Охотничий нож

ОХОТНИЧИЙ НОЖ

Отправились мы как-то на «Ярославце» по Главному банку, порыбачить. Банком, если кто не знает, местные называют рытый канал, соединяющий реку с морем. Остановились у последних грив. Дальше по течению, ниже острова Петра - черни: обширные заросли тростника, торчащие из воды. А потом, насколько глаз хватает, - открытое морское пространство. Небольшие разъездные речные суда почему-то именуют «Ярославцами». Наверное, по имени города, где когда-то их строили.

*

Раннее утро. Вдали, на раскатах, в лучах восходящего солнца зеркальная гладь воды сверкает, как расплавленное серебро. Медленные, искрящиеся струи величественно разливаются во всю ширь прорана, обрамленного зеленой лентой тростниковых крепей и ивового редколесья.

Камышевки истошно кричат в зарослях, словно кто-то остервенело уродует расческу о включенный концертный микрофон. На небе – ни облачка. Штиль.

Алексей Батонов равномерными махами руки блеснил самодуром с лодки на суводи. Носовая чалка «Казанки» была привязана за пучок тростинок у густо заросшего берега. Глубина протоки в этом месте – пять метров. Сразу у берега – крутой свал. Течение сильное. Судак брал у самого дна. Но редко и только на восходе солнца. Потом клев прекратился.

Стало не на шутку припекать. Солнце жгло загорелую спину, как перцовый пластырь.

- Хватит, пожалуй – решил Батон.

Вот уже битый час он добросовестно упражнялся, жестикулируя онемевшими руками, но не почувствовал ни единого удара. Пора возвращаться на судно.

Мимо, короткими ныряющими бросками, низко над водой пролетел зимородок, своей удивительно яркой расцветкой напоминая тропическую райскую птичку. Сходство несколько портил слишком короткий, совсем куцый хвост. В своем клюве остром, как гарпун, пернатый рыболов нес свою добычу - серебристую уклейку. Отчаянно быстро, как Карлсон пропеллером, мерцая коротенькими крылышками, он стремительно исчез за прибрежным тальником.

*

На носовой палубе «Ярославца» загорал давний Лешкин друг, Игорь Шмонин. Он слыл крайне самолюбивым субъектом и сегодня, как, впрочем, и всегда, выглядел натуральным дикарем. Этакий субтильный тип гнилого интеллигента.

Алексей поднялся со шлюпки на борт. В руке - кукан с пятью увесистыми судаками. Улов приличный, как раз на уху.

- Давай, я почищу! – крикнул радостно Игорек, и с усердием подхватил рыбу.

- Держи крепче – улыбнулся ему в ответ товарищ, - смотри не упусти, и месарь не утопи, он мне дорог, как память.

При этом Батон передал приятелю красивый охотничий нож, держа его за остро заточенное вороненое лезвие. Богато украшенная, сверкающая золотом рукоятка была оригинальна и изящна.

Батон полез в каюту будить разоспавшихся мужиков. Даже по столичным меркам время для сна давно прошло.

- Подъем! – закричал он зычным басом, и, увидев, что гости не спят, а лежа в жарких постелях, лениво переговариваются, добавил вполголоса: - Кончай валяться, хорош байки травить.

- Тише, не мешай – ответил Олег, главный в группе.

- И что вы тут такого хорошего делаете?

- Ничего хорошего мы не делаем. И делать не хотим. Мудрая Шапокляк что сказала? Хорошими делами прославиться нельзя!

- Ну и как ты на губу-то попал? – снова повернулся Олег к Максу.

- Как, как, а вот так! Был у нас такой старшина Сергунов по прозвищу Брюзга. Придирчивый черт. Бывало, вычистишь все до блеска, а он все равно к чему-нибудь, да прибодается. Вот, как-то раз выковырял он пыль из-под батареи и сует мне под нос. Как это, - говорит, называется? Каким русским словом? Ну, я ему возьми, да и ответить: «Свинья всегда грязь найдет!».

- Да, встречаются иногда такие маразматики, причем в любом возрасте, - заметил Олег. - Особое состояние души. Не стоит доверять тому, кто только и делает, что проверяет.

- Будет уж, вам в духоте дурью маяться – снова заорал Батон, теряя терпение. - Айда на волю!

Кое-как принимающая сторона вытащила упирающуюся компанию на свежий воздух. Громко зевая и недовольно жмурясь от яркого света, белокожие неженки разбрелись по палубе.

