Апостолы (начало)

Биктимиркин Евгений

 

Апостолы

 

От автора

 

К созданию этого романа я приступил в марте двенадцатого, закончил в августе того же. С одной стороны, это произведение писать было легче, чем предыдущие, притом я сам не знаю, по каким причинам. С другой, я пытался продумать большее количество деталей сюжета, чем делал это в предшествующих книгах. Может быть, это потому, что я стал немного взрослее, может быть, потому, что этого требовали обстоятельства, может быть, почему-то ещё.

Идея и основные положения этой истории появились года за полтора до появления первой строчки, и, как ни печально, основной набор вопросов, который я тогда хотел поднять, существенно отличался от того, что был освещён в данном произведении.

Надеюсь, мне удалось придать «Апостолам» тот позитивизм, которым не блистали мои предшествующие труды. Разумеется, так как здесь я первый раз попробовал себя в области фантастики, результат тоже должен был отличаться от того, что я писал ранее.

Некоторые моменты я специально не стал раскрывать, чтобы читатель задавался хоть какими-нибудь вопросами, - всегда интересно додумывать что-либо самому, тем самым, строя варианты, которые лишь приукрасят впечатления о читаемом произведении. Но подавляющую часть происходящего, во всяком случае, с моей субъективной точки зрения, я объяснил, чтобы не было ощущения, что я сам не понимаю, о чём и для чего пишу, и, чтобы хотя бы костяк произведения точно был воспринят и понят.

Касаемо присутствующих в «Апостолах» философских размышлений могу сказать лишь одно: «Что ж поделаешь, не удержался». Не размышляющие об устройстве и природе своего внутреннего или окружающего мира персонажи мне всегда казались пустоватыми, хотя, время от времени, например, когда того требует ситуация, и такие приходятся как нельзя кстати.

Также хочется сказать о том, что при написании данного текста я специально придерживался жёстких и деспотичных рамок вездесущей цензуры, несмотря на то, что пылающему в груди молодому сердцу сделать это порой практически невозможно. Это сродни лоботомии или слепоте, одним словом, чудовищному ограничению. Но я надеюсь, мне удалось с собой справиться.

Хотелось бы вернуться к тому, о чём уже было сказано ранее. В силу жизненных обстоятельств, мне было не так просто работать над «Апостолами», но, как оказалось впоследствии, вышло всё быстрее, чем я ожидал. Безусловно, были в этой работе и сложные моменты, были и такие, которые сами текли «на бумагу». Я, по части объяснения этого феномена, всё же склоняюсь к той точке зрения, что событийные, действенные, практические и описательные тексты писать проще, нежели думать над связями между чьими-либо мыслями и действительностью, да и в целом ориентироваться на внутренний мир персонажей, особенно, если они вымышленные.

В целом же, я считаю, что «Апостолы» у меня удались. Проделанной работой, к которой я подошёл с большой ответственностью и требовательностью, я доволен, и надеюсь, что и Вас, уважаемый читатель, этот роман не разочарует.

 

 

Часть 1

 

Глава 1

 

Пять часов утра 3 марта 2073 года. Прошло уже три часа с тех пор, как я покинул атмосферу Земли. Два часа я лечу на автопилоте. До сих пор чувствуется дрожь в руках и ногах, хотя меня, как лётчика, готовили очень неплохо, в том числе и по части психологической стойкости.

Сегодня ночью я совершил самое тяжкое преступление в своей жизни. Я угнал «Василиск» с космодрома, предварительно загрузив его до отказа топливом. Один друг помог мне с хакерской программой, обходящей блокировку корабля в неурочное время. Часа через два люди на базе узнают об угоне, но я уже буду далеко – на мои поиски вряд ли пошлют кого-нибудь, это потенциальная лишняя трата. Я каждые десять минут меняю курс, чтобы его не просчитали. С командного пункта есть возможность принудительно изменить его и отправить корабль на базу, друг хакер, решил эту проблему. Также в операционной системе любого летательного аппарата присутствует система аварийного возврата корабля – делает то же самое автоматически, против неё он ничего сделать не смог. Любая критическая ситуация, будь то повреждение, отказ витальных элементов или, например, малый уровень топлива, заставляют корабль повернуть и вернуться назад. Космический корабль – штука дорогая, так что разработчики позаботились о том, чтобы воспрепятствовать его разрушению или угону. Просто мой друг как раз работал в отделе, занимающимся написанием подобных программ. Плату он с меня за это стряс непомерно высокую - три моих заработных платы.

Я корпел немало времени над технической документацией «Василиска». Ещё полгода назад, когда задумал этот отъявленный и эгоистичный поступок, понял, что лучше всего брать именно Василиск, на котором я летал по долгу службы. Есть ещё «Грифон» и более тяжёлый корабль «Минотавр», но они мне не подходили. Не сказал бы, что я хорошо разбираюсь в устройстве корабля или, тем более, его программном обеспечении. Не сказал бы, что я вообще хоть в чём-то разбираюсь достаточно хорошо, но найти и поколдовать с датчиком уровня, мне удалось. Теперь он не подаст сигнал, а значит и система управления кораблём не узнает, что топливо кончается, и меня не отправят домой, где ждёт тюрьма.

Голографический экран вещал о неисправности датчика, хотя он всего лишь всегда показывал приемлемый уровень, а я ещё раз сменил курс, и решил расслабиться в своём удобном кресле пилота. Надо признать, по началу, меня немного пугала эта пустота и однообразная безмятежность космоса. Конечно, если бы наши корабли летали раз в пятьдесят быстрее, картины были бы более разнообразными. Ныне же нам приходится летать только до Марса и обратно, так что обещанную романтику в жизни пилота, как и «любовь девчонок» я пока разглядеть не успел. Может быть, просто не достаточно долго летаю, или «как-то не так». Всё же к белым точкам на чёрном фоне я привык, как говорили нам, шутя коллеги: «Если бы в космосе не было видно звёзды, мы бы вообще сходили с ума». Но даже не смотря на бедную на краски картину, эта панорама гораздо более захватывающа, чем даже самое чистое звёздное небо на Земле. Хотя, если ты под ним целуешься с любимой девушкой, то с этим можно поспорить. Ощущение того, что ты ближе к звёздам, пусть и на самую малость, придаёт воодушевления. Это напоминает прогулку маленького ребёнка, который отошёл от двора возле своего дома всего на несколько метров, и ему уже мир кажется большим, неизвестным и загадочным. А если бы было видно и более дальние звёзды, наверное, почти всё вокруг меня утопало бы в белом свете. Когда мысли об этом воображаемом свете и покинули мою голову, я плавно погрузился в мягкую перину ещё одной тёмной и безмолвной пустоты.

Я проспал четыре часа, видимо, мне удалось успокоиться гораздо лучше, чем я предполагал. Как говорится: «не стоит себя недооценивать». С учётом перезагрузки топлива из дополнительных баков, я, в лучшем случае, доберусь до одного из спутников Юпитера и смогу напоследок посмотреть на него вживую, так, как делали люди до меня всего два раза, во всяком случае, известных народу. Только я смогу добраться на ещё нетронутый людьми спутник, полюбоваться им, и умереть на нём.

 

Глава 2

 

Лететь, что-то уже поднадоело, да и пища тоже в рот не лезет. Орбиту Марса пересёк два часа назад. Самое забавное заключалось в следующем: по идее с бога войны могли бы послать перехватчики, дабы сбить меня, или из местного командного пункта запрограммировать на возврат. Это есть последняя линия обороны от беглецов, вроде меня. Но время я выбрал так, что Марс, находится по другую сторону от Юпитера с его спутниками. Так что, мне было нечего бояться.

Пару раз на экране мелькало сообщение об НЛО, но я даже не успел выяснить, чем они являлись, как их уже и след простыл. Такое часто происходит. Дело в том, что, не смотря на кажущуюся пустоту и простоту космоса, всегда есть возможность столкнуться с непредвиденными обстоятельствами. Различные движущиеся объекты, поля, солнечные ветра и множество не исследованных вовсе факторов кружат в безумном танце и взаимодействуют друг с другом, создавая кашу даже в учёных умах. Всё связано со всем, всё оказывает влияние на всё.

До сих пор не изучены все спутники нашего громовержца. Очень долгое время особо никто даже не верил в то, что в нашей пустынной солнечной системе есть хоть какой-нибудь достаточно большой объект с наличествующей на нём жизнью. И вот, в 2021 году на Европе её, всё-таки, нашли. Вот так и бывает чаще всего – ты долгое время ждёшь, веришь, надеешься, а затем просто устаёшь и забываешь. А потом бац, и кто-то совершает это самое долгожданное открытие, которое вновь пробуждает интерес к данной теме. Кто-то не перестаёт верить, по сути, на таких людей вся надежда.

Только я успел «кинуть в домну» последний резервный бак, как центральная панель сообщила о приближении к скоплению тел. Это последнее испытание – Великий пояс астероидов.

- Компьютер, проложить маршрут, минуя столкновения с другими телами. – Отдал я команду системе управления корабля.

- С учётом обхода траекторий движения потенциально опасных тел, время полёта увеличится на три часа двадцать шесть минут. – Доложил спокойный приятный женский голос.

Я засмеялся. Мне даже на обычный маршрут может не хватить горючего. Значит, буду управлять вручную – заодно потешусь перед смертью. Нас в академии обучали паре трюков для более экономичного с точки зрения расхода топлива полёта. У каждого корабля есть скорость, при которой достигается максимальный КПД. Беда в том, что такая скорость не даёт наилучшую манёвренность, коя необходима в случае прохождения пояса. Хотя… Разница между ними не так уж и велика.

- Компьютер, установить скорость среднюю между максимальным КПД по расходу и максимальной манёвренностью.

- Задача выполнена. – Разницу в изменении я не почувствовал.

- Проложить маршрут, минуя столкновения с движущимися телами. – В космосе всё и всегда движется, так что, сказав так, не ошибусь.

Через пару секунд появилась картинка с линией-траекторией Василиска, пересекающей линии-траектории двух астероидов.

- На рассчитанном пути велика вероятность столкновения с двумя телами. – Объявил компьютер.

- Этот маршрут считать первым маршрутом. Рассчитать другой! – повысил я голос от нетерпения, растущего с приближением к поясу. Останавливаться я не стал – на разгон корабля уходит много горючего.

Вновь показалась картинка, на этот раз с тремя столкновениями.

- Этот считать вторым маршрутом. Считай другой. – Так я дошёл до пятого, и убедился в том, что первый маршрут – самый безопасный. Расчеты быстрые и точные, но с ростом числа учитываемых факторов точность предсказания падает. При сдвиге в одном участке на один метр, изменится и весь маршрут, и он уже может привести к гораздо большему числу столкновений. Это не говоря о «глюках» - непредсказуемых ошибках, вероятность которых, как заверяли разработчики, «не выше одной миллиардной», а по мне пессимистичному, так она не меньше одной десятитысячной, – смотря как считать… Правда, разрабы системы навигации вложили «критический коридор» - отступ на метр от любой точки корабля, и при расчётах берётся именно размер коридора. То есть красные точки на экране показывают столкновение с областью на метр большей, чем мой корабль. Правда, прямое столкновение отображается такой же точкой. К чёрту!

- Компьютер, выбрать первый маршрут. Летим так – чёрт с ним.

- Задача ясна. – Ответила «сестра», как шутливо её называли лётчики.

Всё что мне оставалось делать – следить за тем, как автопилот маневрирует и мастерски плавно легко изящно и спокойно обходит смертельные угрозы, от каждой из которых почти хотелось подпрыгивать на кресле. А я тем временем уже надел скафандр, облепляющий пилота прямо в его кресле, и сидел, поверхностно дыша и осторожно поглядывая сквозь окно, словно это что-то изменит. Боялся даже почесаться слишком резко, чтобы не повлиять на траекторию полёта. Как ни крути, а суеверия до сих пор имеют место быть. Особенно в космонавтике. Я уже начал молиться Шалтай-болтаю – по приданию, древнему Богу из славянской мифологии, когда, буквально в считанных метрах от меня проскользнул астероид, раза в два превосходящий моего Василиска.

Меня больше всего озадачило то, что никто и ничто не предупредило меня о возможном столкновении. Несмотря на параноидальную склонность проектировщиков к обеспечению безопасности человеческой жизни или корабля, я сейчас от неожиданности чуть не похудел на кило-другое.

Ещё с двадцать минут я летел без происшествий, елозя в кресле от постоянных поворотов. Поневоле задумался, как это летательные аппараты до моего Василиска умудрились пройти сие препятствие – видимо, как это часто бывает, мне не повезло. Да и будь горючего побольше, можно было бы избрать гораздо более шикарный путь, но нет.

В окне вздрогнула вспышка света, и я дёрнулся осмотреть место, однако было уже слишком поздно. Через несколько секунд она повторилась в другом месте, на этот раз уже слева. Это напоминало охоту за молниями. Я уставился в местность чуть правее центра, и секунд через сорок появилась очередная вспышка, гораздо правее и выше, а через пару секунд заверещало сообщение о неминуемом столкновении, и я нажал кнопку катапультирования, с которой не убирал руки уже минут пять.

 

***

 

Мне не удалось даже достичь спутника Юпитера, я неудачник. Василиск взорвался при первом же «возможном столкновении». Сейчас я витаю в вечных просторах Вселенной в одном лишь скафандре. ИИ сообщил, что воздуха при нынешнем расходе хватит на четыре часа, а через шесть минут я задохнусь.

В самом деле, есть какое-то мистическое откровение в акте самопожертвования Великому началу. Всё, что отделяет меня от зоны абсолютной смерти – это стенки скафандра, я полностью принадлежу космосу, и полностью завишу от его законов, притом так было всегда.

В окошко шлема видно движущиеся огромные тела, способные смести меня, как комара, но теперь я не боюсь их, словно я всего лишь заблудившийся путник, остановившийся, чтобы передохнуть, никому не мешая.

Я, вообще-то, надеялся послать перед смертью хоть какую-то информацию: снимки поверхности одного из двух сотен спутников, вскопнуть немного грунта, взглянуть, наконец, с него на великого газового гиганта. Мне хотелось принести хоть какую-нибудь пользу человечеству, пусть и недостаточную, с учётом гибели корабля, но мне даже этого не удалось. Конечно, в шлеме скафандра есть камера, которая постоянно записывает всё, что я вижу, и даже больше. Но какова вероятность, что его найдут?

Первые космонавты были готовы полететь на Марс, даже зная, что не вернуться. Помню, у моего брата, когда он узнал об этом, даже невольно вырвалось искреннее: «Ничего себе!». Однако они так и не были восприняты по достоинству. О них сейчас уже почти никто не знает. И, в принципе, сейчас я начинаю всё больше убеждаться в том, о чём догадывался давным-давно: всё не так уж важно, тем более одна человеческая жизнь на фоне жизни целой цивилизации.

Сейчас, когда я лечу в неизвестном направлении, абсолютно расслабившись и предоставив себя на милость великому космическому судье, больше всего я думаю именно о Вечном. Сколько ещё таких безымянных трупов летает во Вселенной, да даже хотя бы в нашей галактике? Возможно, кто-нибудь, когда-нибудь на него наткнётся. Слава богу, флаги на космических телах, расовая принадлежность вероисповедание и прочие мнимые различия, отталкивающие нашу великую расу – Людей друг от друга, уже практически полностью ушли в прошлое.

Уже вдоволь налюбовавшись красотами здешних мест, я вошёл в трансовое состояние и замедлил своё дыхание и сердцебиение, дабы прожить хотя бы в полтора раза дольше, и, если Вселенский разум будет благосклонен, погибну так и не проснувшись…

 

 

Часть 2

 

Глава 1

 

Тьма сменилась картиной в виде бесконечных нейронных сетей, где каждый нейрон, каждый аксон, каждый дендрит время от времени загорался священным светом, передавая его от одной части к другой. Постоянный процесс, рождающий бесконечное многообразие мыслеформ. Казалось, словно из одной Вселенной я очутился в другой, не менее загадочной, но и прекрасной. Более того, отчасти именно в этой загадочности и величии заключалась красота.

Затем я оказался внутри странной формы комнаты – стены его освещались расходящимися линиями голубоватого цвета. По какому принципу они двигались, оставалось только гадать. Область взора моего сместилась вперёд, к одному из туннелей, ведущих из этой комнаты. В конце его не было ни дверей, ни каких-либо других преград, я просто слегка замедлился, вокруг меня всё озарилось на миг ярким светом, и я продолжил путь, пока не попал в другую, похожую по форме, комнату. Не было тела, которое бы ходило, мой обзор вели светящиеся голубые линии, и лишь я решал, где им повернуть. Таким образом я прошёл ещё несколько коридоров, и каждый раз меня мучил лишь один вопрос: «Что изменилось бы, если бы я выбрал другой выход из комнаты?». Я вернулся в пройденную комнату, дабы выбрать другой туннель, и мне это удалось. Похоже на лабиринт, в котором всё дело лишь в выборе, который я делаю. Хотелось пройти по всем комнатам, но, боюсь, на это ушла бы целая вечность. Ах, время-время, стоп, а кто сказал, что время здесь вообще идёт?

Эта мысль меня разбудила. Я лежал на столе в центре округлой комнаты. Я постарался сфокусировать зрение, и частично мне это даже удалось. Как только я встал со стола, заметил, как странно я себя чувствую: в животе мутило, такое чувство, как будто скоро изрыгну из себя все кишки, чувствительность всего тела притупилась, в глазах всё мутно и размыто, как от дурмана, голова ватная, повышенная потливость, - ах да, я же ещё и голый. Постояв немного и сделав побольше глубоких вдохов-выдохов, я внимательнее осмотрел комнату. Стол, на котором я лежал, вырастал прямо из пола, словно его вылепили из пластилина. Мало того, он, как и все стены комнаты, вместе с потолком и полом состояли из коричневых шлангов, напоминавших по внешнему виду мышечную ткань. В потолке прямо над столом «шланги» были чуть тоньше остальных и слегка прогибались вниз. Выход из комнаты ничем не был загорожен, и я пошёл в следующее помещение, которое было просторнее и выполнено в таком же стиле.

Из-за угла появилась фигура, и я сразу же стал напряжённо соображать. Существо, что обладало этой фигурой, было ростом с меня, обладало бледной, почти белой кожей, огромными, чуть ли не с мой кулак полностью чёрными глазами, большой головой, впавшим носом, короче говоря, именно таким, каким человечество и привыкло их представлять. Рта не было. Вообще. Ни волос, ни пупа, ни сосков, вообще за исключением ноздрей и глаз ни на чём взгляд не останавливался. По три пальца на руках и ногах, ногтей не было. Когда мы встретились взглядами, поток моих мыслей приостановился. Спустя паузу длительностью в несколько секунд, я усмехнулся и, как следует ущипнул себя – чувствуется. Может костюм? Хотя нет, конечности у этого белого человечка что-то уж слишком тонкие. В руках у существа я заметил свою одежду, которую он сразу же после этого бросил на пол. Я опять усмехнулся, а «человечек» лишь моргнул, отвернулся и совершенно спокойно ушёл.

Так, это что? – подумал я. Помню, как витал в космосе, потом сон, потом я уже здесь. Предсмертные галлюцинации, или же меня подобрал кто-то и вколол наркотик. А кто подобрал? Ну мало ли, не обо всех же людях я знаю, может кто-то уже давным-давно летает во внешней солнечной системе и настолько изголодал и отощал, что решил носить костюм пришельцев, чтобы никого не пугать. Ладно, оденусь.

Только вот почему округлость шлангов в полу чувствуется стопами? Бытует мнение, что перед смертью свет белый всеохватывающий видят и различные кадры из жизни, но вот второе из-за нервных импульсов в отделах мозга, отвечающих за вспоминаемые образы. Мало ли что, может быть, у меня импульс забежал ещё и в какой-нибудь отдел воображаемых кинестетических образов. Да ладно, чушь полнейшая. Я же чувствую, что это – реальность! Я двадцать пять лет в ней родимой жил, и с нереальностью тоже знаком не понаслышке – отличить смогу. Даже во сне порой удавалось.

Одевшись, я проследовал за инопланетянином, – пока не узнаю имя, буду его так звать, к тому же, не вижу ничего плохого в том, чтобы называть вещи именами, которые первыми пришли на ум, и ассоциируются с этими именами почти всё время.

В следующем помещении меня ждала группа из трёх похожих человечков. Не сомневаюсь, что они чем-то отличались, но вот только чем? Кстати, выходит, что они все голые и бесполые.

- Ты сразу переходишь к сути – хорошая черта. – Послышалось мне. Я сразу же взглянул на их лица, и вспомнил, что ртов у них нет. Ну правильно, как и пропавшие половые органы, видимо, почти атрофировались за ненадобностью.

- Между собой мы общаемся телепатически. Тебе же мы напрямую шлём свои мысли, которые твой мозг распознаёт. Мы вживили тебе в мозг устройство для того, чтобы ты мог слышать, распознавать чужую речь. Все у кого в голове такое устройство будут понимать твою речь на своём родном языке, также как ты будешь понимать их речь. У кого устройства нет должны будут знать твой язык. Язык – это барьер между вами, мы давно поняли, что важен не язык, а мысли, которые он вызывает, а все мысли имеют одну природу. Устройство это вызывает мысли напрямую – слова ему не нужны.

- Я-я-ясно… - подумал я. Хотя, на самом деле, ничего не было ясно, чью это ещё «чужую речь». – Вы подобрали меня у тех астероидов? – решил не использовать название планеты, у них она может называться по-другому.

- У Юпитера, да. Ты вспомнил название той планеты, но решил его не говорить – мы всё равно его прочитали из твоих мыслей.

- Просто хочу знать – вы что-то от меня хотите? – спросил я максимально политкорректно.

- Да. Потом скажем. Сначала задавай другие вопросы.

- Боже, да я даже не знаю, с чего и как начать.

- Говори как хочешь, мы всё поймём...

 

***

 

Нельзя сказать, что я выяснил всё. Но даже то многое, что я выяснил, отложилось не кашей, а вполне чётко, несмотря на обилие эмоций. Первым делом я, решив проявить уважение к собеседнику, спросил, как кого зовут и получил ответ, что все они почти одинаковые, звать их можно просто алпроперяне. Судя по всему, из трёх слов состоит имя расы ихней, что тоже наталкивает на некоторые размышления…

Индивидуальности они своей не имеют, все поглощены общим делом, и всегда у них есть только «мы», никакого «я» у них не существует. Если рождается идея у кого-то, все её обдумывают и все работают над её реализацией.

Вот это, кстати, очень интересный момент. Потеря индивидуальности меня всегда пугала и всегда казалось, что вместе с ней уйдёт и смысл каждой отдельной жизни. Мало того, так уже жили низшие из организмов на нашей планете, и само слово «низшие» меня наталкивало на мысль, что так жить больше не стоит. Однако, с возрастом я начинаю понимать, что всё не так однозначно, и некоторые вещи у природы нам всё же следует взять на вооружение.

Так как эмоции и этические нормы у них явно находятся на гораздо более низком уровне, чем у нас, разговаривать с ними было просто. Можно было даже не задумываться над словами, которые «думаешь», и не бояться, что кого-то из них что-то ранит или заденет.

На каком-то этапе их раса просто стала понимать, что совместив преимущества и недостатки образов мышлений обоих полов, можно добиться гораздо более эффективного и продуктивного развития. Размножение, когда оно им нужно, происходит за счёт клонирования с частичным изменением некоторых генов. Таким образом, размножение всегда является у них ещё и своего рода экспериментом по поиску наиболее полезных качеств. Это уже является свидетельством того, что каждый из них чем-то уникален.

Весь их корабль представлял собой единый организм, а эти вездесущие коричневые канаты – своего рода нервные окончания и питающие сосуды одновременно. Центрального пульта управления, как такового, здесь нет. Есть лишь кресло, сплетённое из огромного количества «канатов» разного диаметра, которое несёт скорее символический характер. Любой из алпроперян может сесть в кресло и управлять любыми функциями корабля. Однако это можно сделать и из любой другой точки исполина. Мне сказали, что кресло пилота, пустит в себя любое существо, что в него сядет, но воспринять и исполнить команды оно сможет только из достаточно развитого и продвинутого разума. Этакая система идентификации. Я не стал испытывать терпение своих новых друзей и садиться в кресло, тем более, что последствия могли быть непредсказуемыми. Но что меня больше всего обрадовало – как-то раз мне сказали, что однажды и я смогу управлять этим кораблём.

Питаются они следующим образом – особо тонкие ткани, спускающиеся с потолка, вонзаются в голову алпроперянина, и, то ли сами подводят питательные вещества, то ли просто заставляют их мозг вырабатывать необходимые вещества. Питания такого им хватает на пару земных суток. Двигаются мало и медленно, дышат и питаются – тоже, так что не удивительно, что такие худые. Хотя, что-то не появляется из ничего, что-то в их организм должно поступать, так что, скорее всего, они таки потребляют какие-то питательные вещества.

Продолжительность их жизни 680-710 земных лет. Сравнивать то, насколько алпроперяне нас обогнали в эволюционном процессе – дело сложное, да и, наверное, не стоит над этим ломать голову. У каждой расы свои условия жизни и существует бесчисленное множество факторов развития. Алпроперяне решили, что технический прогресс должен идти бок обок с духовным развитием, в балансе с ним. Видимо, они на приличное время нас обогнали, раз в техническом плане превосходят даже самые смелые нынешние земные мечты, так ещё и умудрились попутно достичь такого примирения друг с другом и со всем сущим, и таких высот в психологическом плане, что я на их фоне чувствовал себя просто «проходящим мимо». Здесь надо заметить, что распыление на два этих пути – технократического и духовного, совсем не обязательно должно сулить проигрыш по времени. Во-первых, одно нельзя отделить от другого и даже если по одной дороге ты ушёл очень и очень далеко, время от времени на другую заглядывать всё равно придётся, явный дисбаланс будет рождать проблемы. А во-вторых, например, солидарность и практически полное отсутствие междоусобиц, коих им удалось достичь, позволяет им всем работать на благо всего своего мира. Не было глобальных врагов на их планете – вся раса теперь – одно государство и родина для всех алпроперян. Единственные их возможные враги – это враги всего ихнего мира – Алпроперия, если на моём языке. На их языке я бы не смог выговорить.

Наши народы, слава богу, тоже постепенно движутся к созданию единого всемирного государства, это радует. А удручает лишь существование групп людей обременённых огромной властью, и, как минимум, не способствующих созданию мира всеобщего благосостояния на Земле.

 

Глава 2

 

Походив по комнатам с одинаковым интерьером, я проголодался, и от этого мне стало страшновато. Я не был уверен, что здешние щупальца «прокормят» меня, и решил пока потерпеть.

