По дороге в Ярославль

17 августа 2018 - Сергей Шевцов

В селе Никульское я оказался случайно. Мне нужно было попасть в Ярославль на встречу одноклассников, и я решил, воспользовавшись случаем, обкатать свою подержанную Хонду, приобретённую недавно по выгодной цене. Сначала японская четырёхлетка вела себя довольно пристойно, я даже подумал, что она ничем не уступает новой машине. Но вдруг моя «лошадка» чихнула и замерла словно вкопанная. Я заглянул под крышку капота. Причина поломки обнаружилась быстро — порвался ремешок газораспределительного механизма. Проблема не из самых серьёзных, но вся беда в том, что я находился в богом забытой дыре. Магазин да почта, вот и все атрибуты, разрешавшие Никольскому носить высокое звание посёлка городского типа. Хотя и эти заведения были уже закрыты ввиду позднего времени. К тому же наползающие сумерки загнали всех жителей деревеньки по домам, чтобы наслаждаться просмотром душещипательного бразильского телесериала.
Моя Хонда заглохла возле странного сооружения. К небольшой бревенчатой избушке присосался какой-то одноэтажный барак, оштукатуренный в белый цвет. Самое удивительное, эта незатейливая архитектурная композиция над своим входом имела огромную декоративную панель, украшенную рисунком из цветной смальты. Доморощенный «шедевр» народного зодчества гордо именовался музеем «Космос». «Вот тебе и периферия, — усмехнулся я, — однако же и амбиции у этой деревушки — покруче, чем у регионального центра».
Покрутив головой по сторонам, и не обнаружив на улице ни одного человека, я от безысходности постучал в двери «храма науки и техники» в надежде, что сторож подскажет мне, к кому здесь можно обратиться с моим «геморроем». Стучал я долго и убедительно. Наконец, дверь музея отворилась, и на крыльцо вышел полупьяный небритый мужичок. Не скажу, чтобы он встретил меня с улыбкой и распахнутой душой, как положено по стандарту русского гостеприимства, но зажатый между моими указательным и средним пальцами червонец радикально изменил настроение аборигена.
Выяснилось, что в деревеньке всё же имеется автомастерская, но откроется она только завтра утром, а сегодня мне нужно где-то переночевать. Никульское, это вам не Лос-Анджелес, так что казино, рестораны и гостиницы в этом «мегаполисе» не предусматривались. Назвавшийся Платонычем охранник направил меня на постой к своей знакомой бабе Люсе, которая жила в центре посёлка, что было совсем недалеко. Рекомендация от Платоныча должна была служить пропуском к одинокой старушке, у которой имелась небольшая свободная спаленка. А за моей машиной сторож всего за полтинник пообещал присмотреть из окна, чтобы в случае чего, отогнать от неё любопытных мальчишек.
В середине скромной дюжины невзрачных домишек с заборчиками затесалось несколько панельных трёхэтажек, представлявших высотную часть села, наверное, чтобы как-то выделить центр. В одном из этих «небоскрёбов» и жила баба Люся. Старушке было за восемьдесят, однако держалась она молодцом. Как выяснилось, рекомендация от Платоныча у домовладелицы вызвала скорее негативную, чем положительную реакцию. Но, выслушав мою историю, сердце пожилой дамы дрогнуло, и в моё распоряжение был предоставлен диван в крохотной комнатёнке.
Перед сном Людмила Афанасьевна, таково было полное имя хозяйки, пригласила меня на кухню почаёвничать, а заодно немного поболтать. Ей было интересно поговорить со столичным приезжим, случайно забравшимся в их провинциальное «болото». Я завёл светскую беседу, выбирая, на мой взгляд, актуальные темы, однако скоро выдохся. Слишком велика была возрастная разбежка между нами, а это сказывалось на разности интересов. Чтобы как-то оправдать возникшую неловкую паузу, я стал прихлёбывать горячий чай, нарочито внимательно рассматривая развешанные по стенам фотографии. На чёрно-белых снимках были запечатлены колоритные представители прошедшей эпохи. Сразу стало ясно, что Людмила Афанасьевна вышла из многодетной крестьянской семьи. Заметив моё любопытство, баба Люся принялась живо объяснять, кто здесь изображён — где её отец, мать, тётки, дядья, сёстры и братья. Я немного расслабился, передав инициативу хозяйке, рассчитывая, что она не будет мне в деталях описывать всю свою родословную. Минут через десять можно, сославшись на усталость, вежливо откланяться и удалиться в выделенную мне для ночлега комнатку.
Вдруг старушка неожиданно встала с кухонного табурета и, подойдя к стене, сняла с неё одну из фотографий в рамке. После этого она вернулась к столу и положила снимок передо мной. Там был заснят, судя по надписи внизу, седьмой класс тридцать второй средней школы Ярославля выпуска тысяча девятьсот пятьдесят третьего года.
— Это я, — скромно произнесла женщина, указав пальцем на улыбающуюся девчонку с косичками.
— Да вы были просто красавица, Людмила Афанасьевна! — тут же выдал я комплимент.
— А это Валентина Терешкова, — палец старушки сместился на стоящую рядом одноклассницу с короткой стрижкой.
— Кто? — не поверил я своим ушам.
— Валентина Владимировна Терешкова, первая в мире женщина-космонавт, — терпеливо объяснила хозяйка.
— Вы учились вместе с Терешковой? — задал я глупый вопрос.
— Да, до окончания седьмого класса, — улыбнулась баба Люся. — Помню, у Вали был замечательный музыкальный слух, она прекрасно играла на домре. А потом девушка пошла работать на Ярославский шинный завод. Тяжёлые были времена, многие тогда бросали школу, чтобы, устроившись на работу, помогать семье. Но по вечерам Валентина ходила в, так называемую, школу рабочей молодёжи, где и закончила восьмой и девятый классы.
— Действительно непростые были времена, — согласился я, приходя в себя, — мне бабушка про это нечто подобное рассказывала.
— На Ярославском комбинате «Красный Перекоп» трудились мама и старшая сестра Терешковой, поэтому девушка в пятьдесят пятом году тоже перешла работать туда, — продолжила Людмила Афанасьевна. — Валя окончила Ярославский заочный техникум лёгкой промышленности, после чего стала дипломированным специалистом по технологии хлопкопрядения. А потом её выдвинули освобождённым секретарём комитета комсомола «Красного Перекопа». И ещё она играла на домре в оркестре народных инструментов при доме культуры фабрики. У неё на всё хватало времени. Она даже занялась парашютным спортом в Ярославском аэроклубе и выполнила девяносто прыжков.
