическая прогулка по нашему городку. И вот тогда я решилась пригласить мужчину – назвался Николаем Петровичем - к себе домой, а там – будь, что будет…

Затем был полумрак, моя исповедь, которая в то мгновение показалась бессмысленной попыткой оттянуть или, наоборот, приблизить растущую неизбежность сближения. Потом, сжавшись в комок, я ожидала, как презрительный смех моего кавалера разбудит тишину, и все встанет на свои места. Но этого не произошло, случилось чудо: он меня снова поцеловал, и я подумала, что целоваться удобнее будет на кровати.

И когда я стояла перед ним обнаженная и трепещущая, а он коленопреклоненный предо мной гладил мои бедра, живот, а потом коснулся ладонью моего лобка, я тихо вскрикнула.

-Я хочу тебя, - проговорил он. – А ты?

Господи, он ещё спрашивает, когда я уже давно готова и хочу теперь этого не меньше его.

Но Николай Петрович – так звали мужчину -  не торопился. Одной рукой он удерживал меня, прижимая к себе, а другой принялся освобождать кровать от излишних атрибутов роскоши. И когда ложе было готово для любви и сияло девственной чистотой белой простыни, он бережно опустил меня на постель, где я утонула в пуховой перине, разбросав в стороны руки. Потом мужчина пристроился рядышком со мной и стал целовать меня везде, где только можно: в небольшую, но хорошо сформированную грудь, плечи, гладкий живот, в курчавый в мелких кудряшках лобок.

От этих прекрасных прикосновений у меня забилось сердечко, и я тяжело задышала, мелко вздрагивая, интуитивно и плотно сжав колени. И вдруг почувствовала, как его ладонь с лобка скользнула у меня между ног и, преодолевая легкое сопротивление, легко и как-то непринужденно раздвинула их.

Я задохнулась. А когда губы мужчины ласково прошлись возле моего лона, мне показалось, что мир оборвался и катится в большую пропасть. Губки моего влагалища были закрыты, как створки раковины, но я почувствовала, как его язык проникает внутрь, медленно раздвигая их. Я вздрогнула и замерла, даже перестала дышать, возможно, и сердце остановилось в этот миг – от страха, что будет дальше, или от возбуждения – скорей бы это свершилось. А Николай Петрович и не думал останавливаться, продолжая исследовать мою потаённую щель, и я опять вздохнула, затрепетала каждой жилкой тела, принимая все его ласки.

Внезапно мужчина приблизился лицом ко мне и страстно поцеловал, я ощутила его влажные горячие губы на своих устах, раскалённый язык проник мне в рот, раздвигая зубы, и солоноватый вкус моего лона опьянил и одурманил всю мою сущность. Одновременно я почувствовала, как его горячая напряжённая плоть легко коснулась моего ущелья, словно проверяя на ощупь, а потом, как охотник, заранее знающий, где искать добычу, осторожно попыталась войти внутрь, но вдруг уперся в какую-то невидимую преграду.

Я сразу застонала, заметалась, пытаясь остановить мужчину, но тот, словно ничего не соображая, усилил напор своего вожделения, и силой ног и бедер продолжил мощно раздвигать устье моего лона.

Резкая боль взорвала мой разум, всю меня, словно разрывая на части. Мне показалось, что там внутри, что-то тонко пискнуло, как мышка, глухо лопнуло, и рана распустилась, точно сонная, алая роза на рассвете, обнажая беззащитные ткани. Боль усилилась, и я восприняла её пульсирующие толчки, как некое постороннее вмешательство в уже постороннюю, не мне принадлежащую плоть.

Я вскрикнула, заплакала, дернулась и интуитивно, словно желая этого, обхватила своими ногами бедра Коли, Коленьки – хватит уже звать по имени-отчеству своего первого в жизни мужчину. Он тоже с силой сжал меня в своих объятьях и стал целовать мои влажные от слез глаза. Я неожиданно пришла в себя, и вскоре эти поцелуи стали взаимными. Он, наконец, соизволил почувствовать, какая жуткая боль раздирает мои внутренности, но я, сама не зная почему, попросила его не замедлять темп, не останавливаться. Возможно, мне захотелось полностью насладиться потерей девственности и испытать до конца все прелести первородного греха.

Боже, как это было сказочно, сладостно, желанно, что невозможно просто описать словами – такое надо лишь испытать. Я стала женщиной. Я лишилась девственности. Я дождалась своего звездного часа. Рядом со мной сильный мужчина, пускай на час, на два, на день или два – неважно. Главное, я получила то, что хотела. Возможно, я забеременею, так обычно бывает с первого раза, но я буду рада такому исходу – появиться цель в жизни: родить и воспитать сына или дочь. А что ещё больше надо одинокой женщине. Я пока не задумываюсь о том, найдется ли в моей дальнейшей жизни места для этого мужчины, который лежит рядом со мной после бурного соития и ласкает мое уставшее тело своими сильными руками. Время покажет, и не стоит торопить события. Просто мне сейчас хорошо, и я боюсь спугнуть даже робкую надежду в возможность испытать ещё не один раз подобное блаженство…

Потом я таяла от доставленного мне удовольствия, нежась в постели, приняв для этого какую-то странную позу, лежа как бы на боку, и как бы на груди, утопая лицом в подушку и вытянув руки вдоль уставшего тела. Вслушивалась в сопение, лежащего рядом мужчины, ощущала его теплое дыхание на своей спине. Как бы то ни было, но мне было хорошо именно сейчас, именно в этот миг, а что будет потом не суть и важно.

Внутри у меня всё пело, а  душа словно неслась в рай…