Внезапно меня позвали в очень просторную комнату с множеством пластиковых и металлических ящиков, бог знает, откуда взятых. Стены комнаты были выполнены из металла, цветом напоминающие алюминий, а блеском – титан. У входа стоял алпроперянин с очень интересной штуковиной в своих слабеньких ручках.

Как он мне сказал, после того, как меня «выловили» на грани смерти от гипоксии, надо мною проделали операции по изменению ДНК и настройке синапсов. Я, вообще-то, догадывался, что нечто они со мной всё-таки проделали.

Я даже не пытался вызнать, что именно они со мною сотворили – всё моё внимание приковал блестящий предмет у него, или у неё в руках. Когда же я его взял, меня обдало холодком, примерно как от новой грандиозной идеи или прозрения, даже мурашки пробежались по спине. Это было что-то вроде металлической медузы, представляющей собой круглую брошь, диаметром сантиметров пять с мутным тёмным отполированным камнем и отходящими от него тремя пол метровыми щупальцами. Я сразу же, ни на секунду не задумываясь, надел устройство на левую руку, и щупальца шустренько обмотали предплечье по самый локтевой сустав. Плоские щупальца были сделаны из прекрасного серебристого металла, кстати, очень похожего на тот из которого сделаны стены комнаты. Каждое щупальце имело множество звеньев, по принципу телескопа, только разница между близлежащими звеньями была столь мала, что трудно было поверить, что последующее могло втянуться в предыдущее.

- Мы называем это инструментом кагназавров. Такое название носила вымирающая цивилизация, представители которой нам его передали. Это копия. Настолько близка к оригиналу, насколько мы смогли воспроизвести. Теперь только ты можешь его носить, он настроился на тебя, остальные, похожие на тебя, смогут его носить только спустя некоторое время после твоей смерти. Даже твоё желание его отдать ничего не изменит. Ты сможешь его снимать и надевать, когда захочешь. Попробуй. – С этими словами алпроперянин взглянул на меня последний раз, моргнул разок и побрёл к выходу. Мне показалось, что это тот же самый или самая, что вернула мне мою одежду. Пока я над этим думал, выход из комнаты за моей спиной затянулся всё теми же коричневыми шлангами.

Сразу же после этого в дальнем конце помещения появилось три голограммы в виде людей, не сильно отличающихся по внешности от обычных земных мужчин, и сразу же направили на меня разношёрстное оружие. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Я решил выждать паузу. Это могли быть вовсе не голограммы, а реальные телепортированные или же проявившиеся от невидимости существа – любые мысли здесь казались совершенно серьёзными и реальными. А если угроза реальна, то ждать удара нельзя, в восьмидесяти семи процентах случаев тот, кому достаётся первый удар – проигрывает. Я в этом и сам не раз убеждался. Но, с другой стороны, следовало ли алпроперянам так со мной церемониться, если я тут же погибну? Но ведь они – это не мы, мало ли. Ладно, я здесь чтобы учиться, - с этой мыслью я выпрямил левую руку, на которой располагалось орудие, разогнул пальцы, и из центра ладони выскочил белый луч, диаметром в десять сантиметров, со специфическим рычанием мгновенно преодолевший расстояние в тридцать – сорок метров, отделявших меня от мишени, которая просто рассыпалась и затем исчезла.

- Уважаю! – Вырвалось у меня.

- У инструмента есть и другие функции, попробуй. – Прозвучало у меня в голове.

Я сначала сжал руку в кулак – это ничего не дало. Как я только не сгибал пальцы, какие только причудливые формы из них не складывал, как бы резко не разгибал локоть, результат был нулевым.

- Схвати предмет. – Пришла очередная подсказка, и мне стало неловко, возможно, им следовало выловить более смышленого кадра.

Ну, «схватить» явно должно ассоциироваться со сжатием кулака, раз щупальца не заходят за локтевой сустав. Выбрав в качестве цели один из ящиков в пяти метрах от меня и сжав пальцы в кулак, объект стремительно полетел ко мне. Надо признать, зрелище это было пугающее. Хоть я и верил в благоразумие алпроперян и то, что они соблюдают все возможные меры, чтобы обезопасить носителя, ящик весил, наверно, как я, и, если бы он продолжил лететь по намеченному курсу, я не стал бы использовать эту функцию инструмента в дальнейшем. Как говорится: «Пусть всё лежит, как лежит».

Ящик висел в воздухе близ моего кулака. Я подвигал его в разные стороны, немного покрутил, насколько смог, вращением запястья и затем бросил резким распрямлением пальцев. Объект с грохотом сшиб ещё пару препятствий и, пару раз перекатившись, остановился. Мне это начинало нравиться.

Следующие несколько часов я посвятил отработке приёмов владения этой божественной штуковиной. Благодаря телекинезу, я смог оседлать один из ящиков и сделать на нём пару кругов по периметру комнаты. Управление объектами было понятно на интуитивном уровне и освоилось мною очень бысто – расстояние между мной и объектом регулируется степенью сжатости кулака. То есть, можно было легко держать ящик и в метре и в трёх метрах от себя, если держать пальцы полусогнутыми. Попрактиковавшись в разбрасывании вещей, что приносило мне всё большее и большее наслаждение, я стал измерять расстояния, на которых объект можно было держать, допустимые размеры и веса объектов – я схватил и бросил все, находящиеся в этой комнате вещи. А ведь среди них были объекты разных конфигураций, парни всё рассчитали. Процесс так меня захватил, что я забыл про голод.

В голове возникли некоторые вопросы, например, что делать, если у носителя инструмента, не дай бог, нет ни единого пальца? Можно ли застрелить себя тем белым лучом? Любое устройство должно разряжаться, значит, и эта штука тоже иссякает, какова же её энергоёмкость? Как подзаряжать? Что если я захочу поменять руку-носителя? Выбор пал на левую руку потому, что её не так жалко, если что…

Я попытался снять медузу с руки, но она не сдвинулась ни на йоту. Пока я тащил за круг с чёрным камнем в центре ладони, заметил, что выход из комнаты свободен и побрёл отсюда. Как назло, за пределами испытательной площадки снять тоже не удалось, этот факт начал меня понемногу пугать.

- Стой здесь, - перебил ход моих мыслей телепатический голос, - не двигайся. - Я беспрекословно повиновался. С потолка стали спускаться коричневые тонкие щупальца, и мне сразу стало ясно, что сейчас будет. По правому боку скатилась капля пота, сказать по правде, я тут потею не переставая – обстановка необычная слегка. В любом случае если сопротивляться, будет больнее – золотое правило, так что ни о каких мышечных напряжениях ни даже о мыслях тут и разговора быть не могло. Я почувствовал, как щупальца впиваются мне под кожу, но боль была совсем слабой, неожиданность создавала более сильный эффект. Почувствовалось знакомое тепло, а по истечении нескольких секунд, когда я открыл глаза, стало понятно, что меня накормили. Да ещё как! Пузо отваливалось! Процедура продолжалась всего секунд двадцать, не больше, вкуса пищи я не почувствовал, но это для меня никогда особо важным и не было, ведь главное, что я снова в строю! Правда, радость моя чуть поугасла с приходом тошноты, с которой я боролся добрых полчаса. Не хотелось мне терять только что приобретённые питательные вещества, покушать у них тут явно больше нечего.

Вся эта ассимиляция, обращение корабля со мной, как «со своим» заставляла задуматься и о пилотском кресле. Может быть, просто у разных устройств тут разные степени отторжения, и у кресла она гораздо выше? Также ещё оставался нераскрытым вопрос о том, что именно они сделали с моими генами: просто добавили один, что отвечает за распознавание ихней техники меня как алпроперянина, или же они сделали так, чтобы я изменился в их сторону гораздо сильнее? Как прирождённый философ, я понимал, что никакое изменение не может остаться незамеченным и всегда влечёт за собой некоторые последствия. Что ж, будем надеяться, что они окажутся незначительными…

Гуляя и думая о своём, отчего-то, тревожном, по левую сторону промелькнули капсулы. Стоп, капсулы? На это стоит посмотреть.

То была довольно просторная комната, в коей в один ряд стояло тринадцать вертикальных колб. В каждой из них стояло по одному алпроперянину с закрытыми глазами. Кстати, двух из них я даже смог бы различить по строению вен на левой руке. Я присмотрелся повнимательнее – либо спят, либо мертвы.

- Они спят. Зайди в помещение напротив. – Очередная команда. Мне начало казаться, что они всегда за мной следят. Как бы низко это не звучало, но тот факт, что я не знал, на что они способны, играл более весомую роль, нежели чувство благодарности перед ними. От этой мысли мне стало не по себе, и я пошёл туда, куда следовало. Предо мною разошлись канаты в стене, за которой появилась небольшая комнатушка с капсулой на подобие предыдущих, только больше раза в три.

- Внутрь. – Крышка капсулы беззвучно поднялась, и я, не без сомнений, вошёл.

- Руки расставить, глаза закрыть, не дышать. – Всё это напоминало старую добрую флюорографию. Кажется, что-то тихо зашипело, и вокруг стало прохладнее. Возникло ощущение, что меня опрыскивают чем-то, и я сразу же мысленно спросил, не зная кого:

- Что это?

- Пыльца. Защищает тебя от повреждений, ударов, падений. Её можно сбить, со временем её эффект будет слабеть. – Незамедлительно ответил неизвестно где находившейся алпроперянин. – Выходи.

Тихое шипение и в правду прекратилось, и я открыл глаза. Никаких изменений в самочувствии я не заметил.

- Всё выглядит так, словно из меня делают воина, вы хотите отправить меня с кем-то воевать? – спросил я с определённой опаской.

- Не надо вопросов - скоро сам всё поймёшь…

 

Глава 3

 

Слава богу, внутри корабля было довольно тепло, и я улёгся в тёмном углу той самой комнаты со столом, на котором очнулся. Ребристые от этих канатов полы, конечно, мешали, но привыкнуть можно ко всему. Капсулы ихние для людей не подходят – сказали, что если я там засну, то могу не проснуться. Немного ещё беспокоил тот факт, что я грязный, как бездомная собака, и даже если бы здесь где-то можно было вымыться, свежую «пыльцу» смывать не хотелось. Чувствую, эта защита мне ещё пригодится. Ещё этот треклятый инструмент кагназавров с руки не снимается. Неужели они его всю жизнь носят? Он, конечно, не лишён своего рода привлекательности и изящества, но я привык к тому, что никакая инородная ерунда к моим конечностям не прижата. Хотя, одежду ж почти всегда носим…

Заснуть удалось с трудом – зато спал я как убитый. Жаль только мало, хотелось бы проспать ещё пару суток. Последнее время я стал гораздо сильнее дорожить сном. Каким бы он ни был, даже в плохих условиях, даже если ничего не снится, я просто рад этому прекрасному чувству забвения и равнодушия ко всему происходящему. Это настоящая роскошь – иметь возможность поспать, когда хочешь.

Из беззаботного сна меня вырвал слепящий свет, бьющий прямо в глаза, оказалось, это у алпроперян такой способ будить. Видимо, телепатией спящего особо не затронешь.

- Вставай, пора. – Послышалось с помехами в голове.

- Что пора? – не думая выпалил я.

- Иди за мной. – Вот больше всего в них ненавижу именно бесцеремонность. Я, конечно, привык - вояка, всё-таки, да и вообще мужику размякать нельзя и быть способным вскакивать с постели мгновенно выхватывая ятаган. Но, даже слегка подумав, можно же понять, что желательно чуть более плавный переход сделать – человек, может быть, сейчас на глубокой стадии сна, а ты хочешь, чтобы он тут же вернулся в эту реальность, к которой спящий, возможно, и возвращаться-то не хочет.

Надеюсь, это что-то важное. У них, правда, всё важно – по мелочам меня ни разу не дёргали, и за то спасибо. Проделав по кораблю путь длинною, наверно, метров в триста, мой проводник остановился возле очередной небольшой комнатушки, которые, как мне кажется, я уже начал немного различать. «Дверь» из канатов разошлась, и я всё понял без слов.

Внутри меня ждала капсула наподобие той, в которой спали алпроперяне, что меня в очередной раз заставило задуматься над тем, почему у них всё такое одинаковое. Следствие уклона мышления в сторону рациональности, может быть. А может быть для того, чтобы стереть различия между ними. Да, по сути, у этого однообразия мне виделись одни преимущества, за исключением скуки, которая могла возникнуть, особенно при долгих космических полётах. Хотя, господи, как можно по своей шкуре сравнивать – мы себя и с другим человеком-то сравнить не можем адекватно. К тому же вполне возможно, что те тонкие щупальца, что меня прокормили, могут вводить им не только пищу, но и что-нибудь веселящее. Но наиболее вероятный вариант, что алпроперяне уже научились сами по себе лишь по своему желанию заставлять свой мозг выделять интересные и приятные штучки…

Я уже закрыл глаза, стоя в этой прозрачной капсуле с чёрным набалдашником, как меня отвлекла речь товарища:

- Сейчас ты попадёшь на неизвестную тебе планету вместе с ещё восьмерыми похожими на тебя существами. Мы не хотим, чтобы вы убивали друг друга… - на этих словах к нему в голову притронулось тонкое щупальце, видимо, активатор той камеры, в которой я стоял.

- Стой, погоди! – крикнул я, что заставило его разомкнуть свои большие чёрные очи. Однако больше я уже ничего не успел сказать, и стремительно рванул вниз вместе с лучами бледно-зелёного света. Не успел я среагировать, как уже оказался на твёрдой поверхности, усыпанной галькой.

- Ядрёна чехарда! – вырвалось у меня. Взглянув наверх, я узрел, что мгновенно преодолел высоту в несколько сотен метров, а корабль, внутри которого я был, выглядел настолько… Настолько… В общем это просто летающий серебристый жук без лап. Длинною в километр и шириной метров в пятьсот. Сразу после доставки последнего человека вниз, корабль начал движение, сначала довольно медленно, но за три секунды он разогнался до скорости ветра, а через десять секунд его уже не было видно.

- О боже. – Вновь вырвалось у меня при осмотре состава бригады. Один видом напоминал рептилию, другой – волосатый как обезьяна, третий – голубой с плавниками, у четвёртого и пятого уши размером с мою ладонь, шестой – как смоль чёрный, и ещё двое – практически идентичны земным людям, за исключением слишком большого разреза глаз.

Все встали в неровный круг и рассматривали друг друга. На лицах мелькали то одобрительные, то заинтересованные, то безразличные выражения, иногда можно было заметить и физиономии, не скрывающие отвращения.

Я, вспомнив про одну нехитрую тонкость общения, решил заговорить первым, пошире улыбаясь:

- Здравствуйте.

- Здравствуйте. – Почти моим же голосом заговорил парень с плавниками. За ним последовало приветствие ещё пятерых разными голосами.

- М-м-м, ну что же, мы удостоверились, что понимаем друг друга – это уже хорошо. – Продолжил я.

- Да, это просто отлично. – Нахмурился ушастый, поглядывая вверх, видимо, в ожидании, что алпроперяне что-то забыли, и их корабль сейчас вернётся.

- Давайте познакомимся. Меня зовут Бренд. – Продолжая добродушно улыбаться, сказал я.

- Орлаториум. – Отозвался другой большеухий.

- Ипрелиан.

- Марк.

- Ур аль Ден.

- Мирокавус.

Тут перекличка приостановилась, и я, как всегда в подобных случаях, не успел заметить, кто из них какое имя называл. Не понимают люди – глупышки, что важную информацию необходимо подавать с паузами, для пущего осознания, и чтобы слушающий мог переспросить. Правда, делать этого я не собирался, - на данном этапе знакомства не стоит.

- Ладно, мы всё равно в дальнейшем ещё не раз, чувствую, поговорим, и усп…

- Слушай, а с чего это ты взял, что мы будем говорить? – спросил всё тот же первый большеухий. «Ага, первый недружелюбный уже нашёлся. Ну тебя то я запомню, так, на всякий случай». – Отметил я про себя. Вообще, конечно, одновременно и приятно и не очень, что я стараюсь их разговорить. Может быть, некоторые из них сейчас просто не настроены этого делать.

- Не нужно быть пророком, чтобы понять, что у всех нас, оказавшихся на незнакомой планете, есть кое-что общее: например хотя бы тот факт, что все мы побывали на том корабле. И я, почти уверен, ко всем из нас они относились примерно одинаково, и сообщили нам примерно одно и то же. – Парировал я.

- С чего ты взял? – продолжил всё тот же мужик с, кстати говоря, чуть более развитой мускулатурой, чем у меня. Остальным тоже был интересен вопрос, это радовало – значит, хотя бы, слушали.

- Ну хотя бы потому, что они практически лишены таких обидных качеств, как, например, предвзятость… К тому же нет смысла из кого-то чисто по внешним признакам делать любимчика, или же изгоя.

- Это ты так думаешь, они могут думать иначе… - со вздохом ответил он.

- Рад, что хотя бы здесь мы мыслим одинаково. – Улыбнулся я. В строю послышался смешок.

- Ну что, куда пойдём? – подал голос осмелевший квазиземлянин.

- А что, мы идём вместе? – спросил парень, похожий на рептилию.

- Думаю, разделиться никогда не поздно, но пока мы не знаем, чего здесь стоит ожидать, и что на этой планете есть, имеет смысл найти хоть какое-нибудь пристанище… - заявил я.

- Туда, – указал когтистой рукой волосатый, прервав мою мудрую реплику, - я чую пищу…

Парни бросили на него опасливые взгляды, но возражать не стали. Надо признать, поначалу я опасался, что они могут оказаться глупцами, но теперь я вижу, что некоторая толика рационализма в них, всё же, присутствует – индивидуализм индивидуализмом, но кушать рано или поздно нужно каждому, а этот парень, судя по собачьему носу, в поросятах знает толк. Однако, у каждого нюха есть свои границы, и я сильно сомневаюсь, что волосач распознает съедобное за десятки километров, поэтому я решил сделать замечание.

- Лучше держать путь к возвышенностям – с них будет лучше видно окрестности. – Сказал за меня один из квазиземлян, но его никто не послушал, и все брели, куда указывал мохнатый.

 

***

 

Небо здесь белого цвета, так что лёгкие прерывистые облачка на нём были едва заметны. Небольшой слой тёмно-серой гальки, вполне похожей на земную, слегка затруднял походку. Со временем он становился всё тоньше, и мои сапоги военного лётчика раздавали забавные, хрустящие и свистящие звуки. Вообще же, сразу стало заметно, что притяжение здесь не такое сильное, как на Земле. Там на меня порой так «давило», что хотелось лечь от бессилия, просто ожидая, пока тебя не расплющит. Здесь всё не так. Несмотря на поверхность, неприспособленную для марш-бросков одежду, отсутствие разминки и отсутствие желания идти, давалось это проще, чем на родине. Я для себя отметил, что надо будет как-нибудь на досуге попрыгать.

А вот для того, чтобы дышать здесь, приходилось прикладывать некоторые усилия. Это меня немного пугало. Представляю, как здесь было бы на высоте нескольких километров. Пару раз чихнул, в горле немного першило, в строю же пара человек вообще кашляла, как проклятые. Прочистка носоглотки не дала желаемого эффекта. Алпроперяне всё рассчитали, заранее сделав анализ условий сей планеты, сопоставив их с теми, в которых жили наши товарищи. Было бы глупо тратить на нас своё драгоценное время и силы, возможно даже рискуя, и отправлять нас туда, где нас сразу же размажет, разорвёт, или задушит. Хотя ничего одинакового не бывает, и, я уверен, здешняя атмосфера тоже своим составом отличается от земной, но со временем привыкну.

Шли мы молча, и я не сильно жалел об этом, сильнее погружаясь в свои размышления. Есть куча вещей, о которых хотелось бы узнать побольше. Кто они? Откуда они? Как попали к алпроперянам? И самое главное – для чего нас сюда сбросили? Благо, мыслей мои спутники читать не умеют, по крайней мере, я на это надеюсь. Хотя не нужно быть телепатом, чтобы понять, что их головы сейчас посещают похожие мысли.

На руке у каждого по инструменту кагназавра, интересно, а ведь пользоваться им каждый мог научиться по-разному. И вот ещё один вопрос, который мне не давал покоя: «Что было бы, если бы алпроперяне не сказали нам, что не хотят, чтобы мы враждовали?». У всех разные обычаи и традиции, разные взгляды и мировоззрения. Могло бы быть что угодно…

Спустя полтора часа ходьбы гальку сменила сухая почва, а вид напоминал степь, только из земли вздымались метровые голубые растения, похожие на цикорий – такие же общипанные и обеднённые. Земля была слегка припорошена песком. Стало чуть жарче, и я снял куртку, чтобы она не пропиталась потом. Ну что же, по крайней мере, смерть от переохлаждения нам не грозит, хотя ещё неизвестно какие здесь ночи.

С боку дунул довольно сильный ветерок, принёсший собой лёгкий привкус металла. Мне всегда нравились эти обманчивые впечатления. Например, когда при курении сигареты вспоминается свекольный, огуречный, кофейный или хлебный привкус. Или когда такой вот ветер, который, на самом деле, ничем не пахнет, навевает былые ощущения. Это не запах озона, и, уж тем более, не свежесть морозного воздуха, скорее вечерний ветер после раскалённого жаром летнего дня.

- Эй! Взгляните сюдой, – крикнул волосач, – Следы. Двуногий, весом с меня. Вот ещё одни – четвероногий, лёгкий. – После этих слов он сильнее принюхался, и продолжил, - я чую запах костра. Мы на правильном пути. Уже близко.

Этот парень мне начинает нравиться – подумал я. Прирождённый охотник, получеловек- полукот – теперь вижу отчётливее. Нос, кстати, у него был чёрный и всегда мокрый – видимо, возбуждён поиском пищи. Шерсть чёрного цвета, длинною в дециметр. Да нет, что тут, собственно, перечислять, единственное, что его отличало от кота, это явно выраженные руки и ноги. Кстати, ноги его, как и кошачьи, выгнуты не вперёд, а назад. Такое строение, насколько я знаю, обеспечивало большую силу для прыжка вперёд и снижало нагрузку на этот самый коленный сустав. Усов у него не было, хвоста тоже. И ещё одна особенность – глазные яблоки обладали большей глубиной, нежели у кошек, но меньшей чем у людей. В общем, самый настоящий гибрид. Никакую одежду это существо не носило, так что было видно весь срам. Руки тоже были покрыты шерстью, мощные пальцы, как у человека, заканчивались четырёхсантиметровыми когтями – промежуточное приспособление и для хватания и для царапания. Учитывая, что тигр со своими менее короткими когтями, но чуть более массивным телом могли одним махом рассечь человека от плеча до пояса насмерть, можно себе представить, на что способен этот тип в ярости.

Я вспомнил, что у кошек есть множество «талантов», и спросил его:

- Как тебя зовут?

- Мирокавус.

- Скажи, пожалуйста, Мирокавус, ты растения в пищу употребляешь?

- Да.

- Как ты думаешь, съедобны ли были те голубые, что позади нас?

- Зачем их есть? Впереди нас ждёт мясо, оно гораздо вкуснее, и придаст сил. – Весьма мудро заметил он. Мне, право, больше и в голову ничего не пришло.

- А вообще, ты можешь определить, какое тебе можно кушать, а какое – нельзя? – не унимался я.

- Могу. Могу и ошибиться. Те есть было можно, но на вкус они как земля, такие же сухие.

- Спасибо.

- Что значит слово? – не оборачиваясь, спросил он, хотя переводчик у нас в головах должен был создать ему аналогию. Видимо, аналогий не нашлось, либо я произнёс это как-то слишком неэмоционально, не вкладывая смысл. Иногда случается…

- Это словесное выражение благодарности. У нас так принято.

- Зачем словесное?

- Наверное, остального жалко. – Ответил я первое, что пришло в голову, отметив про себя, что такие, выпаленные ассоциации шли из подсознания, и эта фраза говорила обо мне, как о человеке, который считает, что его или окружающих людей обделяют. По крайней мере, так мне сказал бы психолог. Это смутило меня не меньше.

- Понял. – Резко закончил Мирокавус.

Бедняге явно пришлось несладко в своей жизни животного. Мне никогда не приходилось бороться за выживание, я ни разу не засыпал голодным на голой земле, никогда не убегал от преследователей, желающих меня разорвать, как старую тряпку. Смею предположить, ему через всё это случалось проходить неоднократно.

Судя по всему, в процессе эволюции эти животные, решили не тратить время на изготовление одежды, орудий труда, а больше сконцентрироваться на своих врождённых боевых способностях. Учитывая этот факт, думаю, он будет не лучшим пользователем инструмента кагназавра, хотя, я могу и ошибаться. Как говорил один мудрый человек: «Глуп тот, кто уверен».

Наконец-то мы взошли на небольшой холм, чтобы оглядеться, и нас ждало крайне важное открытие. Чуть ниже и впереди от нас у костра ютилась небольшая группа людей. Я насчитал семерых и ещё собаку. Одетые бог весть во что, рядом с каждым вторым лежало копьё, мотыга, или ещё какое-то длинное орудие. По их внешнему виду напрашивалось только одно слово – дикари.

- Еда. – Буркнул Мирокавус, и вслед за этим прокатился смешок в группе.

- Отставить «еда», - по привычке сказал я, - надо сначала разобраться, если повезёт, даже разузнать у них что-нибудь.

- А если нападут? – безразлично осведомился всё тот же ушастик.

- Мы их испепелим ещё до того, как они чихнуть успеют. – Сказал я воинственную фразу, чтобы напомнить о нашем превосходстве.

- Больно быстро ты выводы делаешь. Может, они не так просты, как кажутся. – Заметил он всё также без напряжённости.

- Тогда я пойду один… - все вопрошающе глянули на меня.

- Чёрта с два! – выпалил локатор (буду пока называть его так).

- Я так и думал. – Сразу ответил я, усмехнувшись.

- Главное – не атакуйте без жизненной необходимости. Если мы начнём знакомство с убийства, нам может позже серьёзно аукнуться. А так, возможно, мы даже подружимся… - меня никто не дослушал и все ринулись спускаться.

Люди заметили нас довольно быстро, и когда мы подошли достаточно близко, я понял, что среди них двое мужчин и пять женщин. Зрелище разношёрстных незнакомых гуманоидов, молча спускающихся из-за холма, естественно, их напугало. Один мужик и две женщины схватили палки, и пара наших машинально вытянули кулаки в их сторону. Я немедленно вытянул свою перед ними и крикнул:

- Не стрелять! Забыли, что на нас защита от кинетической энергии?

Прошло секунд пять напряжённого молчания, за которые остальные дикари уже успели выхватить ножи из-за поясов.

- Да к чёрту это! – крикнул кто-то из моих, не выдержав. Я, резко обернувшись, увидел только сжатый кулак и вырвавшийся телекинезом нож одного из дикарей.

- Э, мужик, какого рожна?! – крикнул я своему, – а если они теперь нас бояться будут, или нападут? – продолжил я, как будто дикарей рядом и не было.