— Вы так много знаете о Терешковой, — удивился я, — наверное, следили за продвижением карьеры вашей знаменитой одноклассницы.
— Я вам больше скажу, молодой человек, — загорелись глаза старушки, — до пенсии я работала экскурсоводом в музее «Космос», который сейчас сторожит ваш Платоныч. А ведь этот музей специально был создан из-за Терешковой. Та крестьянская изба, в которую упирается основной корпус, это копия родительского дома Валентины, который находился в заброшенной ныне деревне Большое Масленниково, расположенной в полутора километрах от Никульского.
— Ничего себе! — восхитился я. — Наверное, никто лучше вас не знает биографию первой женщины-космонавта.
— Да уж, — ухмыльнулась хозяйка, — я знаю куда больше, чем пишут в газетах и показывают по телевизору.
— Так может, поделитесь информацией, Людмила Афанасьевна? — оживился я. — Мне жутко интересно узнать что-нибудь необычное о легенде мировой космонавтики. Будет, что завтра приятелям рассказать.
— Отчего же не поделиться? — охотно согласилась баба Люся. — Можно и рассказать. Кстати, отправить на подготовку в космонавты должны были не Валентину, а её подругу по аэроклубу Таню Морозычеву, у которой в зачёте гораздо больше прыжков с парашютом. К тому же она была чемпионкой СССР по парашютному спорту. Но на медкомиссии выяснилось, что девушка беременна, а это сразу сделало её профнепригодной. Морозычева была в шоке. Я слышала, что она так и не сумела оправиться от потрясения и вскоре спилась.
— Так что, на космический полёт готовились две кандидатуры?
— Их было гораздо больше. Девушек отбирали по всему Советскому Союзу. Предъявляемые требования были очень суровые, но из восьмисот человек пройти медкомиссию смогли только тридцать. Однако и из них в сам отряд зачислили лишь пятерых — Валю Пономарёву, Ирину Соловьёву, Татьяну Кузнецову, Жанну Ёркину и Валентину Терешкову. Начались тренировки, которые были жесточайшими, никто делать скидок женщинам не собирался, поскольку и космос тоже делать их не будет. Было ощущение, что девчонок готовят в олимпийские чемпионы сразу по всем видам спорта. В отряде космонавтов девушек прозвали «космическими амазонками», но Юрий Гагарин предложил называть их «берёзками», так и повелось в дальнейшем, их стали звать «космическими берёзками». И ещё один важный момент: Сергей Королёв поставил перед кандидатками жёсткое условие — либо семья, или полёты. Из всей пятёрки ни одна не отказалась от космоса. Девушки надеялись, что полётов будет много. Постепенно в результате отбора женская группа отряда сократилась до трёх человек. Остались: кандидат математических наук Валентина Пономарёва, мировая чемпионка по парашютному спорту Ирина Соловьёва и секретарь комсомольской организации ткацкого комбината Валентина Терешкова. Огромную политическую роль во время отбора играло происхождение девушек. Терешкова была из рабочих, а две другие кандидатки — из служащих. И отец Валентины погиб во время советско-финской войны, что также было важно. Не менее весомым аргументом считалась способность кандидатов вести активную общественную деятельность. Первой женщине-космонавту предстояло после полёта встречаться с трудящимися, выступать на публике в многочисленных разъездах по СССР и миру, всячески демонстрируя преимущества советского строя, прославляя КПСС, идеи Ленина, коммунизм и привлекая на нашу сторону миллионы людей, в особенности женщин. Как сказали бы сейчас, идеологический тендер выиграла Терешкова, хотя по результатам медицинского обследования и теоретической подготовке находилась на последнем месте. Соловьёву назначили дублирующим кандидатом, а Пономарёву — запасным. Насколько я знаю, вопреки мнению экспертов и медиков, Терешкову выбрал лично Никита Сергеевич Хрущёв, ознакомившись с её биографией.
— Да, коммунистическая идеология в шестидесятых крепко сидела в мозгах людей, — согласился я.
— Шестнадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят третьего года Валентина Терешкова совершила полёт на космическом корабле «Восток-шесть», который продолжался почти трое суток. Ракета стартовала на Байконуре, но не с «гагаринской» площадки, а с дублирующей. На орбите в это время уже находился корабль «Восток-пять», пилотируемый космонавтом Валерием Быковским. Что интересно, Валя в тот день сообщила близким, что уезжает на соревнования парашютистов, о полёте родственники узнали только из новостей по радио.
— Ну, конечно, — продемонстрировал я свою догадливость, — мало ли что могло случиться в космосе? Трубить на весь мир о первой женщине-космонавте можно было только после благополучного завершения полёта.
— Вот только не совсем благополучного, — нахмурилась Людмила Афанасьевна. — Поначалу всё шло хорошо. Генерал-лейтенант Николай Каманин, который занимался отбором и подготовкой космонавтов говорил, что по чёткости и слаженности работы всех служб и систем старт Терешковой напомнил ему взлёт Гагарина. Все, кто следил за началом этого исторического события, единодушно заявили, что Валентина провела старт даже лучше Поповича и Николаева. Каманин так и сказал: «Я очень рад, что не ошибся в выборе первой женщины-космонавта». Но потом что-то пошло не так. Сам полёт Валентина перенесла крайне плохо. Совсем юная девчонка оказалась на целых семьдесят часов в настоящем аду. Её всё время тошнило и рвало. Космическая действительность не шла ни в какое сравнение даже с самыми суровыми испытаниями на тренажёрах. Но Валюшка держалась, стиснув зубы, и на Землю шли доклады: «Я — Чайка. Полёт проходит нормально». «Чайка» — это её позывной на период полёта. Если Гагарин во время старта произнёс своё знаменитое: «Поехали!», то Терешкова запомнилась миру цитатой из «Облака в штанах» Маяковского: «Эй! Небо! Сними шляпу!» Во время полёта Николай Каманин несколько раз беседовал с Терешковой. Он чувствовал, что она устала, но не хочет в этом признаваться. Когда зашёл разговор о предстоящей посадке в возможном ручном режиме, Валентина честно призналась, что уже