Исповедь хама

   Петровичу заехали в глаз. Ни за что. Так, по ходу жизни. Мало того, что тот молокосос несся, как кастрированный носорог и чуть не выбил Опришину плечо, так еще на справедливое замечание потерпевшего гаденыш развернулся и звезданул Петровича в левую глазницу.

   День не задался с утра. Кот Васька получил под задницу за то, что путался под ногами. Так этот паразит отыгрался на хозяйской обуви. Негодяй залил новые туфли Опришина своим негодованием так, что даже стельки всплыли. Петрович по-отечески (в воспитательных целях) запустил в злодея одним из «Титаников» и, обувшись в кеды, хлопнул дверью и ушел на работу.

   В лифте опять кто-то катался. Сволочи! Опришин долго стучал ногой в сомкнутые обшарпанные дверцы, при этом, не стесняясь в выражениях, громко взывал к сознательности лифтовых хулиганов. Разнервничавшись, он даже закурил. Когда же Петрович, наконец, дождался вожделенный эвакуатор, то столкнулся с черствостью некурящих соседей по подъезду. На его голову обрушился поток критики по поводу его вредной привычки. Демонстративно загасив окурок о потолочный светильник, Опришин в категоричной форме высказался о причинах отсутствия вредных привычек у своих попутчиков. Глянув из-под скученных бровей на доцента Купитмана с десятого этажа, он также выразил свои соображения по поводу отсутствия со вчерашнего вечера воды в кранах. Радость соседей по поводу избавления от табачного дыма была омрачена «ароматным» известием о вчерашней получке Петровича. Клавдия Васильевна многое узнала о моральном облике своей дочери, а Тамара Семеновна о своей внешности.

   На улице Опришин саданул по «почкам» Опель, Таврию и Жигуленка, тихо дремавших на пути его продвижения к троллейбусной остановке. Разбуженные автомобили жалобно разнылись своими сигнализациями. Дворник Абдурахманов не смог внятно объяснить, почему транспортные средства «каких-то козлов» припаркованы в неположенном (по твердому убеждению Петровича!) месте. Не получив вразумительного ответа на поставленный вопрос, Опришин пообещал припарковать метлу безответственного дворника в его же собственном организме в районе копчика.

   Чтобы срезать путь к остановке Петрович ломанулся через газон, где непосредственно столкнулся своим левым кедом с продуктом жизнедеятельности таксы Купитмана (а кого же еще!) Случайные прохожие абсолютно бесплатно выслушали научно-популярную лекцию Опришина о вреде собаководства и негативной роли некоторых доцентов в этой социально-опасной сфере.

   На остановке был пойман с поличным Купитман. На пиджак доцента были выложены вещественные доказательства антиобщественной деятельности его таксы с левого кеда Петровича для проведения дальнейшей экспертизы. Аргументы Купитмана, что бедная Лиза околела еще неделю назад, были восприняты Опришиным, как личное оскорбление, наглая ложь и провокация. И вообще, доцентовская такса Лиза за лето успела так наследить продуктами своей жизнедеятельности, что создавалось впечатление, будто какой-то фермер регулярно прогонял через их двор свое коровье стадо.

   В троллейбусе Петрович поругался с водителем, нагрубил кондуктору, нахамил контролеру и обматерил студента со скрипкой. Аудитор Семенова выяснила, что на завтра Опришин, сто пудов, протрезвеет, а кривизна ее ног не рассосется никогда.

   Сейчас Петрович сидел на заплеванном асфальте, зажимая ладонью левый глаз, и размышлял о превратностях судьбы. «До чего же несправедливо устроен мир! Ведь шел себе тихо, мирно, никого не трогал, так нет, какой-то отморозок, мало того, что чуть с ног не сшиб, так еще и по морде съездил. Ну, за что, блин, такая немилость фортуны?!»