Я здесь, я рядом...

- Распишитесь в протоколе, Антонина Петровна, вот здесь, штраф можете  оплатить в течение двух месяцев,- седой майор протягивал женщине лист бумаги, исписанный меленьким почерком.

-Темушка, ну что ж ты меня позоришь-то, надо мной соседи и так уж смеются, - ласково улыбаясь , женщина пыталась обнять милиционера.

- Гражданка Зарецкая, я Вас предупреждал, что сезон сбора облепихи еще не открыт, нечего соваться в тайгу раньше времени,- уворачиваясь от объятий , сурово отвечал  милиционер.

-Ну Темушка, ну ягода же поспела, вон погляди какая красавица, на, попробуй, ягодка к ягодке, м-м-м,  - подхватывая ведерко, пропела  Антонина Петровна.

-Ягода конфискована, поставьте ведерко на место, гражданочка, - все так же грозно говорил неприступный страж порядка.

- Как конфискована? Ну это уж слишком! Я и штраф заплачу, и без ягоды останусь? Ну ты, даешь! Я ж тебе, дураку, варенья наварю. Ты же любишь в чаек вареньица положить…

- Тося, не начинай…Вот откроется сезон – иди и бери ягоды сколь хочешь. А эта ягода конфискована. Все, больше ничего мне не говори, закон есть закон,  - спокойно, но твердо закончил разговор майор.

Возмущенная женщина долго не могла успокоиться, нарочито громко гремя посудой, она продолжала ворчать.

- У всех мужья как мужья, а мой… Нет, ну это надо – штрафовать собственную жену. Ты еще в тюрьму меня посади! От соседей проходу нет – смеются. И откуда только берутся такие …-

Антонина Петровна не успела закончить фразу. Муж  тихонько подкравшись, нежно обнял ее и прошептал на ушко : « Тосенька, форму мне почистишь? Там пятнышко от облепихи твоей…Угу?»

               Артем Иванович был удивительным человеком. Больше   двадцати  лет работал он инспектором по охране лесов. Работу свою он любил всей душой, потому что выше всего ценил  бесценное богатство, подаренное человеку – природу.  Любовь эту  с пеленок взлелеял в нем дед.  Артем Иванович хорошо помнил, как дед , огромной силищи мужик, мастерил ему   кораблики и маленькие, но  заливистые дудочки. Иногда дед сажал внука на колени и непривычно тихим голосом рассказывал секреты своей жизни. В отличие от бабушки, дед был человеком неверующим: в храм он не ходил, обрядов православных не признавал. Зато верил он в великую  непобедимую силу  матушки-природы. Любил повторять про то, что природа дает человеку все, что ему нужно, надо только правильно всем распорядиться. И самое главное, надо доверять природе, надо уметь ее видеть и слышать. 
-Помни, сынок, природа защищает человека, коли он ее почитает. И наоборот, может наказать, если человек супротив природы пойдет. Природа любит людей, как мать лелеет своих деток. Так и люди должны природу любить, как родителей своих - говорил старик внуку.

 На всю жизнь запомнил Артем  дедовы слова.  Так и поступал  - по чести и совести, охрана природы стала не просто службой, а смыслом его жизни.     

            Над честным инспектором и правда подшучивали и сослуживцы, и соседи, но для него все это было совсем не важным – главное, сберечь великую красоту, не допустить ее гибели.  Тайга была для Артема Ивановича домом родным. Совсем мальцом ходил он в тайгу с  дедом.  « Не бойся, сынок, я здесь, я рядом», - повторял дед, обучая внука поведению в тайге.   На таежных тропах познавал  главные секреты жизни, приобретал главные качества человеческие –  доброту, верность, терпеливость, выносливость, смелость. А еще – умение видеть красоту, наслаждаться ею, хранить ее.

Не раз приходилось встречаться и  с опасностью лицом к лицу, но это-то как раз и закаляет человека, делает его сильней.

           Служба у Артема Ивановича была непростой. Вся жизнь в командировках:  расследовать причины лесного пожара,  предупредить браконьерство, проинспектировать туристические маршруты, проверить пожаробезопасность. Мотался по родному краю на вертолете, моторной лодке, автомобиле, мотоцикле, верхом на коне и сотни километров – пешком. В тайге Артем Иванович отдыхал душой. «Когда на сердце беспокойно, когда не в силах совладать с тоской – побудь в лесу на солнечной поляне и все печали снимет как рукой».

 Он любил повторять эти стихотворные строчки, таежные прогулки, как лекарство,  прописывал тем, кто ныл, жалуясь на жизнь. Сам он в быту был неприхотлив, мог довольствоваться малым, ведь в таежных командировках привык обходиться без удобств цивилизации. Это и было особенно ценно для него – чай с дымком, грибной суп из закопченного походного котелка, сон на душистой траве, душ под ледяными брызгами горного водопада. Любому курорту предпочел бы он отдых в тайге. Много пришлось повидать ему – встречи с разумными животными и  озверевшими  людьми  навсегда оставляли след в памяти  таежного инспектора.