- Ой, да всё, заткнись, обьяло! – отозвался лопоухий, – парень всё правильно сделал.

«Обьяло», видимо, какое-то ихнее ругательство, видимо, переводчик не справился, случаются же везде ошибки да погрешности... Слава богу, дикари просто сложили оружие и стояли с вытаращенными глазами на местах, как вкопанные. Если бы убежали, скорее всего, нам было бы очень плохо.

- Ладно, прошу прощения за крики, – извинился я перед своими, – а теперь, ради бога, давайте просто поговорим с ними! – вновь повысил я голос и с улыбкой повернулся к группке смелых дикарей.

- Ну попробуй, хоть будет над чем посмеяться, – сказал, улыбаясь, лопоухий, чем и меня развеселил.

- Здравствуйте, меня зовут Бренд. – Я прижал правую ладонь к груди, как полагается в подобных случаях. Затем вспомнил, что обделять вниманием друзей нельзя, и продолжил, проведя левой рукой в сторону своей группы, отчего многие из них пригнулись. – А это – мои друзья.

Одна из женщин посмеялась, и промолвила своим мелодичным голосом:

- Приветствую. Я Хаола.

Переводчик справлялся отлично. Да и женщина не глупа – поняла, что я представляюсь.

- А это, - она стала по очереди указывать на каждого из своих соплеменников, - Мая, Гаст, Племий, Го… - Опять та же ошибка, и опять на свою память я не стал рассчитывать, просто улыбнувшись всем и каждому.

Жилищ у костра не было, значит, временный перевалочный пункт. Значит, они живут где-то неподалёку. Только сейчас я обратил внимание, что стемнело и начало холодать, так что я надел куртку обратно. Далее предстоял вопрос посложнее. Я жестикулировал более оживлённо и спросил у неё, где они живут. Не сразу, но ответа я, всё же, добился. Оставалась только одна формальность.

- Можете ли вы проводить нас к себе? – задал я вопрос, указав в направлении их жилья, активно имитируя ходьбу. Весь диалог веселил обе стороны, но я себя смешным не считал нисколько. Хаола посовещалась со своими, что уверило меня в том, что она поняла, о чём я её прошу. Мужики поначалу кривили рожи, но Хаола и ещё пара других, кстати говоря, довольно привлекательных девушек убедили их, и моя собеседница поспешила всех нас обрадовать махом руки в стиле: «За мной».

Моим парням уже явно начало всё это надоедать. И я их понимаю – мы бы и сами, всё равно рано или поздно нашли их жилище. Но тут, как бы, правила этикета – есть множество способов раздобыть номер телефона девушки, но самый лучший – чтобы она сама тебе его сказала. Лопоухий и, возможно, ещё кто-нибудь, явно не одобряют моей мягкой техники, к тому же, скоро захочется уже не кушать, а именно жрать, а еды бедняга Мирокавус так и не получил. Я надеялся, что у наших новых знакомых найдётся, чем поживиться. Меня, на самом деле, беспокоило очень многое. Однако, красота и непринуждённость девушек, идущих впереди, и их лёгкая походка босиком действовала успокаивающе, и по лицу невольно стала растекаться улыбка, а мозг укрывало тёплой вуалью. Казалось, что я в таком трансовом состоянии, да ещё и от такой лёгкости, был готов идти сколько угодно миль, однако, это чувство было обманчиво.

 

Глава 4

 

Через полчаса мы пришли в их обиталище. К тому времени уже совсем стемнело. Деревня, я бы так назвал эту небольшую огороженную толстыми деревянными острыми кольями, территорию с лачугами и кострами внутри. С северной стороны, если руководствоваться движением солнца, подступали невысокие горы, со всех остальных сторон располагалось по два поста для наблюдения. В центре, у большого костра красовалось самое высокое сооружение. Большая часть их жилищ, по сути, представляла собой квадратные палатки из коричневых шкур животных, натянутых на деревянные палки. Естественно, крыша в центре слегка приподнималась, чтобы дождь стекал. В каждой палатке умещалось два-четыре человека, в зависимости от того, в какой позе находиться.

- Два слова – первобытные люди. – Прошипел мой ящероподобный друг.

- Главное, чтобы у них пожрать что было, и крыша над головой – ночь переждать. – Отозвался кто-то из моих. – А утром можно уж подумать, куда ещё идти.

Я не переставал восхищаться своими новыми товарищами, из нас явно может получиться первоклассная команда.

- Слышь, Бренд, я у тебя хотел узнать: это те бледные головастики тебя главным назначили? – спросил злобный ушастик. Мне уже всё это начало надоедать, а от этого ожидаемого бесполезного вопроса просто стало до того противно, что хотелось закричать. Я набрал воздуха в грудь и выпалил:

- Всё, мужик. Теперь ты – главный.

- Что, сразу на попятную? Я и не собираюсь главным быть, просто как-то странно получается…

- Так, мужики, давайте сразу чётко определимся. Я – не главный, у нас нет главного, и мне всё равно, кто им будет и будет ли он вообще. Я всего лишь хотел, чтобы вы не разбредались, как жуки, куда глаза глядят. Теперь мы пришли хоть в какой-то опорный пункт. Так что, если кто-либо куда-либо свалит, он будет знать, где встретить остальных. Всё! Делайте что хотите, мне начхать. – Я опять слегка укорил себя в несдержанности, но и довольно быстро себя простил. Мои товарищи сделали серьёзные мины, ушастого такой ответ удовлетворил.

Хаола поманила нас за собой, прямо в главный шатёр, и сказала:

- Сперва поговорите с нашим главенствующим, а затем я вас накормлю.

- Да-а, я бы тебя и сам не прочь покормить… - отозвался один квазиземлянин, в ряду прокатился смешок и, слава богу, что она его не поняла.

Что примечательно, чаще всего на улице встречались обомлевшие от нашего вида женщины. Большая часть населения, видимо, уже спала. Над кострами я заприметил жарящиеся на прутьях куски мяса бедных животных, возле которых лежали ждущие пира собаки, если их так можно назвать.

Внутри многоугольного шатра «главенствующего» было расстелено несколько пушистых шкур-лежанок, в центре стоял грубо обточенный большой деревянный стол, на котором красовалась разбросанная куча объедков и ещё нетронутые кучки снеди на огромных листьях неведомого растения. Стены шатра изнутри укреплены дополнительным слоем шкур. Напротив входа стоял своеобразный трон, а попросту говоря, большой деревянный стул с подлокотниками и высокой спинкой с накинутой на неё пушистой шкурой очередного убитого бедного животного.

- Здравствуйте. Моё имя Авнетий. – Прогремел вдруг вожак, после тщательного осмотра.

- Здравствуйте, а меня зовут Бренд. - Ответил я. – Ну что, представитесь? – спросил я у своих.

- Зачем? – устало спросил парень с плавниками.

Я как-то довольно быстро выдохся морально.

- Кто-нибудь хочет с ним поговорить? - не отставал я от группы.

- Давайте я, - неожиданно подал голос квазиземлянин с чёрными кошачьими глазами, бледными руками и острыми ушами. Руки его были скрыты наручами и наплечниками, внутренняя сторона локтевого сустава открыта, шея скрыта высоким жёстким воротом, от которого отходил плащ. Подошвы ботинок прошипованные.

Надо признать, меня его желание просто спасло. Бог знает, что я мог наговорить вожаку в своём нынешнем настроении. К тому же глаза уже давно начали слипаться – с тех пор, как меня нагло разбудил алпроперянин, прошло часа три однообразной ходьбы и довольно много бесполезных слов и эмоций. Тот факт, что уже через час-полтора после жары наступила ночь, и произносящиеся звуки с обеих сторон довольно просто выскользнули из моей головы. Я, в свою очередь, пообещал, что уделю им время завтра.

Не помню уж, на чём всё закончилось, но разговор у них явно произошёл складный, раз никто не смеялся и в драку не лез. Нам было разрешено переночевать прямо в шатре главаря, и я развалился на лежанке, как последний пьяница.

- Бренд! Эй, Бренд! – громким шёпотом обратился ко мне кто-то из моих.

- Что?

- Ты не боишься, что они нас прикончат, пока мы спим?

- А что они нам могут сделать? На нас пыльца, орудия наши снять не могут. К тому же, мужики сначала не хотели нас пускать сюда. Надо учиться доверять людям, и они будут доверять тебе. Если боишься, будь начеку. Если что – разбудишь. А я, пожалуй, вздремну – утро вечера мудренее. - Причмокивая, ответил я, решив его успокоить. Естественно, я не был с ним честен, пыльца, наверняка, не действовала на медленные объекты, так что, подкравшись, всех нас легко можно было бы положить. Это-то меня и отличало от большинства – я не боюсь смерти. С этой воодушевляющей мыслью я и погрузился в сон.

 

***

 

Следующее утро оказалось мудренее любого вечера, что когда-либо было. Нас любезно покормили мясцом бедного животного – оридана, как его здесь называли. Затем вожак показывал окрестности, население – 27 мужчин и 135 женщин. Пока мы гуляли по этой голой земляной равнине, женщины увлечённо рассматривали нас, а мы – их. Впечатления сложились весьма противоречивые. Нынешние люди, как я их по привычке называл, отличались смуглой кожей, волосы на голове не стригли принципиально – что мужчины, что женщины. Никаких чумазых лиц я не заметил, ни от кого не пахло, что явилось приятной неожиданностью. Вообще, по биометрическим характеристикам представителей здешнего народа можно было бы сравнить с нашими южанами.

У ихних собак были вытянутые мордашки, короткая шерсть преимущественно коричневого и чёрного цветов. Клыки верхних челюстей высовывались из пастей, как у моржей, но только всего на три-четыре сантиметра. А уши у кото-псов были как у рыси – с раздваивавшимися кончиками. Я стал осторожно подбираться к одной, чтобы погладить, но на предельной дистанции она испугалась и убежала. Бедняги, какая же жизнь у них страшная, что они от всего бегут, сломя голову.

Тут появилась прекрасная возможность спокойно поговорить со своей мужской компанией, к тому же, как мне показалось, кое-кто из них уже собирался уходить.

- Куда-то уходите? – поспешил я спросить у своих.

- Да, мы поищем более хорошее место для жизни, – коротко ответил лопоухий брат.

- Скажите напоследок, хотя бы, как вас зовут, и куда идёте?

- А зачем тебе? – приподнимая правую бровь, отозвался он же.

- Чтобы знать, что на ваших надгробных плитах писать.

На это он засмеялся, и продолжил:

- А ты что, писать умеешь?

- Иногда везёт.

- Ну, тогда пиши: «Веоланий» с ушами больше твоих, и, видимо, не только ушами… - тут он опять засмеялся, - а также «Ур аль Ден» и «Саахн’вект». – Ур аль Ден – это тот человек-амфибия, тоже милый малый, хоть и почти голый. И Саахн’вект – это рептилия с рельефным узором на лице, окрашенным в светло-лиловый цвет,– видимо, специфическая татуировка. Одет был в чёрные латы из какого-то твёрдого материала, вроде пластмассы или, быть может окаменевшей смолы. Красиво смотрится, я бы такой поносил… Смею предположить, что углубления и вмятины на его умном лице – не врождённые, и, скорее всего, были приобретены весьма болезненным путём. Бедняга, что за садистские культуры порой встречаются. Никогда не понимал, зачем истязать своих, да и чьих бы то ни было, соплеменников. Мужчину из мальчика способны сделать неизбежные жизненные невзгоды, и внушение особого отношения к ним.

- Идём мы в сторону восхождения светила. Было бы неплохо найти там более продвинутых существ, а не этих обьял, - с негодованием закончил он.

- Насколько я помню, ты и меня обьялом назвал…

- Ну у тебя хотя бы оружие достойное есть. Ладно, всё, я не прощаюсь, хотя… Кто знает?

- Пока.

Я стоял и смотрел им вслед до самых пор, пока их силуэты не скроются за горизонтом. Сторона восходящего светила, восток, по-нашему. То есть они идут ещё дальше в том же направлении, в котором мы шли сюда, учитывая, что солнце светило нам в спину на закате. Какой символизм – они пошли к свету.

- Ну что, ушли? – начал Ипрелиан, парень, похожий на меня внешне. Хотя нет, нос у него чуть поменьше, и лицо более гладкое. Рост – метр восемьдесят, то есть, чуть ниже меня. Смуглый. Более тощий, чем я, подвижный и расторопный. Волосы белые, как снег, длиною до уровня носа, глаза голубые. Также я заметил венозность – результат интенсивной мышечной активности. А главное голос – таким голосом поют колыбельные. Единственное, что меня в нём смущало, так это неусидчивость в буквальном смысле этого слова. Имя его я узнал ещё вчера перед сном.

- Печально, не так ли?

- Ну ладно, переживём. А…

- Я надеялся, что мы все будем держаться вместе. – Перебил его я. На этом моменте подошёл ещё один квазиземлянин – тот, что с кошачьим разрезом глаз, которые у него были довольно большими. Это всё, что, я успел в нём отметить.

- Да плевать, мы и без них справимся. К тому же, нам больше достанется добра. Вон, взгляни хотя бы на ту, например - Ипрелиан с коварной ухмылкой показал на невысокую брюнетку со здоровым декольте, оголяющим не менее здоровые подробности, – знаешь, что мне кажется? – продолжал он. – Они ушли, потому что не соответствуют местному колориту.

Я понял о чём он говорит: один из ушедшей триады – полуамфибия, а плавать здесь особо негде и не с кем, другой – ящер, ну а третий… Третий просто ушастый шутник.

- А как же Мирокавус?

- Ну это же животное, настоящее, им движут инстинкты - размножения в первую очередь. Не зря же он не прячет своё «преимущество»… - с улыбкой намекнул он.

- Даже и не знаю, что тебе противопоставить, ты привёл такие весомые доводы.

- Да и не надо ничего противопоставлять, просто прими, как есть.

- Не согласен, - отозвался слушающий нас парень, - это могло быть просто совпадением. А вообще, уйти отсюда – не такая уж и плохая мысль, я уверен, что есть населённые пункты с гораздо более высоким уровнем жизни. – После этой реплики Ипрелиан поморщился.

- А как твоё имя, брат? – спросил я.

- Марк.

- Марк - в моём мире это означало «метка» или «знак».

- Правда? А в моём оно ничего не значит. – Мы оба засмеялись.

- Кстати, моё имя тоже переводится похожим образом. – Я заметил, что Ипрелиана не забавляет наш разговор, и сказал ему вдогонку, - Необходимо нам всем, апостолам, провести собрание, и обговорить дальнейшие планы. Давайте соберём всех своих оставшихся и начнём.

- Где? – осведомился Ипрелиан.

- А всё равно где, нас же никто не понимает пока, - улыбнулся я.

Глава 5

 

Мы собрались на безлюдной площадке неподалёку от большого, я бы даже сказал, коммунального, шатра. Видимо, жили в нём одни женщины. Некоторые понятия в области этики у них уже существовали.

- Итак, во-первых, давайте ещё раз представимся, чтобы не было больше никаких неудобств. Я Бренд.

- Марк.

- Мирокавус.

- Ипрелиан.

- Орлаториум.

- Карл.

- Итак, все оставшиеся в сборе, начну с самого главного. Трое наших: Веоланий, это тот шутник, что меня постоянно подъёживал, Саахн’вект, парень с зелёной чешуйчатой кожей, и Ур аль Ден – бледный парень с плавниками, ушли на восток, чтобы найти более хорошее место для жизни. Если они ничего не найдут, они знают, что сюда можно вернуться.

- А если они что-нибудь, всё-таки, найдут, думаешь вернуться? – перебил меня Карл.

- Вот, если честно, не уверен. Но это сейчас для меня не так важно, - в строю появились удивлённые взгляды, - Сейчас нужно решить: кто хочет уйти отсюда в поисках чего бы то ни было? Только в другую сторону света.

- Не понял, почему за ними нельзя? – возмутился Ипрелиан.

- Три апостола в одну сторону, по-моему, это и так слишком много, учитывая, что они могут не вернуться… К тому же было бы желательно исследовать эту планету во всех направлениях, вам так не кажется? – Большая часть кивнула головой.

- Ещё раз повторяю – я не главный, я просто высказываю те идеи, что считаю важными, так что каждый из вас может и должен сделать тоже самое, с тем, чтобы мы приняли оптимальное решение, коллективно.

- Так, ладно, кто хочет остаться здесь, в этом населённом пункте?

- Просто просиживать задницу? – спросил недоумённо Мирокавус.

- Нет, надо в первую очередь изучить их язык, пусть хотя бы кому-то из нас, он научит остальных – мы-то друг друга понимаем лучше. Во вторую очередь, желательно построить более могучие сооружения, из камня. А то ихние лачуги никуда не годятся, да и я был бы не прочь видеть ровные чистые стены из горных пород, а не это убожество.

- Хе-х, из чего же ты собираешься строить эти каменные сооружения?

- Откалывая и спиливая куски близлежащих гор. – Спокойно ответил я. По ряду пробежался смешок.

- Каким образом ты будешь их спиливать, луч, выходящий, из инструмента кагназавров обладает огромной кинетической энергией, он просто будет взрывать камни, – спросил Орлаториум.

Вот сейчас мне действительно не хотелось им всего рассказывать. Но это будет хорошим жестом доброй воли и очередным доказательством себе, что я способен на доверие. К тому же, рано или поздно, они бы всё равно догадались. Так что, я решил ответить:

- Я почти уверен, что у инструмента есть и другие функциональные возможности.

- Это вполне логично, - поддержал меня Марк.

- А по-моему, логично то, что на этом оружии три щупальца, - три вида атаки мы и имеем. – Сказал Мирокавус, чем вызвал хмыканье Карла и Орлаториума.

- Алпроперяне не такая уж и воинственная раса, они более рациональны и выше глупых предрассудков относительно ненависти или любви к окружающему. Конечно, создателями этого орудия являются кагназавры, о которых мы вообще ничего не знаем, но алпроперяне же делали копии, так что, они запросто могли изменить набор функций.

- «Могли», «почти уверен» - сплошные предположения - съязвил Карл, перебив меня, по его глазам сразу стало ясно, что данный предмет разговора его оживил, - а какие именно функции и как их использовать? И почему тогда они обучили нас только технике передвижения объектов?

- Ты задал поистине толковые вопросы. Я считаю, что если есть разрушение, то должно быть и созидание, например исцеление организмов. На руках некоторых из алпроперян я не видел инструментов, кстати, заметьте – именно «инструментов», а не «оружия кагназавров». Так вот, скорее всего, эти инструменты можно скрыть от прочих глаз, сделать невидимым, так сказать, спрятать оружие – это логично, нельзя, чтобы каждый знал, что ты вооружён. Насчёт того, как управлять, у меня есть две теории – либо, складывая некоторые замысловатые фигуры пальцами и руками, как в случае с телекинезом – если сильно извернуться, то можно с объектом много чего творить. Либо – управление по средству мысленных усилий…

- Ну-ну-ну, что-то тебя совсем в далёкие дебри занесло, Бренд. Как ты себе это представляешь? – спросил Орлаториум.

- А кто знает? Всё сначала кажется невозможным, а потом бац! – я щёлкнул пальцем, - и кто-то это реализует. Алпроперяне же общаются телепатически, казалось бы, как это они передают информацию друг другу, но это хотя бы можно представить, и они этого добились. Возможно, по средствам передачи мыслей по нервным окончаниям от мозга к руке. Кто знает, вдруг нервные ткани или ещё какие-то способны переносить различного рода информацию.

- Ясно. Это надо обмозговать. – Сказал Карл, задумавшись.

- И ещё кое-что, - продолжал я, - если нас с разных мест Галактики, а то и Вселенной, высадили сюда вместе, а не порознь, значит все мы здесь ради какой-то чертовски важной миссии, надеюсь, с этим никто спорить не будет?

Послышалось «угу», кто-то задумался, а Мирокавус вымолвил:

- А если нас высадили сюда просто для того, чтобы посмотреть, кто выживет, кто лучший? Или, например, чтобы мы испытали эти их инструменты.

- Вот, чего не знаю, того не знаю, это так и остаётся для нас загадкой. Но, раз высадили рядом с населённым пунктом, о местонахождении которого алпроперяне почти наверняка должны были знать, наша миссия каким-то образом связана с этими людьми. А если учесть, что их общество сейчас чуть ли не по всем критериям находится на зародышевом этапе, полагаю, мы могли бы учесть слабые и сильные стороны всех наших собственных культур, политических строев, религий, и так далее для того, чтобы сделать из этого места рай. Взвесив все «за» и «против» мы бы взяли среднее арифметическое, и …

- Ну вот опять, - буркнул Карл, - понесло. Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берёшь? Ты пока просто инопланетянин с оружием, которым даже не особо умеешь пользоваться. Каким образом, по-твоему, пусть даже все мы вдевятером смогли бы изменить весь этот мир. Да и вообще, стоит ли?

- Я знаю одно – сейчас нужно просто сделать выбор, да, выбор - в принципе вещь мучительная и, в то же время, довольно комичная, ибо мы вообще ни на йоту не знаем, что от выбранных вариантов изменится, и изменится ли вообще хоть что-то. Однако, кое-что мы знаем точно – мы должны сделать что-то в этом мире. И от нас во многом зависит, в какую сторону он изменится. В сторону мира счастливого и целостного, в котором даже самому измученному и брошенному существу будет оказываться помощь. Или в сторону бесконечных полей руин и, вечно враждующих между собой, людей, в котором отдельно взятому человеку, чтобы избавиться от страданий, останется лишь один единственный разумный выход – умереть. Я видел свой мир, я видел некоторые его преимущества и недостатки, и, пусть, меня бы облили грязью напыщенные глупцы оттуда, сказав, что я не имею права говорить, что всё знаю, и всё учёл. Но сейчас здесь со своей планеты только я. И только я сейчас от всей Земли решаю, как следует поступить с этой новой, молодой планетой. И, если мы останемся здесь навечно, я бы хотел оставить будущим поколениям место, в котором люди действительно могли бы жить, а не существовать, и наслаждаться жизнью. – Моя речь повергла большинство из них в такое изумлённое состояние, что глаза их были раскрыты чуть ли не на максимум, и не закрывались, даже когда им хотелось моргнуть. Я знаю, мне и самому понравилась речь.

- Я не пойму, какие тут ещё могут вопросы по поводу того, зачем мы здесь? Все мы мужики, здесь большая часть – бабы, для размножения нас сюда послали, разве не ясно?

- Пока этот вариант самый правдоподобный. Но ведь есть и другие населённые пункты, где соотношение женщин и мужчин совсем другое… Кстати, здесь одни молодые, а где же старики и дети? Такое чувство, будто молодняк один здесь, чтобы спастись от чего-то.

- Слушай, а ты в прошлой жизни, случайно, не проповедником был? Или, может быть, политиком? – с улыбкой спросил Орлаториум.

- Никак нет. Военным лётчиком был.

- А-а, ну тогда ясно, откуда такое представление о сложности устройства. Да и приказы, наверно, громко и чётко кричал? – продолжил он.

- У меня такое чувство, что если бы не было лень, я мог бы кем угодно стать – хоть писателем, хоть актёром, хоть политиком. Точно также, как многие из нас. А по сему, не важно, кто, где, когда и кем был. У нас сейчас задачи вполне определённые. Если хотите, могу их озвучить вновь.

- Валяй, - сказал смеющийся Марк.

- Изучить местный язык, построить себе жилище, заменить существующие, ну и, опционально, исследовать дальние местности на юге, западе и севере.

- А как же женщины? – воскликнул Орлаториум.

- А еда как же? – возмутился Мирокавус.

- Если честно, я бы пошёл отсюда восвояси, с этим сбродом нам нечего ловить.

- Но наши нации тоже когда-то были «сбродом»…

- Но теперь это уже пройденный этап, и я не вижу смысла к нему возвращаться, – перебил меня Карл.

- Так, ладно. Кто ещё хочет уйти? – спросил я разочарованно.

- Я. Только сначала нужно узнать у наших недоразвитых друзей, где они бывали, и каково там. – Отозвался Орлаториум.

- Но только для этого нужно знать язык… - со смехом добавил я, однако его это только разозлило.

- Ладно, значит, остальные остаются? – громогласно спросил я для более чёткого ответа.

- Да! – крикнул Ипрелиан.

- Да, - себе под нос сказал Мирокавус.

- Остаюсь. – Заявил Марк.

- Ну а нам, видимо, ещё некоторое время придётся здесь проторчать, глядишь и остальные вернуться. – Глянув на Карла, высказался за обоих Орлаториум.

- Это тоже приятно. Ну что, товарищи Апостолы, за дело! Карл, вы язык, видимо, будете изучать? – парни хмыкнули при таком к ним обращении, но хотелось их подбодрить.

- Слушай, а что это означает, то, как ты к нам сейчас обратился? – осведомился Карл.

- Да, кстати, тебя как не послушаю – вечно какое-нибудь слово звучит, как бред, - усмехнулся Марк.

- Я только сейчас над этим задумался: слова-то мои вы понимаете только по мыслям, которые они у говорящего вызывают. А если я в уме ничего не представляю, когда слово произношу, то, наверное, его и понять сложнее.

- То есть ты сам не понимаешь, что говоришь? – засмеялся Орлаториум.

- Понимаю, но в себя пускать их смысл не желаю, они много чего хорошего и плохого могут означать – мне незачем всё это представлять. А по поводу значения слова… Так скажу: слово «Апостолы» нам полностью подходит. Согласитесь, звучит достойно. – Усмехнулся я.

 

Глава 6

 

За два дня, проведённых здесь, мы проделали колоссальный объём работы. Почти сразу же мы научились фокусировать белый луч, превращая его в лазер. Полученная модификация атаки позволяла проделывать отверстия в горных породах глубиной в дециметр за считанные секунды. Луч белого лазера мы вызывали всего лишь одними сгибаниями фаланг пальцев на фоне раскрытой ладони. Этот метод открыл Карл, и охотно рассказал всем остальным. Булыжники, насколько я мог судить на глаз, весом примерно до тонны легко перетаскивались телекинезом. Когда руки уставали от постоянных сгибаний-разгибаний пальцев, мы делали перерывы в часок-другой, и шли обучаться местному языку. Меня так приятно удивило поведение апостолов: усидчивость, взаимопомощь, слаженность. Вместе мы горы уже свернули, даже боюсь представить, на что мы способны ещё.

У меня, кажется, появился новый друг – Притий, это один из здешних кото-кроко-псов, что позволял мне себя гладить, при этом виляя хвостом и закрывая глаза, правда, не мурлыкал, как коты или кошки, но зато также тёрся мордочкой о руки. От крокодилов у этих существ, пожалуй, только улыбка, судя по которой, всегда кажется, что он замышляет что-то коварное.

