Житель малогабаритки

[Скрыть] Регистрационный номер 0414105 выдан для произведения: Чудики были во все времена. Пусть их немного среди благовоспитанных, благопристойных граждан, но именно они разнообразят нашу пресную, почти однообразную жизнь. Причём чудики, заявившие о себе в истории чудили не абы как, а по-научному, по-философски. Одним из таких ярких представителей в давние античные времена и был наш герой.
 
 В этот день афиняне могли лицезреть не совсем привычную картину. Два молодых раба, обливаясь потом и время от времени выкрикивая нехорошие греческие слова, катили пифос (большой глиняный сосуд) по направлению к агоре – рыночной площади. Впереди с посохом в руке и сумой на плече шёл местами начавший седеть мужчина. Диоген, а так его звали, видно, жил по черепашьему принципу («Всё своё ношу с собой»), так как это было всё его имущество. Периодически оборачиваясь, аскет покрикивал на не особо исполнительных работников транспортного цеха. Одет он был в засаленную тунику неопределённого цвета и накинутый поверх неё изодранный плащ. Всклокоченные волосы и растрёпанная борода дополняли имидж древнегреческого хиппи.
- Диоген, с новым домом! – смеясь, поздравлял попавшийся навстречу один афинянин. – Вещи помочь перенести? - подкалывал другой.
- Что мне твои слова? От этого пифос быстрей не покатится, – серьёзно отвечал Диоген встречному. - Лучше помоги этим дохлякам.
Встречные зеваки выполняли просьбу несколько односторонне. Они помогали, только исключительно морально, шагая за рабами и давая противоречивые советы по правильной транспортировке пифоса.
В пифосах, которые закапывали в землю, хранили зерно, вино, масло. Практичные греки использовали пифосы не только, так сказать, для поддержания жизни, но и для смерти – хоронили в них людей. Изобретательный киник Диоген нашёл ещё одно применение пифосу – он в нём жил. Предыдущую «квартиру» разбили поганцы мальчишки. Мэрия Афин, войдя в бедственное положение гражданина Диогена Синопского и, изыскав резервы, выделила ему ордер на новенький пифос по старому адресу: Афины, агора.
Когда докатили, наконец, мобильную «квартиру» по адресу, собралась приличная толпа. После того, как пифос укрепили на соответствующем ордеру месте, и Диоген забросил в него всё своё, нажитое непосильным трудом, имущество, афиняне картинно разразились аплодисментами.
- Ну раз вы все собрались, я почитаю вам философскую лекцию, - не смутился Диоген. Но неразумные афиняне не захотели пополнять свой интеллектуальный багаж; его никто не стал слушать, и толпа стала быстро расходиться. Тогда философ заверещал по-птичьи, и толпа стала также быстро увеличиваться.
- Вот, афиняне, цена вашего ума, - сказал Диоген. – Когда я говорил вам умные вещи, никто не обращал на меня внимания, а когда защебетал, как неразумная птица, вы слушаете меня разинув рот.
Не любил киник слепоглухонемоглупых афинян и считал их недостойными называться людьми. Вот на днях он на агоре стал кричать: «Эй, люди, люди!». А когда глупый народ сбежался, пришлось разогнать его палкой, приговаривая: «Я звал людей, а не мерзавцев». А потом ещё бегать днём по городу с зажжённым фонарём и искать этих самых людей.
 Диоген расстелил в пифосе плащ, меблировав таким образом своё новое жилище, и безмятежно на нём захрапел. Выводимые во сне рулады, отражались от стенок глиняной посудины и усиливались. Ещё одно невольное диогеново ноу-хау - древнегреческий динамик - ублажал слух проходящих мимо афинян.
На следующее утро его, любителя эпатажа, можно было видеть на площади. Хотя публичный приём пищи считался неприличным, Диоген у всех на виду с аппетитом стал уплетать то, что ему уже успели подать. Проходивший мимо начинающий купец спросил у философа:
- Скажи, Диоген, какое вино лучше?
- Чужое, - дал тот мудрый совет.