дважды хотела сориентировать корабль по тангажу, то есть, угловому движению, но у неё ничего не получилось. Все наблюдатели страшно переволновались, ведь, если придётся садиться вручную, девушка не сможет сориентировать корабль, и он не сойдёт с орбиты. Однако Терешкова уверено сказала: «Не беспокойтесь, я всё сделаю утром». В Центре управления полётом отметили, что связь Валентина ведёт отлично, соображает хорошо и не допустила ни одной ошибки. Позже выяснилось, что при управлении в ручном режиме, корабль поворачивался не в ту сторону, как при отработке на тренажёре. Терешкова считала, что проблема заключена в неправильном монтаже проводов управления, поэтому команды выполнялись не на снижение, а на подъём орбиты корабля. Слава богу, в автоматическом режиме все указания выполнялись правильно, что позволило штатно сориентировать и посадить космический аппарат. Валентина по просьбе Королёва больше сорока лет замалчивала этот случай. Но был ещё один неприятный момент полёта. Приземление оказалось не совсем удачным. При катапультировании девушка сильно ударилась головой о шлем, чему свидетельствовали большие синяки на виске и щеке. Терешкова находилась почти в бессознательном состоянии. Когда к месту посадки прибыли спасатели, они зафиксировали два грубейших нарушения, допущенные космонавткой. Во-первых, девушка раздала местным жителям в качестве сувениров тюбики с космической едой. А во-вторых, она ела пищу, принесённую этими людьми. Земная еда нарушала чистоту медицинских тестов и могла негативно повлиять на здоровье космонавтки. В московском госпитале над Валентиной принялись колдовать медики, но только к вечеру они сообщили, что жизнь и здоровье первой женщины-космонавта вне опасности. Несмотря на состояние пациентки, уже на следующий день её загримировали, чтобы срочно сделать постановочную съёмку для кинохроники. Девушку посадили в аппарат, будто она только что приземлилась. К ней подбежали взволнованные «случайные» люди, и один из них «неумело» открыл крышку аппарата. А внутри сидела Терешкова — красивая, весёлая, с очаровательной улыбкой. Эти завораживающие кадры облетели весь мир. Но не всё было так гладко. Узнав про нарушение Валентиной во время посадки строгой дисциплины, Королёв был в ярости. В сердцах Генеральный конструктор заявил: «Пока я жив, ни одна женщина больше в космос не полетит». И он сдержал своё обещание. Вале Пономарёвой и Ирине Соловьёвой подняться в космос, так и не довелось. Лишь через шестнадцать лет после смерти Королёва полетела наша вторая космонавтка, ею стала Светлана Савицкая, и произошло это аж в тысяча девятьсот восемьдесят втором году.
— Кто бы мог подумать, что молодой девчонке покорившей космос так достанется при возвращении? — сочувственно заметил я.
— Говорите девчонке? — как-то странно улыбнулась Людмила Афанасьевна. — Это она улетала в космос никому не известной двадцатишестилетней девчушкой из провинциального аэроклуба. А возвращалась Валентина уже женщиной-символом. Все вокруг начинают ей подражать. Самой модной причёской в парикмахерских становится стрижка «как у Терешковой». Быстро налаживается выпуск наручных часов под названием «Чайка». Валентину приглашают в Кремль, ей целуют ручку. По всему миру различные общественные организации мечтают видеть Терешкову своим почётным членом. На груди Валентины красуются звезда Героя Советского Союза, Орден Ленина и множество других высших наград не только советских, но и ряда зарубежных стран. Ей посвящают стихи, песни, возводят памятники, один из кратеров на Луне называют её именем, я уже не говорю о многочисленных улицах и переулках в СССР, и за его пределами. Это была теперь не простая ткачиха с периферии, а женщина-легенда. Спустя какое-то время Терешкова станет первой в истории российской армии женщиной-генералом.
— Так и крышу у нормального человека может снести от такой сумасшедшей славы, — не удержался я от реплики.
— А что вы думаете, молодой человек, так ведь многим и показалось, — грустно заметила Людмила Афанасьевна. — Те, кто знал Терешкову раньше, говорили, что «оттуда» она вернулась другим человеком — вроде, как заразилась «звёздной болезнью». Спустя месяц после своего полёта Валентина приехала в родной Ярославль. На «Красном Перекопе», где она когда-то работала, организовали грандиозный митинг. Но большинство горожан туда попасть не могло. Они ждали знаменитую землячку у ворот комбината, надеясь, что Терешкова выйдет к ним после встречи с ткачихами. Но Валентину вывели чёрным ходом на причал к катеру, и народ остался ни с чем. Потом должна была произойти встреча с жителями Ярославля на стадионе. Люди ждали свою героиню, готовились, наряжались. И что? Пришли, а ничего не увидели. Я запомнила слова главного энергетика комбината «Красный Перекоп» Вячеслава Романова, сказанные после того, как наша космонавтка уехала: «Позже мы встречались с ней. Но она уже не могла быть сама собой. Поддерживала другой имидж. Всё время со свитой, которая ни на минуту её не отпускала. Секретари обкомов, горкомов хотели быть рядом. Она вроде, как прежде, спрашивала: «Как дела?», но тон — другой. В речи преобладали высокие фразы. А о её жизни мы узнавали только из газет».
— А что вы хотели? — вступился я за первую женщину-космонавта. — Правильно заметил ваш Романов, Терешкова уже не могла быть сама собой. Её жизнь теперь принадлежала не ей, а родной стране и мировой истории.
— Это вы правильно сказали, — вздохнула Людмила Афанасьевна. — Даже не представляете, насколько Валентина уже не принадлежала себе. Это мы, простые смертные можем делать, что хотим, а для женщины-легенды такое — непозволительная роскошь. Приходится наступать на горло собственным чувствам, даже любви.
— Что вы имеете ввиду? — не понял я.
