«- Так выпьем же за того, кто в пути этой  ночью! 

За  то, чтобы  ему хватило пищи, чтобы собаки его

не сдали, чтобы спички его не отсырели.  Да

поможет ему Господь! Пусть во всем ему будет удача...»

Джек Лондон

«За тех, кто в пути»

         - Геничка, сынок, сбегай в магазин, пока не стемнело!                                           

        - Да, мамочка, сейчас, уже убегаю! 

- Ты два часа уже убегаешь! Всё не убежишь никак! Смотри, погода портится, может обледенение начаться, мороз обещали, а всё в снегу растаявшем!                                  

- Всё, всё. Уже убежал!

Небольшой магазинчик, где продаётся всё необходимое, от хлеба и колбасы до школьных тетрадок и карандашей, расположен через две улицы – в городе сказали бы  «через два квартала». Но они живут в большом селе: от города, вернее, от его окраины, спального района – десять километров. К ним ходит маршрутка, каждый час, а то и полчаса – в  «пиковое время». Двадцать минут – и ты в городе. Удобно!

…Они переехали сюда полтора года назад. До этого жили в маленькой квартирке-«гостинке», предназначенной для одного человека. А их было трое, потом стало четверо – папа, мама, Гена и маленькая сестрёнка Вика. Папа бывает дома редко: он ходит под флагом – зарабатывает деньги. Они продали эту крохотную квартирку, купили участок и построили дом. В нём ещё многое надо сделать, поэтому папа опять ушёл в рейс, оставив за себя Генку: хоть и маленький, но всё равно – мужик!

А вот и магазин. Входная дверь закрыта, и снаружи висит большой чёрный замок. Всё понятно, эту неделю в магазине продавщицей толстая тётя Лиля, которая частенько норовит закрыться пораньше и уйти домой. А сегодня такой повод – непогода!

Ладно, придётся бежать в центр села, к автобусной остановке, там большой  магазин, должен ещё работать. Продуктов надо купить обязательно! Гена повторил про себя мамино задание: «Хлеб, молоко, колбаса, спички, свечи, гречка, макароны». А ещё Викуля тихонько попросила его купить для неё «касепы» – так у неё выходит слово «конфеты».  Сестрёнка приболела, кашляет – ей нужно молоко с мёдом. Мёд дома есть, а вот молока нет.

Гена понимает свою вину – надо было собраться раньше, тогда успел бы к тёте Лиле. Ну, да ладно! Он чувствует себя героем любимых книжек: у старожилов на Сороковой Миле закончилось продовольствие и нужно срочно раздобыть и доставить его. Ведь там, кроме отважных старателей, таких, как он сам, есть женщины и дети! И сейчас он держит путь в Доусон.  Там большая фактория, склад и магазин. Конечно, погода портится, но ему не привыкать! Он сплюнул на землю. Ага, слюна не замёрзла на лету, значит, мороза ещё нет! Сколько, интересно, сейчас градусов по Фаренгейту?

Генка вернулся  из мира северных рассказов Джека Лондона в свой реальный мир. Стало темно – погасли фонари на улице, ведущей к центру. Это что же, вырубили свет? Ну да, вот и окна домов не светятся. Кое-где мелькают слабые огоньки свечей, а в большом доме, мимо которого он сейчас проходит, в окнах горит свет. Ну да, ведь там есть генератор, вон тарахтит на всю улицу. У них с мамой генератора нет, поэтому, когда пропадает электричество, в доме становится холодно – хоть отопление и газовое, но насос без электричества не работает.

Генератор есть у соседа, дяди Миши. У него большой дом, он заканчивает там ремонт, но сам не работает, нанимает строителей. Мама прочему-то не любит соседа, говорит, что это новый русский, а от них  всегда можно ждать подвоха. Он ещё не перевёз в дом семью, ждёт окончания ремонта…

Пошёл снег, но теплее не стало, наоборот, холод усилился. Генка прибавил шагу. Вот и центр. Но большой магазин возле остановки встретил его тёмными окнами и закрытой дверью. И здесь испугались непогоды! У них же должен быть генератор, странно. Может, сломался?