Позавтракав и заодно пообедав, Диоген, ничтоже сумняшеся,  помочился в унитаз, в качестве которого с успехом выступил ствол первой попавшейся оливы. А затем, опять же публично, продолжил обслуживание своего организма, занявшись рукоблудием. Киники – они такие. Для них всё, что естественно, то не безобразно. Кинос – это  собака по-гречески. Собаке же всё можно. А чем киники хуже? 
 - Диоген, всё понятно, у нас демократия, мы свободный народ и можно делать, что хочешь. Но не перегибаешь ли ты палку? – заметил ему один афинянин.
- Вот бы и голод можно было унять, потирая живот, - ответил Диоген.
Вечером второго дня изголодавшему философу повезло – ему подали немного чечевицы. Когда он её промывал, мимо проходил коллега – философ Аристипп. Он нажил состояние, восхваляя тирана.
- Если бы ты прославлял тирана, тебе не пришлось бы питаться чечевицей! – сказал Аристипп.
- Если бы ты научился питаться чечевицей, то тебе не пришлось бы прославлять тирана! –парировал Диоген.
На поле недалеко от его жилища афинские воины часто тренировались в стрельбе из лука. Увидев неумелого стрелка, Диоген уселся возле самой мишени и объяснил:
- Это чтобы в меня не попало.
На стрельбы собиралось немало афинских зевак. Спрятавшись за холмом мальчишки тоже устроили свои стрельбы, кидая камни в толпу. Проходя мимо, Диоген, увидев швырявшего камни сына гетеры, назидательно сказал:
- Берегись попасть в отца.
В своей афинской школе коллега Диогена, тоже работник умственного труда Платон дал имевшее большой успех определение: «Человек есть животное о двух ногах, лишённое перьев». На следующий день можно было видеть Диогена, несущего ощипанного петуха. Придя в школу к Платону, Диоген высоко поднял руку с петухом и торжественно заявил:
- Вот платоновский человек!
Пришёл день, когда в городе царили суета и волнение.
- Что случилось? – спросил проснувшийся от шума философ пробегавшего мимо афинёнка.
- Война! Филипп Македонский идёт на нас, - проинформировал пацан не хуже всякого интернета.
Диоген вздохнул, натянул на лицо выражение крайней озабоченности и стал катать по улицам туда и сюда свой глиняный сосуд. На вопрос, для чего он так делает, философ-патриот отвечал: «У всех сейчас хлопоты, потому и мне нехорошо бездельничать. А пифос я катаю, потому что ничего другого у меня нет».
Прошли годы и в Коринфе состоялась встреча Диогена с сыном Филиппа – Сашей и тоже, естественно, по фамилии Македонский. Но перед рандеву великий завоеватель и великий киник посоревновались, кто первый придёт засвидетельствовать своё почтение. Проиграл Македонский, первым придя к Диогену. В это время философ принимал солнечную ванну.
- Я великий царь Александр, - представился Саша Филиппович Македонский.
- А я, - ответил киник, - собака Диоген.
- И почему ты себя называешь собакой? – опешил великий Саша.
- Кто бросит кусок – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой человек – кусаю.
- А меня ты боишься? – спросил наивный царь Саша.
«Какие всё же цари странный народ» - подумал Диоген и спросил:
- А что ты такое – зло или добро?
- Добро, - ответствовал, положивший немало людей в войнах, великий Саша.
 - А кто же боится добра? – бесхитростно ответствовал Диоген.
Очарованный философом Македонский сказал:
- Проси у меня что хочешь.
- Отойди, не загораживай солнце, - попросил аскет, итак уже нервничавший из-за падающей на него царской тени. Цари царями, а нежиться на солнце никто не отменял.  
Прошло время и непредсказуемая иронистка судьба выкинула неожиданный фортель. Александр случайно, а может символически умер в один день с Диогеном. Завоевавший полмира Македонский приказал долго жить в тридцать три. А довольствовавшийся малым философ прожил почти девяносто лет.
На его могиле вполне логично был воздвигнут памятник, само собой, в виде собаки. С эпитафией:
Пусть состарится медь под властью времени – всё же
Переживёт века слава твоя, Диоген:
Ты научил, как жить, довольствуясь тем, что имеешь,
Ты указал нам путь, легче которого нет.