Также открылась ещё пара особенностей нашего инструмента. Пока мы занимались своим делом, Мирокавус изъявил желание помочь дикарям, которые себя, оказывается, называют юзмане, в охоте на прионью и микчандосью – какие-то местные животные-мутанты, не иначе. Судя по жестикуляции юзман, один зверь огромный и с рогами, живучий и довольно неповоротливый, другой – маленький прыткий и с шипами из локтей. Ближе к закату довольный Мирокавус вернулся с юзманами. Улов был таков: один выеденный чуть ли не до костей олень, или что-то, вроде того, ещё один такой же, целенький, убитый чисто, и рогатая курица, размером примерно два с половиной на полтора на два. Все связанные и окутанные сетью из водорослеподобных растений. Параллельно с этой экспедицией главенствующим были отправлены и другие группы, которые вернулись позже. Как рассказал сверкающий глазами и мурлыкающий от удовольствия Мирокавус, ни живые, ни мёртвые тела телекинез не берёт, поэтому они, как всегда, для удобства переноски, окутали добычу сетями, на которые телекинез уже подействовал почти без сопротивления. Этот факт дал основу для предположения, что у всех живых организмов, всё-таки, есть какое-то биополе, защищающее от некоторого рода воздействий извне. Марк сказал, что существование оного на их родине подтвердил ряд исследований.

Помимо того, судя по восторженным откликам Мирокавуса, белый луч мгновенно сжёг львиную долю одной бедной прионьи, так ещё и отбросил её метров на десять. Это дало нам представления об ужасающей мощи оружия, коим мы обладаем, и об ответственности, которую оно на нас возлагает.

В процессе каменоломни мы, в свою очередь, тоже наткнулись на один немаловажный факт – разряжаемость инструмента. Всё это, конечно, ясно, как божий день, но зато теперь мы имеем представления о ёмкости заряда. Орлаториум дважды ронял булыжники, которые удачно скатывались, слава богу, никого не примяв. Также, из-за недостатка необходимого перерыва перед долгими атаками лазером, у Марка и Карла ослабевал, а то и вовсе гас луч. Секунд через десять, работа орудия возобновлялась. Мы, естественно, чисто субъективно, определили для себя примерное время работы лазера и примерное время перезарядки.

Пока, довольными такой добыче, юзманами разделывалась огромная туша микчандосьи, к нам вернулся блудный сын Ипрелиан, который отпахал лишь половину рабочего дня, и то, опустив рукава, и сообщил следующее:

- Ребята, я тут уже двух цыпочек накрутил.

- Да? – удивлённо спросил Орлаториум.

- Ну и как они? – осведомился Марк. Карла это известие ничуть не тронуло. А я внимательно слушал его отчёт по проделанной за день продуктивной и общественно полезной работе, которая оказала неоценимый вклад в развитие сей общины в условиях зарождающего социума.

- Понятия о гладкости и чистоте присутствуют. Подвижность сродни животному, удирающему от хищников.

- Ну и как ты это… что сделал-то, чем завлёк? Ты же, вроде, даже язык почти не учил. – Заинтересованно спросил Марк.

- Да ты чего! Вы сами подумайте: они же здесь до мужиков жадны, как не знаю кто. Их же здесь в 6 раз больше, чем мужиков, так ещё и все молодые, в рассвете сил…

- Ровно в пять раз больше. – Поправил его я, на что он не обратил никакого внимания.

- Просто улыбаешься, приласкаешь чуток, жестами покажешь что хочешь, и тащишь в кибитку, - заворожено проговаривал Ипрелиан, - она сама всё поймёт, а как зайдёшь, осмотришься – она уже и голая.

- А в какую именно кибитку? – усмехнувшись, спросил Карл, что и у меня вызвало смех. Ипрелиан, видимо, шутку не уловил, и ответил совершенно спокойно:

- Да без разницы, любую свободную. Блин, мужики, мне что, вас всему учить?

После этого только Орлаториум ещё что-то спрашивал нашего ловеласа, уходящего вдаль. Я же, поразмыслив немного, начал радоваться. А ведь, и в самом деле, все мы уже нашли радости в этом укромном уголке Вселенной. Кто бы чем ни занимался, все при деле, как минимум, угнетённых нет. Как я и предполагал, в любом месте любое существо может найти занятие ему по душе, каждый легко может стать довольным.

- Слушай, Бренд, я вот думаю, может, не стоило говорить остальным про возможности инструмента кагназавров? – озабоченно спросил меня Марк.

- Рано или поздно всё равно наткнулись бы на это. – Хладнокровно ответил я.

- Но лучше уж поздно… В любом случае, тот, кто быстрее приспособился к имеющимся ресурсам и окружающим условиям, будет обладать большим преимуществом по сравнению с другими…

- Я думал над этим, и, если честно, мне это не приносит большой радости – думать о своих братьях, как о потенциальных соперниках… - перебил его я.

- Да каких, к чёрту, «братьев»?! Ты же сам понимаешь, что у всех шансы примерно равны…

- Шансы на что? – перебил его я, в свою очередь, - скажу тебе честно, мне неприятна мысль о гонке вооружения в любых её проявлениях, пусть и обусловленных якобы «необходимостью»…

- Но этих людей… - тут он замялся, - ты явно не знаешь достаточно хорошо. И того, что от них можно ожидать – тоже.

- Мне надо выпить, а то и хуже… - закончил я, чтобы отвязаться от него. Хотя-я-я, возможно и не только ради этого…

Забавным был разговор с юзманским мужиком по поводу «чего-нибудь, с чего чувствуешь себя по-другому». Пришлось это самое состояние именно изображать. Он сначала посмеялся, и указал в сторону одной ничем не приметной амфоры у шатра главенствующего. Я подбежал, открыл крышку, зачерпнул глиняной миской – оказалось прокисшая брага. Но тоже ничего – градусов пятнадцать, думаю, есть. Как в старые добрые времена на Земле. Только привкус какой-то земляной.

Вернувшись обратно к мужику, я выразил благодарность, но сказал, что это совсем не то, и что было бы неплохо что-нибудь другое или посильнее. Мне было интересно, что он скажет. Вопрос вызвал усмешку и подозрительный взгляд с его стороны, но, выдержав театральную паузу, он всё же поманил меня за собой. Это уже всем известно, что у любой нации чуть ли не с самого её зарождения появляется алкоголь. Отсюда я сделал вывод, что в природе любого человека присутствует толика тайного желания нарезаться. Так что я ничуть не сомневался, что и здесь у юзман уже припасено то, что надо. Скорее всего, главенствующий, судя по его всклокоченному парику и набухшей мордашке, из своего кубка отнюдь не молоко пил. Да и не поверю я, что его в лицо сразу несколько ос ужалило, - я здесь пока ни одной не видел.

Солнце ещё светило достаточно ярко, чтобы жмурить глаза, и достаточно пылко, чтобы тёк пот, как с толстяка в парной. Юзманин порылся немного у себя в палатке и вынырнул с коричневой кожаной мошной. Протянув мне, он показал жест курения…

 

***

 

Кто бы мог подумать, именно те самые голубые тонкие высокие цикориеподобные растения и оказались… м-м-м… теми самыми! Само подсознание обратило мой взор на них. Как говорится, глаз – алмаз, рыбак рыбака видит издалека, на ловца и зверь бежит, и так далее. Мой мудрый и беспрецедентный взор сразу же подметил нужную деталь, и лишь воля оказалась недостаточно сильной, дабы противостоять натиску опасений.

Как сказал мужик, это добро растёт не только в той степи, даже вокруг забора, если походить, можно найти сие чудо природы. Прямо у нас под ногами! – выходи, да бери! Растение называется юзманами «Клуорокс» - ах, какое, на самом деле, красивое название. И люди эти, юзмане, тоже молодцы. Готовы поделиться чем угодно с незнакомцами – просто ангелы. Надо бы, на досуге собрать побольше этих необычных, стремящихся в высь, и только в высь, голубых стерженьков. И, главное, голубой цвет – даже не знаешь, что приятнее – курить их, или смотреть на них… Нет, вообще-то первое определённо лучше, но всё же.

В голове играла воистину божественная музыка, рождённая гениальными умами Земли в момент озарения. Разок я чуть не упал, споткнувшись о несуществующий камень, и вновь невольно вспомнил про мысль, которая порой у меня появляется: что если моим телом кто-то управляет? Или, может быть, кто-то заранее начеркал про меня в какой-нибудь чудо-книге, что и как мне предстоит пережить? Безусловно, это должен быть хороший и гениальный автор, иного я не потерплю. Таким образом, первичным, если можно так сказать, уровнем реальности является именно его реальность, а моя – лишь вторым уровнем бытия, производной первого порядка от его плана бытия. А мои мысли ведь способны рождать разного рода вещи, и, пусть они нереальны во втором плане бытия (моём), они реальны в третьем (созданным моими мыслями). Но, если я думаю об этом создателе, как-то его представляю, то, получается, третий уровень, возможно, совпадает с первым. Вот для того, чтобы была возможность представить возможный план бытия на уровень выше через опускание в план бытия на уровень ниже, возможно, и нужен: «Клуорокс - Выносите из всех аптек города» - сразу вспомнились слова из прошлой жизни в каком-то мирке.

Также пронеслась мысль о том, что вместо некоторых из нас, например меня, запросто могла бы быть женщина. И тогда какому-нибудь уму, выдумавшему меня, и действующему через меня, пришлось бы в центр внимания своего повествования поставить эту женщину. Но ведь далеко не каждому уму вообще захочется слышать историю про неинтересную ему личность, или даже несколько личностей, не говоря уже о том, что их будет довольно трудно в точности воссоздать одному пересказывающему. Вот тут-то и кроется одна очень занятная деталь. Например, если бы мне рассказывали про какого-нибудь одержимого злом, пороками и различного рода сексуальными извращениями человека, да ещё и, глядя на него откуда-то сверху, как бы со стороны, мне, скорее всего, вообще было бы безразлично, что с ним происходит. Ну плохо ему, кому-то, пусть даже реально существующему, и плохо, ну хорошо, и хорошо – мне без разницы. Да и вообще женскому уму было бы приятнее и интереснее слышать историю о женщине, или женщинах, так как они ей психологически и физиологически ближе, и то же самое про мужчин.

Но вот когда повествование ведётся от первого лица, то любому слушателю, кем бы она или он, ни была, в большей мере пришлось бы сливаться с действующим лицом. И тогда, если мне страшно, то и тому, кто меня слушает было бы страшно, если бы мне было хорошо, то и у зрителя поднималось бы настроение, и, если бы мне было больно, то и мой соощущатель почувствовал бы некоторую боль. И, учитывая моё нынешнее неоднозначное радостно-задумчивое состояние частичного озарения, я запросто допустил бы, что моими глазами время от времени может смотреть кто-нибудь ещё. Будь то призрак моего умершего родственника, как утверждают некоторые теории сентиментальных лиц, или существа, сумевшие выйти в астрал, и на время наблюдать как со стороны, так и изнутри меня, а, может быть, те же самые алпроперяне – не так важно кто. Важно то, что даже если это происходит, меня это нисколько не пугает. Вполне возможно, чтобы жить также сплочённо, как и алпроперяне, нам всем нужно отчасти слиться воедино.

Кстати, к теме о страхе и боли. Животные представляют показательный пример того, как существа борются со страхом, болью, неприятными раздражителями, да, в общем-то, у них на все беды один ответ – бежать. И, кстати, это является очень действенным методом. При более близком знакомстве со здешними одомашненными животными, я вновь убедился в том, что львиная доля их поведения основывается на чувстве страха. Человек, отчасти, тоже перенял от животных этот инстинкт. Он позволяет уйти от большинства физических раздражителей и даже от некоторых психологических. Тут и хочется сделать предположение о том, что данная закономерность может быть верной и в обратном порядке: скажем, когда нам плохо психологически, может помочь бег с того места, как бы забавно это не звучало. Мало того, многие люди, переезжая на новое место, уезжая в отпуск в отдалённые края, часто тоже убегают «с места, где плохо», и ведь помогает же! Несмотря на то, что дело не в географическом местонахождении.

И, в тоже время, если не бежать от своего внутреннего дискомфорта, а справиться с ним, или просто заставить себя поверить, что он – простая выдумка, бежать никуда и не надо будет. Так, если физический дискомфорт обязательно отражается на нашем психологическом состоянии, и, зачастую, им измеряется, с ним можно справиться таким же образом – подавив, обманув, заменив, или, просто напросто, не обращая на него внимания. Нас, как военных лётчиков, обучали азам техник подавления психологического и физиологического дискомфорта.

Что же ж я это всё о плохом, да о плохом?! Вокруг же столько красавиц! И даже не чумазых! – просто любо-дорого посмотреть! А какая у меня классная причёска, а! Обожаю короткую стрижку, этот ёжик, чистоту, практичность, простоту, удобство. А, может быть, я умер, и попал в рай? Да не-е-е, право, что за вздор! В раю намно-о-о-ого лучше будет, если он есть.

Марихуаноподобный эффект начал спадать, а на дворе уже стояла тихая и спокойная ночь. В самом деле, сутки здесь короче часа на три-четыре, а год, как я понял, у них составляет около двухсот тридцати суток, что есть худо.

Почти все уже спали, разве что один мужик неподвижно сидел и вглядывался в тлеющие головешки. Из одной палатки выглянула дама и с улыбкой поманила меня к себе пальчиком, но я лишь отрицательно помотал головой, сделал жест поклона, как в балете, и изобразил спящего. Потом я вспомнил, что я бездомный, ведь строительство моего дольмена ещё не закончено, и пулей рванул к ней в шатёр, пока она не передумала. Меня укрыли тёплым импровизированным одеялом, а губы приятно ласкались её поцелуями. Сегодня отличный день! – подумал я. Задержаться здесь, определённо, стоит.

Глава 7

 

Выглянув из, наполненной священными спящими девами, палатки, я улыбнулся ещё шире. Утро приветствовало меня первыми лучиками солнца, а едва заметный ветерок обволакивал своими нежными объятьями. Здравствуй, новый день! Мне даже показалось, что где-то на южной стороне поют птички. У костра уже стояли местные мужики-повара, принюхиваясь к готовившейся в котелке похлёбке. Дым развивался и вздымался ввысь к самому небу, которое было почти такого же цвета, как и сам дым. Видимо, парни хотят принести дамам завтрак в постель.

Я поинтересовался ингредиентами. Оказалось, в супе присутствовали хлебные грибы, название которых говорило само за себя, немного мяса несчастной микчандосьи, кравнаран, что сначала растёт в земле, а потом, выбираясь на поверхность, просто валяется и дозревает, пока его не соберут и, естественно, вода из ручья. Самое интересное, что парни даже подсыпали внутрь какие-то специи. На мой вопрос о том, что это за сушёные растения, они посмотрели себе под ноги, и многозначительно подмигнули. Как оказалось, варево на вкус как две капли похоже на куриный суп, но вот запах издалека был гораздо приятней.

Вокруг царила атмосфера абсолютного содружества и гостеприимства. Позавтракав, я спросил у одной швеи, не может ли она мне изготовить балахон с капюшоном из какого-нибудь светлого материала, взамен я отдал бы ей то земное барахло, что на мне сейчас надето. Разговор был не самым простым, но, в итоге, она поняла меня и с радостью согласилась.

Внезапно с северной стороны лагеря раздались крики во всю глотку. Я побежал на звуки. На встречу бежали испуганные женщины, со слов которых я понял, что на лагерь напали.

У ограды лежал, сбитый стрелой с поста, паренёк. Через ограду уже перелазило двое смельчаков с дикими воплями. Как только их ноги коснулись земли, пара наших мужиков проткнула их копьями. Рядом со мной уже стояли Марк и Орлаториум, направив своё оружие на врага.

- К воротам! – Скомандовал я. Оттуда тоже раздавались крики.

У парадного входа развернулась настоящая бойня: около шести окровавленных тел лежало на земле, остальные терпеливо ждали в боевой стойке, смотря врагу в глаза и сжимая копья. Разбойники с лицами, обезображенными боевым окрасом и коварными улыбками, и кривыми мечами орали что-то нашим, видимо, бросая вызов.

Первым выстрелил Мирокавус. Белый луч разнёс одного нападающего и отбросил ещё пару. Сразу же последовал и выстрел Ипрелиана, практически испепелив двух мужиков, замахивающихся топорами.

Разбойники подняли взгляд на моих товарищей и ужаснулись. Затем переглянулись и стали пятиться назад. Улыбка с их лиц постепенно смывалась. На этот раз Мирокавус швырнул один из вырезанных из горы булыжников – ещё двух размозжило в фарш, а третьему оторвало ногу. Злодеи, завидев такой поворот дел, обратились в бегство, а Ипрелиан и Мирокавус продолжали садить им в спину лучами, успев пригвоздить ещё человек пять.

- Всё, хорош! – крикнул я, пытаясь остановить кровопролитие. На моё удивление, оба стрелка опустили руки и со злобной ухмылкой стали смотреть в сторону отступающих. Я мигом подлетел к одному из кричащих раненых, и, вспомнив про возможную функцию лечения, направил инструмент на рану кричащего бедняги. Секунд двадцать ничего не происходило, хотя я перепробовал разные позы и движения ладонью. И вдруг, когда я вновь взглянув на рану, закрытую рукой, я с восхищением увидел, что она почти полностью затянулась, а паренёк лежит и улыбается. Это действо приковало внимание окружающих, что мне пошло на руку.

- Никого не добивать! Ни своих, ни чужих! Напавших допросить надо! – Закричал я, но один из деревенских уже перерезал ножом горло единственному, захлёбывающемуся кровью разбойнику.

- Попробуйте, у вас тоже должно получиться – всех лечим! – быстро поменял я задачу, выкрикнув вдобавок: «Чёрт!»

Общими усилиями удалось восстановить ещё четверых. Остальные ушли навсегда. Я огляделся и крикнул:

- А где Орлаториума с Карлом черти носят?!

- Ладно. Так, ты, мужик, - начал я, по привычке, на своём языке обращаться к тому парню, что добил налётчика, но затем повторил на ихнем языке, - Ты знаешь, где убежище этих людей?

- Да. – Коротко ответил он… Я на такую простоту даже не нашёл что ответить.

- Веди нас.

- Другое дело. - Поддержал затею Мирокавус.

- Ещё три мужика и одна женщина погибли – озвучил, подоспевший к концу битвы, Авнетий. – Без вас, потери были бы гораздо больше, спасибо вам огромное! – начал он раскланиваться, судя по изменениям в голосе. Я даже не обернулся к нему.

- Марк, останься здесь на всякий случай. Попробуй воскресить остальных, если Карл с Орлаториумом покажутся – наори на них. – Я сказал это таким повелительным тоном, что аж у самого мурашки по коже пробежали, окружающие восприняли это совершенно серьёзно, хотя у меня невольно наворачивалась улыбка от той чуши, что я только что произнёс.

- Нужно догнать негодяев – полетим на булыжниках, воспользуемся телекинезом. Ты – со мной. – Скомандовал я Мирокавусу с Ипрелианом и юному палачу.

Так мы и поступили. Сначала мои друзья-апостолы отставали, ибо не так просто сразу же освоиться с дальностью, высотой, скоростью и равновесием, но позже они меня нагнали. Паренёк настолько обрадовался полёту на булыжнике, как будто уже и забыл, что нескольких его соратников зарезали, как скот. Летели мы всего на высоте полуметра, зато бесшумно. К тому же тремя булыжниками можно устроить кегельбан сразу десятку мерзавцев.

Пока мы летели над ровным, покрытым бледной зеленью и тонким слоем песка, ландшафтом, гнев начал оставлять меня. Постоянно пробегающие мимо участки стали сливаться в одну сплошную успокаивающую ленту природного эскалатора.

Скорость нашего движения едва превышала быстрый бег, однако, пролетев, по указанию паренька добрых пару километров, мы увидали фигуры беглецов, что обрадовало нас до невозможности. Мирокавус и Ипрелиан незамедлительно, рухнув на землю, дали несколько залпов подряд по ним, я даже не стал их останавливать. Вокруг, как всегда, не было ни одного достойного тела для броска по ногам. Нельзя, чтобы они добежали до лагеря и предупредили остальных. Ещё семеро покойников и покалеченных, вернёмся – нужно будет вылечить. Убегало явно больше, значит – разделились. Печально.

- Ещё примерно столько же осталось! – Сообщил парень. Как назло, «топливо» у моего летательного аппарата закончилось, и наш булыжник рухнул, скинув своих наездников. Падение шуточное, но ждать перезарядки достаточно долго.

- Я догоню, Мирокавус – подбери парня. – Скомандовал я, ни слова не говоря о командном нападении. И так было ясно, что черти и секунду ждать не будут и рванут в бой.

Парень запрыгнул, куда следовало, и они с угрюмыми лицами продолжили путь на север. Вся надежда на то, что бандиты не успеют среагировать. Передо мной возникла дилемма. На исцеление, наверняка, тоже уходит заряд. По моим прикидкам, если лазер возобновляется через пять-семь секунд, то на полное восстановление заряда уйдёт секунд двадцать-тридцать. Так что, если буду лечить – отстану от друзей на три-четыре минуты, это длительность серьёзной битвы. Так кто тебе дороже: апостолы, или эти злобные дикари? – спросил я сам у себя. Положение ухудшалось ещё и тем, что Мирокавус с Ипрелианом могли натворить там, бог знает что. Однако, жалость перед, в буквальном смысле этого слова, ближним своим, взяла верх, и я принялся лечить павших налётчиков.

У первого, к кому я подбежал, был открытый перелом ноги, я не был уверен, как кость будет срастаться, но если её вправлять, внутрь могли попасть осколки сломанной кости. Очередная дилемма. Я решил положиться на известное правило: «Если не знаешь, лучше не делай», и стал лечить без вправки. В итоге всё вышло, как и полагалось – через несколько секунд нога была как новая, и я сразу же махнул парню рукой в сторону, как бы говоря, что задерживаться ему здесь не стоит. Он мог атаковать меня снова, но не стал искушать судьбу, и просто отойдя подальше, стал смотреть, как я поднимаю остальных его собратьев.

Следующий распластался, перемолотый в кашу, но как-то ещё умудрялся дышать и постанывать. Кое-как мне удалось справиться с рвотным рефлексом, руки уже дрожали, как после недельного запоя, я боялся, что сделаю что-нибудь не так, и он погибнет. Боже! Да это было просто месиво! Душераздирающие крики лишь подливали масло в огонь. Я закрыл глаза, чтобы его не видеть, и, зачем-то, опустил обе руки над его телом. Через минуту я почувствовал, что лёгкое давление и нагрев левой руки прошли – либо заряд закончился, либо человек окончательно вылечился. Открыв глаза, я сразу понял, что первый вариант более вероятен – налётчик лежал, морщась от боли, ещё кое-где остались порезы до мяса, но, раз лечение, всё же происходило, и кричать пациент стал меньше, я сделал вывод, что хотя бы кости мне удалось восстановить. Это было просто чудо! Я никогда не думал, что своими действиями смогу вылечить смертельную рану, но всегда об этом мечтал. Всегда хотел видеть, как ткани людей регенерируются прямо у меня на глазах со скоростью, сбивающей с толку врачей. Возможно, я насмотрелся фильмов, а, возможно, тут дело в моём неприятии несовершенства организма, из-за которого процесс выздоровления идёт слишком медленно, а, порой, и не идёт вовсе. Неизлечимые больные, думаю, мучают врачевателей больше всего, так как, на самом деле, вылечить можно всё, просто мы ещё не знаем как.

Я подошёл к остальным и поочерёдно проверил пульс у каждого, - все погибли. Ещё минуту я потратил на ожидание, пока возобновится заряд. Двое почти здоровых молодых людей стояли и смотрели на меня с некоторой опаской и заинтересованностью. Не знаю, чего они ждали, но вскоре я поднял камень под своими ногами, и пустился догонять апостолов, а налётчики так и продолжали смотреть мне вслед. Надеюсь, хотя бы эти два человека смогут донести до остальных, что существо с металлической медузой может не только убивать. Я искренне надеялся, что они не жалея сил, пытаются помочь хотя бы своим, - это одно из важнейших правил выживания. Хотя, строго говоря, деление на «своих» и «не своих» не совсем правильно.

***

 

Как только я подлетел к лагерю бандитов, из-за кустов сразу же вылетело копьё, раздавались стоны, крики и плач. Я попытался вызвать невидимость, но все попытки были тщетны. Пока я делал это, опять наткнулся на плохую чувствительность мизинцев и безымянных пальцев, как будто отлежал их. Но это не так. Скрывать оружие смысла не было, ведь я в своей одежде земного военного лётчика и так бросался в глаза. Кстати говоря, мне также показалось, что и щупальца инструмента раньше были короче.

Осторожно выглянув из-за кустов, я осмотрел вражескую территорию. Лагерь бандитов располагался в яме глубиной до четырёх метров и диаметром около сотни. Возможно, обжитый кратер. Жили парни в шалашах, наподобие тех, что я уже видел у своих друзей. Большую часть жилищ сплющило булыжниками, из под некоторых таких лепёшек высовывались различные конечности, и текла кровь. Почти со всех сторон импровизированный лагерь был огорожен колючими кустами и большими валунами, часть из которых была вырвана небезызвестными апостолами-мстителями. Местность здесь была более влажной и богатой зеленью, кое-где красовались деревья, напоминающие папоротники. Удивляет то, насколько быстро и резко на этой маленькой быстро вращающейся планетке меняются климатические пояса.

С одной стороны вниз вела лестница, вырубленная в земле и вымощенная плоскими камнями. Пока я осторожно спускался по ней, из-за одной из лачуг выскочила чумазая женщина и, завидев меня, рванула наутёк.

Едва мои ноги ступили на дно, пришлось уворачиваться от летящего топора. Благо, я быстро среагировал и пригнулся. За ним последовал ещё один топор, который я схватил телекинезом. Увиденный фокус вызвал нужную реакцию, и трое взъерошенных голых мужика побежали прочь из своих укрытий. В общем, храбрые воины, но не особо смышленые.

Я продвигался тихо и осторожно, чтобы не угодить в какую-нибудь ловушку, капкан, или засаду. Хотя что-то мне подсказывало, что засады можно было не бояться. Лишь стоны раненых нарушали тишину. Когда я пересёк всю рытвину, я заметил мёртвого вождя этих дикарей. Здоровый мужик, весь в шрамах и боевом окрасе чёрного и красного цветов. Волосы, как и у многих его соратников, выбриты почти наголо.

Через некоторое время послышался характерный звук луча, и я поспешил по ещё одной лестнице вверх. Там я и встретил Мирокавуса, Ипрелиана и парня-проводника. Было немного жаль, что я не успел к своим бойцам вовремя, возможно, мне бы удалось вообще уладить все неприятности без боя и смертей. Хотя, вряд ли бы меня послушали - жажда мести многим затмевает глаза и разум.

- Ну что, назад? – спросил я у товарищей.

