Главное - не дышать

- Пусть он только не дышит на врача, - доверительно нагнулась к стойке  тетенька  с  биркой  на  лацкане  пиджака. 
Это как? – подумала я, но вслух ей ничего не сказала. Сказала дружку: – «Иди в кабинет 206 и возьми справку». - Дружок закатил глаза. - Чего это? – и упрямо мотнул головой. Он явно не хотел никуда идти. Хотел сразу плюхнуться в бассейн, тем более, что сумма, заплаченная за возможность побарахтаться в  воде, превышала всякие мыслимые пределы, а тут еще какая-то справка.
- Куда идти-то? - и недовольно скривился. 
- На второй этаж, это недалеко, - приободрила  администраторша и подкупающе улыбнулась, – пять минут и готово.
Дружок вошел в сияющий чистотой 206ой кабинет как был: в шлепанцах, сомнительных дачных штанах и желтой  майке без рукавов. В руке он держал пакетик с разноцветными конфетами.
- Фру-фру, - возвестил дружок и помахал пакетиком.
- Здравствуйте, - удивилась  врачиха. Потом поморщилась. - И что ж это вы все такие пьяные…
- Раздеваться  как, - до пояса, или ниже? – можно было подумать, что дружок куражится, на самом деле, он просто хотел понять, - как себя вести. В смысле – что делать.
- Покажите ноги, - приказала врачиха и опустила глаза вниз. Уставилась на шлепанцы дружка. – Да…
- А что, собственно? – дружок сделал лицо и  недовольно  взмахнул пакетиком.
- Ладно, - врачиха склонилась над листком, стала писать. – Ноги вымоете в душе.
- Это все трава, - пожаловался  дружок. - Вот косишь траву бензокосилкой, косишь, а она, знаете ли…
- Ладно, - врачиха протянула готовую справку, – только не дышите на администратора.
Взглянув на справку, администраторша кивнула головой - нормально. Проходите в раздевалку и, помявшись, добавила: только не дышите на инструктора. Дружок  втянул воздух,  раздулся  как  водолаз  и,  задержав дыхание, на  цыпочках  двинулся  по проходу.

По правде говоря – нам не стоило самим ехать в бассейн, после выпитого  виски.   Сегодня  уж точно.  Или надо было вызвать такси. Как раз  утром,  дружок и  приехал  на  «такси».  
Чуть  свет  за воротами  раздался   тревожный   гудок,  громкий   как  пароходная  сирена.  И  кого   несет?   Полусонная   вышла  во  двор,  распахнула  створки  и  потерла  глаза.  В  трех  метрах  от  ворот  стоял    автобус.  Ворчал  двигатель,  из-за  стекол  выглядывали  какие-то  бабки  в  темных  платках,  у  одной,  видимо  на  коленях,   сидел  гусь.  Гусь  тоже  выглядывал.  Наверное  катафалк, -  мелькнула  мысль.  Хоронят  кого-то. Сейчас   попрут  по  капусте,    ну  как  же,  - сбрендили  от  горя. Я  замахала  руками – нельзя, нельзя! 
Двигатель  ворчнул  и  затих,   Со  вздохом  открылась  дверь.   На  траву  сполз  дружок, -  весь  в  белом    и  с  бутылкой  виски  в  руке.  Он  встал  в  позу,  поймал  меня   глазами  и  вскинув  руку,  громко  запел  в  благородной  итальянской  манере: «  О,  соля,    миоооо…»   Бабки   молчали.   Гусь,  вдруг,  выгнул  шею  и  мелко   застучал  клювом  по  стеклу,  как  будто  собирал  ряску.  Наверное  перепутал  стекло  с  водой:  подумал,  что  какие-то  дурни   перевернули  воду  и  поставили  перед  ним  вертикально. А  может  быть,  так он   аплодировал. Кто  знает.
- Кончай  балаган, - я  окончательно  проснулась. – А  где  твоя  машина?
Дружок  осекся на  полуфразе,  недовольно  поставил  бутылку,  сунул  руки  в  карманы  и  выдернул  пустые  мешочки.  Мешочки  свисились  по  бокам,  как  уши  зайца   из  мультфильма,  в  момент,  когда  его  поймал  волк.  Вздохнул. Полез  развязывать  шнурки  на  ботинках.
-  Ты  ничего  не  понимаешь.  Как  прекрасно  ступить  из  автобуса  прямо  на  землю!  Дружок  сунул  бутылку  в  карман,  подхватил  ботинки  и  пошел  по  траве к  дому.  -  Отпусти  автобус,  -  бросил  на  ходу.
Что значит  отпусти, – подумала я.  Как будто  это такси…  Вгляделась  в  бабкины  лица.  Господи, это же  рейсовый автобус!  И  все эти  люди  куда-то  ехали. Оглянулась.  Дружок   шел  не  торопясь.   Шел   под  моим  взглядом, красуясь  особой  походкой  узаконенного  разгильдяя.   Махнула  рукой  водителю,  тот  кивнул,  завел  двигатель  и    стал  задом  выруливать  на  дорогу. 