— Ещё в аэроклубе Терешкова познакомилась с Робертом Силиным. Их неоднократно видели вместе. Всё уже шло к свадьбе, хотя, это могли быть только слухи. Кто знает? Валентина была интересной девушкой, многие парни пытались за ней ухаживать. Был период, когда Терешкова встречалась с красавцем Валентином Аристовым. Они вместе ходили в кино, театр, гуляли вечерами, возможно, даже целовались. По крайней мере, свои отношения пара не скрывала. Только не подумайте, что Валентина была ветреной девушкой, как раз наоборот — очень даже серьёзной и ответственной. Просто она не могла решиться на важный для себя шаг, чтобы как следует не проверить чувства. Я неплохо знала Терешкову в молодости, и могу это подтвердить. Но когда через пять месяцев после своего полёта Валентина вышла замуж за космонавта Андриана Николаева, для тех, кто её знал, это было полной неожиданностью. Всего через пять месяцев, с учётом, что львиная доля этого времени проводилась в разъездах по СССР и миру. Ну, не было у неё возможности, как следует проверить свои чувства, даже если она влюбилась. На Терешкову это совсем не похоже. Откуда такая скоропалительность? А что насчёт категорического запрета Королёва на замужество? Единственным объяснением этого странного брака было, что сосватал их сам Никита Сергеевич Хрущёв. Я слышала, что подтолкнули его к этому учёные-медики, которым не терпелось продолжить начатые в космосе исследования человеческого организма во время и после полёта. А мне кажется, что глава государства просто хотел всем показать, какие «правильные» советские люди — они делают то, что надо, и женятся на ком нужно. Такой звёздной пары нигде в мире до этого не существовало. Кстати, Николаев был единственным холостым мужчиной в отряде космонавтов, так что прекрасно подходил на эту роль. О том, что у Андриана в Чувашии есть невеста, и мать хотела, чтобы сын на ней женился, как-то сразу все забыли. А как прошла сама свадьба? Николаев заказал стол на триста мест в Доме офицеров Московского гарнизона, но Хрущёв настоял, чтобы церемония проходила в Доме приёмов правительства, а там могли разместиться только двести человек. Сотня друзей и родственников новобрачных была вынуждена ждать в Звёздном городке, когда Никита Сергеевич с супругой не соизволят покинуть правительственный банкет, чтобы молодожёны смогли сбежать в Звёздный.
— Но ведь любовь штука непредсказуемая, уважаемая Людмила Афанасьевна, — высказал я сомнение. — А вдруг у звёздной пары действительно разгорелись настоящие чувства?
— Мне тоже хотелось в это верить, — грустно улыбнулась баба Люся, — но факты упрямая вещь. Не разгорелись у них эти самые чувства. Свадьба состоялась третьего ноября, а уже через неделю десятого числа хорошо разбирающийся в людях генерал Каманин написал в своём дневнике: «Вчера на аэродроме Валя и Андриан улыбались и внешне были вполне довольны друг другом. Для политики и науки их брак, возможно, и будет полезным, но я совсем не уверен, что Валя действительно любит Андриана. Уж слишком они разные: она — огонь, а он — вода. Оба сильные, волевые люди, ни один из них добровольно не подчинится другому. От этого брака больше выиграет Николаев, а Терешкова может только потерять».
— И как же они жили? — спросил я в недоумении.
— Да вот так и жили, — вздохнула Людмила Афанасьевна. — На людях — вполне благопристойная пара, а свои домашние разборки они всегда держали внутри себя, не вынося сор из избы. Правда, Терешкова говоря о муже, однажды обмолвилась: «В работе — золото, дома — деспот». Валентина носила двойную фамилию — Николаева-Терешкова. Вроде и супруга не обидела, но и не подчинилась ему полностью. Через год после свадьбы у звёздной пары родилась дочь Елена. Она стала первым в мире ребёнком, отец и мать которого были космонавтами. Нужно отдать должное родителям, они сделали всё, чтобы их девочка не догадывалась о разногласиях в семье. Лишь только, когда Елена достигла совершеннолетия, брак между Николаевым и Терешковой был расторгнут.
— Ну, а дальше что? — напрягся я.
— Дальше? — баба Люся многозначительно посмотрела на ходики с кукушкой, намекая, что время позднее, и пора уже ложиться спать. — Валентина в начале восьмидесятых познакомилась с Юлием Шапошниковым, который возглавлял Центральный научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии. Я слышала, что из-за Терешковой он бросил прежнюю семью.
— А что Николаев? — решился я на последний вопрос.
— Андриан Григорьевич остался бобылем, — ответила Людмила Афанасьевна. — Он так и не сумел встретить женщину, которая бы стала ему не только женой, но и другом. У Терешковой и Николаева два внука — Алёша и Андрей. А ещё Терешкова мечтала побывать на Марсе. Она была готова лететь, даже невзирая, что при уровне современной техники, это может оказаться «билет в один конец». Но, увы, не все мечты сбываются.
На этом разговор был окончен, и я в раздумьях отправился спать.
Утром мне удалось попасть в автомастерскую, и слесарь заменил на моей Хонде злополучный ремень. Но прежде, чем уехать, мне безумно захотелось зайти в музей «Космос». Однако табличка «санитарный день» поставила меня в тупик. Платоныч в это время уже сменился, а какая-то злая тётка, мывшая в помещении полы, пригрозила огреть меня сырой тряпкой, если я немедленно не уберусь.
Уезжая, я окинул прощальным взглядом музей. И почему мне вчера так не понравилась архитектура этого строения? После разговора с бабой Люсей, я уже смотрел на здание другими глазами. Всё верно. Деревянная избушка олицетворяет происхождение Валентины Терешковой, вышедшей из народа. Строгий пенал демонстрационного зала подчёркивает прямоту характера и несгибаемую волю первой женщины-космонавта. А большое декоративное панно из смальты яркой вспышкой взрывается, как будто ниоткуда, словно сверхновая звезда, рождённая на просторах необъятной вселенной. Да, музей «Космос», посвященный Валентине Терешковой должен выглядеть только так!
Я задумался, а счастлива ли эта женщина? С одной стороны, она была обласкана правительством и купалась в любви всех людей планеты. Ореол её почти божественной славы будет сиять вечно. Терешкова никогда ни в чём не нуждалась, и получала всё, что хотела. Вот только первая женщина-космонавт никогда не жила для себя, а лишь во имя великой Родины и своего народа. А смог бы и я вот так, ради всех этих благ отречься от личной жизни и любви? Вопрос мучил меня на протяжении всего пути в Ярославль. Нужно будет обязательно как-нибудь вырваться в Никульское, чтобы посетить музей «Космос», может, тогда я смогу разобраться в себе.