- У них тут может быть оружие толковое. – Совершенно спокойно намекнул паренёк.

- Я не позволю воровать у мёртвых, какими бы злодеями они ни были. Своё сделаем, мы поможем. – Заявил я.

- Ты поможешь, раз такой правильный. – Сказал, отворачиваясь, Ипрелиан.

Уже собравшись уходить, я завидел ещё одного стонущего паренька, но подойдя поближе, он бросил в меня топором. Я сделал вывод, что он достаточно здоров, и прошёл мимо. Самое забавное, что налётчики для нас были бы опаснее, если бы подкрадывались и били голыми руками и ногами.

На обратном пути паренёк, которого, кстати, звали Тинкай, поведал нам, наконец, о происходящем. Всего бандитов было около шестидесяти, среди которых не было и десяти женщин. На этой почве между двумя поселениями начались некоторые разногласия. Бандиты, обделённые женским вниманием, требовали отдать нескольких юзманских девушек. По сути, это был шантаж: «либо отдаёте женщин, либо мы вас побьём». Учитывая, что бандиты – разъярённые головорезы и более умелые воины, к тому же явных солдат среди них вдвое больше, приходилось с соседями считаться. За первые два раза из деревни добровольно ушло двенадцать женщин, пару раз девушки сбегали от злодеев и рассказывали, в каких ужасных условиях им приходится там жить. В третий раз никто не захотел уйти, и разбойники через некоторое время устроили небольшую бойню, которую юзманам удалось отбить. Мы присутствовали при четвёртом «визите». В нападении участвовало чуть более сорока маньяков, и около двадцати, включая женщин остались в лагере. Мирокавус с Ипрелианом прибыли примерно в одно время со вторым отрядом беглецов, что добирались другим путём. Они предупредили своих соплеменников, но отреагировать бандиты так и не успели – апостолы закидали всех сверху булыжниками, наполнив яму раздробленными телами. Судя по словам, некоторые спаслись бегством, это помимо увиденных мною. Надеюсь, они не лгут, и позволили убежать хотя бы женщинам. Итого, за один день около двух третей всей их численности полегло потому, что они пришли на три дня позже.

Вообще же деревня юзман образовалась из беженцев. Лизенфард – ближайший город, что на востоке отсюда, одно время частенько подвергался нападениям со стороны подобных головорезов, и, к тому же, ещё страдал от голода и болезней. Глава города каким-то особым образом пришёл к мысли, что в родных стенах завелись предатели. Видимо, гадание на кофейной гуще показало, что предатели эти – молодые девушки. Вот родители и отослали своих дочерей из города подальше, а часть парней ушла за компанию, позаботиться, защитить и так далее.

На этом месте юзмане около полутора лет. Следует учесть, что часов здесь нет, и дни никто не считает. Так что, в переводе на земное время это меньше одного года.

 

Глава 8

 

В деревне нас встретили бурными аплодисментами в знак благодарности за победу над опаснейшим врагом. Если честно, не пойму, почему Авнетий не сказал об угрозе, но как бы там ни было, я рад, что мы смогли помочь. Не люблю, когда люди чувствуют себя неловко, или обязанными мне за что-либо, так что я побыстрее прошёл мимо толпы, улыбаясь и благодаря всех встречных. Меня больше всего сейчас волновал разговор с таки персонажем, как Марк. Загадочный и пессимистичный, неуверенный в себе, но доскональный, желающий и желаемый, судя по взглядам юзманш, но боящийся и не привыкший к этому. Что-то у нас с ним было общее, и я хотел выяснить, в первую очередь, что нас с ним различает, так как понимал, что объединяет большинство…

Он стоял один на берегу океана, всматриваясь вдаль, но его взгляд был направлен не столько на линию горизонта, разделяющую это бесконечное водное пространство и закатное небо, сколько на горизонт событий, далёкий от этого пляжа в пространстве и времени. Это были мысли о его доме, наверное, уже о потерянном навсегда доме… Они отчётливо пролетали перед его внутренним взором и отдавались голосами его родных и друзей, сливаясь в ушах с солёным воздушным потоком со стороны реки.

«Может, всё это произошло не из чистой случайности, то, что я здесь, а не там, дома, в окружении всегда серьёзного Гектора, старого доброго весельчака Донни и одиозной Катрин?» - спрашивал он себя, поднимая взгляд к небу. «Где-то там они сейчас, наверное, проводят эксперименты в нашей лаборатории, скорее всего, они уже нашли способ стабилизации нейротоков для нового мнемо-имплантата, который позволил бы расширить интегративную производительность мозга. Он бы мне сейчас не помешал, как и терабайты информации о гиперпространственных перемещениях и астрофизике, в придачу со звездолётом. Эх, мечты, мечты…».

Его воспоминания переключились на предшествующие события, которые прошли вместе с друзьями из научно-исследовательского центра в непростые времена для его цивилизации. Как же это всё напомнило то, что он видел здесь, эти местные жители – во что выльется развитие их цивилизации, не повторят ли они ошибки его родного мира, может, поэтому он здесь, чтобы направить их путь развития?! Он не знал ответа на эти вопросы и просто вспоминал былое.

В мире Марка на момент его выпускной сертификации началась большая война между его родной Гибореей и южным материком Мухади. Вопросы, поставленные этой войной, по сути, и сформировали мировоззрение Марка и сейчас возвращали его в настоящее, создавая рамки аналогий с вытекающими из них выводами. Гиборея исповедовала сотни лет к тому времени свободные от предрассудков взгляды на устройство жизни своих граждан. Центральным стержнем развития её общества были исследования и процесс развития, и неважно, в каких областях деятельности индивида – важен был сам процесс самосовершенствования, и это, разумеется, образовывало синергичный поток развития всей цивилизации, вознёсший Гиборею по всем социальным, культурным, экономическим и техническим показателям. Можно сказать, что главное богатство Гибореи были её граждане в их проявлении творческого интеллекта и кристальной логики . Это было одновременно и благословением и проклятием Гибореи, потому что самыми необходимыми сырьевыми ресурсами она была обделена, хотя и производила более всех вместе взятых цивилизаций планеты. Самые необходимые металлы, такие как скардий, ластан, цевий, неозим, требуемые для производства, например, гелиотранспондеров или аквагенераторов пятого поколения, закупались у цивилизации Мухади и естественно многие продукты производства продавались.

Никто не думал даже за пару лет до начала войны, что она вообще возможна. Конечно, сенаторы Гибореи ясно давали себе отчёт, что развитие соседнего государства идёт по опасному агрессивному пути, это отражалось в первую очередь на гражданах Мухади. Те немногие у кого хватало смелости и желания идти по другому пути разными способами пробирались в Гиборею, где находили новый дом, успешно интегрируясь в общество.

Но отношения между государствами резко ухудшились, когда к власти в Мухади пришли радикально настроенные фанатики, ведомые идеями уничтожения и порабощения во имя религиозных убеждений.

Всё это пришло ко мне в голову, когда я смотрел на него и, не желая перебивать его мысленные выкладки, старался слушать, понять его и что у него в голове. И я узрел примерно то, чего и ожидал. Всего несколько десятков лет нашего земного развития, казалось бы, и мы с ним могли бы общаться на равных.

Я так и не решился встрять в круговорот его мыслей, оставляя ему возможность побыть наедине, понимая, как это важно порой бывает.

 

***

 

- Господин Бренд, господин Бренд! – догнал меня приятный женский голос. Захотелось сначала убедить её, что это не так, но потом понял, что красноречия может не хватить на то, чтобы пуская сентиментальные фразы, заставить человека, который уже привык считать меня чуть ли не мессией, поверить в то, что я ничуть не лучше неё. Так что, я ответил просто и адекватно:

- Да, госпожа?

Такой ответ её слегка смутил, но спустя пару секунд, её божественное, слегка чумазое и смуглое личико озарила искренняя улыбка. Смотрела она в мою сторону, слегка щурясь из-за солнца, что светило ей в глаза, что вкупе с остальными чертами создавало впечатление выбравшегося наружу шахтёра.

- Можно с вами поговорить? – спросила она опять-таки, неожиданно.

- Меня лучше называть «Бренд» или «ты». Мне так приятнее. – Улыбнулся я. – А вообще, говори, я готов тебя выслушать, даже если только что проснулся.

- Хорошо. А меня зовут Эниса. – Она опять смутилась, и, надо признать, ко мне всего пару раз обращались, как к более высшему, и, вообще, я за свою долгую жизнь понял, что даже за самыми возвышенными словами запросто может ничего не стоять, поэтому, я был немного озадачен. – Сначала… Я благодарна вам… тебе, за спасение нас… - Я уж хотел было её перебить, но она продолжила. – Мне неловко об этом говорить, но, если вам не трудно, скажите, пожалуйста, как вас отблагодарить.

- Можно тебя обнять? – сразу выпалил я в порывах чувств. А что такого в том, что я не могу быть неискренним? Логика меня уже давно начала подводить, и, как говорится, то, что первое в голову лезет – чаще всего верно.

Она, молча, подошла и обняла меня, как отца, которого несколько лет не видела. Это было также умиляюще, как одеяло, которым тебя перед сном нежно укрывает батя, целуя в лобик. Я отчаянно боролся с желанием проявить к ней жалость и поддержать, ибо это, скорее, могло бы восприняться как признак того, что она ниже меня, а мне не хотелось быть повелевателем. Да, я мужчина, но мне не нужно доказывать кому-либо что-то, то, что я хочу получить силой. Я могу получить это, и этого осознания мне всегда было достаточно. Что занимательно, никто даже внимания не обратил, на наше сближение, – на родине такой оплошности люди бы себе не позволили.

- Скажи, прошу, какие женщины на твоей земле? – спросила она, взглянув мне в глаза.

Я ждал этого вопроса, и потому легко ответил, классно отыграв озадаченность:

- Ну-у, они… такие… разные… - это её развеселило, что пошло мне на пользу. Действительно, как бы ни ответил – либо будет глупо звучать, либо вызовет жалость.

- М-м-м, - Задумалась она, пытаясь себе представить картину, - Звучит так, как будто ты не слишком много о них узнал… - Ага, значит, бросаешь вызов, ну ладно, у меня тоже есть пара фраз в арсенале. – Пронеслось у меня в голове.

- Я на девушек с других миров рассчитываю…

Она засмеялась, отстраняясь от меня, от ощущения моего превосходства уже и следа не осталось.

- Гх-м. И-и…

- Мало того, я слыхал, что больше всего надеяться стоит на тех девушек, что болтают, гх-м, общаются с тобой в своём обиталище. – Сказать по правде, я уже слишком стар, чтобы под такими фразами иметь в виду то, что раньше хотелось бы иметь в виду. Всё это выглядело, конечно, смешно. Дело в том, что мне и в правду, можно было просто ущипнуть любую понравившуюся девушку, посмотреть ей в глаза и «потащить в кибитку», и весь этот … диалог можно было бы опустить. Но я не привык. Я не первобытный человек. Во всяком случае, в этом я себя убеждал. Но в том то и заключается ещё одна очень сложная задача: как же можно не быть дикарём, когда смотришь на эти, чуть ли не до середины бёдер обнажённые загорелые ножки? И как думать о чём-то низком, когда вглядываешься в эти бездонные глазки? Как найти ту самую золотую середину, баланс? И что самое главное: зачем вообще обо всём этом думать? Даже на этот интересный фундаментальный вопрос я довольно быстро перестал искать ответ. Примерно через полминуты, которые прошли до того момента, как в моём уютном и тёплом каменном домике спало одеяние, оголившее тело божественной притягательности девы, задумываться о чём-либо кроме неё мне показалось непростительным кощунством.

 

***

 

Бренд. Бренд. Бренд. Бренд! Выслушай нас. Ты нужен нам. Ты должен прийти к нам, ты должен быть с нами. Твои друзья, на самом деле, тебе не друзья. Только мы, прошедшие через всё это, можем помочь тебе. Только мы сможем понять тебя и помочь тебе. Ты должен исполнить свою миссию. Но только мы знаем, в чём она заключается. Приди к нам, и мы откроем тебе истину. То, чего ты так жаждешь. – Прозвучало в моих ушах шипящим и спокойным голосом посреди ночи. На секунду мне даже показалось, что я вижу чьё-то расплывчатое бледное лицо. Не знаю, как можно сформулировать мои ощущения после происходящего без использования слишком ярко выраженных нецензурных эпитетов, но одно я могу сказать точно – это не сон. Во всяком случае, это не тот тон, что отображает какую-то забавную глупую вымышленную историю в существующем мире с наложенными абсурдами поверх. Слышимый тихий, как бы урезанный, голос находился посередине между обычной громкостью разговора и шёпотом. То самое пограничное состояние между сном и бодрствованием как раз и дало проход сей аудиальной галлюцинации. Я на тот момент уже понял, что не помню, что снилось мне до этого, но сразу осознал, что в любой момент могу встать, однако, не делал этого. Что-то заставляло меня пролежать ещё какое-то время, и, обычно, когда я пытаюсь уловить хоть какие-нибудь обрывки снов подобным образом, ничего не приходит. Я просто боялся спугнуть сие феноменальное явление. Но это не было обыкновенным мимолётным и оттого бессмысленным пустяком. Это был голос реального существа.

Мне даже не нужно было резко вставать и о чём-то тревожно мыслить. Я просто посмотрел сначала на инструмент кагназавров, затем на Энису, заранее зная, что ни то ни другая к голосу не причастны. Боже, как же она была прекрасна! Уже через десять секунд я забыл про сон и вообще про всякую бесполезную чушь в жизни. Несмотря на то, что её было просто ужасающее обилие, мне доставляло удовольствие просто смотреть на то, как это существо спит. Притом дело не во вздымающихся от дыхания участках тела, и не в выражении лица или звуков, что Эниса во сне издавала, а во всём в целом. Ну как тут ещё о чём-либо можно было думать? Да и зачем? Я просто лёг обратно, обнял её покрепче, на что она м-мукнула, и укрыл нас обоих.

 

Глава 9

 

- Мы не одни. – Начал я следующее утро с реплики, за которую в былые времена меня можно было бы удостоить Оскара.

- Поясни. – Отозвался спросонья Марк. Судя по всему, он тоже в своей кибитке не один ночевал.

- Другие апостолы здесь присутствуют.

- Что за чушь ты опять придумал? – спросил Ипрелиан.

- Мне сегодня сон приснился, точнее, можно сказать, что даже не сон, а скорее голос в голове. Так вот, меня звали кое-куда, и сказали, что откроют мне мою священную миссию. Голос шипящий, сообщение длилось минуту, имя моё знали. Мне показалось… - описал я ситуацию не совсем по военному – звание у меня было недостаточно высокое, чтобы речевые мотивы полностью соответствовали воякам.

- А да, что-то было такое. Мне пару дней назад причудилось такое днём, когда покемарить прилёг. – Перебил меня Мирокавус. Это, мягко говоря, вызвало некоторое недовольство с моей стороны.

- Ты что… молчал тогда?

- У нас дома не принято разглашать, кому какие сны снятся. Это личное. К тому же мало ли какая чушь может причудиться во сне… - начал он оправдываться, видя, что я не шучу.

- Значит так, отныне, апостолом Брендом принимается закон о том, чтобы всякий апостол обменивался с остальными товарищами содержанием своих снов. Постыдные детали можно утаить. Но любые особенные, непохожие на обычные, из ряда вон выходящие или привлекающие ваше личное внимание детали снов, прошу впредь доводить до общего сведения, как бы глупо это не звучало. – Неожиданно резко даже для себя высказался я.

- Да, сэр... – успел кто-то ляпнуть.

- Я поясню. Возможно, есть у инструмента функция связи с другими обладателями других подобных предметов. Я вот, если честно, пока ни с кем не связывался, хоть и пару раз пытался связаться с ушедшей компанией.

- Какой? – спросил Марк.

- Веоланием, вестимо, остальные, я уверен, не вернутся, а от этих хоть кто-то может, всё-таки, компания разношёрстная. – Ответил я.

- С чего взял? – спросил не важно кто.

- Чуять людей учусь. Кажется мне так. А вам так не кажется? – спросил я недовольно.

- Какая, в яму разница кто вернётся?! – начал выходить из себя Марк. – Суть в том, что здесь запросто до нас могли быть другие похожие, и, возможно, не один десяток, или даже сотня. Мы просто не знаем.

- Так точно. Итак, насчёт непонятных голосов в голове и прочей мути всё поняли? Это важно, я считаю.

- Слушай, а зачем вам вообще эти «другие апостолы»? – спросил Ипрелиан. – Что они могут нам предложить? Думаете, эти белые головастики нас сюда спустили, чтобы мы остальных ихних же посланцев отыскали? Сомневаюсь. Кстати, это запросто могут быть и сами головастики. – Сразу же ответил он на свой вопрос.

- Кем бы они ни были, возможно, они могут что-нибудь знать о том, как отсюда выбраться. – Задумчиво сказал Марк, на что Ипрелиан улыбнулся.

- Да ладно, парни… Мы ведь уже все здесь понимаем, что никто домой не вернётся. Да и вообще, если «другие апостолы» знают, как отсюда уйти, то зачем бы им здесь оставаться? – с коварной и победоносной улыбкой заявил Ипрелиан.

- Что скажешь, Бренд? – спросил Мирокавус.

- Скажу, что родины нам не видать. Во всяком случае, я точно не вернусь – в этом я был уверен абсолютно. Но может так статься, что и здесь нам жить придётся несладко. А посему, имеет смысл найти максимум приятного из того, что есть в здешнем окружении, и пустить корни. Значит так…

Я подошёл поближе к шатру Авнетия, осмотрелся, - было ещё только начало дня, и убежать из лагеря успели только охотники. Большая часть, безусловно, ещё только начинала пробуждаться и приступать к шитью, приготовлению пищи, заточке орудий и утренних пробуждающих процедур.

- Дорогие мужчины и женщины! – Закричал я по юзмански на всю округу. Боже, и что на меня нашло? Верно, ночь с Энисой придала уверенности. – Мы здесь для того, чтобы помочь вам! Всем, чем сможем! Поэтому, я хочу, чтобы каждый из вас обращался к любому из нас, если вам что-то нужно! Я хочу, чтобы каждый получил максимум пользы от нашего сожительства! Я хочу, чтобы каждый из нас был счастлив! Я хочу, чтобы каждый помогал каждому! Я всегда рад буду ответить на любой из ваших вопросов и посодействовать в любом из ваших предприятий! – закончил я свою импровизированную речь. На реакцию я не обратил особого внимания, но, вроде, до некоторых ушей моё сообщение, таки, дошло.

- Что это было? – спросил недовольно Марк.

- Надоело быть кем-то, кто не знает, где он и зачем…

- Ничего себе, смотрите, что на горизонте! – крикнул Ипрелиан.

А на горизонте с северо-восточной стороны надвигались две фигуры. Я с Марком даже попытали счастье, и направили на силуэты свои инструменты, вглядываясь куда-то поверх. Действие принесло плоды: инструмент сыграл роль бинокля, и два мужчины, идущие в нашу сторону, «приблизились» в несколько раз. Это были измождённые Веоланий и Ур аль Ден.

Что-то мне подсказывало, что новости нехорошие. Спустя три минуты ожидания, блудные сыновья приблизились на расстояние в пять метров от нас, и замолчали, стараясь отдышаться. Хотя, вроде, местность не такая уж и вязкая, и они не бежали. Тем не менее, лица обоих выражали что-то среднее между усталостью, возбуждением и страхом. У Веолания я заметил капли крови под левой подмышкой и под правым сапогом, выполненном в виде чешуйчатого металла.

- Где Саахн’вект? – сразу же спросил Ипрелиан, пожалуй, самый несдержанный из присутствующих.

- Сейчас. Позволь беднягам отдышаться и собраться с мыслями. – Защитил пришедших я.

На лице Ур аль Дена, не смотря на скромность и безмятежность его голубого лица, отражалось опасение. Он постоянно оглядывался на своего попутчика. Я решил потерпеть ещё полминуты, но Мирокавус не удержался, и возобновил допрос:

- Нашли что-нибудь?

- Да. Лизенфард на востоке. В двух днях ходьбы отсюда. – Ответил Ур аль Ден, глядя на Веолания.

- Телекинезом не пользовались для передвижения? – поинтересовался удивлённый Марк.

- Что находили, на том и передвигались. Потом шли. Потом опять летели. Обратно, во всяком случае.

- Где третий? – повторил вопрос Ипрелиан.

- В том то и дело, что мы не знаем, - отозвался Веоланий, - мы вошли в город. Всё было нормально. Познакомились с главой города – нормальный мужик, вроде, на таком же языке разговаривает. Узнали, что население там раз в десять больше, чем здесь. Живут они, вроде, не в таких шалашах и не в обносках ходят. Потом Саахн’векта вдруг перекосило, и он стал всех уничтожать. Началась неразбериха, нас атаковали в ответ. Мы с Ур аль Деном убежали, чтобы нас стрелами или копьями не изрешетили, а Саахн’вект продолжал убивать. Даже когда нам с горем пополам удалось выйти из зоны боя, позади ещё слышались крики и удары, разбивающихся камней.

Зависло всеобщее молчание, глаза раскрылись, нижняя челюсть оказалась ещё чуть ниже. Настолько абсурдные и невероятные истории мне ни разу не рассказывали так искренне.

- Ты что, серьёзно? – спросил Мирокавус.

- Да. Я подтверждаю. – Ответил за него Ур аль Ден.

- Чёрт, да это значит, что мочить его надо! – вскрикнул Ипрелиан.

- Вы принимали участие в истреблении? – спросил я.

- Нет! Ты что?! – испуганно затараторил Веоланий.

- А откуда ж на тебе кровь? – старался я как можно мягче и добрее спросить, насколько это вообще возможно в подобной ситуации.

Веоланий немного задумался, взглянул на себя, затем заговорил:

- Парню одному снесло голову камнем, брошенным Саахн’вектом, на меня брызги попали.

Я сразу понял, что он лжёт, и мог бы, в принципе, сделать вид, что ничего не заметил. Но дело было в том, что рано или поздно этот факт почти наверняка стал бы известен остальным. По-моему, я посчитал, что было бы лучше ему честно сознаться перед всеми нами именно в этот момент, чем позже перед кем-то, что, не дай бог, могло бы привести к ссорам и дракам.

- Когда говоришь правду, избавляешься как минимум от страха перед разоблачением – проверено. Так что, пожалуйста, скажи правду. – Настоял я.

- Да говорю же тебе, никого я не убивал! Мужика камнем срубило, наверно, шею взрезало или ещё какую рану нанесло…

- Ты лжёшь.

- Ах ты подонок! Прикончить тебя мало! – взревел Ипрелиан, и направил на него орудие.

- Стоп! – поднял я руку. – Не стрелять!

- Почему ты его защищаешь? – спросил меня Марк. – Он на нас всех беду навлёк, теперь в Лизенфарде нас всех возненавидят, он нарушил правила.

- Какие, к чёрту, правила?! – опять встрял Ипрелиан. – Он ничуть не лучше того ящера-психопата!

- Во-первых, мы не сражаемся со своими собратьями, какими бы они ни были. Во-вторых, даже если подойти к вопросу цинично: вместе мы сильнее, поодиночке, мы - слабаки…

- Во-первых, не братья, забудь вообще это слово! Во-вторых, ящер-маньяк в одиночку кучу народа перебил! – перебил меня Марк.

- Значит, в городе вообще ничтожества по сравнению с нами. Но это вовсе не значит, что мы не столкнёмся с силами на порядки их превосходящими. В-третьих, каждый может ошибиться, безгрешных не бывает. Как сказал один мудрый человек: «Принцип «око за око» сделает весь

мир слепым». Веоланий может приложить усилия, чтобы искупить свою вину, например, помогая нам, или местному населению, и, возможно, таким образом, мы от его жизни выиграем гораздо больше, чем от его смерти.

- Мудрые речи ты у нас мастак толкать, только вот иногда кулаком проблемы решаются гораздо эффективнее, и, боюсь, твои слова не слишком-то убедят этого ублюдка. – Отметил Марк.

- Дадим ему шанс, также, как вы бы хотели, чтобы шанс дали вам, если вы оступитесь.

- Я не оступаюсь, - вставил своё веское слово Мирокавус, - если я оступлюсь, то сдохну.

Напряжение постепенно начало спадать, Мирокавус, сохраняющий спокойствие, ушёл первый и продолжил точить своё копьё – сила привычки. Ипрелиан ещё долго на меня смотрел, и вдруг добавил:

- Знаешь, возможно, без тебя здесь лучше заживётся… - с этими словами он ещё бросил стандартный, в таких случаях, пренебрежительно-укоряющий взгляд на меня, и ушёл восвояси.

Марк ушёл молча. Я же был и рад своей победе, и разочарован нарастающей агрессии со стороны апостолов. Спустя несколько секунд мне в голову пришла идея «просканировать» наших новоприбывших, и это мне удалось сразу, что, опять-таки, меня обрадовало. Я вытянул левую руку, и посмотрел над ней, ожидая увидеть энергетическое состояние этих двух тел. Никакую мифическую ауру я не увидел, но зато в виде густого белого облачка, вокруг Ур аль Дена стала заметна защитная пыльца. А вот на Веолание она была гораздо более прозрачной и рассеянной, что говорило о том, что в него явно несколько раз угодили быстро движущиеся предметы.

 

Глава 10

 

Как бы мне того не хотелось, я знал, что парни быстро мобилизуются и захотят покарать виновного и утешить обиженных. Команда, по инициативе великого бабника всея юзман, Ипрелиана набиралась. Через десять минут, меня застали в своём, а, вернее, в нашем общем с Энисой экологически чистом каменном домике. Так как внутри оба собственника сего объекта недвижимости нежно целовались и страстно обнимались, Ипрелиан сначала заглянул, а потом, по-джентльменски постучал по плоскому камню, стоящему у прохода, и служащему простой визуальной заслонкой.

- Ты идёшь? – спросил он меня.

- Кто идёт?

- Я, Марк, естественно, Веоланий и Ур аль Ден.

- Не, думаю, надобно Мирокавуса захватить – он следы Саахн’векта сможет заметить, и кто-то один должен здесь остаться…

- Ну так ты идёшь? – проигнорировал он мои мудрые речи.

- Так точно, - я взглянул на Энису. Та слегка надула свои и без того довольно пышные губки, нахмурив брови. – Я догоню. Буду подмогой, в случае опасности. – Отшутился я. Господи, ну неужели эти простачки считают, что меня так просто отсюда вытащить?

- Смотри не опоздай…

Через три минуты меня побеспокоил голос Марка:

- Ну так что, ты идёшь?

- Не совсем понимаю, зачем вам такая армия. Вы что, одной ящерицы боитесь? – съязвил я первым, что пришло мне в голову.

