Кошачий день

С утра зарядил мелкий противный дождь. Настроение было не ахти: предстояла генеральная уборка квартиры. Взяв себя в руки, я принялась за дело. Через полчаса смирилась с необходимостью рутинной работы. У меня всегда так: стоит только начать, пахать буду, как трактор К-700, не остановишь. При этом люблю напевать что-нибудь весёленькое. В тот день отчего-то пелось о кошках.

Кошки не похожи на людей,

Кошки – это кошки,

Люди носят шляпы и пальто,

Кошки часто ходят без одежки.

Кошки любят среди бела дня

Посидеть спокойно у огня,

Кошки не болтают чепухи,

Не играют в домино и шашки.

Не обучены писать стихи,

Им плевать на разные бумажки,

Людям не сойти с протоптанной дорожки,

Ну а кошки – это кошки! [1]

Окончив уборку, я упихала мусор в большой пакет, накинула плащ прямо на домашний халатик и весело зацокала по ступенькам каблучками уличных сабо. Удобная обувь – сунул ноги в две дыры, и вся недолга.

Металлические контейнеры находились за домом, огороженные п-образным забором, на котором прочно обосновались голуби. Наглые птицы даже не соизволили испугаться, когда в их сторону полетел приличных размеров сверток, лишь лениво вскинули крылья, кося черными бусинами глаз, и остались сидеть, будто приклеенные.

Мое внимание привлекли громкие голоса. За домом я застала дивную картинку. Возле пирамидального тополя, задрав голову, стояла Марья Трофимовна, пенсионерка, проживающая этажом ниже, возле нее топтался старик Иван Степанович из соседнего подъезда, потрясая зажатой в руке ножовкой.  Приблизившись, я вежливо поздоровалась. Не ответив на приветствие, женщина  затараторила:

-Надьк, ну ты подумай, вот шалопутный! Кто ж ему позволит тополь-то пилить! –  всплеснув руками, она обратилась к Степановичу: - Башкой помысли, старый басурман! Али белочка с утра в гости наведалась?!

-Дело говорю, Трофимовна, спилить надо энтот сухостой к едрени бабушке! Коряга корягой, весь белый свет застит, а тут такой случАй подвернулся, сам Бог велел!

Мужик воинственно взмахнул ножовкой.

-Что стряслось, Марь Трофимовна? – осторожно поинтересовалась я.

-Ой, дочка, не спрашивай! ВчОра Васеньку на балкон выпустила погулять, он, сердешный, вниз-то и спрыгнул, можа, кошечку увидал али воробушка. Да токо на земле, знать, чаво испужался, со страху на древо сие влез, а назад никак! Домашний он у меня, на улицу не ходок!

Пенсионерка воздела руки в нахмуренные небеса.

Приглядевшись, я увидала на уровне четвертого этажа застрявшее в развилке между веткой и стволом серое намокшее создание, методично разевавшее рот. Мяуканья слышно не было, слишком высоко взобрался котяра.

-Бедняга, - я сочувственно покачала головой.

-Ишшо бы. Не поевши, не поспавши. Он у меня привык сливочки подогретые с уторка кушать, а тут без малого сутки на макушке болтается! ВчОра искала Васятку, весь двор обежала, звала-звала. А наверьх-то глянуть не допетрила! Токо сегодня обнаружилась пропажа моя драгоценная! Ой, лишенько, как его достать-то!? – Трофимовна была близка к истерике.

-Говорю же, давай спилю тополь к чертям собачьим! Не то помрет животинка, будешь с окна на его лохматый трупик любоваться! – веско аргументировал Иван Степаныч.

-Типун те на язык, окаянный! – замахала руками Трофимовна. – Надь, скажи ты ему, не дело затеял!

-Просто так нельзя дерево спилить, за это штраф положен, и немалый! – согласилась я.

-И я ему, ироду, о том же! Пенсии не хватит расплатиться за твой сухостой!

Васятка на верхотуре отчаянно дернулся и снова беззвучно раззявил пасть, отчаянно взывая о помощи.

-Может, пожарных вызвать или спасателей? – спросила я неуверенно.

-Да поди-ка, они не меньше сдерут, чем за тот тополь! – возразила Трофимовна с видом абсолютной безнадежности.