Регистрационный номер №0422940

от 17 августа 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0422940 выдан для произведения:

В селе Никульское я оказался случайно. Мне нужно было попасть в Ярославль на встречу одноклассников, и я решил, воспользовавшись случаем, обкатать свою подержанную Хонду, приобретённую недавно по выгодной цене. Сначала японская четырёхлетка вела себя довольно пристойно, я даже подумал, что она ничем не уступает новой машине. Но вдруг моя «лошадка» чихнула и замерла словно вкопанная. Я заглянул под крышку капота. Причина поломки обнаружилась быстро — порвался ремешок газораспределительного механизма. Проблема не из самых серьёзных, но вся беда в том, что я находился в богом забытой дыре. Магазин да почта, вот и все атрибуты, разрешавшие Никольскому носить высокое звание посёлка городского типа. Хотя и эти заведения были уже закрыты, ввиду позднего времени. К тому же наползающие сумерки загнали всех жителей деревеньки по домам, чтобы наслаждаться просмотром душещипательного бразильского телесериала.
Моя Хонда заглохла возле странного сооружения. К небольшой бревенчатой избушке присосался какой-то одноэтажный барак, оштукатуренный в белый цвет. Самое удивительное, эта незатейливая архитектурная композиция над своим входом имела огромную декоративную панель, украшенную рисунком из цветной смальты. Доморощенный «шедевр» народного зодчества гордо именовался музеем «Космос». «Вот тебе и периферия, — усмехнулся я, — однако и амбиции у этой деревушки — покруче, чем у регионального центра».
Покрутив головой по сторонам, и не обнаружив на улице ни одного человека, я от безысходности постучал в двери «храма науки и техники» в надежде, что сторож подскажет мне, к кому здесь можно обратиться с моим «геморроем». Стучал я долго и убедительно. Наконец, дверь музея отворилась, и на крыльцо вышел полупьяный небритый мужичок. Не скажу, чтобы он встретил меня с улыбкой и распахнутой душой, как положено по стандарту русского гостеприимства, но зажатый между моими указательным и средним пальцами червонец радикально изменил настроение аборигена.
Выяснилось, что в деревеньке всё же имеется автомастерская, но откроется она только завтра утром, а сегодня мне нужно где-то переночевать. Никульское, это вам не Лос-Анджелес, так что казино, рестораны и гостиницы в этом «мегаполисе» не предусматривались. Назвавшийся Платонычем охранник направил меня на постой к своей знакомой бабе Люсе, которая жила в центре посёлка, что было совсем недалеко. Рекомендация от Платоныча должна была служить пропуском к одинокой старушке, у которой имелась небольшая свободная спаленка. А за моей машиной сторож всего за полтинник пообещал присмотреть из окна, чтобы в случае чего, отогнать от неё любопытных мальчишек.
В середине скромной дюжины невзрачных домишек с заборчиками затесалось несколько панельных трёхэтажек, представлявших высотную часть села, наверное, чтобы как-то выделить центр. В одном из этих «небоскрёбов» и жила баба Люся. Старушке было за восемьдесят, однако держалась она молодцом. Как выяснилось, рекомендация от Платоныча у домовладелицы вызвала скорее негативную, чем положительную реакцию. Но, выслушав мою историю, сердце пожилой дамы дрогнуло, и в моё распоряжение был предоставлен диван в крохотной комнатёнке.
Перед сном Людмила Афанасьевна, таково было полное имя хозяйки, пригласила меня на кухню почаёвничать, а заодно немного поболтать. Ей было интересно поговорить со столичным приезжим, случайно забравшимся в их провинциальное «болото». Я завёл светскую беседу, выбирая, на мой взгляд, актуальные темы, однако скоро выдохся. Слишком велика была возрастная разбежка между нами, а это сказывалось на разности интересов. Чтобы как-то оправдать возникшую неловкую паузу, я стал прихлёбывать горячий чай, нарочито внимательно рассматривая развешанные по стенам фотографии. На чёрно-белых снимках были запечатлены колоритные представители прошедшей эпохи. Сразу стало ясно, что Людмила Афанасьевна вышла из многодетной крестьянской семьи. Заметив моё любопытство, баба Люся принялась живо объяснять, кто здесь изображён — где её отец, мать, тётки, дядья, сёстры и братья. Я немного расслабился, передав инициативу хозяйке, рассчитывая, что она не будет мне в деталях описывать всю свою родословную. Минут через десять можно, сославшись на усталость, вежливо откланяться и удалиться в выделенную мне для ночлега комнатку.
Вдруг старушка неожиданно встала с кухонного табурета и, подойдя к стене, сняла с неё одну из фотографий в рамке. После этого она вернулась к столу и положила снимок передо мной. Там был заснят, судя по надписи внизу, седьмой класс тридцать второй средней школы Ярославля выпуска тысяча девятьсот пятьдесят третьего года.
— Это я, — скромно произнесла женщина, указав пальцем на улыбающуюся девчонку с косичками.
— Да вы были просто красавица, Людмила Афанасьевна! — тут же выдал я комплимент.
— А это Валентина Терешкова, — палец старушки сместился на стоящую рядом одноклассницу с короткой стрижкой.
— Кто? — не поверил я своим ушам.
— Валентина Владимировна Терешкова, первая в мире женщина-космонавт, — терпеливо объяснила хозяйка.
— Вы учились вместе с Терешковой? — задал я глупый вопрос.
— Да, до окончания седьмого класса, — улыбнулась баба Люся. — Помню, у Вали был замечательный музыкальный слух, она прекрасно играла на домре. А потом девушка пошла работать на Ярославский шинный завод. Тяжёлые были времена, многие тогда бросали школу, чтобы, устроившись на работу, помогать семье. Но по вечерам Валентина ходила в, так называемую, школу рабочей молодёжи, где и закончила восьмой и девятый классы.
— Действительно непростые были времена, — согласился я, приходя в себя, — мне бабушка про это нечто подобное рассказывала.
— На Ярославском комбинате «Красный Перекоп» трудились мама и старшая сестра Терешковой, поэтому девушка в пятьдесят пятом году тоже перешла работать туда, — продолжила Людмила Афанасьевна. — Валя окончила Ярославский заочный техникум лёгкой промышленности, после чего стала дипломированным специалистом по технологии хлопкопрядения. А потом её выдвинули освобождённым секретарём комитета комсомола «Красного Перекопа». И ещё она играла на домре в оркестре народных инструментов при доме культуры фабрики. У неё на всё хватало времени. Она даже занялась парашютным спортом в Ярославском аэроклубе и выполнила девяносто прыжков.
— Вы так много знаете о Терешковой, — удивился я, — наверное, следили за продвижением карьеры вашей знаменитой одноклассницы.
— Я вам больше скажу, молодой человек, — загорелись глаза старушки, — до пенсии я работала экскурсоводом в музее «Космос», который сейчас сторожит ваш Платоныч. А ведь этот музей специально был создан из-за Терешковой. Та крестьянская изба, в которую упирается основной корпус, это копия родительского дома Валентины, который находился в заброшенной ныне деревне Большое Масленниково, расположенной в полутора километрах от Никульского.
— Ничего себе! — восхитился я. — Наверное, никто лучше вас не знает биографию первой женщины-космонавта.
— Да уж, — ухмыльнулась хозяйка, — я знаю куда больше, чем пишут в газетах и показывают по телевизору.
— Так может, поделитесь своей информацией, Людмила Афанасьевна? — оживился я. — Мне жутко интересно узнать что-нибудь необычное о легенде мировой космонавтики. Будет, что завтра приятелям рассказать.
— Отчего же не поделиться? — охотно согласилась баба Люся. — Можно и рассказать. Кстати, отправить на подготовку в космонавты должны были не Валентину, а её подругу по аэроклубу Таню Морозычеву, у которой в зачёте гораздо больше прыжков с парашютом. К тому же она была чемпионкой СССР по парашютному спорту. Но на медкомиссии выяснилось, что девушка беременна, а это сразу сделало её профнепригодной. Морозычева была в шоке. Я слышала, что она так и не сумела оправиться от потрясения и вскоре спилась.
— Так что, на космический полёт готовились две кандидатуры?