- Когда в твой дом эта ящерица завалится, скажем тебе тоже самое…

На чём последняя фраза закончилась, я не расслышал, да и вообще, возможно, даже сам факт разговора запомнится секунд на пять.

- Тебе хорошо даётся наш язык, я ни разу не видела, чтобы кто-то так быстро учился. – Похвалила она меня с таким взглядом, будто хочет увидеть сквозь меня.

- Я тоже только сейчас об этом подумал, - улыбнулся я, - у меня такое чувство, как будто мои предки знали этот язык, и это отразилось на моих генах, хотя, конечно, этого быть не может.

Когда мы смотрели друг на друга вот так: без улыбки, без тени стеснения, без заигрывающей хитрости, просто желая изучить, заглянуть в самый разум друг друга, казалось, будто мы оба именно такие, какими и должны быть, именно там, где и должны быть. Чем больше я всматривался в её глаза, тем больше мне хотелось в них увязнуть, и не возвращаться. И главное: это прекрасное состояние безмыслия и безмолвия, которое кого-то даже может напугать, меня же просто укрывало и, как будто защищало. Словно воронки, её глаза, как ещё их, порой, называют «двери в душу», затягивали в себя, создавая противовес моему собственному водовороту мыслей, в котором не всегда приятно находиться.

Я и этому явлению нашёл объяснение. Глаза – это ведь тоже своего рода мандалы, чем дольше и упорнее пытаешься всмотреться в самый центр – тем сильнее погружаешься в транс, активизируя работу правого полушария, и затыкая поток ненужного хлама в своей голове.

Часто она, как и многие девушки, задавала мне вопрос: «О чём ты сейчас думаешь?», и я просто не находился, что ответить, кроме: «Ни о чём». И после объяснения природы сего феномена, ей такого ответа было достаточно.

И что меня радовало не меньше всего вышесказанного: когда мы смеялись или задумывались о чём-либо, стоило мне сделать неожиданно резкий переход, например, посмотрев ей в глаза, или поцеловать в щёчку или лобик, она тоже быстро переключалась, нисколько не смущаясь. Никому не нужно было испускать бесполезные объяснения относительно того, как другой мыслит, и почему он сделал сейчас именно то, что он сделал. Казалось, будто мы находимся в одной фазе, а это явление со мной происходило всего раз в жизни. И я тогда сам всё испортил. Да, это печально, но, достаточно мне всего лишь взглянуть на обнимающую меня Энису, и … В чём я там виноват? Когда это было? Хм-м, не помню такого. Да и какая разница?

- Послушай, Энис, я себя немного неловко чувствую после того, как … воспользовался тем случаем. – Обратился я к ней после долгого молчания.

- Что ты и… А-а-а! Поняла. В вашем мире это так называется. Странно немного. Ну ладно, если ты не против, я хочу, чтобы ты опять мною воспользовался…

 

***

 

Часа через два земного времени, когда здесь уже начало темнеть, и Эниса ушла помогать мастерицам в их ремесле, тем самым подав мне пример, я выскочил из дольмена. Боже, до чего же она хороша! Я уже соскучился, и готов был расплакаться как малое дитя без маминой груди.

Прежде чем идти, я проведал, как дела у наших товарищей.

- Господин Бренд! Идите сюда. – Крикнула мне знакомая швея.

- Можно просто по имени, я ещё не парю над небом, чтобы меня наделять столь возвышенным титулом. – Вставил я с улыбкой, понимая, как это бесполезно.

- Ваше одеяние готово. – Заявила она, протягивая мне белый балахон, и кивая головой в ответ на мою реплику.

- Уже?! Ничего себе! Да вы просто одаренная! – я же только вчера утром попросил! Ну, как договаривались… - я начал стягивать свои пожитки.

Новое одеяние оказалось немного великоватым, так что широкие рукава закрывали распрямлённую ладонь. Капюшон опускался до самой переносицы.

- С ног можете не снимать. – Любезно прошептала мне мастерица.

- Верно – а то вдруг ветер будет. – Подшутил я, и мы вместе посмеялись.

Через пять минут я нашёл одинокого Ур аль Дена, задумчиво всматривающегося в пламя костра.

- А, брат-Бренд! Тебе тоже не спится? Решил не идти с остальными? – обратился он ко мне, не оборачиваясь и не меняясь в лице.

- Да нет, придётся идти, раз уж сказал. Ты один остался здесь?

Он безмолвно кивнул головой, затем, спустя непродолжительную паузу, глубоко вздохнув, спросил:

- Скажите, пожалуйста, брат-Бренд, а зачем туда идти?

- Ну, чтобы оценить размер урона, нанесённого нашим братом, помочь выжившим, а заодно оценить, имеет ли смысл туда возвращаться населению нашей деревушки. Поискать Саахн’векта…

- А потом что? Убить его? – хладнокровно спросил он.

- Риторический вопрос. Ты что-то хочешь сказать, не беспокойся, я не вспыльчивый, и даже за грехи Саахн’векта не стал бы его уничтожать.

- Я знаю. Ты ладный человек. - Видимо, в их водном мире понятие «хороший» довольно размыто. О, какая шутка получилась. – Понимаешь… этого я и боялся с самого начала. Вражды между нами. Хотя, конечно, некоторые столкновения интересов всегда неизбежны. У нас на планете есть такое понятие – вероятность неблагонамеренности. Между разными видами она всегда больше, нежели между представителями одного вида, и это понятно. Так всегда было, и так всегда будет. Но даже между разными видами всегда существуют способы ухода от прямой конфронтации. Мы даже примерно знаем, что за существо нападёт на нас с большой вероятностью, а какое - никогда не нападёт. И я тебе могу сказать, брат-Бренд, что самый высокий показатель этот у Саахн’векта, следующий по величине – у Орлаториума и у Мирокавуса.

- Зачем же ты тогда пошёл с ним в команде? – обязан я был спросить.

- Я надеялся, что те законы справедливы только для видов нашего мира. Да мы вообще не подозревали, что кроме наших двух соседних планет, которые можно было увидеть в небе, вообще существуют и другие миры. Да, жизнь может быть там сколь угодно многогранной, там могут быть существа более умные и сильные, нежели мы, но, мы те миры никогда не видели. Мы не знали. А теперь всё перемешалось. Весь устой мгновенно растворился, и главное – я единственный из своих соплеменников, кто об этом знает, и не cмогу им об этом сообщить. – Он надолго закрыл глаза, хотя, как я успел заметить, моргал он довольно редко. Мне стало его жаль.

- Если вы даже не знали о существовании других миров, значит, вы не заглядывали, или, по крайней мере, не выходили за пределы своего. Значит, тебя забрали с твоей планеты. Это опрометчивый шаг, с точки зрения алпроперян…

- Почему? – сразу же перебил он меня.

- Достаточно кому-то просто увидеть что-то более высшее, и это уже окажет влияние на развитие первого. А алпроперянам, судя по их экспериментаторской натуре, ведь интересно развитие каждого мира, его особенности, характерные черты.

- Ты уверен в том, что они экспериментаторы?

- Мне так кажется. Не знаю почему. Ну да ладно. Пойду я уж, пожалуй.

Глава 11

 

Сам не пойму, какого рожна мне дома не сиделось. Как в одной старинной шутке про Ломоносова, идущего в Москву. Не пойму, зачем идти таким отрядом на одного ящера. Не пойму, почему он так поступил, тем более, если знал, что остальные его не поддержат. И эти непонимания меня злили и жгли изнутри, как желчь, скопившаяся в результате неправильной работы ЖКТ. Это было глупо, бессмысленно и за пределами моего понимания. Больше всего я ненавижу именно это чувство. Сам не пойму, на кого или на что именно я злюсь, наверное, на недостаток своего ума, но ведь даже несмотря на них, я бы всё равно, если б мог, нежно обнял бы его и убаюкал – он же у меня такой хорошенький!

Ну ладно хоть настроение сам себе ещё не разучился поднимать. Вдаль, насколько видел глаз, раскинулся волнистый ландшафт из коричневой присыпки сухой почвы и зелёной травы. Кое-где встречались двойни и тройни деревьев, напоминавших ивы, по правой стороне горизонта раскинулся лес.

Дышалось уже довольно легко – видимо, я привык к здешней атмосфере. Содержание кислорода чуть меньше, зато и выхлопных газов здесь не встречалось, что не могло не радовать. Священные, почти девственные земли, слегка тронутые только лишь одними юзманами, и изумляющая своим видом растительность в её первозданной красоте.

Совершенно неожиданно вспомнив, что я проголодался, левая рука сама юркнула в сеть, точнее, в импровизированную сумку, напоминающие очень старые не твердотельные земные женские сумки. Я нащупал еду – это было несложно, ведь кроме неё там почти ничего нет. Сеть-сумка соткана из таких же лиан, что использовались при перетаскивании тел пойманных, а проще говоря, хладнокровно убитых животных. Первое же, чем я запасся, это охапкой клуорокса, потому что он питательный. Боже, какие это были чудеснейшие деликатесы! Понятия не имею, что это, но всё равно, просто Божественно!

Всё здесь казалось одновременно и похожим на земное, и, одновременно, таким разным. Дело в том, что Бо-о-же! Какие это были вкуснейшие деликатесы! Вот что-что, а готовить в этой деревне умеют.

Да и балахон! Может быть, это называется ряса, или роба, или ещё как-то – балахон просто великолепен: лёгок, мягок, приятен и нежен, совсем как материнские объятья, заключающие в себе новорожденного ребёнка. Бежевого цвета, заранее, с учётом возможного загрязнения пылью, о-о-о, как же это мило с её стороны! Правда, материал одеяния не имел привычки растягиваться, но это небольшой минус. Да и жарковато в палящий зной безоблачного дня будет, но и это ничего – зато ночью будет тепло, как под наноодеялом. Наноодеяло… Да, вот это прекрасная вещь! Изумительная вещь! Я даже был удивлён, что её придумали земные учёные, а не какие-нибудь иные. Оно отслеживает температуру тела, или тел, кому как повезёт, и в зависимости от нужды, нагревало, или охлаждало тех, кто под ним. Некоторые пехотные подразделения, кстати, брали на вооружение форму из подобного материала, только эти формы имели несколько расширенный функциональный набор. Это не было секретом для других войск, даже для лётчиков, типа меня, хотя, по истории нам говорили, что раньше, буквально за пять десять лет до моего рождения, любая информация подобного рода была строго засекреченной. Тайными были даже научные открытия, имеющие опосредованное отношение к военной области – ну надо же, какими неудачниками тогда были люди.

Ах да, всё такое разное. А сколько ж я прошёл? Довольно далеко – да, именно так. Всегда стоит говорить, «довольно далеко», чтобы, когда без особых усилий дойдёшь до цели, оказалось, что ты прошёл просто умопомрачительное расстояние.

Итак! Да! Всё здесь разное, даже трава гладит мою подошву по-иному, даже листва на ветру издаёт немного другой звук – не такой, как на Земле. Но ведь это логично, ведь у нынешних листьев и травы, наверняка, немного другой состав, другая консистенция веществ, другие биометрические характеристики, соответственно, при воздействии ветра на них, возникающее трение рождает специфический звук, напоминающий звон стекла.

Также вскоре был отмечен и представитель фауны. Из-за небольшого бугра, обросшего бирюзовым мхом, выскочил белоснежный оридан, словно порхающий на нежно мягкой траве, своими утончёнными ножками. Через пару секунд его и след простыл.

Потихоньку начали беспокоить мошки – вот уж мошки-то здесь имеют точно такой же вид, что и на Земле. Появилось чешущееся внутри желание воспользоваться инсектицидом, а им, в той или иной мере может быть любое дымящееся растение. Как назло, кроме клуорокса, того бирюзового растения чудодейственного, похожего на цикорий и пары мясных грибов, ничего с собой не было. «Ну что же, раз уж пришлось кушать это два часа назад, так почему бы не сжечь сейчас?» – подумал я, и начал жарить лазером ИК землю, рядом с кучкой оставшегося растения. Кстати говоря, в процессе я заметил ещё одну не менее интересную вещь: регулируемость мощности лазера.

Тут мне пришла очень интересная мысль. Пока я силой своего желания пытался отогнать от себя очередную, заинтересованную моей персоной, мошку, я вспомнил алгоритм мышления в подобных случаях. Сначала думаешь: «Отойди». Затем сразу же появляется: «Да, ладно, глупость, ничего ж не выйдет». Затем появляется: «А вдруг ничего не выходит именно из-за этой второй негативной мысли?» Не успел я всё это проговорить в уме, как мошка улетела. Значит, мысль, рождающаяся в голове, действует даже до того, как ты успеваешь её сформулировать! Да это же просто чудо! Очень часто мы слышим, что что-то неопределённое не может сбыться, нужно как можно чётче и яснее представлять себе то, что ты хочешь. Но, на самом деле, выходит, что мы способны воспринять даже мысль только-только вылетевшую, подобно потоку лавы и магмы из вулкана, даже если, в конечном итоге, мы не сможем её перевести. Здесь сразу же возникает суждение, о «принадлежности» мыслей подобного характера правому – пространственному и абстрактному полушарию. Ведь есть и такие мысли, которые переводятся сразу же. Смею предположить, что последние, напротив, «берут начало» в левом.

Ну да ладно, наверное, хватит психологии. Тем более, что пучок клуорокса уже разгорелся, и обдавал меня дымом, словно какого-нибудь демона, вышедшего из преисподней, ну или мужика, выскочившего из бани на прохладную улицу. Демон представляется немного более эстетичным. Э-э-х, жаль, что не нашлось подходящего предмета, на котором можно было бы лететь до места назначения. А ведь сейчас я бы с радостью бы полетал… Всё круглое - не устоишь. Но и ходить тоже неплохо, – что же, всё летать да летать. Для здоровья полезно, да и гравитация здесь послабее, так что ходить проще, правда, могу стать более хлюпким, как некоторые парни из деревни.

Какое же это блаженство – плавно и самозабвенно погружаться в шёлково нежные перины сна. «Всё здесь прекрасно» – так, в первую очередь, сказала бы большая часть народа. Я же добавлю к этому: «Видимо, здесь я всё воспринимаю иначе». Раньше я не был таким позитивистом. Так что же изменилось? Больше всего я скучаю по земной музыке. И, вдруг, как по волшебству, вспомнилась одна из любимых композиций, о которой я подумал в первую очередь. Через полминуты заиграла другая, затем ещё одна, потом четвёртая и пятая. Эта мысленная веретеница любимой музыки не собиралась прекращаться, сон я уже отогнал, мне было интересно, как долго я так смогу продолжать. Десятая, одиннадцатая! Я никогда не засекал, сколько мелодий смогу проиграть словесно, обдуманно, от трёх до семи, думаю. Да, просто вспомнившихся, не сформулированных чётко, может быть гораздо больше. Но всё же! Они звучали так реально, так живо, - казалось, словно я даже могу управлять качеством этих треков, и это не было просто зашумлением. Даже когда я целый месяц не пил алкоголя, я вряд ли был близок к такой ясности. Но что это?! Откуда это взялось?! Жаль. Ответа не последовало.

Хотелось бы, чтобы… Что? А да. Хотелось бы, чтобы Энису сейчас обнимали и укрывали собой десятки невидимых рук, чтобы и ей сейчас спалось великолепно, даже не смотря на моё отсутствие. Надеюсь, она не волнуется.

Заснул я через пять минут после, просто вернувшись к первому проигранному треку, и устроившись ещё удобнее. Ни холодно, ни жарко не было, а голая земля с травяным ковром, словно, смягчили участок подо мной, чтобы этому двадцатипятилетнему малышу спалось крепче. Мошки больше не беспокоили, надеюсь, надышавшись дыма от горящего клуорокса, они сейчас радуются этой прекрасной природе, создавшей их, не меньше меня. Пусть всем, и каждому, будет хорошо.

 

***

 

Утро встретило меня, что называется, не в бровь, а в глаз. Я был обращён как раз к востоку, так что самые первые лучики солнца по-детски непринуждённо, но нагло и назойливо пробивали мои веки насквозь.

Есть и плюсы – встал пораньше, надо бы нагонять, а то уже серьёзно отстаю от графика. О небольшом недосыпании можно будет уже довольно скоро забыть. Я вскочил, потянулся, станцевал и заметил, что на меня поглядывает небольшое существо, напоминающее барсука.

- Танец, это чтобы побыстрее размять все связки и суставы. – Пояснил я ему. Видимо, ответ его удовлетворил, и он пополз с глаз долой. Шестилапый барсук – ну надо же, какие диковинки здесь случается встретить.

Пока шёл навстречу ужасам, ждущим меня в городе, понял, что вчера вечером трава под ногами была гораздо приятнее. По правую сторону ивовый лес манил меня своим необыкновенным видом, а по левую сторону была видна лишь цепь пустынных невысоких гор. Изредка под ногами попадались норы – видимо, этих шестилапых существ. Мясные грибы подошли к концу, нужна была еда, желательно богатая белками и углеводами, так что я, недолго думая, начал взрывать к чёртовой бабушке норы первичными лучами и ждать, пока оттуда кто-нибудь сам выползет – дохлый номер.

Как не прискорбно, но, в то же время, забавно, вместе с ошмётками земли подлетали и эти бедняжки. Видимо, они ведут ночной образ жизни, а днём спят, и вот так я их разбудил. Двух удалось схватить и поместить в сумку. Поверить не могу, что я так жесток, совершенно эгоистично отнимаю жизни существ, надеюсь, они хотя бы вкусные.

Через несколько часов однообразной ходьбы стал виднеться небольшой серый горб на горизонте – видимо Лизенфард, ибо не похоже, чтобы этот объект был природного происхождения. Данный факт меня приободрил, ибо окружающий пейзаж хоть и не был лишён красот, но уже начинал надоедать. Думаю, скорость перемещения равная десяти километрам в час – самая подходящая для того, чтобы успеть налюбоваться красотами, и чтобы они не успели надоесть.

Миновал ещё один привал, на котором я понял, что у меня нет инструмента для разделки пищи, а кожа у барсуков, имела волосяной покров, я принялся играть со своей новой игрушкой – инструментом кагназавра, в поисках функции ножа. И получив какую-то невидимую резку уже через пять секунд стараний, понял, что функциональный набор у ИК действительно умопомрачительный. Мало того, теперь мне стало ясно, что ИК работает именно от мозговых команд, а не от движений пальцев. Просто нужно как следует сконцентрироваться на желаемой цели, а фигуры из пальцев могут просто помочь в этом, и создать быструю ассоциацию, для вспоминания. Вполне возможно, что есть даже такие функции, которые мы просто не можем представить или как следует продумать. Но, как бы там ни было, у меня теперь есть ещё и походный набор путешественника. Правда, нож, в итоге соскочил несколько раз с цели, и я получил не то, что хотел и, в итоге, едва наелся тем, что было.

На закате я разглядел наших, которые летели на камнях обратно из города. Слава богу, ума им хватило не разделяться. Я поспешил к ним навстречу.

- О, явился. – С укоряющей миной начал Ипрелиан.

- Пойду сам взгляну, раз уж шёл.

- Ну валяй. – Многозначительно улыбнувшись, сказал он, поглядывая на остальных апостолов.

 

Часть 3

 

Глава 1

 

Пыль. Повсюду пыль, камни и кровь. На парадном входе меня любезно встретила волна пыли, нагоняемая вечерним, частично компенсирующем духоту, ветерком. Мрак вечера надёжно скрывал часть витающей пыли. Я обнаружил здесь наличие всех известных мне разновидностей пыли – строительная, человеческая, уличная, жирная, и ещё бог знает какая. В ушах продолжали возникать крики и стоны, может быть, это призраки совсем недавно умерщвлённых людей, может быть, это моё разыгравшееся воображение, желающее, не смотря ни на что, воспроизводить и воспроизводить всё, что могло здесь произойти.

Пройдя по пыльным улицам импровизированного, только ещё зарождающегося, и не достроенного до конца, города, через пару минут я наткнулся на первое бездыханное тело. Сердце сжалось. И не столько от жалости, сколько от ненависти… к себе, за то, что я не предотвратил, не помешал этой ветви развития событий, хоть и мог, просто проявив немного энтузиазма.

Обезображенный труп хлюпкого мужчины лежал, раскинув руки, словно он пытался взлететь, убраться отсюда как можно скорее. Всё тело было испещрено малыми не смертельными ранами от каменных осколков, часть которых торчала из кожи, погрузившись в запёкшуюся кровь. Мужчину убило огромным увесистым предметом, попросту говоря, огромным булыжником, об этом свидетельствовала раздробленная в фарш голова. Ноги были раздвинуты неестественно – видимо, переломаны. Из бока торчало ребро – одним словом, сплошные переломы.

Через квартал, завернув направо, я столкнулся с самым и настоящим месивом. Здесь кровь в таинственной игристой и неповторимой композиции смешивалась в невообразимую смесь разбросанных мозгов и кишок. Меня вырвало. Я постарался промчаться через этот импровизированный квартал, глядя вверх, но забыл, что треть площади орошена кровью, и поскользнулся, упав в одну из луж крови, больно ударившись локтём о вымощенную камнем землю.

Первое, что пришло мне в голову: «Кричали ли эти люди? Плакали ли?». Затем, осознав всю абсурдность задаваемых мысленно вопросов, выпрямился и спросил у своего подсознания заново: «Как один чёртов ящер мог вытворить такое?».

Ещё минуты две я шёл абсолютно безмолвно, и в физическом, и в психологическом смысле. Весь этот ужас казался сном. Я даже ждал, когда голос свыше вдруг произнесёт: «Ну что, Game Over! Тылы свои не защитил – начинаем заново!» И я готов был начать заново, но нет, этого шизофренического голоса не последовало.

За следующим поворотом крови не оказалось, только около десяти тел, с выжженными в разных местах метками смертоносного луча, испускаемого ИК. Я уже видел мёртвые тела, мне и самому пришлось убить по долгу службы. Да, как это ни прискорбно, как ни низко, как ни порочно, но я – убийца. Но в первый и единственный раз, я понял, что этого легко можно было избежать. Просто напрячься мозгами посильнее и обыграть ситуацию по-другому. Всего лишь несколько мыслей, и целая человеческая жизнь благодаря мне продолжала бы цвести, пахнуть и влиять на мир. Здесь же, видя всё это скопление обезображенных, никому не нужных тел самых развитых, казалось бы, в животной цепи, существ, постепенно, всё отчётливей и сильней пробивалась коварным шёпотом одна мысль – о ничтожности всего этого. Человек, юзманин, без разницы, жил тридцать лет, набираясь опыта, возможно, возводя у себя в уме конструкции, которые своим величием затмевали бы тысячи Лизенфардов. И тут раз! И его голову размозжило лучом ящера-психопата, разбросав кусочки его мозгов за одну секунду по стенам двух соседних домов. Был человек – пришло существо, не имеющее никакого отношения к нему, и нет человека. Просто, быстро и бессмысленно. Тем, кто хотел бы найти в этом хоть какой-то смысл, мол, мужик этот был порочен, как сам Дьявол, и вообще этот город – повторение Содома и Гоморры, я бы сразу показал свой «тугамент». Я видел выходцев из этого города, и они мне понравились, не смотря на всю простоту, которую кто-то мог бы назвать дикарством из любви людей к навешиванию друг на друга ярлыков. Я видел этих людей, да, они могут отличаться… Да, к чёрту! В лицо опять ударил ветер пыли, начинённый запахом крови и теряющих свежесть трупов бедняг, которые вскоре и вовсе на такой жаре начнут гнить, добавляя ещё большие мучения оставшимся в живых жителям.

Ни черта мои братцы не сделали! Могли бы хотя бы оттащить тела погибших! Хватит, может быть, они за эти три-четыре часа вылечили больше народу, чем я смог бы за целый день. Но тогда почему улицы этого города так пустынны? И почему сами жители не оттащат тела и не похоронят их, как у них заведено? Кажется, словно все просто попрятались. Сомневаюсь, что нормальному человеку удастся уснуть при сложившихся обстоятельствах, а все мёртвыми не бывают никогда – один из фундаментальных законов жизни. Только сейчас я обратил внимание, как в дощатых дверях мелькают настороженные тени, нагло преданные ярким светом луны – видимо, наблюдают за мной через щели. Думаю, не стоит обнажать ИК, теперь уж вряд ли жители этого города смогут смотреть на апостола без страха. Да, люди всегда дают второй шанс, каждого можно простить, каждого можно переубедить, всегда можно подняться в чужих глазах, но на это нужно время, порой, очень много времени. Раны этого города ещё бог знает сколько будут ныть и кровоточить, прежде чем заживут. Но даже после этого на всю жизнь останется уродливый шрам.

На самом деле, я даже немного был удивлён тем фактом, что меня никто не атакует. Но пару раз от меня уже прятались, чужака узнать, пусть и в модной здесь одежде – не проблема. На несколько мгновений меня окутал страх. Я боялся даже представить себе, что этот психопат может повторить свои злодеяния. Затем злоба, и только когда я подумал об Энисе, мысли пошли в нужное русло. Я надеялся, что Саахн’вект не так глуп, чтобы сунуться в деревню, пока мы там.

В существовании функции рентгеновского зрения я не сомневался, сейчас пришло время испытать эту штуковину ещё на кое-какую способность – способность показать мне всё, что здесь было в прошлом.

- На тебя всё ещё действует клуорокс? Какое прошлое? – заговорил со мной человечек на левом плече.

- Заткнись! Всё правильно, мужик, давай! Всё получится! - сказал другой, на правом. Этот второй Бренд мне понравился больше. Я, расслабился, пошевелив кистями рук, как делают школьнички во время гимнастики, напевая: «Мы писали, мы писали – наши пальчики устали». Закрыв глаза, я постарался представить себе, какое примерно прошлое здесь произошло, когда именно – мысленно возникло движение солнца на небе, символизировавшее оборота этой планеты вокруг своей оси – мне нужно было «оказаться» здесь всего лишь два с половиной дня назад.

Когда я открыл глаза и вгляделся в пространство, над своей левой рукой и ИК на ней, появилась картина, правда метрах в семи от меня. У меня захватило дыхание: по той самой улочке шёл юзманин. Нисколько не обращая на меня внимания, он шёл прямо мне навстречу. Коричневая «рубашка», что называется нараспашку, тёмные штаны из непонятно кого и сандалии. Я не сходил с пути специально. Через три секунды мужчина просто прошёл сквозь меня. «Так» - подумал я, - «не похоже на всеобщую панику и разруху», и принялся «мотать» время вперёд, к настоящему. Сомневаюсь, что… О-па!

Вскоре, я наткнулся на фигуры нашей троицы, они явно боялись ходить по одному в незнакомом месте. Дальше мне оставалось только стоять с вытянутой рукой, и смотреть всё, как кино с проектора. Ничего не светилось, ничего не дрожало, я просто видел перед собой кусок прошлого, подобно лучу от фонаря, раскрывающему лишь небольшой круг из тьмы. Приятно было осознавать, что меня ничто не тронет, я просто смотрел, не отрываясь.