-Чё за сходняк, соседи? Марсиане прилетели? – к нам вразвалку двигался Димка Порву, известный дворовый хулиган, чья излюбленная угроза превратилась со временем в красноречивую кличку.

-Почти. Котик на дерево взобрался, а слезть не может! – объяснила я. 

-Тю, нашли проблему!

Порву поставил мусорное ведро на землю и смачно поплевал на ладони.

-Дим, осторожно, дерево намокло, руки могут соскользнуть, - предостерегла я парня.

-И чё? Я, между прочим, в парке на проводах русской зимы на столб залезал, а он не то, что мокрый, обледеневший был. Ништяк, первый приз взял – кофемолку электрическую, - хулиган хлопнул себя в грудь кулаком. – Правда, она мне на фиг не нужна, сроду кофеёв не пью, водочку предпочитаю. Катюхе своей отдал, пусть мелет, коль есть, чего!

Он коротко хохотнул, потер руки друг о друга, потом лихо подступил к тополю.

-Бабка, гони пузырь! Мигом сниму кошака!

-Сыми-сыми, Димочка, будет пузырь! – ласково залопотала Трофимовна.

Примерно минут двадцать карабкался Порву по влажному чешуйчатому скелету тополя. Порой становилось непонятно, на что он опирался ногами, обутыми в старенькие кроссовки – в некоторых местах  ствол вообще не имел сучков и выступов. Не иначе, парня вело крепкое желание выпить. В конце концов, Димке удалось добраться до страдальца и крепко схватить его за шкирку. Сообразив, что в лице всклокоченной человеческой особи  подоспела помощь, Васька вцепился всеми четырьмя лапами в спортивную куртку спасителя и замер, пребывая в полнейшем ступоре. Спустившись, Порву попробовал отцепить животинку, но ошалевший котяра интенсивно сопротивлялся, видимо, опасаясь снова оказаться на промокшем древе, сучковатом, холодном и  неудобном.

-Васенька, заинька мой ненаглядный! – запричитала Трофимовна с интонацией завзятой плакальщицы и принялась гладить питомца по серой спинке. – Вернись к мамке, сердешный! 

Я подоспела на помощь, вдвоем с соседкой мы оторвали кота от Димки и он, наконец-то перекочевал в ласковые руки хозяйки. Васькины когти оставили на трикотажной одёжке хулигана несколько круглых дырочек.

-Блин, бабуся, с тебя два пузыря, он мне куртку разодрал! – возмутился Порву.

-Не пойдет, на один договаривались! – уперлась Трофимовна. – Тарлыгу твою выбросить пора, вона, вся растянулась, как парашют!

-Еще чё, она почти новая!

Препираясь, соседи направились к дорожке, ведущей от мусорки к подъезду. Васька, припав всем телом к плечу Трофимовны,  взирал на мир все еще огромными от пережитого ужаса желтыми глазами.

-Ловко Васёк Порву порвал! – философски заметил Иван Степанович.

-Главное, удалось снять беднягу с дерева! – я испытывала моральное удовлетворение, будто сама лазила за котом на мокрый тополь.

-Тоже мне, бедняга! Штоб я так жил! Сливочки по утрам, вечером рыбка! Лежи да отдыхай в свое удовольствие! Даже мурлыкать не надобно, мышей ловить, тем более. Не жизня, а курорт! – разворчался пенсионер с непонятной обидой в голосе.

-Повезло! – ответствовала я и направилась домой.

Поужинав, уселась с книгой на диван, люблю вечерком почитать. Роман оказался столь скучным, что вскоре на меня навалился сон. И такое пригрезилось – хоть стой, хоть падай!

По серому намокшему асфальту двигалось множество человеческих ног, обутых в старые потрепанные кроссовки. Они перемещались, останавливались, меняли направления, уходили и снова появлялись. Лавировать становилось все труднее: меня не только не замечали, но, будто нарочно, пытались наступить. Хотелось крикнуть: "Да что ж такое-то!", но из горла вырвалось лишь приглушенное "м-м-ряу".

Опустив голову, я обнаружила две пары серых лохматых лап и поняла – они мои! И бегут как-то странно, попеременно с дополнительной парой таких же, несущих вытянутое тело параллельно земле! Да еще за всеми четырьмя конечностями тащится пятая, неутомимо координирующая движение. Бог мой!!! Я – кошка!!! Объятая липким ужасом, заметалась между безжалостных людских ног, но, по прошествии первой паники, внимательно огляделась по сторонам и поняла все преимущества маленького тела. Кто-то огромный, словно слонопотам, нес холщовую торбу, с виду весьма тяжелую. Подпрыгнув, я легко оторвалась от асфальта и всеми четырьмя лапами вцепилась в ткань сумки.