*

Алексей сидел в тени носового тента и обсуждал с гостями план очередных подводных похождений, когда услышал отчаянный вопль. Игорь звал его на корму. - Нож упал – растерянно пробормотал он и помчался по трапу на берег. Оставив футболку на перилах, торопливо поплыл под ют и принялся нырять. Сила речного потока сразу понесла неопытного пловца. На судне, после секундного замешательства, поднялась суматоха. Кто-то, подпрыгивая босиком по раскаленной палубе, побежал искать веревку. Кто-то догадался кинуть пробковый круг, который, как ему и полагается, парня буквально спас. Вцепившись в него, бедолага, кое-как выгреб из быстрины, и его прибило к поваленному в воду стволу старой ветлы. Еще бы немного, и мог исчезнуть из поля нашего зрения, а это было бы слишком опасно.

Алексей сноровисто спрыгнул в лодку, быстро завел мотор и, вскоре благополучно снял незадачливого Робинзона с плавучего острова.

-Яя ттебе такой нновый куплюю! – тщетно пытаясь подавить крупную дрожь во всем теле, ныл покрытый мурашками мокрый пловец, виновато косясь на своего спасителя. Тот, молча управляя подвесным мотором, был явно не в духе.

*

Это, казалось бы, незначительное происшествие, изменило все планы. Целый день пришлось посвятить водолазным работам. Привязанные к фалу и пригруженные свинцовыми поясами, ребята по очереди ныряли, освещая подводный мрак фонарями. Но мешали большая глубина, мутная вода и сильное течение. Несколько часов упорного исследования дна результатов не дали. Измученные друзья решили прекратить поиски. Попробовали и другой способ: обшарили всю досягаемую акваторию, забрасывая спиннингом какой-то суперсильный магнит на плетеной леске. К вечеру шанс найти злополучную вещь вплотную приблизился к нулю. Напоследок Леша бросил магнит наудачу с кормы вверх, против течения. Последовал щелчок и, после осторожного вываживания, драгоценная пропажа вновь оказалась в руках сияющего от счастья хозяина.

Вы спросите: - Почему же так долго не могли найти? Отвечу: - Искали ниже по течению, но, как оказалось, не там, где надо было. Похоже, что во время всей этой кутерьмы, никто и не заметил, что судно слегка сместилось, увлекаемое рекой, и нож оказался в ямке, точно под килем. Но об этом догадались не сразу.

*

Ужинали в темноте, под сплошной гуд комаров и какофонию лягушачьих хоров, отчаянно соревнующихся между собой. Улыбающиеся девчата, томно поглядывая из-под коровьих ресниц, торжественно поставили на стол дымящийся котел, разлили густую, янтарно переливчатую уху в большие пиалы, выложили аппетитные полосатые куски на большой овальный поднос из нержавейки, украсили сверху зеленью.

- Мужчины, все к столу! – нараспев позвала Галя. Верхние пуговки её белой кофточки были расстёгнуты.

- Из всех видов еды я признаю лишь рыбу, потому, что только она может быть достойна блюда, тогда, как для любой другой жратвы достаточно обыкновенной тарелки! - торжественно воскликнул Шмонин, и, истекая слюной, набросился на судака.

За выпивкой разговор оживился. Несколько портили настроение надоедливые насекомые. О них, вампирах, и пошла речь.

- Комар – пустяк, детская шалость по сравнению с другим кровопийцей - успокоил публику Батон и прочитал целую лекцию на эту актуальную тему.

- Вот на спаде воды, в начале лета, сюда лучше не соваться! Мошка! От неё, родимой, кругом стон стоймя стоит. Ни вдохнуть, ни охнуть. Сразу окутают плотным облаком, облепят с головы до ног. Все больше норовят под одежду залезть. В малейшую щель способны пробраться. А поймать практически невозможно, - до того увертливы. При этом следует учесть, что ротовой аппарат у них грызущего типа. Кусками плоть вырывает. И не забудьте, что эти твари еще и ядовитые. От их укусов кожа покрывается невыносимо зудящими волдырями. Развивается аллергический отек. Уши – пельмени, губы – сардельки, глаза как у монгола.

- Ну, от нее и польза кой-какая есть – негромко заметил рулевой Петро Зимовалов, отмахиваясь от гнуса, - Личинки ихние – для рыбы самая основная еда. Ежели их полно, то и рыбы много. Но непривычному человеку они, оно конечно, – кара божья!