Я шёл за Ур аль Деном, Саахн’вектом и Веоланием. Они не останавливались, ни с кем не пытались говорить, ибо языка глупцы не выучили, отправившись в путь дорогу. Хотя, с другой стороны, какая разница, где его учить – здесь, или в деревне, язык всё равно один и тот же.

Минут пять, наверно, я за ними таскался. Невидимый попутчик, словно тень рока, нависшая над, ни о чём не подозревающими, простофилями. Правда, изменить ничего не могу, это было обидно. Смертельно обидно.

Всё шло тихо и ровно, ребята просто осматривались, не имею, правда, ни малейшего понятия, к чему, и что они здесь хотели увидеть. Наконец, парни дошли до центральной площади, без их помощи я мог бы здесь блуждать дольше. Прямоугольная площадка, мощенная, также как и всё здесь, из плохо выровненных камней с трёх сторон обрывалась многоступенчатой лестницей, а другой стороной упиралась в довольно большое сооружение. По форме оно напоминало гриб – цилиндр и пологий купол сверху. Это здание выделялось из других не только формой и размерами, но и цветом – серый цвет камней разбавили символами животных и ещё какими-то непонятными мне вещами. Краска напоминала прозрачную маслянистую жидкость коричневого цвета. Вдобавок здание было осыпано цветами. Не трудно догадаться, что, как бы это здание не называлось, внутри располагается резиденция руководства. Юзмане, видимо, как и люди, не могут прожить без правителей. Даже если бы его не выбирали, всё равно рано или поздно появлялись бы вожаки, решающие некоторые из проблем своего народа и злоупотребляющие своей властью.

Правитель уже ждал незваных гостей у своей обители, по бокам стояли охранники – вооружённые копьями и дубинами одетые в тёмные хламиды мужчины. С одной стороны четверо, с другой – трое. Было заметно, что все немного напряжены. Стражники крепко вцепились в свои орудия, у Ур аль Дена же с Веоланием ИК были замаскированы, только Саахн’вект гордо шёл навстречу своей судьбе с обнажённым орудием.

- Здравствуйте, добро пожаловать в Лизенфард. – С улыбкой произнёс старичок-«главноуправитель», но даже этой улыбкой он не смог скрыть некоторое негодование. Он был наполовину лысый, оставшиеся волосы сединой венчали его голову. Смею предположить, что это тот же персонаж, что заподозрил во всех своих бедах девушек, что, собственно говоря, и стало главной причиной основания нашей деревушки.

Знать тут особо было нечего, и так понятно – приветствие, притом доброе, раз с улыбкой. Кольцо из охранников, к которым уже подоспело ещё трое, постепенно начало сжиматься, любопытный народ начал скапливаться за спинами стражи. Когда Саахн’вект спокойно и безмолвно приблизился к правителю на два метра, тот вытянул руки и обеспокоенно начал причитать о том, что сюда нельзя, что здание совета – священное место, что сначала они должны хотя бы представиться, и в заключении потянул Саахн’векта за плечо. Это и нажало на спусковой крючок разразившейся битвы.

Ящер спокойно с пол разворота пальнул обычным лучом в правителя, и того отбросило с площадки. Стражники с безумной смесью страха и ярости на лицах и с хрипящими криками бросились на троицу. Веоланий отбросил ближайшего таким же лучом, а Саахн’вект, выполнив перекат вперёд, выстрелил ещё три раза, разбросав пятерых охранников. Ур аль Ден тем временем побежал с поля боя, чтобы спрятаться за углом ближайшего здания – пришлось отвлечься на него ненадолго.

Один безумно смелый охранник замахнулся копьём, намереваясь его бросить в ящера, но в него врезались почти одновременно лучи Веолания и Саахн’векта, и паренька разорвало на куски, подбросив некоторые из них на высоту пяти-шести метров. Стража, видимо, поняла, что ловить здесь нечего, и пустилась наутёк не хуже гражданских, часть которых встала как вкопанная, не веря своим глазам. Этот факт нашего злодея развеселил, и он приступил к разламыванию каменных конструкций обыкновенными лучами и метанию особо крупных булыжников во всех, кого удалось увидеть, что вызвало ещё больший деморализующий эффект.

Всё это происходило средь бело дня, а у меня здесь глубокая ночь, на отслеживание этой сцены насилия не пожалел пол часа, и не пожалею ещё столько же, меня теперь интересовали только два вопроса.

Когда ИК Саахн’векта разрядилось в очередной раз, было отчётливо слышно, что Веоланий истерически кричит ему «перестань», на что ящер ответил пренебрежительным взглядом и отвернулся, продолжая своё победоносное шествие в святилище этого убогого места. Я проследовал за ним, Веоланий, то и дело, оглядываясь на покойников, пошёл вместе с ящером, прямо за мной.

Внутри обставлено было… Своеобразно. Здание было диаметром метров двенадцать, я не неотрывно следил за каждым движением Саахн’векта, так что вглядываться в особенности местного интерьера было некогда, да, в общем-то, и не особо хотелось. Единственное, что отметилось боковым зрением – наличие портретов, да-да, именно портретов, нарисованных прямо на голых каменных стенах. Правда, по этим портретам трудно было бы отличить даже мальчика от старухи, но, тем не менее – хоть что-то. Когда Саахн’вект остановился и присел, чтобы сбросить тряпку, закрывающую ящик, что стоял напротив входа, я напоролся на какое-то препятствие, и чуть не упал – Саахн’вект резко обернулся, и мне на мгновение показалось, что он меня слышал, хотя это было невозможно. Оказалось, Веоланий, тихо прокрадываясь за ящером, тоже случайно споткнулся обо что-то.

- Вход охраняй! – рявкнул на него Саахн’вект.

- Знаешь что, ты как хочешь, а я пойду в деревню.

Ответа не последовало, и Веоланий убрался, видимо, захватив с собой Ур аль Дена и прорываясь сквозь сумасшедших охранников, пытающихся потерять первое и последнее, что у них было – свои жалкие жизни. Иначе просто язык не повернётся сказать.

Саахн’векту, тем временем, в голову пришла невероятно глубокая мысль – поднять и швырнуть ящик об стену. Трюк сработал, и объект разлетелся в щепки. Теперь импровизированный замок, который можно было открыть любым тонким предметом, закрывал кусок дерева. В результате на пол вывалилось всё содержимое ящичка. Саахн’вект нагнулся вниз и из всякой всячины поднял только свиток, аккуратно разворачивая его. Я стоял прямо на его месте, можно сказать, в нём, и видел всё, что там нарисовано. Рука начала уставать от постоянного, пусть и слабого напряжения – как минимум полчаса вытянутой её держал, как-никак. На свитке была изображена карта. Слава богу, он держал её открытой довольно долго, так что мы оба успели её запомнить. Во всяком случае, мне так показалось…

После этого убийца и вор, нежно держа свиток в своей слегка зажатой темно-зеленой чешуйчатой ладони, положил его себе в карман своего чёрного камзола, и спокойно вышел из «святыни». И в дополнение своему без того длинному списку злодеяний он решил добавить ещё одно – включил лазер, и стал пилить «гриб» пополам, начиная с купола.

Я опустил руку и встрепенулся. Возле меня лежала груда обломков – всё, что осталось от юзманского зала совета, а на площади красовались кусочки разорванного от избытка сообщённой ему энергии тела «охранника». Пора уже возвращаться, а то в деревне могут начать беспокоиться.

© Copyright: Евгений Биктимиркин, 2014

Регистрационный номер №0244775

от 11 октября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0244775 выдан для произведения:

Биктимиркин Евгений

 

Апостолы

 

От автора

 

К созданию этого романа я приступил в марте двенадцатого, закончил в августе того же. С одной стороны, это произведение писать было легче, чем предыдущие, притом я сам не знаю, по каким причинам. С другой, я пытался продумать большее количество деталей сюжета, чем делал это в предшествующих книгах. Может быть, это потому, что я стал немного взрослее, может быть, потому, что этого требовали обстоятельства, может быть, почему-то ещё.

Идея и основные положения этой истории появились года за полтора до появления первой строчки, и, как ни печально, основной набор вопросов, который я тогда хотел поднять, существенно отличался от того, что был освещён в данном произведении.

Надеюсь, мне удалось придать «Апостолам» тот позитивизм, которым не блистали мои предшествующие труды. Разумеется, так как здесь я первый раз попробовал себя в области фантастики, результат тоже должен был отличаться от того, что я писал ранее.

Некоторые моменты я специально не стал раскрывать, чтобы читатель задавался хоть какими-нибудь вопросами, - всегда интересно додумывать что-либо самому, тем самым, строя варианты, которые лишь приукрасят впечатления о читаемом произведении. Но подавляющую часть происходящего, во всяком случае, с моей субъективной точки зрения, я объяснил, чтобы не было ощущения, что я сам не понимаю, о чём и для чего пишу, и, чтобы хотя бы костяк произведения точно был воспринят и понят.

Касаемо присутствующих в «Апостолах» философских размышлений могу сказать лишь одно: «Что ж поделаешь, не удержался». Не размышляющие об устройстве и природе своего внутреннего или окружающего мира персонажи мне всегда казались пустоватыми, хотя, время от времени, например, когда того требует ситуация, и такие приходятся как нельзя кстати.

Также хочется сказать о том, что при написании данного текста я специально придерживался жёстких и деспотичных рамок вездесущей цензуры, несмотря на то, что пылающему в груди молодому сердцу сделать это порой практически невозможно. Это сродни лоботомии или слепоте, одним словом, чудовищному ограничению. Но я надеюсь, мне удалось с собой справиться.

Хотелось бы вернуться к тому, о чём уже было сказано ранее. В силу жизненных обстоятельств, мне было не так просто работать над «Апостолами», но, как оказалось впоследствии, вышло всё быстрее, чем я ожидал. Безусловно, были в этой работе и сложные моменты, были и такие, которые сами текли «на бумагу». Я, по части объяснения этого феномена, всё же склоняюсь к той точке зрения, что событийные, действенные, практические и описательные тексты писать проще, нежели думать над связями между чьими-либо мыслями и действительностью, да и в целом ориентироваться на внутренний мир персонажей, особенно, если они вымышленные.

В целом же, я считаю, что «Апостолы» у меня удались. Проделанной работой, к которой я подошёл с большой ответственностью и требовательностью, я доволен, и надеюсь, что и Вас, уважаемый читатель, этот роман не разочарует.

 

 

Часть 1

 

Глава 1

 

Пять часов утра 3 марта 2073 года. Прошло уже три часа с тех пор, как я покинул атмосферу Земли. Два часа я лечу на автопилоте. До сих пор чувствуется дрожь в руках и ногах, хотя меня, как лётчика, готовили очень неплохо, в том числе и по части психологической стойкости.

Сегодня ночью я совершил самое тяжкое преступление в своей жизни. Я угнал «Василиск» с космодрома, предварительно загрузив его до отказа топливом. Один друг помог мне с хакерской программой, обходящей блокировку корабля в неурочное время. Часа через два люди на базе узнают об угоне, но я уже буду далеко – на мои поиски вряд ли пошлют кого-нибудь, это потенциальная лишняя трата. Я каждые десять минут меняю курс, чтобы его не просчитали. С командного пункта есть возможность принудительно изменить его и отправить корабль на базу, друг хакер, решил эту проблему. Также в операционной системе любого летательного аппарата присутствует система аварийного возврата корабля – делает то же самое автоматически, против неё он ничего сделать не смог. Любая критическая ситуация, будь то повреждение, отказ витальных элементов или, например, малый уровень топлива, заставляют корабль повернуть и вернуться назад. Космический корабль – штука дорогая, так что разработчики позаботились о том, чтобы воспрепятствовать его разрушению или угону. Просто мой друг как раз работал в отделе, занимающимся написанием подобных программ. Плату он с меня за это стряс непомерно высокую - три моих заработных платы.

Я корпел немало времени над технической документацией «Василиска». Ещё полгода назад, когда задумал этот отъявленный и эгоистичный поступок, понял, что лучше всего брать именно Василиск, на котором я летал по долгу службы. Есть ещё «Грифон» и более тяжёлый корабль «Минотавр», но они мне не подходили. Не сказал бы, что я хорошо разбираюсь в устройстве корабля или, тем более, его программном обеспечении. Не сказал бы, что я вообще хоть в чём-то разбираюсь достаточно хорошо, но найти и поколдовать с датчиком уровня, мне удалось. Теперь он не подаст сигнал, а значит и система управления кораблём не узнает, что топливо кончается, и меня не отправят домой, где ждёт тюрьма.

Голографический экран вещал о неисправности датчика, хотя он всего лишь всегда показывал приемлемый уровень, а я ещё раз сменил курс, и решил расслабиться в своём удобном кресле пилота. Надо признать, по началу, меня немного пугала эта пустота и однообразная безмятежность космоса. Конечно, если бы наши корабли летали раз в пятьдесят быстрее, картины были бы более разнообразными. Ныне же нам приходится летать только до Марса и обратно, так что обещанную романтику в жизни пилота, как и «любовь девчонок» я пока разглядеть не успел. Может быть, просто не достаточно долго летаю, или «как-то не так». Всё же к белым точкам на чёрном фоне я привык, как говорили нам, шутя коллеги: «Если бы в космосе не было видно звёзды, мы бы вообще сходили с ума». Но даже не смотря на бедную на краски картину, эта панорама гораздо более захватывающа, чем даже самое чистое звёздное небо на Земле. Хотя, если ты под ним целуешься с любимой девушкой, то с этим можно поспорить. Ощущение того, что ты ближе к звёздам, пусть и на самую малость, придаёт воодушевления. Это напоминает прогулку маленького ребёнка, который отошёл от двора возле своего дома всего на несколько метров, и ему уже мир кажется большим, неизвестным и загадочным. А если бы было видно и более дальние звёзды, наверное, почти всё вокруг меня утопало бы в белом свете. Когда мысли об этом воображаемом свете и покинули мою голову, я плавно погрузился в мягкую перину ещё одной тёмной и безмолвной пустоты.

Я проспал четыре часа, видимо, мне удалось успокоиться гораздо лучше, чем я предполагал. Как говорится: «не стоит себя недооценивать». С учётом перезагрузки топлива из дополнительных баков, я, в лучшем случае, доберусь до одного из спутников Юпитера и смогу напоследок посмотреть на него вживую, так, как делали люди до меня всего два раза, во всяком случае, известных народу. Только я смогу добраться на ещё нетронутый людьми спутник, полюбоваться им, и умереть на нём.

 

Глава 2

 

Лететь, что-то уже поднадоело, да и пища тоже в рот не лезет. Орбиту Марса пересёк два часа назад. Самое забавное заключалось в следующем: по идее с бога войны могли бы послать перехватчики, дабы сбить меня, или из местного командного пункта запрограммировать на возврат. Это есть последняя линия обороны от беглецов, вроде меня. Но время я выбрал так, что Марс, находится по другую сторону от Юпитера с его спутниками. Так что, мне было нечего бояться.

Пару раз на экране мелькало сообщение об НЛО, но я даже не успел выяснить, чем они являлись, как их уже и след простыл. Такое часто происходит. Дело в том, что, не смотря на кажущуюся пустоту и простоту космоса, всегда есть возможность столкнуться с непредвиденными обстоятельствами. Различные движущиеся объекты, поля, солнечные ветра и множество не исследованных вовсе факторов кружат в безумном танце и взаимодействуют друг с другом, создавая кашу даже в учёных умах. Всё связано со всем, всё оказывает влияние на всё.

До сих пор не изучены все спутники нашего громовержца. Очень долгое время особо никто даже не верил в то, что в нашей пустынной солнечной системе есть хоть какой-нибудь достаточно большой объект с наличествующей на нём жизнью. И вот, в 2021 году на Европе её, всё-таки, нашли. Вот так и бывает чаще всего – ты долгое время ждёшь, веришь, надеешься, а затем просто устаёшь и забываешь. А потом бац, и кто-то совершает это самое долгожданное открытие, которое вновь пробуждает интерес к данной теме. Кто-то не перестаёт верить, по сути, на таких людей вся надежда.

Только я успел «кинуть в домну» последний резервный бак, как центральная панель сообщила о приближении к скоплению тел. Это последнее испытание – Великий пояс астероидов.

- Компьютер, проложить маршрут, минуя столкновения с другими телами. – Отдал я команду системе управления корабля.

- С учётом обхода траекторий движения потенциально опасных тел, время полёта увеличится на три часа двадцать шесть минут. – Доложил спокойный приятный женский голос.

Я засмеялся. Мне даже на обычный маршрут может не хватить горючего. Значит, буду управлять вручную – заодно потешусь перед смертью. Нас в академии обучали паре трюков для более экономичного с точки зрения расхода топлива полёта. У каждого корабля есть скорость, при которой достигается максимальный КПД. Беда в том, что такая скорость не даёт наилучшую манёвренность, коя необходима в случае прохождения пояса. Хотя… Разница между ними не так уж и велика.

- Компьютер, установить скорость среднюю между максимальным КПД по расходу и максимальной манёвренностью.

- Задача выполнена. – Разницу в изменении я не почувствовал.

- Проложить маршрут, минуя столкновения с движущимися телами. – В космосе всё и всегда движется, так что, сказав так, не ошибусь.

Через пару секунд появилась картинка с линией-траекторией Василиска, пересекающей линии-траектории двух астероидов.

- На рассчитанном пути велика вероятность столкновения с двумя телами. – Объявил компьютер.

- Этот маршрут считать первым маршрутом. Рассчитать другой! – повысил я голос от нетерпения, растущего с приближением к поясу. Останавливаться я не стал – на разгон корабля уходит много горючего.

Вновь показалась картинка, на этот раз с тремя столкновениями.

- Этот считать вторым маршрутом. Считай другой. – Так я дошёл до пятого, и убедился в том, что первый маршрут – самый безопасный. Расчеты быстрые и точные, но с ростом числа учитываемых факторов точность предсказания падает. При сдвиге в одном участке на один метр, изменится и весь маршрут, и он уже может привести к гораздо большему числу столкновений. Это не говоря о «глюках» - непредсказуемых ошибках, вероятность которых, как заверяли разработчики, «не выше одной миллиардной», а по мне пессимистичному, так она не меньше одной десятитысячной, – смотря как считать… Правда, разрабы системы навигации вложили «критический коридор» - отступ на метр от любой точки корабля, и при расчётах берётся именно размер коридора. То есть красные точки на экране показывают столкновение с областью на метр большей, чем мой корабль. Правда, прямое столкновение отображается такой же точкой. К чёрту!

- Компьютер, выбрать первый маршрут. Летим так – чёрт с ним.

- Задача ясна. – Ответила «сестра», как шутливо её называли лётчики.

Всё что мне оставалось делать – следить за тем, как автопилот маневрирует и мастерски плавно легко изящно и спокойно обходит смертельные угрозы, от каждой из которых почти хотелось подпрыгивать на кресле. А я тем временем уже надел скафандр, облепляющий пилота прямо в его кресле, и сидел, поверхностно дыша и осторожно поглядывая сквозь окно, словно это что-то изменит. Боялся даже почесаться слишком резко, чтобы не повлиять на траекторию полёта. Как ни крути, а суеверия до сих пор имеют место быть. Особенно в космонавтике. Я уже начал молиться Шалтай-болтаю – по приданию, древнему Богу из славянской мифологии, когда, буквально в считанных метрах от меня проскользнул астероид, раза в два превосходящий моего Василиска.

Меня больше всего озадачило то, что никто и ничто не предупредило меня о возможном столкновении. Несмотря на параноидальную склонность проектировщиков к обеспечению безопасности человеческой жизни или корабля, я сейчас от неожиданности чуть не похудел на кило-другое.

Ещё с двадцать минут я летел без происшествий, елозя в кресле от постоянных поворотов. Поневоле задумался, как это летательные аппараты до моего Василиска умудрились пройти сие препятствие – видимо, как это часто бывает, мне не повезло. Да и будь горючего побольше, можно было бы избрать гораздо более шикарный путь, но нет.

В окне вздрогнула вспышка света, и я дёрнулся осмотреть место, однако было уже слишком поздно. Через несколько секунд она повторилась в другом месте, на этот раз уже слева. Это напоминало охоту за молниями. Я уставился в местность чуть правее центра, и секунд через сорок появилась очередная вспышка, гораздо правее и выше, а через пару секунд заверещало сообщение о неминуемом столкновении, и я нажал кнопку катапультирования, с которой не убирал руки уже минут пять.

 

***

 

Мне не удалось даже достичь спутника Юпитера, я неудачник. Василиск взорвался при первом же «возможном столкновении». Сейчас я витаю в вечных просторах Вселенной в одном лишь скафандре. ИИ сообщил, что воздуха при нынешнем расходе хватит на четыре часа, а через шесть минут я задохнусь.

В самом деле, есть какое-то мистическое откровение в акте самопожертвования Великому началу. Всё, что отделяет меня от зоны абсолютной смерти – это стенки скафандра, я полностью принадлежу космосу, и полностью завишу от его законов, притом так было всегда.

В окошко шлема видно движущиеся огромные тела, способные смести меня, как комара, но теперь я не боюсь их, словно я всего лишь заблудившийся путник, остановившийся, чтобы передохнуть, никому не мешая.

Я, вообще-то, надеялся послать перед смертью хоть какую-то информацию: снимки поверхности одного из двух сотен спутников, вскопнуть немного грунта, взглянуть, наконец, с него на великого газового гиганта. Мне хотелось принести хоть какую-нибудь пользу человечеству, пусть и недостаточную, с учётом гибели корабля, но мне даже этого не удалось. Конечно, в шлеме скафандра есть камера, которая постоянно записывает всё, что я вижу, и даже больше. Но какова вероятность, что его найдут?

Первые космонавты были готовы полететь на Марс, даже зная, что не вернуться. Помню, у моего брата, когда он узнал об этом, даже невольно вырвалось искреннее: «Ничего себе!». Однако они так и не были восприняты по достоинству. О них сейчас уже почти никто не знает. И, в принципе, сейчас я начинаю всё больше убеждаться в том, о чём догадывался давным-давно: всё не так уж важно, тем более одна человеческая жизнь на фоне жизни целой цивилизации.

Сейчас, когда я лечу в неизвестном направлении, абсолютно расслабившись и предоставив себя на милость великому космическому судье, больше всего я думаю именно о Вечном. Сколько ещё таких безымянных трупов летает во Вселенной, да даже хотя бы в нашей галактике? Возможно, кто-нибудь, когда-нибудь на него наткнётся. Слава богу, флаги на космических телах, расовая принадлежность вероисповедание и прочие мнимые различия, отталкивающие нашу великую расу – Людей друг от друга, уже практически полностью ушли в прошлое.

Уже вдоволь налюбовавшись красотами здешних мест, я вошёл в трансовое состояние и замедлил своё дыхание и сердцебиение, дабы прожить хотя бы в полтора раза дольше, и, если Вселенский разум будет благосклонен, погибну так и не проснувшись…

 

 

Часть 2

 

Глава 1

 

Тьма сменилась картиной в виде бесконечных нейронных сетей, где каждый нейрон, каждый аксон, каждый дендрит время от времени загорался священным светом, передавая его от одной части к другой. Постоянный процесс, рождающий бесконечное многообразие мыслеформ. Казалось, словно из одной Вселенной я очутился в другой, не менее загадочной, но и прекрасной. Более того, отчасти именно в этой загадочности и величии заключалась красота.

Затем я оказался внутри странной формы комнаты – стены его освещались расходящимися линиями голубоватого цвета. По какому принципу они двигались, оставалось только гадать. Область взора моего сместилась вперёд, к одному из туннелей, ведущих из этой комнаты. В конце его не было ни дверей, ни каких-либо других преград, я просто слегка замедлился, вокруг меня всё озарилось на миг ярким светом, и я продолжил путь, пока не попал в другую, похожую по форме, комнату. Не было тела, которое бы ходило, мой обзор вели светящиеся голубые линии, и лишь я решал, где им повернуть. Таким образом я прошёл ещё несколько коридоров, и каждый раз меня мучил лишь один вопрос: «Что изменилось бы, если бы я выбрал другой выход из комнаты?». Я вернулся в пройденную комнату, дабы выбрать другой туннель, и мне это удалось. Похоже на лабиринт, в котором всё дело лишь в выборе, который я делаю. Хотелось пройти по всем комнатам, но, боюсь, на это ушла бы целая вечность. Ах, время-время, стоп, а кто сказал, что время здесь вообще идёт?

Эта мысль меня разбудила. Я лежал на столе в центре округлой комнаты. Я постарался сфокусировать зрение, и частично мне это даже удалось. Как только я встал со стола, заметил, как странно я себя чувствую: в животе мутило, такое чувство, как будто скоро изрыгну из себя все кишки, чувствительность всего тела притупилась, в глазах всё мутно и размыто, как от дурмана, голова ватная, повышенная потливость, - ах да, я же ещё и голый. Постояв немного и сделав побольше глубоких вдохов-выдохов, я внимательнее осмотрел комнату. Стол, на котором я лежал, вырастал прямо из пола, словно его вылепили из пластилина. Мало того, он, как и все стены комнаты, вместе с потолком и полом состояли из коричневых шлангов, напоминавших по внешнему виду мышечную ткань. В потолке прямо над столом «шланги» были чуть тоньше остальных и слегка прогибались вниз. Выход из комнаты ничем не был загорожен, и я пошёл в следующее помещение, которое было просторнее и выполнено в таком же стиле.

Из-за угла появилась фигура, и я сразу же стал напряжённо соображать. Существо, что обладало этой фигурой, было ростом с меня, обладало бледной, почти белой кожей, огромными, чуть ли не с мой кулак полностью чёрными глазами, большой головой, впавшим носом, короче говоря, именно таким, каким человечество и привыкло их представлять. Рта не было. Вообще. Ни волос, ни пупа, ни сосков, вообще за исключением ноздрей и глаз ни на чём взгляд не останавливался. По три пальца на руках и ногах, ногтей не было. Когда мы встретились взглядами, поток моих мыслей приостановился. Спустя паузу длительностью в несколько секунд, я усмехнулся и, как следует ущипнул себя – чувствуется. Может костюм? Хотя нет, конечности у этого белого человечка что-то уж слишком тонкие. В руках у существа я заметил свою одежду, которую он сразу же после этого бросил на пол. Я опять усмехнулся, а «человечек» лишь моргнул, отвернулся и совершенно спокойно ушёл.

Так, это что? – подумал я. Помню, как витал в космосе, потом сон, потом я уже здесь. Предсмертные галлюцинации, или же меня подобрал кто-то и вколол наркотик. А кто подобрал? Ну мало ли, не обо всех же людях я знаю, может кто-то уже давным-давно летает во внешней солнечной системе и настолько изголодал и отощал, что решил носить костюм пришельцев, чтобы никого не пугать. Ладно, оденусь.