Оттуда пахло потрясающе: колбасой и свежим хлебом, не выдержав, я сунула голову в открытую верхнюю прорезь. Принялась зубами раздирать вязкий противный целлофан, пока не впилась во что-то мягкое и божественно вкусное. "Пора рвать когти!" – помыслив таким образом, я спрыгнула и стремительно понеслась по шершавому асфальту, молотя лапами с удвоенной скоростью. Услыхала вслед возмущенный крик: "Вот холера, колбасу сперла!" Лишь когда дорожка окончилась мокрым темным газоном, сбавила темп и, прижавшись разгоряченным животом к земле, заползла между серыми голыми ветками низких кустов внутрь зарослей, словно в норку. Там я не боялась, что кто-то отнимет добычу, лишь раздраженно зашипела на наглого черного щенка, норовившего просунуть юркую башку меж ветвей. Шиш он угадал! Я со всех сил ударила лапой, собачка в панике отскочила и затрусила прочь. "С тобой после разберусь!" – мелькнула мстительная мысль, но тут же улетучилась, когда зубы вонзились в бесподобно ароматную мякоть. Проглотила мигом, до того голод одолел, подумала удовлетворенно: "Хороша колбаска, высший сорт, не какая-нибудь химическая дрянь!" Озираясь, вылезла из кустов, потрусила, куда глаза глядят. Двигалась до тех пор, пока не наткнулась на качественно другие обувки: маленькие, красненькие, блестящие.

-Хорошенький котеночек! Мам, давай возьмем! – крохотная ручка ласково прошлась по намокшей спине.

-Не выдумывай, Маша, у нас попугай, куда еще и котенка?! – ответил рассудительный взрослый голос.

-Он такой милый, добрый! – возразил детский голосок, но красненькие ножки, сколь ни упирались, вынуждены были следовать за помпезно-черными лаковыми сапогами.

Заранее ненавидя существо по имени "попугай", я семенила следом в надежде, что зловредные сапоги передумают и разрешат остаться… Но чуда не произошло… Обе пары ног скрылись за массивной дверью подъезда. Оглушительно щелкнул замок, провозгласив окончательное "нет"! Я вздрогнула всем телом, словно от удара и… открыла глаза. В первый момент ничего не соображала, озираясь по сторонам. С трудом возвращалась в реальный мир, все еще ощущая бешеный бег, свист ветра в ушах, сырую землю, приятно холодящую подушечки лап, шершавые ветки голых кустов. И вкус свежей еды в алчущей пасти. Некоторое время чувствовала себя выпавшей из обоймы, до того реалистичным был этот сон.

Подумалось вдруг, кошки, они как люди, у каждой своя судьба. Кто-то живет впроголодь, зато свободен, а другой лакает теплые сливки по утрам, но забыл о своем прямом предназначении и утратил навыки предков. Но мы-то, гомо сапиенсы, каким-то образом, в нынешней или прошлой жизни, заслужили свою участь. А в чем провинились твари Божьи, которые скитаются по улицам в поисках тепла и еды? Что совершили выдающегося домашние любимцы за ласку, ежедневную миску молока и кружок колбасы?  Вывод напрашивался однозначный: милости или немилости судьбы вовсе не зависят от того, кто ты и какой ты! От чего тогда? Везения или породы? Умственной или пробивной способности? Бог его знает! К чему гадать, если у каждого свой коридор, по которому он блуждает в потемках, выбирая тот или иной поворот! Да, выбирая! Но сам-то коридор уже есть, индивидуальный коридор, из которого уже не выбраться…

-Васенька, скушай блинчик, солнышко мое! – назойливо вторгся в уши голос соседки, доносившийся из раскрытой балконной двери. – Оголодал, поди, намерзся!  Не хочешь? Тогда съешь рыбки свеженькой и баиньки, да, сладкий мой? Топерича один на балкон ни-ни! Самолично следить буду…

Я закрыла балконную дверь, пробормотав: "Какой-то кошачий день сегодня выдался, честное слово!"