— Их было гораздо больше. Девушек отбирали по всему Советскому Союзу. Предъявляемые требования были очень суровые, но из восьмисот человек пройти медкомиссию смогли только тридцать. Однако и из них в сам отряд зачислили лишь пятерых — Валю Пономарёву, Ирину Соловьёву, Татьяну Кузнецову, Жанну Ёркину и Валентину Терешкову. Начались тренировки, которые были жесточайшими, никто делать скидок женщинам не собирался, поскольку и космос тоже делать их не будет. Было ощущение, что девчонок готовят в олимпийские чемпионы сразу по всем видам спорта. В отряде космонавтов девушек прозвали «космическими амазонками», но Юрий Гагарин предложил называть их «берёзками», так и повелось в дальнейшем, их стали звать «космическими берёзками». И ещё один важный момент: Сергей Королёв поставил перед кандидатками жёсткое условие — либо семья, или полёты. Из всей пятёрки ни одна не отказалась от космоса. Девушки надеялись, что полётов будет много. Постепенно в результате отбора женская группа отряда сократилась до трёх человек. Остались: кандидат математических наук Валентина Пономарёва, мировая чемпионка по парашютному спорту Ирина Соловьёва и секретарь комсомольской организации ткацкого комбината Валентина Терешкова. Огромную политическую роль во время отбора играло происхождение девушек. Терешкова была из рабочих, а две другие кандидатки — из служащих. И отец Валентины погиб во время советско-финской войны, что также было важно. Не менее весомым аргументом считалась способность кандидатов вести активную общественную деятельность. Первой женщине-космонавту предстояло после полёта встречаться с трудящимися, выступать на публике в многочисленных разъездах по СССР и миру, всячески демонстрируя преимущества советского строя, прославляя КПСС, идеи Ленина, коммунизм и привлекая на нашу сторону миллионы людей, в особенности женщин. Как сказали бы сейчас, идеологический тендер выиграла Терешкова, хотя по результатам медицинского обследования и теоретической подготовке находилась на последнем месте. Соловьёву назначили дублирующим кандидатом, а Пономарёву — запасным. Насколько я знаю, вопреки мнению экспертов и медиков, Терешкову выбрал лично Никита Сергеевич Хрущёв, ознакомившись с её биографией.
— Да, коммунистическая идеология в шестидесятых крепко сидела в мозгах людей, — согласился я.
— Шестнадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят третьего года Валентина Терешкова совершила полёт на космическом корабле «Восток-шесть», который продолжался почти трое суток. Ракета стартовала на Байконуре, но не с «гагаринской» площадки, а с дублирующей. На орбите в это время уже находился корабль «Восток-пять», пилотируемый космонавтом Валерием Быковским. Что интересно, Валя в тот день сообщила близким, что уезжает на соревнования парашютистов, о полёте родственники узнали только из новостей по радио.
— Ну, конечно, — продемонстрировал я свою догадливость, — мало ли что могло случиться в космосе. Трубить на весь мир о первой женщине-космонавте можно было только после благополучного завершения полёта.
— Вот только не совсем благополучного, — нахмурилась Людмила Афанасьевна. — Поначалу всё шло хорошо. Генерал-лейтенант Николай Каманин, который занимался отбором и подготовкой космонавтов говорил, что по чёткости и слаженности работы всех служб и систем старт Терешковой напомнил ему взлёт Гагарина. Все, кто следил за началом этого исторического события, единодушно заявили, что Валентина провела старт даже лучше Поповича и Николаева. Каманин так и сказал: «Я очень рад, что не ошибся в выборе первой женщины-космонавта». Но потом что-то пошло не так. Сам полёт Валентина перенесла крайне плохо. Совсем юная девчонка оказалась на целых семьдесят часов в настоящем аду. Её всё время тошнило и рвало. Космическая действительность не шла ни в какое сравнение даже с самыми суровыми испытаниями на тренажёрах. Но Валюшка держалась, стиснув зубы, и на Землю шли доклады: «Я — Чайка. Полёт проходит нормально». «Чайка» — это её позывной на период полёта. Если Гагарин во время старта произнёс своё знаменитое: «Поехали!», то Терешкова запомнилась миру цитатой из «Облака в штанах» Маяковского: «Эй! Небо! Сними шляпу!» Во время полёта Николай Каманин несколько раз беседовал с Терешковой. Он чувствовал, что она устала, но не хочет в этом признаваться. Когда зашёл разговор о предстоящей посадке в возможном ручном режиме, Валентина честно призналась, что уже дважды хотела сориентировать корабль по тангажу, то есть, угловому движению, но у неё ничего не получилось. Все наблюдатели страшно переволновались, ведь, если придётся садиться вручную, девушка не сможет сориентировать корабль, и он не сойдёт с орбиты. Однако Терешкова уверено сказала: «Не беспокойтесь, я всё сделаю утром». В Центре управления полётом отметили, что связь Валентина ведёт отлично, соображает хорошо и не допустила ни одной ошибки. Позже выяснилось, что при управлении в ручном режиме, корабль поворачивался не в ту сторону, как при отработке на тренажёре. Терешкова считала, что проблема заключена в неправильном монтаже проводов управления, поэтому команды выполнялись не на снижение, а на подъём орбиты корабля. Слава богу, в автоматическом режиме все указания выполнялись правильно, что позволило штатно сориентировать и посадить космический аппарат. Валентина по просьбе Королёва больше сорока лет замалчивала этот случай. Но был ещё один неприятный момент полёта. Приземление оказалось не совсем удачным. При катапультировании девушка сильно ударилась головой о шлем, чему свидетельствовали большие синяки на виске и щеке. Терешкова находилась почти в бессознательном состоянии. Когда к месту посадки прибыли спасатели, они зафиксировали два грубейших нарушения, допущенные космонавткой. Во-первых, девушка раздала местным жителям в качестве сувениров тюбики с космической едой. А во-вторых, она ела пищу, принесённую этими людьми. Земная еда нарушала чистоту медицинских тестов и могла негативно повлиять на здоровье космонавтки. В московском госпитале над Валентиной принялись колдовать медики, но только к вечеру они сообщили, что жизнь и здоровье первой женщины-космонавта вне опасности. Несмотря на состояние пациентки, уже на следующий день её загримировали, чтобы срочно сделать постановочную съёмку для кинохроники. Девушку посадили в аппарат, будто она только что приземлилась. К ней подбежали взволнованные «случайные» люди, и один из них «неумело» открыл крышку аппарата. А внутри сидела Терешкова — красивая, весёлая, с очаровательной улыбкой. Эти завораживающие кадры облетели весь мир. Но не всё было так гладко. Узнав про нарушение Валентиной во время посадки строгой дисциплины, Королёв был в ярости. В сердцах Генеральный конструктор заявил: «Пока я жив, ни одна женщина больше в космос не полетит». И он сдержал своё обещание. Вале Пономарёвой и Ирине Соловьёвой подняться в космос, так и не довелось. Лишь через шестнадцать лет после смерти Королёва полетела наша вторая космонавтка, ею стала Светлана Савицкая, и произошло это аж в тысяча девятьсот восемьдесят втором году.
— Кто бы мог подумать, что молодой девчонке покорившей космос так достанется при возвращении? — сочувственно заметил я.
— Говорите девчонке? — как-то странно улыбнулась Людмила Афанасьевна. — Это она улетала в космос никому не известной двадцатишестилетней девчушкой из провинциального аэроклуба. А возвращалась Валентина уже женщиной-символом. Все вокруг начинают ей подражать. Самой модной причёской в парикмахерских становится стрижка «как у Терешковой». Быстро налаживается выпуск наручных часов под названием «Чайка». Валентину приглашают в Кремль, ей целуют ручку. По всему миру различные общественные организации мечтают видеть Терешкову своим почётным членом. На груди Валентины красуются звезда Героя Советского Союза, Орден Ленина и множество других высших наград не только советских, но и ряда зарубежных стран. Ей посвящают стихи, песни, возводят памятники, один из кратеров на Луне называют её именем, я уже не говорю о многочисленных улицах и переулках в СССР, и за его пределами. Это была теперь не простая ткачиха с периферии, а женщина-легенда. Спустя какое-то время Терешкова станет первой в истории российской армии женщиной-генералом.
— Так и крышу у нормального человека может снести от такой сумасшедшей славы, — не удержался я от внезапной реплики.
