Когда я служил армии, отправили нас однажды на полевые работы в огород, что располагался рядом с воинской частью. А дело было в Чечне. Служба проходила тихо и спокойно. Ни проблем, ни каких-либо ЧП в те времена и в помине не было.
Стояла поздняя осень, наступили холода. Погода особо не баловала: то ветер не на шутку разгуляется, то зарядит мелкий затяжной дождь.
Солдаты из нашей роты уныло разбрелись по полю, вяло рыская в грядках. В знобком утреннем тумане медленно двигались их нечеткие, размытые силуэты, чем-то слегка напоминавшие мокрую акварель.
Озябшие и продрогшие, мы окоченевшими руками собирали последние овощи перед заморозками.
Вдруг вижу: змея. Лежит у меня под ногами, в клубочек свернулась. Пригляделся - уж. Чёрный, с желтыми пятнышками на голове. Что-то мне жалко стало этого бедолагу. Подумал я, почему-то, что замёрзнет он зимой там, под кустом. Короче, забрал его к себе, притащил в медпункт. Может быть, зря? Напрасно, наверное, я вмешался в естественный природный процесс со своей излишней сердобольностью. До сих пор не могу сказать. Не знаю. Просто думал тогда спасти от стужи несчастную животину.
Образование у меня было тогда среднее медицинское, и служил я в армии в должности фельдшера. Имел своё отдельное помещение - изолятор, в котором являлся единственным и полноправным хозяином. Туда я и принёс свою диковинную находку. Положил ужака на пол. Он, издав лёгкое шипение, сразу уполз под койку и там затаился. «Ишь, какой ты, шипучий Васёк!» - помнится, прошептал я тогда ему вслед, подражая издаваемым змеёй звукам.
Вскоре отогрелся мой постоялец. Однако поначалу не часто попадался на глаза. Стал я угощать Ваську, чем бог послал. Включил в его рацион хлеб, кашу, молоко, мясо и рыбу. Блюдце с водой поставил.
Постепенно питомец мой начал осваиваться. Аппетит отменный проявлял. И выглядел замечательно. Чешуя его так и лоснилась. Подвижный и общительный оказался товарищ.
Любил Васька по ночам спать у меня на груди. А иной раз, вокруг шеи обовьётся и голову свою на мой лоб положит, стережёт. Периодически шипит тихонечко. Так и завязалась у нас с ним довольно необычная дружба. Фамильярность моего ужика порой удивляла. Бывало, заползёт ко мне за пазуху, и в самый неподходящий момент из-под ворота выглядывает со своим характерным лёгким шипением.
Был у нас в части старший лейтенант, Харитон Осипович Вонюков-Придирайло, на редкость неприятная личность. Это ему мы, весь наш личный состав, такую кличку к его говорящей фамилии прилепили. Вечно он к подчинённым с претензией. А ко мне - особенно. Меня он почему-то с самого начала моей службы невзлюбил. Похоже, считал себя великим знатоком по части медицины. Поучал постоянно да обвинял во всех грехах. То - то ему не так, то - это... Известное дело: свинья всегда грязь найдёт. Даже внешне чем-то похож: шеи почти нет, ноги короткие и живот большой. А ябеда был страшный. По каждому пустяку бежал к начальству докладывать. Без конца жаловался.
Вот, как-то раз, врывается он в медпункт, и опять начинает отчитывать меня из-за какой-то ерунды. Я стою перед ним по уставу, руки по швам. А из-под гимнастёрки мой Вася вылезает с недовольным шипением, делает стойку на оторопевшего старшего лейтенанта и свой раздвоенный язык ему показывает. Тот осёкся на полуслове, побледнел, да как завизжит истеричным бабьим фальцетом. Такого пронзительного тонкого голоса я от него никак не ожидал. Уж больно фигура у него солидная, да и звание его, вроде, такого не должно позволять. В ту минуту на него жалко было смотреть. Лицо искажено гримасой страха и брезгливости. Побелевший лоб покрылся испариной, глаза, как плошки. Руки трясутся. Повернулся наш Аника - воин на сто восемьдесят градусов и вмиг умчался. Только дверь хлопнула. И тишина. Не иначе как к командиру жаловаться побежал.
Солдаты знали о моём тайном жильце и добродушно над нами подшучивали. А когда проведали об этой беде, прониклись сочувствием и стали обсуждать, как лучше поступить в такой ситуации, чтобы спасти необычного обитателя изолятора.