Тут он рассказал такую историю.

- Приехали как-то на Гандуринскую базу иногородние клиенты. На рыбалку. В первый раз. В июне. И моментально от мошки этой одурели. Мне тогда там егерем пришлось служить. Я им в шутку и говорю: - Это еще что! Пока они еще маленькие – все это сущая ерунда. Вот погодите, скоро они подрастут, тогда узнаете, почем фунт лиха! И что вы думаете? Мужики, подопечные мои, до того перепугались, что в тот же день упаковались и домой отправились. Только их и видали; моментом след простыл.

– За это, что ли, тебя оттудова попёрли? – спросил обычно молчаливый механик Иван Маховичков. В его улыбке таилась едкая усмешка. Кожа на лице морщинилась, как у индюка. На грязной куртке белела надпись «Chlumberger».

– И за это тоже, - Петя вяло шевельнул тяжелой рукой и добродушно ухмыльнулся куда-то в сторону реки. - Всяко было.

Быстро захмелевший после дневных перепетий, Игорек, внимательно разглядывая сияющее лезвие и золоченую ручку, спросил Алексея:

- Дорогая, видать вещь, откуда она у тебя? Его лицо странным образом одновременно выражало застенчивость и любопытство. Глаза были грустными, как у ручной обезьянки.

- Само собой, дорогая, из Златоуста. Штучная работа. Но не в этом дело.

Не переставая шлепать на своем лице кровососов, он задумчиво посмотрел в сгущающийся за бортом мрак. Изломанный серебристый серп тихо дрожал на воде. Извечно струящийся речной поток причудливо мял отражение ущербной Селены, словно игривый котенок, забавлявшийся полоской фольги.

- Я, как сувенирщик, - продолжал скрытый в тени рассказчик, - через свои каналы с большим трудом достал в качестве образца этот экземпляр и предварительно договорился с производителями о поставке подобной партии. Лично за ним на завод ездил. Привез и решил показать нашему главе.

На притихшей реке, вдруг раздался громкий всплеск, напоминающий хлопок.

- Сомяра гуляет – послышался из темноты прокуренный голос Зимовалова.

- Сам знаешь, что к нему не так просто добраться, - снова заговорил Алексей. Ну, вот я и попросил Ковылюка, курирующего у нас торговлю, продемонстрировать Семенычу этот нож в качестве образца. Ему ведь проще до шефа добраться, он в кабинет вхож. Понравится – закажу сколько надо. И что ты думаешь? Ответа нет неделю, месяц. Устал ждать. Спрашиваю: - Где нож? А он, хам, через губу еле цедит. Разговор ведет важный, медлительно-обстоятельный, с надменными, этакими барскими интонациями. Толком так и не ответил. Короче, я потом узнал, что он его главе презентовал. От себя лично. Как свою собственность. Я с таким же успехом мог бы и сам подарить.

Потребовал я у паршивца в ультимативной форме нож вернуть. Что тут началось, смех, да и только: «Да я тебе кислород перекрою», «Да я тебя посажу», «Да я тебя!» и так далее и тому подобное. Ну, меня этим, конечно не проймешь. Я – воробей стреляный, и на мякине меня так просто провести не удастся. Крутился наш Ковылюк, как уж на сковородке. Но так у него ничего и не вышло.

Записался я к хозяину на прием. Меня он знает давно, встретил очень хорошо. Я ему все начистоту и выложил: так мол, и так. Если одобрите, привезу таких штуковин целую кучу. Будет свой фонд сувенирных презентов. Он нож мне вернул. Извинился за негодяя. И заказал приобрести серию. Вот такая непростая история у этого ножичка оказалась.

*

Говорили долго и на разные темы. Все больше о справедливости. И о том, что в нашей жизни её почему-то не хватает.

- Жизнь иногда принимает столь уродливые, злокачественные формы, - плавно жестикулируя воскликнул Игорь. Язык его заплетался, - Образуя безобразные метастазы, такие, например, как человеческая цивилизация.

Он принял величественную позу и застыл в молчаливом экстазе.

– Ты, малохольный меланхолик, ложись и проспись! – Алексей заботливо уложил друга на койку.

- У меня бессонница. Боюсь уснуть. Я грешу во сне.

- Отпускаю грехи твои, чадо мое. – Батон тщательно заправил края полога под матрац.

Но наш философ не отвечал. Он во всю храпел, как забарахливший мотоцикл.