— А что вы думаете, молодой человек, так ведь многим и показалось, — грустно заметила Людмила Афанасьевна. — Те, кто знал Терешкову раньше, говорили, что «оттуда» она вернулась другим человеком — вроде, как заразилась «звёздной болезнью». Спустя месяц после своего полёта Валентина приехала в родной Ярославль. На «Красном Перекопе», где она когда-то работала, организовали грандиозный митинг. Но большинство горожан туда попасть не могло. Они ждали знаменитую землячку у ворот комбината, надеясь, что Терешкова выйдет к ним после встречи с ткачихами. Но Валентину вывели чёрным ходом на причал к катеру, и народ остался ни с чем. Потом должна была произойти встреча с жителями Ярославля на стадионе. Люди ждали свою героиню, готовились, наряжались. И что? Пришли, а ничего не увидели. Я запомнила слова главного энергетика комбината «Красный Перекоп» Вячеслава Романова, после того, как наша космонавтка уехала: «Позже мы встречались с ней. Но она уже не могла быть сама собой. Поддерживала другой имидж. Всё время со свитой, которая ни на минуту её не отпускала. Секретари обкомов, горкомов хотели быть рядом. Она вроде, как прежде, спрашивала: «Как дела?», но тон — другой. В речи преобладали высокие фразы. А о её жизни мы узнавали только из газет».
— А что вы хотели? — вступился я за первую женщину-космонавта. — Правильно заметил ваш Романов, Терешкова уже не могла быть сама собой. Её жизнь теперь принадлежала не ей, а родной стране и мировой истории.
— Это вы правильно сказали, — вздохнула Людмила Афанасьевна. — Даже не представляете, насколько Валентина уже не принадлежала себе. Это мы, простые смертные можем делать, что хотим, а для женщины-легенды такое — непозволительная роскошь. Приходится даже наступать на горло собственным чувствам.
— Что вы имеете ввиду? — не понял я.
— Ещё в аэроклубе Терешкова познакомилась с Робертом Силиным. Их неоднократно видели вместе. Всё уже шло к свадьбе, хотя, это могли быть только слухи. Кто знает? Валентина была интересной девушкой, многие парни пытались за ней ухаживать. Был период, когда Терешкова встречалась с красавцем Валентином Аристовым. Они вместе ходили в кино, театр, гуляли вечерами, возможно, даже целовались. По крайней мере, свои отношения пара не скрывала. Только не подумайте, что Валентина была ветреной девушкой, как раз наоборот — очень даже серьёзной и ответственной. Просто она не могла решиться на важный для себя шаг, чтобы как следует не проверить чувства. Я неплохо знала Терешкову в молодости, и могу это подтвердить. Но когда через пять месяцев после своего полёта Валентина вышла замуж за космонавта Андриана Николаева, для тех, кто её знал, это было полной неожиданностью. Всего через пять месяцев, с учётом, что львиная доля этого времени проводилась в разъездах по СССР и миру. Ну, не было у неё возможности, как следует проверить свои чувства, даже если она влюбилась. На Терешкову это совсем не похоже. Откуда такая скоропалительность? А что насчёт категорического запрета Королёва на замужество? Единственным объяснением этого странного брака было, что сосватал их сам Никита Сергеевич Хрущёв. Я слышала, что подтолкнули его к этому учёные-медики, которым не терпелось продолжить начатые в космосе исследования человеческого организма во время и после полёта. А мне кажется, что глава государства просто хотел всем показать, какие «правильные» советские люди — они делают то, что надо, и женятся на ком нужно. Такой звёздной пары нигде в мире до этого не существовало. Кстати, Николаев был единственным холостым мужчиной в отряде космонавтов, так что прекрасно подходил на эту роль. О том, что у Андриана в Чувашии есть невеста, и мать хотела, чтобы сын на ней женился, как-то сразу все забыли. А как прошла сама свадьба? Николаев заказал стол на триста мест в Доме офицеров Московского гарнизона, но Хрущёв настоял, чтобы церемония проходила в Доме приёмов правительства, а там могли разместиться только двести человек. Сотня друзей и родственников новобрачных была вынуждена ждать в Звёздном городке, когда Никита Сергеевич с супругой не соизволят покинуть правительственный банкет, чтобы молодожёны смогли сбежать в Звёздный.
— Но ведь любовь штука непредсказуемая, уважаемая Людмила Афанасьевна, — высказал я своё сомнение. — А вдруг у звёздной пары действительно разгорелись настоящие чувства?
— Мне тоже хотелось в это верить, — нахмурилась баба Люся, — но факты упрямая вещь. Не разгорелись у них эти самые чувства. Свадьба состоялась третьего ноября, а уже через неделю десятого числа хорошо разбирающийся в людях генерал Каманин написал в своём дневнике: «Вчера на аэродроме Валя и Андриан улыбались и внешне были вполне довольны друг другом. Для политики и науки их брак, возможно, и будет полезным, но я совсем не уверен, что Валя действительно любит Андриана. Уж слишком они разные: она — огонь, а он — вода. Оба сильные, волевые люди, ни один из них добровольно не подчинится другому. От этого брака больше выиграет Николаев, а Терешкова может только потерять».
— И как же они жили? — спросил я в недоумении.
— Да вот так и жили, — вздохнула Людмила Афанасьевна. — На людях — вполне благопристойная пара, а свои домашние разборки они всегда держали внутри себя, не вынося сор из избы. Правда, Терешкова говоря о муже, однажды обмолвилась: «В работе — золото, дома — деспот». Валентина носила двойную фамилию — Николаева-Терешкова. Вроде и супруга не обидела, но и не подчинилась ему полностью. Через год после свадьбы у звёздной пары родилась дочь Елена. Она стала первым в мире ребёнком, отец и мать которого были космонавтами. Нужно отдать должное родителям, они сделали всё, чтобы их девочка не догадывалась о разногласиях в семье. Лишь только, когда Елена достигла совершеннолетия, брак между Николаевым и Терешковой был расторгнут.
— Ну, а дальше что? — напрягся я.
— Дальше? — баба Люся многозначительно посмотрела на ходики с кукушкой, намекая, что время позднее, и пора уже ложиться спать. — Валентина в начале восьмидесятых познакомилась с Юлием Шапошниковым, который возглавлял Центральный научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии. Я слышала, что из-за Терешковой он бросил прежнюю семью.
— А что Николаев? — решился я на последний вопрос.
— Андриан Григорьевич остался бобылем, — ответила Людмила Афанасьевна. — Он так и не сумел встретить женщину, которая бы стала ему не только женой, но и другом. У Терешковой и Николаева два внука — Алёша и Андрей. А ещё Терешкова мечтала побывать на Марсе. Она была готова лететь, даже невзирая, что при уровне современной техники, это может оказаться «билет в один конец». Но, увы, не все мечты сбываются.
На этом разговор был окончен, и я в раздумьях отправился спать.
Утром мне удалось попасть в автомастерскую, и слесарь заменил на моей Хонде злополучный ремень. Но прежде, чем уехать, мне безумно захотелось зайти в музей «Космос». Однако табличка «санитарный день» поставила меня в тупик. Платоныч в это время уже сменился, а какая-то злая тётка, мывшая в помещении полы, пригрозила огреть меня сырой тряпкой, если я немедленно не уберусь.
Уезжая, я окинул прощальным взглядом музей. И почему мне вчера так не понравилась архитектура этого строения? После разговора с бабой Люсей, я уже смотрел на здание другими глазами. Всё верно. Деревянная избушка олицетворяет происхождение Валентины Терешковой, вышедшей из народа. Строгий пенал демонстрационного зала подчёркивает прямоту характера и несгибаемую волю первой женщины-космонавта. А большое декоративное панно из смальты яркой вспышкой взрывается, как будто ниоткуда, словно сверхновая звезда, рождённая на просторах необъятной вселенной. Да, музей «Космос», посвященный Валентине Терешковой должен выглядеть только так!
Я задумался, а счастлива ли эта женщина? С одной стороны, она была обласкана правительством и купалась в любви всех людей планеты. Ореол её почти божественной славы будет сиять вечно. Терешкова никогда ни в чём не нуждалась, и получала всё, что хотела. Вот только первая женщина-космонавт никогда не жила для себя, а только во имя великой Родины и своего народа. А смог бы и я вот так, ради всех этих благ отречься от личной жизни? Вопрос мучил меня на протяжении всего пути в Ярославль. Нужно будет обязательно как-нибудь вырваться в Никульское, чтобы посетить музей «Космос», может, тогда я смогу разобраться в себе.