И что теперь делать? В этой стороне села других магазинов нет, есть ещё один возле озера, но и он, скорее всего, уже закрыт. Генка затоптался на месте, не зная, что делать. Телефон он с собой не взял – думал, что быстренько сбегает к тёте Лиле и всё. И что же теперь, возвращаться с пустыми руками? А Викуля? Ей нужно молоко, да и «касепы» сестрёнка ждёт…

Вдруг он увидел, что от конечной остановки готовится отойти маршрутка. Миг – и он помчался к ней, размахивая руками: «Подождите!». Водитель притормозил, и Генка вскочил в салон, крикнув «Спасибо!». Ничего, он успеет, супермаркет на окраине города работает допоздна. Быстренько всё купит и вернётся домой. Мама, конечно, будет ругаться, но ведь главное – привезти продукты, остальное неважно.

Большой супермаркет светился огнями:  конечно, у них ведь там не просто генератор, там целая подстанция! Генка быстро нашёл все нужные продукты, не забыл и кулёчек конфет. Важно рассчитался на кассе, как серьёзный взрослый покупатель. Подошёл к остановке как раз в тот момент, когда к ней подъехала нужная маршрутка.

Ну, всё закончилось прекрасно! Через полчаса он будет дома. Мальчик сел на заднее сиденье, привалился к стеклу… На складе Доусона он закупил нужное продовольствие, и теперь собирается в обратный путь. Собаки, запряжённые в нарты с грузом, ожидают его. Домой, на Сороковую Милю – там уже заждались!

Он посмотрел в окно. Темнота облепила их со всех сторон, только изредка вспыхивали фары проезжавших машин. Здесь, на трассе, дорога была раскатана, наледь держалась только на самой середине. А вот после поворота к селу стало плохо – дорога полностью покрыта льдом. Маршрутка еле ползла по скользкой дороге. Теперь ей надо было преодолеть небольшой подъём с поворотом.

Несколько раз микроавтобус пытался влезть на горку. Но всё время съезжал вниз. Водитель высунулся из кабины и хмуро сказал:

- Всё, дальше не поеду! Выходите здесь, или езжайте со мной до гаража, - пассажиры зашумели, но водитель был непреклонен, - я на том спуске как начну скользить, как перевернусь в кювет, мне потом за вас отвечать, да ещё машину восстанавливать!

Все пассажиры вышли, кто молча, кто ругаясь, и водитель стал осторожно сдавать назад, чтобы выехать на трассу. Только теперь Генка понял, какой трудный путь ему предстоит. От трассы до центра посёлка – асфальтовая дорога длиной около трёх километров. Затем – извилистая бетонка, которая ведёт к школе. А там до дома – уже рукой подать. Можно, не доходя до центра, свернуть на боковые улочки, неровные, узкие грунтовки. Так – ближе, но труднее путь. Ладно, до центра ещё надо дойти.

Люди, вышедшие на дорогу вместе с ним, очень быстро ушли вперёд. Генка вздохнул, перехватил поудобнее тяжёлую сумку, и медленно двинулся в путь. Асфальт покрылся ледяной коркой, гладкой и скользкой. Ноги разъезжались, опоры не было. Он попробовал идти по обочине там, где не было гладкого асфальта, но стало ещё хуже: жухлая трава пропиталась водой и, замёрзнув, превратилась в ледяные холмы.

Пришлось снова выбираться на скользкий обледенелый асфальт. Полноценные шаги не получались: стоило оторвать от дороги одну ногу, как вторая, потеряв поддержку,  тут же ехала в сторону. Генка несколько раз чуть не упал, пока не понял, что лучше скользить по ледяному покрытию, медленно продвигаясь вперёд. Вспомнил, как вышедшая из маршрутки девушка достала из сумочки обыкновенные носки, ловко натянула их на свои сапожки без каблуков и лихо зашагала по скользкой дороге.

Все пассажиры, ехавшие с ним, быстро ушли вперёд: ни у кого из них не было таких тяжёлых сумок; он остался на дороге один... Ну что ж, нужно идти! В посёлке Сороковая Миля его ждут. В домах зажигают  свечи, топят печки, у кого они есть. Собаки свернулись клубками, зарылись в снег. Хотя, нет – снег мокрый и мёрзлый, такой от мороза не защитит. Они забились в сараи, под старые доски. А люди понадевали на себя все тёплые вещи, завернулись в одеяла и ждут помощи. Маленькая Викуля кашляет, ей нужно горячее молоко. А ещё для неё есть маленький кулёчек «касеп».

Он успел запастись продовольствием в Доусоне, и теперь держит путь вдоль замёрзшего Юкона на Сороковую Милю. Собачья упряжка погибла, провалившись под лёд, и теперь он тащит продовольствие на себе. Идти ещё далеко, но дойти нужно обязательно! Эх, если бы индеец Ситка Чарли  выехал ему навстречу на своей мощной упряжке из восьми лохматых собак! Но где сейчас Ситка Чарли? И кто расскажет ему, куда ехать на выручку? Нет, ждать нельзя, надо идти вперёд!

