Сашино озерко

1 апреля 2014 - Митрофанов Валерий

САШИНО ОЗЕРКО

Нет в нашей деревеньке места более известного, приметного, драгоценного сердцу каждого жителя от мала до велика, чем Сашино озерко. На окраине деревеньки, там, где начинается корба, пахнущая грибами и спелой морошкой, среди великанов сосен, что блестят своими золотыми доспехами, подпирая плечами небо, искрится, переливаясь радугой лесное озеро…
В летнюю зною пору с утра до вечера кричат, визжат от радости дети:
-На озерко! На Сашино, купаться!
Только приезжий человек, впервые побывавший на озере вдруг удивится названию:
-А почему Сашино? – всмотрится в тёмную воду озера, пытаясь разгадать тайну, что схоронена на чёрном, илистом дне… Да и нырнёт с головой в изумрудную, манящую прохладой воду.
Вот и мы - ребятишки, накупавшись днём, в июньские вечера собирались на шатком плотике, что был привязан к берегу, для того чтобы половить карасей. С удочками мы старались угодить рыбе, приманивая её хлебными катышами с подсолнечным маслом. Карась – рыба осторожная, пугливая и потому улов был невелик и каждый пойманный золотистый, отливающий заходящим солнцем экземпляр был и вправду на вес золота. Кроме нас, босоногих и вихрастых рыбаков, на озеро приходил и дед Аноскин, дымя махоркой и кашляя, он нас забавлял, но и учил рыбалке. От него мы узнали, что при ловле карася нужно иметь тонкую леску - паутинку и самый мелкий рыболовный крючок - заглотыш. Вот эти крючочки и были в большом дефиците и те, кто имел из нас такое богатство и мог рассчитывать на успех. А на большой рыболовный крючок можно ловить только шустрого окуня или бойкую сорогу, что в этом лесном озере не водились. Дед Аноскин имел уйму этих уловистых крючков и всегда выручал нас, за его доброту, мы уважали его и не пререкались с ним, а иногда и помогали свернуть ему «козью ногу» из старой газеты. Как-то отчаявшись отсутствием клёва, кто-то из нас и спросил деда:
-А чего озеро наше Сашиным прозвали? Сашино, Сашино, а кто такой этот Саша мы не знаем.
Дед закурил, прокашлялся и отложил удочку:
-Так это длинная история…страшная! Не испугаетесь, ребятки? А комары не заедят? Слушайте, охломоны…
Старик прищурился, усмехнулся неведому чему и глядя на тёмное от леса озера, начал рассказ:
-Ужо, лет сто прошло или более, тогда нашей деревни ещё не было. Вкруг озера лес стоял, вот с той стороны болотина,- старик показал рукой, - она сейчас заросла молодым лесом, а наш берег - боровина, тут сосняк стоял, ельник. Дремучий край был. Да и озеро поширше энтово было. Не то, что сейчас – лужа для лягушек. Так вот озеро наше жуть как рыбное было. И щука водилась, окунь, лещ… Карася никто не ловил. В старое время протока с реки была, вот по той протоке рыба в озеро и заходила с весны, да и оставалась на лето. С окрестных деревень рыбаки приезжали, кто мерёжками, особенно боталками, а кто и русями ловил рыбу. А добирались до озера или на лодках по протоке или на лошадях по дороге, что шла через лес. У рыбаков тут на берегах лодки – долблёнки были, шалаши построены, мне ещё бабка об том рассказывала.
Старик замолчал, потухла папироска. Дед, попросил нас завернуть другую, уже после того, как он вновь вдохнул табаку продолжил бухтеть:
-Так вот среди этих рыбаков, что на этом озере рыбу ловили, самым знаменитым, удачливым был Сашка Цыган. А кто-то из местных его просто Цыгой звал: «Цыга…Цыга!» Соберутся рыбаки вот так вечером, как мы с вами, костёрчик распалят, ухи сварганят, да и давай хвастать про свои успехи, про свою удачу. А Сашка большой мастак был приврать, хотя и вправду рыбы больше всех ловил. Да, забылся видать и рыбакам свой секрет и выдал, есть у меня, говорит слово святое, потаённое, как скажу его перед рыбалкой, так и прёт рыба в мои сети, других не видит. Задумались рыбачки, попритихли, слово узнать не терпится, каждому удача нужна. Только харахорится Сашка, как издевается над мужиками, не скажу, говорит и всё! Хоть на кусочки режьте! Рассердились рыбаки, мол, доткнёшься до нас, не поможем, раз тайны не выдаёшь… Уже осенью, да как раз на Казанскую дело было, первый лёд встал. Ну, рыбаки по льду мерёжки выставляют, с опаской конечно, боясь провалиться. А Сашка жениться решил, через неделю свадьбу играть, ну и решил к столу праздничному рыбки добыть, да на лошадке своей горячей на лёд то и выскочил. Зыкнул на лошадку, а та на середину озера его и понесла, только сани по льду свистят. Пока лошадка по льду бежала, всё хорошо было, лёд прогибался, но не ломался, Но только Сашка вожжи потянул, сани остановились и в этот момент тонкий лёд треснул под ногами лошади. Лошадку как ошабурило, она обезумев от холодной воды начала барахтаться,угребом стремясь выскочить их полыньи. Сашке жалко было лошади, и он, уходя под воду, пытался держать вожжи, заставляя лошадь ломать лёд по направлению к берегу. На подмогу к Сашке уже пробирались рыбаки, размахивая руками, крича и подбадривая. Сашка вначале, в горячке не чувствовал холода, он был молодым – всего то двадцатый годок. Ему казалось, что до берега недалеко, и он в любой момент сам может выползти на кромку льда и спастись. Но лошадку жалко было, отцовская всё же, кормилица. Мужики подползали всё ближе к полынье, протягивая Саньке обломки досок, бросая концы верёвок, но он их не замечал, он боролся за лошадь. Кровь его в венах остывала, калёными иглами пронзало всё тело, судороги уже кандалами схватили ноги и руки. Остался всего миг до смерти и мужики, понимая, чем всё закончится, ещё попытались разгадать его тайну:
- Слово! Словечко заветное открой, Сашка! Словечко!- ударило эхо в лесную грудь, отскочило и растаяло с последними звуками борьбы. Чёрная полынья дыхнула смертью.
Кто-то из мужиков, одумавшись, притащил лодку, искали Сашку недолго, подняли из воды, с самого дна. Его вороные цыганские волосы были измазаны илом. Хоронили всей деревней, невеста сашкина так замуж и не выходила, умерла от тоски. Как мне бабка рассказывала, с тех пор на озере нашем живёт белая чайка, она всегда одна, прилетит, сядет на волны на середине озера, покричит-покричит, да и улетит за лес. А вот и она!
Мы обернулись и вправду, над озером кружила чайка...