Последняя встреча

Лиловый галстук с белыми полосками

Рейтинг: +4 423 просмотра

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (8)

Карим Азизов # 29 августа 2018 в 20:18 +2

Рассказ читается легко, внимание читателя не ослабевает до конца повествования. Приведены известные и не очень факты из жизни первой женщины-космонавта. Вечная дилемма ставших известными людей: что для них важнее, личное или публичное?

Людмила Комашко-Батурина # 31 августа 2018 в 22:05 +1

В то время личностей было мало. Все мы являлись безликими членами ячеек общества. Вроде бы и выбор был... Но на перемены решались единицы. Интересные факты из жизни Терешковой. В целом рассказ интересен.

♕Ибрагимыч♕ # 3 сентября 2018 в 21:21 +2

— Вот были времена-а-а-а! Всех космонавтов имена-фамилии мы знали наперечёт. А щас...
— Эт точно!

— Вот скажите мне, кто сейчас в полёте?
— Я не знаю.
— И я тоже не знаю. Догадываюсь, что кто-то есть там, на МКС, но кто они — ...

— Почти все пацаны хотели стать космонавтами. А Вы согласились бы на Марс в один конец?
— Нет, наверное.

— А чё? Летишь такой, а перед тобой огромный иллюминатор! А мимо — метеоритные дожди и всякое такое...
— А ты согласился бы?

— Даже за все награды и деньги мира не решился бы! На фиг надо!

— Вот поэтому Валентина Терешкова — Герой!

Сергей Шевцов # 4 сентября 2018 в 06:52 +1

Отож...

Ольга Баранова # 30 сентября 2018 в 11:41 +1

Интересно, Серёжа. За вступлением, в котором угадывалось легкое раздражение от столкновения с глухой провинциальностью, последовал занимательный рассказ о судьбе известнейшей личности. Никогда специально не интересовалась фактами из жизни Валентины Терешковой, первая женщина космонавт - вот и славно, вот и "ура".
А вот провинция, мне кажется, и ценна подобными на первый взгляд несуразностями. Избавься от них, застрой современными высотками из стекла и бетона, и исчезнет неповторимый дух чего-то первозданного, связь времен, что ли...

super

Сергей Шевцов # 30 сентября 2018 в 12:44 +1

Всё верно, Оля, провинция имеет свой неповторимый шарм. Кстати, многие наши знаменитости вроде Терешковой, Ломоносова, Довженко, Никулина и других вышли именно из глубинки. rose

Анна Гирик # 30 сентября 2018 в 14:56 +1

Очень интересный рассказ!! Читала, будто фильм смотрела.
Да, вот такие герои из глубинки.
С большим удовольствием прочитала!! Спасибо, Серёжа!!
Желаю Вам вдохновения и творческих побед!!

Сергей Шевцов # 30 сентября 2018 в 17:35 0

Спасибо, Аня! Вам также вдохновения и творческих удач! buket1

RSS-лента комментариев