Вдоль дороги, скользкой и тёмной – ряды огромных тополей. Они перезваниваются ветками, скованными ледяным панцирем. Вдруг одна из них, не выдержав напора ветра, под тяжестью льда, отломилась с громким треском и свалилась на дорогу позади мальчика.  Другая, поменьше, упала впереди. Ветер становился всё сильнее, начал падать мокрый снег, вскоре превратившийся в липкий, холодный дождь. Ледяная корка под ногами превращалась в мокрую кашу, идти становилось чуть легче, но ботинки пропитались водой и, хотя  мороз ушёл и температура повысилась, Генку пробирал холод из-за промокших ног.

Перчатки тоже промокли, руки задубели, сумка стала тяжелее в несколько раз. Он всё чаще менял руку, но облегчение это давало только в первый момент. Приходилось снимать перчатку со свободной руки, совать эту руку за пазуху. Пальцы немного согревались, но от них мокрый холод бежал по всему озябшему телу. Да ещё приходилось  идти совсем медленно, а то и вообще останавливаться – с тяжёлой сумкой в одной руке, и с другой, засунутой за пазуху, идти было неудобно.

Впереди забрезжил слабый свет:  это центральная площадь – там сельсовет, администрация, поликлиника – у них аварийное освещение. Значит, он дошёл почти до центра! Но теперь, когда не так скользко, можно попробовать сократить путь и отправиться короткой дорогой, по боковым улочкам.

Он остановился возле малозаметного переулка, отходящего вбок от основной трассы. Вот знакомая бетонная тумба, непонятно для чего стоящая возле дороги: на неё можно поставить сумку с продуктами – там хоть и мокро, но не так грязно. Генка попрыгал немного, помахал руками, но всё равно не согрелся: известно, что лучше сухой мороз, чем небольшой сырой холод.

Итак, последний рывок! Мальчик подхватил сумку и двинулся в путь. Обошёл двухэтажное общежитие, дальше шла огороженная невысоким забором территория детского садика. Дорога бежала под уклон и была очень скользкой. Генка не учёл, что лёд на открытом шоссе под действием дождя и ветра таял быстрее, чем здесь, в переулках. Кроме того, тропинка вдоль забора была неровной, да и уклон получался значительным. Чтобы не упасть, пришлось хвататься за металлические прутья, такие же обледеневшие и скользкие.

Спуск оказался очень тяжёлым! Ноги пытались ехать вперёд, скользили по неровной ледяной поверхности. Держаться приходилось только одной рукой, вторая сдерживала рвущуюся вперёд тяжеленную сумку с продуктами. Скоро прутья закончатся, и предстоит преодолеть десятка полтора метров по скользкому склону без страховки и поддержки. Он вспомнил, как его любимый герой, Смок Беллью, карабкался на ледяную стену, цепляясь за неё руками и ногами. Только здесь ему приходилось ползти вниз, стояла темень и не было рядом верного друга, который страховал его, а потом привёл помощь.

Закончился забор и теперь его ожидал открытый склон, где схватиться руками не за что. Маленький шажок… ещё один. Нога попыталась поехать вниз, но он сумел удержать её. Так, ещё шажок, ещё… Хуже всего то, что нельзя балансировать руками – в одной из них сумка, тянущая за собой в сторону. Может, завязать ручки и отправить её вниз, а потом спуститься и там подобрать? Нет, нельзя! Ручки могут развязаться, дно протереться и тогда все его труды – насмарку!

Ну, ещё немного! Ледяной ветер налетел из-за забора, закружился, хлестнул по лицу. Здесь самый трудный участок, тропа делает поворот, да ещё и под уклоном. К счастью, лёд здесь подтаял, и появилась возможность опереться ногой, не боясь упасть. Он преодолел опасное место очень легко, почти не скользя. Теперь осталось несколько метров очень пологого, почти ровного спуска. Вот так, можно чуть быстрее…

Грохнулся он основательно. Никогда нельзя расслабляться – даже если кажется, что все трудности позади! Он ударился задом, заскользил вниз, проехался правым боком и приземлился в месиво из грязи и растаявшего снега у подножия склона. Генка был, конечно, мужчиной, отважным путешественником, героем, доставляющим продовольствие в затерянный старательский посёлок, но всё-таки, ему только недавно исполнилось двенадцать!