Вскоре опять является Придирайло. Злой. Дрожащие тонкие губы свои кривит. Заявляет психованным тоном: «Удалить немедленно эту г-гадость из медпункта!». Даже заикаться начал от возбуждения. А я ему спокойно отвечаю: «Куда же я его удалю? Не по-человечески это как-то, получится, товарищ старший лейтенант. Чай, не лето на дворе. Мороз».
Тут мой Васёк грозно зашипел у меня из-за пазухи и смело на него высунулся.
Свирепый наш старлей вдруг резко отпрянул, замахал смешно руками и опять стремглав убежал.
В скором времени ко мне в медпункт пожаловал сам командир части. Наш царь и бог, закон и истина в последней инстанции. Дородный казак с громадными усищами. «Что тут такое?» - спросил он меня суровым басом.
Я доложил. Капитан Глазыкин нахмурился, требует: «Покажи змею!». Я показал. Он посмотрел внимательно и говорит: «Нехай живёт! А этот Вонюков, будь он неладен, ни черта не понимает в натуре». Повернулся и вышел из медпункта.
С тех пор оставил меня в покое ненавистный Придрайло, и жизни моего питомца уже ничего не угрожало. Постепенно отъелся Васёк на армейском довольствии. Вырос и возмужал. Достиг почти метровой длины. И, чувствуя доброе к себе отношение, полную свободу и абсолютную безнаказанность, многое себе позволял. Его можно было обнаружить в самых неожиданных местах в различных и, порой, в довольно причудливых позах: обвитым вокруг абажура настольного светильника, либо на книжной полке, свисающим с крышки стеклянного шкафа с медицинскими инструментами, или спящим на моей белоснежной подушке.
Нравилось мне, что в моей бендежке, прозванной бойцами «серпентарием», появился такой жилец. Не так одиноко, когда он рядом. Сидишь иной раз, долгими зимними вечерами, читаешь книгу, а перед тобой, на столе, под лампой, неизменный друг Васька вольготно улёгся спиралью, бока свои греет. Упитанный стал, гадёныш. Только не слишком воспитанный. Кожа у него аспидно-чёрная так и блестит. Чешуйка к чешуйке. По бокам головы ярко-жёлтые пятна. Нет-нет, язык свой тонкий высунет и снова спрячет. Глаза такие задумчивые, не мигающие. Загляденье, да и только! Одним словом - красавец. В такие минуты спокойно и приятно на душе становится. И поговорить есть с кем.
Этот ужак был у нас всеобщим любимцем. А один новобранец, Пётр Помазок, призванный со второго курса художественной академии притащил свой труд – картонку, с изображением Васи, обвивающим чашу, и прибил этот древний символ медицины к двери изолятора.
Иной раз, бывало, обрабатываешь солдату ранку, либо проводишь с бойцами инструктаж, а мой змей с вальяжным видом, не спеша из сумки санинструктора выползает, вызывая бурный восторг присутствующих.
Короче, одни от него сплошные положительные эмоции. Грызуны, опять же перестали досаждать.
Так прошло четыре месяца. Наступила весна. Потеплело на улице. Природа вокруг пробудилась. Буйно зазеленели поля. Пришло время выпускать моего питомца на волю.
Отнёс я его обратно в огород, туда, где осенью нашёл. Положил на тёплую землю и попрощался. Почуяв родную стихию, змея стремительно поползла по молодой траве. Вдруг, Васька остановился на полпути, поднял высоко голову, повернул её, на меня уставился и замер на мгновение. Затем прошипел что-то напоследок и скрылся в кустах. Больше я его не видел.
да...хороший питомец) но я так трудно представляю себе, что смогла бы не бояться!.. не до такой, конечно, степени, как Придирайло)) а вот поближе рассмотреть...глаза его задумчивые) надо е, все-так, значит, природа берет свое? отчего-то ожидала другой концовки, хотя та, что есть, вполне логична и правильна: у каждого своя стихия и свобода... Вас так легко и интересно читать, Влад! потому что изложение, сюжет и техника сливаются в полной гармонии! Спасибо Вам!
Отличный рассказ, Влад! Тем более, что история эта из жизни. Милосердие, оказывается, можно проявить не только к кошкам-собачкам-птичкам, но и к простому ужу... И изложено хорошо. Удаччи вам в конкурсе!
Помочь сайту
Поздравления