            Любил Артем Иванович животных, уважал их за деловитость и трудолюбие. Лето в Сибири короткое, надо успеть запасы сделать на зиму, накопить жирку под кожей, чтоб легче пережить долгую холодную зиму. Вот белка, махонькая зверушка, а какая трудяга. Шишку найдет и с ветки на ветку, с ветки на ветку к квартирке своей пробирается. Ну как не полюбоваться на такое диво. Раз как-то встретился с одной такой заготовительницей  лицом к лицу, в трех метрах всего друг от друга оказались. Держа шишку в лапках , белка громко заверещала, прогоняя чужака. Инспектор не мог сдерживать улыбку, а белке было не до смеха, рассердилась, да как кинет в него шишкой. Рассмеялся Артем Иванович и отошел, оглянулся – а белка спрыгнула с ветки и подобрала шишку, не пропадать же добру.  А вон маралиха с мараленком , как нежно ласкает своего детеныша, хочется подойти поближе, тоже  погладить малыша – нельзя, нельзя пугать диких животных, они не должны видеть человека, нельзя мешать. А ведь приходилось инспектору не раз видеть мертвых маралов, убитых ради наживы – неокостеневшие рога, панты, считаются уникальным лечебным препаратом. Маралов разводят на специальных фермах, срезают раз в год панты – процедура не из приятных для животного, конечно, но не смертельная. Готовый препарат можно купить – так зачем убивать несчастное животное?! Нет, никогда не мог понять браконьеров Артем Иванович.  Боролся с ними беспощадно. Да и как иначе относиться к тем, кто думает, что ему дозволено все, кто использует запрещенные способы охоты и не признает никаких правил.

                На копытных животных такие нелюди ставят ловушки – петли. Петля привязывается к  колу, вбитому в землю. Животное, попав в такую петлю, начинает бросаться в разные стороны и выдергивает кол, но беспрепятственно идти сквозь кусты уже не может, запутывается окончательно и обездвиженное ждет своей участи. Однажды  Артем Иванович, инспектируя место пожара, услышал странное постукивание. Оглядевшись по сторонам, заметил медведя, волочившего за собой на веревке метровое бревнышко. «В петлю угодил»,- догадался инспектор. Через пару минут  понял – не медведь это, а медведица. Следом за огромным зверем, жалостно урча,  семенил малыш. Медведица остановилась, взяла кол в лапы и пошла на задних лапах. Пройдя несколько метров, видимо устала, и снова пошла на четырех лапах. Бревно опять мешало. Взревев, она схватила помеху и со всего маху кинула под гору, перевернулась вместе с ним и покатилась по  острым  камням, оставляя за собой кровавые следы. Малыш, постанывая,  осторожно спускался по крутому склону вслед за матерью, останавливаясь и слизывая кровь с камней.  Артем Иванович замер, раздумывая, как помочь. Медведь – зверь опасный, подойти к нему близко  - нападет , растерзает. Жалобное урчание медвежонка пересилило – мужчина отправился спасать животных.  Разрабатывая на ходу план спасения, он старался беззвучно спускаться по склону. Медвежонок уже добрался до матери, а та лежала на животе , не двигаясь. « Не могла же она разбиться насмерть?» - думал спасатель, потихоньку приближаясь к животным. «Сволочи, веревку синтетическую привязали, простая перетерлась бы со временем. Вот нелюди! Раны она залижет себе, главное  от веревки освободить». Легко сказать, а как сделать. Медведица зашевелилась, Артем Иванович остановился – страшно. Животное с диким ревом перевернулось на бок – даже раненый зверь страшен! Медвежонок довольно урчал, забравшись на мать и  тыкаясь в ее шерсть. «Выпить что ль для храбрости», вспомнил  про заветную фляжку со спиртом, которую всегда брал с собой на всякий случай – «для сугреву» - но ни разу не воспользовался. «Дурак ты, майор, развезет тебя, фиг тогда убежишь», - обругал сам себя инспектор.  Разулся, засунул ботинки в рюкзак и неслышно стал подбираться к  зверю со спины, держа наготове охотничий нож. Приблизившись, резким движением полоснул по веревке. Медведица со страшным ревом встала на лапы , готовая броситься. Медвежонок, скатившийся с нее, пронзительно завизжал, мать повернулась к нему – Артем Иванович кинулся в гору, что было духу. Взобравшись наверх, отдышался, открыл фляжку, налил в крышку спирта и выпил – за спасение. Глянул вниз – медведи успокоенно лежали рядышком.

                  Историю эту Артем Иванович никому не рассказывал. Приврать – не умел, а описывать, как страшно было – не хотелось.  Да и вообще не любил он о себе говорить. Он всегда  просто выполнял свой долг. Когда днем и ночью дежурил, не пропуская сборщиков кедровых шишек, пока не созрели еще орешки; когда спасал из ледяной воды  обессилевшую кабаргу – испугавшись грибника, это милое животное прыгнуло в реку, не рассчитав своих сил, ослабело и начало тонуть; когда не пропустил в заповедную зону высокопоставленных «охотничков», пожелавших  поразвлечься, отдохнуть на природе «от дел праведных»; когда рисковал жизнью, задерживая вооруженных  «нелюдей» - так и только так называл браконьеров  Артем Иванович. Он просто выполнял свой долг.

      Не удивительно, что у старшего инспектора было много врагов. Всем, кого  пришлось ему остановить по своим служебным обязанностям, мечтали хоть как-то отомстить. Не раз пытались расправиться с неподкупным инспектором – сбивали на посту грузовой машиной, расстреливали его палатку…Но отлежавшись в госпитале, возвращался он к своей любимой работе, в свою родную тайгу.  Своим верным служением природе он словно говорил ей :  « Не бойся, я здесь, я рядом…»