Сидя в грязной, ледяной луже, промёрзший насквозь, продуваемый студёным ветром, он заплакал, не вытирая слёзы с мокрого от дождя лица. Болел ушибленный бок, саднила ободранная рука, водой наполнились теперь не только ботинки, но и брюки, и куртка. Надо вставать и идти! Теперь уже не только, чтобы доставить продовольствие, но и чтобы спасти себя. Он поднялся, схватил, чтоб не раздумать и не бросить опостылевшую сумку, и медленно побрёл по неровной, засыпанной щебнем грунтовке. Вся дорога покрылась слоем жидкого месива из воды, грязи и снега, скрывавшее под собой ямы и колдобины. Несколько раз он оступался, проваливаясь в эти ямы по щиколотку, но не обращал на мокрый холод внимания – только бы ногу не сломать!

В какой-то момент Генка понял, что может просто не дойти. Одежда намокла вся и не защищала от холода и ледяного ветра. Сил не осталось совсем, тяжеленная сумка тянула вниз уставшие, онемевшие руки. Деревья, по-прежнему скованные ледяным панцирем, зловеще скрипели и потрескивали. Можно, конечно, попробовать постучаться в какой-нибудь дом, попроситься согреться. Но как же тогда он доставит продовольствие? Так нельзя – спасать свою шкуру, забыв о женщинах и детях (маме и Викуле), ждущих его? Да и кто услышит сейчас стук в калитку…

На просторах Белого Безмолвия попавшие в беду путешественники стреляли из ружей, звук разносился на много миль, и все, кто был близко, спешили на помощь. А ещё зажигали костёр, его дым служил сигналом для спасателей. А у Генки нет ружья, чтобы выстрелить, да и не услышит никто за шумом ветра и дождя, за скрипом обледенелых деревьев. А костёр не развести в такую бурю. Надо же, почти зима, холодно, а с неба льётся дождь… И помощи ждать не от кого…

В конце длинной улицы показался какой-то свет. Он был далёким, но ярким. На лампочку от домашнего генератора не похоже, она была бы тусклой, да и не приближалась. Неужели машина? Откуда она здесь взялась, и как смогла проехать по этим ямам?

Переваливаясь на колдобинах, разбрасывая грязное ледяное месиво, огромный внедорожник медленно подъехал к мальчику и остановился в нескольких метрах от него. Из машины выпрыгнул сосед, дядя Миша.

- Генка, ты? Вот здорово! Так и знал, что ты пойдёшь здесь! Быстро в машину! – он схватил мальчишку в охапку, потащил к машине. Генка вцепился в сумку:

- Там продовольствие… еда…

В машине у дяди Миши хорошо, тепло. Генку он завернул в шерстяное одеяло и поместил на заднем сиденье. Топится печка, мурлычет магнитола. Дядя Миша пробирается к началу улицы, где можно развернуться, и разговаривает по телефону:

- Да, да, Марина, всё в порядке, живой,  здоровый, только промок сильно и замёрз, везу его домой! Да. Мы скоро! – кладёт трубку на сиденье рядом с собой, и уже Генке – Я там кинул к вам провод от своего генератора, немного комната пусть протопится, да и свет будет. А как же тебя понесло-то сюда, да ещё с сумкой?

- Продукты надо было домой принести, Викуле молоко… я думал, что быстро управлюсь, телефон с собой не взял…

- И что, аж в город мотался?

- А как же? Мама ведь ждала, - Генка промолчал и вдруг, давя закипавшие слёзы,  добавил: - и собаки провалились в полынью, и на Сороковой Миле ждали продовольствие, и я не смог зажечь сигнальный костёр…

Дядя Миша быстро повернулся к нему, и по лицу его скользнула улыбка:

- А я приехал со своего золотоносного участка, и хотел уже распрячь собак, но вдруг увидел сигнальный костёр. Тогда я понял, что кто-то из парней попал в беду…

- Но я не зажигал сигнального костра, - прошептал Генка.

- Его зажёг… да, его зажёг сам Ситка Чарли, - был ответ, - и я поехал к тебе. Ты настоящий мужик, Генка! Дошёл почти до конца! И сейчас мы поедем домой, ты согреешься и уснёшь, а завтра проснёшься здоровым и бодрым, и всё будет в порядке!

- И наконец-то наступит зима?

- Конечно, наступит зима!

- И Юкон не вскроется до весны?

- Да, дружище, старый седой Юкон не вскроется до весны…