Когда-то,  еще  в  юности,  цыганка  нагадала  мне  мужа – полковника  и  троих  детей.
Вместо полковника  на  веранде  сидел  дружок,  и одобрительно  щурился  на  восходящее  светило. Созерцал этот мир  спокойно и отрешенно  Боже мой, сколько же лет  я  его  терплю.  «А ведь могла  выйти  за  капитана в  синей  майке  и  варить  ему  фасоль.»  Капитан,  со временем,  превратился  бы  в полковника,  пошли  бы  дети. Как  знать,  может  быть,  их  было  бы  трое.  Дружок   вздохнул. Я  тоже  вздохнула. Стало себя  жаль,  но  не очень.  Хоть  такой, но  приехал. Главное – живой. 
- А  не  найдется  ли  в  нашем  доме  такая  презренная  вещь,  как  еда?  -  Дружок  откупорил  бутылку   и  поискал  глазами  во  что  налить.  Я  молча  придвинула  вазочку  с  клубникой и  стаканы  с  широким  горлом  и  толстым  дном.  -  Терпеть  не  могу эти  ягоды,  -  оборонил   дружок  презрительным  тоном  патриция.  -  Клянусь   дьяволом, плутовка,  ты могла  бы  приготовить  для  своего господина  что-нибудь  повкуснее,  побольше.   
Опять  пошли  цитаты.    Дружок  -  ходячий  цитатник,  и  постоянно шпарит цитатами. Только бы  не  начал  свою историю о том, как он  поступал  в  литературный  институт, поступил, а потом его  с  треском  вышибли. Разумеется,  за  такую  же  белиберду.
- Может быть  хватит  пить?
- Никогда. – И  вылупил  глаза.  Он явно не понимал,  как это можно не хотеть выпить, когда есть что. 
- Будешь? 
- Ладно. Чуть-чуть.  Так, где  машина?
- Я  посеял  права.  Пусть земля им будет  пухом, - и  приподнял  стакан.
- Не богохульствуй.  - Дружок  отхлебнул из  стакана.
- Ну и как я пою?
- Ужасно.
- Разве?  А мне казалось,   что  на  этом  поприще,  я  смогу  кое  чего   добиться. – Надулся и посмотрел  себе  под  ноги.
- Трава, вон,  поперла,  скоро  выше  колен  будет. Скосил  бы. Поприще…
В  который  раз,  я  удивилась  своей  способности  к  устойчивому чувству, именуемому  «верность»

И все же, к вечеру,  мы  собрались   ехать  в  бассейн,   но  в   последний момент, оказалось, что наш общий друг-сосед занялся жаркой котлет. Нашел же время! А ведь именно он, не более как час назад, обещал нас отвезти. И вот, нате вам. Дружок завел  мою Тойоту и подрулил  к  воротам соседа. Покорно пересел на сиденье пассажира и посигналил. Но тщетно. Запах жаренных котлет затмил собой все. И отменил желание нашего соседа куда-то ехать. У ворот принялись слоняться вечно голодные собаки, крупные птицы собрались на крыше и стали беспокойно кричать. Вероятно, они оспаривали друг у друга предполагаемые отбросы. Хотя, какие могут быть отбросы от котлет?  Смешно. И тогда, не в силах изменить наши планы, мы поехали сами.
- Я  провезу  тебя  старой  индейской  дорогой,   -  улыбался  чему-то  своему  дружок. Вот  опять  какие-то  басни. При чем  тут   индейцы? 
Жутко и весело. Однако,  дружок вел машину хорошо. Никаких виляний. Сначала  мы  пылили  по  каким-то  проселкам,  потом  выехали  к  главной  дороге.  Подъехали к воротам пансионата. До бассейна топать с километр и  в  гору. На обочине притулилась  парочка  Лексусов  и  один  длинный  Мерседес.   Владельцы скучливо поглядывали из-за тонированных стекол,  видимо  дожидались  своих  крутых  хозяев. 
Только не дыши на охранника, сказала я и подсунула купюру в руку дружка.
- Мы в бассейн, - радостно объявил дружок, -  и гордо вскинул руку с зажатой купюрой. Выглядело как – « Идущие на смерть приветствуют тебя!» Раньше так делали гладиаторы на арене.
- Неужели! - обрадовался охранник, мгновенно проснулся,  подскочил,  слизнул купюру и нажал кнопку. Взметнулся  шлагбаум. Под плотоядный блеск охранниковых глаз мы лихо рванули и понеслись по дорожке прямо к зданию. Мордочки за тонированными стеклами вытянулись, а дружок поднял вверх два пальца. Указательный и средний. Получилось наподобие  «V».
- Что это? - тревожно спросила я.
- Виктория,  -  самодовольно улыбнулся дружок и пояснил: победа.
- Не кажи гоп, пока не переедешь Чоп, - осторожно заметила я, вспомнив  эмигрантскую  байку.
- Хочешь,  я  тебе   скажу?   - Дружок  смотрел  перед  собой,  но  сам  о  чем-то  думал.
- Ну?
- В  эпоху   массового  накопления  капитала,  деньги  решают  все,  что  в   наших  условиях,  означает  бесконечный  процесс.   - Почесал  нос.  -  Но, мы ничего не можем сделать – у нас нет власти. Надо расслабиться и получать удовольствие.
- Наверняка,  опять  цитата.
 
Разошлись по раздевалкам. Помывшись в душе, я очутилась в бассейне. Вода  -    кристальная. Никакой хлорки, только кислород. Восемь дорожек, тумбочки для прыжков. По дну - синие стрелы, по бокам - цветы, яркий свет. Красота. Вдоль бортика ходил ухоженный инструктор в спортивных штанах и в белой майке. Мышцастый и строгий. Значительный. На вид лет сорок. Дружок  вылез откуда-то сбоку и,  прошлепав  мимо инструктора, сразу же с бортика, как мешок, свалился в воду, подняв при этом тучу брызг. Инструктор поморщился. То ли от брызг, то ли от  шлейфа, который  тянулся  за  дружком. Но, мы уже в воде. 
О вода! Много воды. Может ли быть что-либо лучше? Вы парите над твердью земной, простираете руки, разгребая перед собой эту чудесную субстанцию, легко и радостно, как будто пребывая в невесомости. Так мы и парили, как птицы, оглашая воздух  восторженными  кликами. Дружок тоже парил и оглашал, оглашал  до тех пор, пока не въехал головой во что-то твердое. Оказалось, что в лоб какого-то дядьки. Оба они вынырнули и очумело уставились друг на друга.
- Простите, - отфыркнулся дядька.
- Извините, - подхватил дружок.
- Я вас не ушиб? – участливо осведомился дядька?
- Что вы, что вы, можно еще раз, - разрешил дружок и, нагнув голову как бычок, приблизил ее к дядькиной. Дядька отшатнулся. 
Удивительно, до чего же, подчас, дружок бывает глуп. И несет всякую ахинею.
Потом они вместе поплыли к месту, где расположено отверстие, откуда вырывается мощная струя воды и крупные пузыри образуют бурун. Дядька взялся за поручень и, извиваясь, подставлял мощной струе различные части тела - великолепный массаж. Дружок  смотрел  заворожено,  не  уплывал,  ждал своей очереди. Потом они менялись. После плавали рядом, а дядька все отворачивался.  По  бортику  бегали  какие-то  мужики  и  все  пытались  сунуть  дядьке  телефон.  Дядька  отмахивался.  Из  парной  они  вышли  красные,  как  раки.  Прозвучал зуммер – сеанс окончился.
- Классный дядька, - объявил дружок, когда мы вновь сошлись у стойки администраторши. – Наверное, сантехник.  Зовут  Саша. Такой простой.  Всю  дорогу  объяснял  разницу  между  керамикой  и  еще  какой-то  хренью.  Забыл как  называется.  И  все  к  нему  лезут.  Но, службу  знает  туго.  Самоделкин   такой. Молодец. 
- С чего ты решил, что  он  сантехник - зевнула я.  Ужас  как  спать  хочется.  Вода совершенно расслабила. Сейчас бы в кровать…
- Он так увлеченно рассказывал про смесители, даже стало интересно. Представляешь, оказывается керамические – не самые лучшие. А я-то думал…
- Вот и пусть переставит наш, – рассудила я. - Все хоть какая-то польза от твоих дурацких знакомств,  -  и подула на дружочкин лоб, - болит? 
- Берите - администраторша дежурно выдала паспорта и мою дамскую сумочку. Взглянув через головы, изменилась в лице. Сладко запела:
- Приходите еще, Александр  Петрович, - и подобострастно протянула кому-то  документ в  обложке  из  дорогой  кожи,  по виду  крокодиловой,  затем  наручные часы: строгий корпус, гладкая матовая сталь, никакого мишурного блеска. С виду ничего особенного. Но такими и бывают настоящие вещи. – Приходите, - и улыбнулась по-особенному. 
- Мы оглянулись. Рядом стоял дядька. Тот самый.
- А он кто? - одними губами спросил дружок.
- Академик - тихо прогудела администраторша на одной ноте  и  повернула лицо,  -  телевизор, что ли не смотрите?  - Дружок открыл рот  и  посмотрел  на  телевизор.  На  экране  летали  пивные  бутылки. Дядька не уходил, стоял рядом и спокойно прилаживал застежку.
- Не дыши на академика, - прошипела я.
- Поздно, - буркнул дружок. - Поздно, -  и обогнув академика,  нетвердой походкой направился к стойке бара,  туда,  где  мельтешил  телевизор.  Мрачно обернулся.
- Кофе будешь?
- Со сливками, - уточнила я. - Маленькую чашечку. Без сахара.