Только вот почему округлость шлангов в полу чувствуется стопами? Бытует мнение, что перед смертью свет белый всеохватывающий видят и различные кадры из жизни, но вот второе из-за нервных импульсов в отделах мозга, отвечающих за вспоминаемые образы. Мало ли что, может быть, у меня импульс забежал ещё и в какой-нибудь отдел воображаемых кинестетических образов. Да ладно, чушь полнейшая. Я же чувствую, что это – реальность! Я двадцать пять лет в ней родимой жил, и с нереальностью тоже знаком не понаслышке – отличить смогу. Даже во сне порой удавалось.

Одевшись, я проследовал за инопланетянином, – пока не узнаю имя, буду его так звать, к тому же, не вижу ничего плохого в том, чтобы называть вещи именами, которые первыми пришли на ум, и ассоциируются с этими именами почти всё время.

В следующем помещении меня ждала группа из трёх похожих человечков. Не сомневаюсь, что они чем-то отличались, но вот только чем? Кстати, выходит, что они все голые и бесполые.

- Ты сразу переходишь к сути – хорошая черта. – Послышалось мне. Я сразу же взглянул на их лица, и вспомнил, что ртов у них нет. Ну правильно, как и пропавшие половые органы, видимо, почти атрофировались за ненадобностью.

- Между собой мы общаемся телепатически. Тебе же мы напрямую шлём свои мысли, которые твой мозг распознаёт. Мы вживили тебе в мозг устройство для того, чтобы ты мог слышать, распознавать чужую речь. Все у кого в голове такое устройство будут понимать твою речь на своём родном языке, также как ты будешь понимать их речь. У кого устройства нет должны будут знать твой язык. Язык – это барьер между вами, мы давно поняли, что важен не язык, а мысли, которые он вызывает, а все мысли имеют одну природу. Устройство это вызывает мысли напрямую – слова ему не нужны.

- Я-я-ясно… - подумал я. Хотя, на самом деле, ничего не было ясно, чью это ещё «чужую речь». – Вы подобрали меня у тех астероидов? – решил не использовать название планеты, у них она может называться по-другому.

- У Юпитера, да. Ты вспомнил название той планеты, но решил его не говорить – мы всё равно его прочитали из твоих мыслей.

- Просто хочу знать – вы что-то от меня хотите? – спросил я максимально политкорректно.

- Да. Потом скажем. Сначала задавай другие вопросы.

- Боже, да я даже не знаю, с чего и как начать.

- Говори как хочешь, мы всё поймём...

 

***

 

Нельзя сказать, что я выяснил всё. Но даже то многое, что я выяснил, отложилось не кашей, а вполне чётко, несмотря на обилие эмоций. Первым делом я, решив проявить уважение к собеседнику, спросил, как кого зовут и получил ответ, что все они почти одинаковые, звать их можно просто алпроперяне. Судя по всему, из трёх слов состоит имя расы ихней, что тоже наталкивает на некоторые размышления…

Индивидуальности они своей не имеют, все поглощены общим делом, и всегда у них есть только «мы», никакого «я» у них не существует. Если рождается идея у кого-то, все её обдумывают и все работают над её реализацией.

Вот это, кстати, очень интересный момент. Потеря индивидуальности меня всегда пугала и всегда казалось, что вместе с ней уйдёт и смысл каждой отдельной жизни. Мало того, так уже жили низшие из организмов на нашей планете, и само слово «низшие» меня наталкивало на мысль, что так жить больше не стоит. Однако, с возрастом я начинаю понимать, что всё не так однозначно, и некоторые вещи у природы нам всё же следует взять на вооружение.

Так как эмоции и этические нормы у них явно находятся на гораздо более низком уровне, чем у нас, разговаривать с ними было просто. Можно было даже не задумываться над словами, которые «думаешь», и не бояться, что кого-то из них что-то ранит или заденет.

На каком-то этапе их раса просто стала понимать, что совместив преимущества и недостатки образов мышлений обоих полов, можно добиться гораздо более эффективного и продуктивного развития. Размножение, когда оно им нужно, происходит за счёт клонирования с частичным изменением некоторых генов. Таким образом, размножение всегда является у них ещё и своего рода экспериментом по поиску наиболее полезных качеств. Это уже является свидетельством того, что каждый из них чем-то уникален.

Весь их корабль представлял собой единый организм, а эти вездесущие коричневые канаты – своего рода нервные окончания и питающие сосуды одновременно. Центрального пульта управления, как такового, здесь нет. Есть лишь кресло, сплетённое из огромного количества «канатов» разного диаметра, которое несёт скорее символический характер. Любой из алпроперян может сесть в кресло и управлять любыми функциями корабля. Однако это можно сделать и из любой другой точки исполина. Мне сказали, что кресло пилота, пустит в себя любое существо, что в него сядет, но воспринять и исполнить команды оно сможет только из достаточно развитого и продвинутого разума. Этакая система идентификации. Я не стал испытывать терпение своих новых друзей и садиться в кресло, тем более, что последствия могли быть непредсказуемыми. Но что меня больше всего обрадовало – как-то раз мне сказали, что однажды и я смогу управлять этим кораблём.

Питаются они следующим образом – особо тонкие ткани, спускающиеся с потолка, вонзаются в голову алпроперянина, и, то ли сами подводят питательные вещества, то ли просто заставляют их мозг вырабатывать необходимые вещества. Питания такого им хватает на пару земных суток. Двигаются мало и медленно, дышат и питаются – тоже, так что не удивительно, что такие худые. Хотя, что-то не появляется из ничего, что-то в их организм должно поступать, так что, скорее всего, они таки потребляют какие-то питательные вещества.

Продолжительность их жизни 680-710 земных лет. Сравнивать то, насколько алпроперяне нас обогнали в эволюционном процессе – дело сложное, да и, наверное, не стоит над этим ломать голову. У каждой расы свои условия жизни и существует бесчисленное множество факторов развития. Алпроперяне решили, что технический прогресс должен идти бок обок с духовным развитием, в балансе с ним. Видимо, они на приличное время нас обогнали, раз в техническом плане превосходят даже самые смелые нынешние земные мечты, так ещё и умудрились попутно достичь такого примирения друг с другом и со всем сущим, и таких высот в психологическом плане, что я на их фоне чувствовал себя просто «проходящим мимо». Здесь надо заметить, что распыление на два этих пути – технократического и духовного, совсем не обязательно должно сулить проигрыш по времени. Во-первых, одно нельзя отделить от другого и даже если по одной дороге ты ушёл очень и очень далеко, время от времени на другую заглядывать всё равно придётся, явный дисбаланс будет рождать проблемы. А во-вторых, например, солидарность и практически полное отсутствие междоусобиц, коих им удалось достичь, позволяет им всем работать на благо всего своего мира. Не было глобальных врагов на их планете – вся раса теперь – одно государство и родина для всех алпроперян. Единственные их возможные враги – это враги всего ихнего мира – Алпроперия, если на моём языке. На их языке я бы не смог выговорить.

Наши народы, слава богу, тоже постепенно движутся к созданию единого всемирного государства, это радует. А удручает лишь существование групп людей обременённых огромной властью, и, как минимум, не способствующих созданию мира всеобщего благосостояния на Земле.

 

Глава 2

 

Походив по комнатам с одинаковым интерьером, я проголодался, и от этого мне стало страшновато. Я не был уверен, что здешние щупальца «прокормят» меня, и решил пока потерпеть.

Внезапно меня позвали в очень просторную комнату с множеством пластиковых и металлических ящиков, бог знает, откуда взятых. Стены комнаты были выполнены из металла, цветом напоминающие алюминий, а блеском – титан. У входа стоял алпроперянин с очень интересной штуковиной в своих слабеньких ручках.

Как он мне сказал, после того, как меня «выловили» на грани смерти от гипоксии, надо мною проделали операции по изменению ДНК и настройке синапсов. Я, вообще-то, догадывался, что нечто они со мной всё-таки проделали.

Я даже не пытался вызнать, что именно они со мною сотворили – всё моё внимание приковал блестящий предмет у него, или у неё в руках. Когда же я его взял, меня обдало холодком, примерно как от новой грандиозной идеи или прозрения, даже мурашки пробежались по спине. Это было что-то вроде металлической медузы, представляющей собой круглую брошь, диаметром сантиметров пять с мутным тёмным отполированным камнем и отходящими от него тремя пол метровыми щупальцами. Я сразу же, ни на секунду не задумываясь, надел устройство на левую руку, и щупальца шустренько обмотали предплечье по самый локтевой сустав. Плоские щупальца были сделаны из прекрасного серебристого металла, кстати, очень похожего на тот из которого сделаны стены комнаты. Каждое щупальце имело множество звеньев, по принципу телескопа, только разница между близлежащими звеньями была столь мала, что трудно было поверить, что последующее могло втянуться в предыдущее.

- Мы называем это инструментом кагназавров. Такое название носила вымирающая цивилизация, представители которой нам его передали. Это копия. Настолько близка к оригиналу, насколько мы смогли воспроизвести. Теперь только ты можешь его носить, он настроился на тебя, остальные, похожие на тебя, смогут его носить только спустя некоторое время после твоей смерти. Даже твоё желание его отдать ничего не изменит. Ты сможешь его снимать и надевать, когда захочешь. Попробуй. – С этими словами алпроперянин взглянул на меня последний раз, моргнул разок и побрёл к выходу. Мне показалось, что это тот же самый или самая, что вернула мне мою одежду. Пока я над этим думал, выход из комнаты за моей спиной затянулся всё теми же коричневыми шлангами.

Сразу же после этого в дальнем конце помещения появилось три голограммы в виде людей, не сильно отличающихся по внешности от обычных земных мужчин, и сразу же направили на меня разношёрстное оружие. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Я решил выждать паузу. Это могли быть вовсе не голограммы, а реальные телепортированные или же проявившиеся от невидимости существа – любые мысли здесь казались совершенно серьёзными и реальными. А если угроза реальна, то ждать удара нельзя, в восьмидесяти семи процентах случаев тот, кому достаётся первый удар – проигрывает. Я в этом и сам не раз убеждался. Но, с другой стороны, следовало ли алпроперянам так со мной церемониться, если я тут же погибну? Но ведь они – это не мы, мало ли. Ладно, я здесь чтобы учиться, - с этой мыслью я выпрямил левую руку, на которой располагалось орудие, разогнул пальцы, и из центра ладони выскочил белый луч, диаметром в десять сантиметров, со специфическим рычанием мгновенно преодолевший расстояние в тридцать – сорок метров, отделявших меня от мишени, которая просто рассыпалась и затем исчезла.

- Уважаю! – Вырвалось у меня.

- У инструмента есть и другие функции, попробуй. – Прозвучало у меня в голове.

Я сначала сжал руку в кулак – это ничего не дало. Как я только не сгибал пальцы, какие только причудливые формы из них не складывал, как бы резко не разгибал локоть, результат был нулевым.

- Схвати предмет. – Пришла очередная подсказка, и мне стало неловко, возможно, им следовало выловить более смышленого кадра.

Ну, «схватить» явно должно ассоциироваться со сжатием кулака, раз щупальца не заходят за локтевой сустав. Выбрав в качестве цели один из ящиков в пяти метрах от меня и сжав пальцы в кулак, объект стремительно полетел ко мне. Надо признать, зрелище это было пугающее. Хоть я и верил в благоразумие алпроперян и то, что они соблюдают все возможные меры, чтобы обезопасить носителя, ящик весил, наверно, как я, и, если бы он продолжил лететь по намеченному курсу, я не стал бы использовать эту функцию инструмента в дальнейшем. Как говорится: «Пусть всё лежит, как лежит».

Ящик висел в воздухе близ моего кулака. Я подвигал его в разные стороны, немного покрутил, насколько смог, вращением запястья и затем бросил резким распрямлением пальцев. Объект с грохотом сшиб ещё пару препятствий и, пару раз перекатившись, остановился. Мне это начинало нравиться.

Следующие несколько часов я посвятил отработке приёмов владения этой божественной штуковиной. Благодаря телекинезу, я смог оседлать один из ящиков и сделать на нём пару кругов по периметру комнаты. Управление объектами было понятно на интуитивном уровне и освоилось мною очень бысто – расстояние между мной и объектом регулируется степенью сжатости кулака. То есть, можно было легко держать ящик и в метре и в трёх метрах от себя, если держать пальцы полусогнутыми. Попрактиковавшись в разбрасывании вещей, что приносило мне всё большее и большее наслаждение, я стал измерять расстояния, на которых объект можно было держать, допустимые размеры и веса объектов – я схватил и бросил все, находящиеся в этой комнате вещи. А ведь среди них были объекты разных конфигураций, парни всё рассчитали. Процесс так меня захватил, что я забыл про голод.

В голове возникли некоторые вопросы, например, что делать, если у носителя инструмента, не дай бог, нет ни единого пальца? Можно ли застрелить себя тем белым лучом? Любое устройство должно разряжаться, значит, и эта штука тоже иссякает, какова же её энергоёмкость? Как подзаряжать? Что если я захочу поменять руку-носителя? Выбор пал на левую руку потому, что её не так жалко, если что…

Я попытался снять медузу с руки, но она не сдвинулась ни на йоту. Пока я тащил за круг с чёрным камнем в центре ладони, заметил, что выход из комнаты свободен и побрёл отсюда. Как назло, за пределами испытательной площадки снять тоже не удалось, этот факт начал меня понемногу пугать.

- Стой здесь, - перебил ход моих мыслей телепатический голос, - не двигайся. - Я беспрекословно повиновался. С потолка стали спускаться коричневые тонкие щупальца, и мне сразу стало ясно, что сейчас будет. По правому боку скатилась капля пота, сказать по правде, я тут потею не переставая – обстановка необычная слегка. В любом случае если сопротивляться, будет больнее – золотое правило, так что ни о каких мышечных напряжениях ни даже о мыслях тут и разговора быть не могло. Я почувствовал, как щупальца впиваются мне под кожу, но боль была совсем слабой, неожиданность создавала более сильный эффект. Почувствовалось знакомое тепло, а по истечении нескольких секунд, когда я открыл глаза, стало понятно, что меня накормили. Да ещё как! Пузо отваливалось! Процедура продолжалась всего секунд двадцать, не больше, вкуса пищи я не почувствовал, но это для меня никогда особо важным и не было, ведь главное, что я снова в строю! Правда, радость моя чуть поугасла с приходом тошноты, с которой я боролся добрых полчаса. Не хотелось мне терять только что приобретённые питательные вещества, покушать у них тут явно больше нечего.

Вся эта ассимиляция, обращение корабля со мной, как «со своим» заставляла задуматься и о пилотском кресле. Может быть, просто у разных устройств тут разные степени отторжения, и у кресла она гораздо выше? Также ещё оставался нераскрытым вопрос о том, что именно они сделали с моими генами: просто добавили один, что отвечает за распознавание ихней техники меня как алпроперянина, или же они сделали так, чтобы я изменился в их сторону гораздо сильнее? Как прирождённый философ, я понимал, что никакое изменение не может остаться незамеченным и всегда влечёт за собой некоторые последствия. Что ж, будем надеяться, что они окажутся незначительными…

Гуляя и думая о своём, отчего-то, тревожном, по левую сторону промелькнули капсулы. Стоп, капсулы? На это стоит посмотреть.

То была довольно просторная комната, в коей в один ряд стояло тринадцать вертикальных колб. В каждой из них стояло по одному алпроперянину с закрытыми глазами. Кстати, двух из них я даже смог бы различить по строению вен на левой руке. Я присмотрелся повнимательнее – либо спят, либо мертвы.

- Они спят. Зайди в помещение напротив. – Очередная команда. Мне начало казаться, что они всегда за мной следят. Как бы низко это не звучало, но тот факт, что я не знал, на что они способны, играл более весомую роль, нежели чувство благодарности перед ними. От этой мысли мне стало не по себе, и я пошёл туда, куда следовало. Предо мною разошлись канаты в стене, за которой появилась небольшая комнатушка с капсулой на подобие предыдущих, только больше раза в три.

- Внутрь. – Крышка капсулы беззвучно поднялась, и я, не без сомнений, вошёл.

- Руки расставить, глаза закрыть, не дышать. – Всё это напоминало старую добрую флюорографию. Кажется, что-то тихо зашипело, и вокруг стало прохладнее. Возникло ощущение, что меня опрыскивают чем-то, и я сразу же мысленно спросил, не зная кого:

- Что это?

- Пыльца. Защищает тебя от повреждений, ударов, падений. Её можно сбить, со временем её эффект будет слабеть. – Незамедлительно ответил неизвестно где находившейся алпроперянин. – Выходи.

Тихое шипение и в правду прекратилось, и я открыл глаза. Никаких изменений в самочувствии я не заметил.

- Всё выглядит так, словно из меня делают воина, вы хотите отправить меня с кем-то воевать? – спросил я с определённой опаской.

- Не надо вопросов - скоро сам всё поймёшь…

 

Глава 3

 

Слава богу, внутри корабля было довольно тепло, и я улёгся в тёмном углу той самой комнаты со столом, на котором очнулся. Ребристые от этих канатов полы, конечно, мешали, но привыкнуть можно ко всему. Капсулы ихние для людей не подходят – сказали, что если я там засну, то могу не проснуться. Немного ещё беспокоил тот факт, что я грязный, как бездомная собака, и даже если бы здесь где-то можно было вымыться, свежую «пыльцу» смывать не хотелось. Чувствую, эта защита мне ещё пригодится. Ещё этот треклятый инструмент кагназавров с руки не снимается. Неужели они его всю жизнь носят? Он, конечно, не лишён своего рода привлекательности и изящества, но я привык к тому, что никакая инородная ерунда к моим конечностям не прижата. Хотя, одежду ж почти всегда носим…

Заснуть удалось с трудом – зато спал я как убитый. Жаль только мало, хотелось бы проспать ещё пару суток. Последнее время я стал гораздо сильнее дорожить сном. Каким бы он ни был, даже в плохих условиях, даже если ничего не снится, я просто рад этому прекрасному чувству забвения и равнодушия ко всему происходящему. Это настоящая роскошь – иметь возможность поспать, когда хочешь.

Из беззаботного сна меня вырвал слепящий свет, бьющий прямо в глаза, оказалось, это у алпроперян такой способ будить. Видимо, телепатией спящего особо не затронешь.

- Вставай, пора. – Послышалось с помехами в голове.

- Что пора? – не думая выпалил я.

- Иди за мной. – Вот больше всего в них ненавижу именно бесцеремонность. Я, конечно, привык - вояка, всё-таки, да и вообще мужику размякать нельзя и быть способным вскакивать с постели мгновенно выхватывая ятаган. Но, даже слегка подумав, можно же понять, что желательно чуть более плавный переход сделать – человек, может быть, сейчас на глубокой стадии сна, а ты хочешь, чтобы он тут же вернулся в эту реальность, к которой спящий, возможно, и возвращаться-то не хочет.

Надеюсь, это что-то важное. У них, правда, всё важно – по мелочам меня ни разу не дёргали, и за то спасибо. Проделав по кораблю путь длинною, наверно, метров в триста, мой проводник остановился возле очередной небольшой комнатушки, которые, как мне кажется, я уже начал немного различать. «Дверь» из канатов разошлась, и я всё понял без слов.

Внутри меня ждала капсула наподобие той, в которой спали алпроперяне, что меня в очередной раз заставило задуматься над тем, почему у них всё такое одинаковое. Следствие уклона мышления в сторону рациональности, может быть. А может быть для того, чтобы стереть различия между ними. Да, по сути, у этого однообразия мне виделись одни преимущества, за исключением скуки, которая могла возникнуть, особенно при долгих космических полётах. Хотя, господи, как можно по своей шкуре сравнивать – мы себя и с другим человеком-то сравнить не можем адекватно. К тому же вполне возможно, что те тонкие щупальца, что меня прокормили, могут вводить им не только пищу, но и что-нибудь веселящее. Но наиболее вероятный вариант, что алпроперяне уже научились сами по себе лишь по своему желанию заставлять свой мозг выделять интересные и приятные штучки…

Я уже закрыл глаза, стоя в этой прозрачной капсуле с чёрным набалдашником, как меня отвлекла речь товарища:

- Сейчас ты попадёшь на неизвестную тебе планету вместе с ещё восьмерыми похожими на тебя существами. Мы не хотим, чтобы вы убивали друг друга… - на этих словах к нему в голову притронулось тонкое щупальце, видимо, активатор той камеры, в которой я стоял.

- Стой, погоди! – крикнул я, что заставило его разомкнуть свои большие чёрные очи. Однако больше я уже ничего не успел сказать, и стремительно рванул вниз вместе с лучами бледно-зелёного света. Не успел я среагировать, как уже оказался на твёрдой поверхности, усыпанной галькой.

- Ядрёна чехарда! – вырвалось у меня. Взглянув наверх, я узрел, что мгновенно преодолел высоту в несколько сотен метров, а корабль, внутри которого я был, выглядел настолько… Настолько… В общем это просто летающий серебристый жук без лап. Длинною в километр и шириной метров в пятьсот. Сразу после доставки последнего человека вниз, корабль начал движение, сначала довольно медленно, но за три секунды он разогнался до скорости ветра, а через десять секунд его уже не было видно.

- О боже. – Вновь вырвалось у меня при осмотре состава бригады. Один видом напоминал рептилию, другой – волосатый как обезьяна, третий – голубой с плавниками, у четвёртого и пятого уши размером с мою ладонь, шестой – как смоль чёрный, и ещё двое – практически идентичны земным людям, за исключением слишком большого разреза глаз.

Все встали в неровный круг и рассматривали друг друга. На лицах мелькали то одобрительные, то заинтересованные, то безразличные выражения, иногда можно было заметить и физиономии, не скрывающие отвращения.

Я, вспомнив про одну нехитрую тонкость общения, решил заговорить первым, пошире улыбаясь:

- Здравствуйте.

- Здравствуйте. – Почти моим же голосом заговорил парень с плавниками. За ним последовало приветствие ещё пятерых разными голосами.

- М-м-м, ну что же, мы удостоверились, что понимаем друг друга – это уже хорошо. – Продолжил я.

- Да, это просто отлично. – Нахмурился ушастый, поглядывая вверх, видимо, в ожидании, что алпроперяне что-то забыли, и их корабль сейчас вернётся.

- Давайте познакомимся. Меня зовут Бренд. – Продолжая добродушно улыбаться, сказал я.

- Орлаториум. – Отозвался другой большеухий.

- Ипрелиан.

- Марк.

- Ур аль Ден.

- Мирокавус.

Тут перекличка приостановилась, и я, как всегда в подобных случаях, не успел заметить, кто из них какое имя называл. Не понимают люди – глупышки, что важную информацию необходимо подавать с паузами, для пущего осознания, и чтобы слушающий мог переспросить. Правда, делать этого я не собирался, - на данном этапе знакомства не стоит.

- Ладно, мы всё равно в дальнейшем ещё не раз, чувствую, поговорим, и усп…

- Слушай, а с чего это ты взял, что мы будем говорить? – спросил всё тот же первый большеухий. «Ага, первый недружелюбный уже нашёлся. Ну тебя то я запомню, так, на всякий случай». – Отметил я про себя. Вообще, конечно, одновременно и приятно и не очень, что я стараюсь их разговорить. Может быть, некоторые из них сейчас просто не настроены этого делать.

- Не нужно быть пророком, чтобы понять, что у всех нас, оказавшихся на незнакомой планете, есть кое-что общее: например хотя бы тот факт, что все мы побывали на том корабле. И я, почти уверен, ко всем из нас они относились примерно одинаково, и сообщили нам примерно одно и то же. – Парировал я.

- С чего ты взял? – продолжил всё тот же мужик с, кстати говоря, чуть более развитой мускулатурой, чем у меня. Остальным тоже был интересен вопрос, это радовало – значит, хотя бы, слушали.

- Ну хотя бы потому, что они практически лишены таких обидных качеств, как, например, предвзятость… К тому же нет смысла из кого-то чисто по внешним признакам делать любимчика, или же изгоя.

- Это ты так думаешь, они могут думать иначе… - со вздохом ответил он.

- Рад, что хотя бы здесь мы мыслим одинаково. – Улыбнулся я. В строю послышался смешок.

- Ну что, куда пойдём? – подал голос осмелевший квазиземлянин.

- А что, мы идём вместе? – спросил парень, похожий на рептилию.

- Думаю, разделиться никогда не поздно, но пока мы не знаем, чего здесь стоит ожидать, и что на этой планете есть, имеет смысл найти хоть какое-нибудь пристанище… - заявил я.

- Туда, – указал когтистой рукой волосатый, прервав мою мудрую реплику, - я чую пищу…

Парни бросили на него опасливые взгляды, но возражать не стали. Надо признать, поначалу я опасался, что они могут оказаться глупцами, но теперь я вижу, что некоторая толика рационализма в них, всё же, присутствует – индивидуализм индивидуализмом, но кушать рано или поздно нужно каждому, а этот парень, судя по собачьему носу, в поросятах знает толк. Однако, у каждого нюха есть свои границы, и я сильно сомневаюсь, что волосач распознает съедобное за десятки километров, поэтому я решил сделать замечание.

- Лучше держать путь к возвышенностям – с них будет лучше видно окрестности. – Сказал за меня один из квазиземлян, но его никто не послушал, и все брели, куда указывал мохнатый.

 

***

 

Небо здесь белого цвета, так что лёгкие прерывистые облачка на нём были едва заметны. Небольшой слой тёмно-серой гальки, вполне похожей на земную, слегка затруднял походку. Со временем он становился всё тоньше, и мои сапоги военного лётчика раздавали забавные, хрустящие и свистящие звуки. Вообще же, сразу стало заметно, что притяжение здесь не такое сильное, как на Земле. Там на меня порой так «давило», что хотелось лечь от бессилия, просто ожидая, пока тебя не расплющит. Здесь всё не так. Несмотря на поверхность, неприспособленную для марш-бросков одежду, отсутствие разминки и отсутствие желания идти, давалось это проще, чем на родине. Я для себя отметил, что надо будет как-нибудь на досуге попрыгать.

А вот для того, чтобы дышать здесь, приходилось прикладывать некоторые усилия. Это меня немного пугало. Представляю, как здесь было бы на высоте нескольких километров. Пару раз чихнул, в горле немного першило, в строю же пара человек вообще кашляла, как проклятые. Прочистка носоглотки не дала желаемого эффекта. Алпроперяне всё рассчитали, заранее сделав анализ условий сей планеты, сопоставив их с теми, в которых жили наши товарищи. Было бы глупо тратить на нас своё драгоценное время и силы, возможно даже рискуя, и отправлять нас туда, где нас сразу же размажет, разорвёт, или задушит. Хотя ничего одинакового не бывает, и, я уверен, здешняя атмосфера тоже своим составом отличается от земной, но со временем привыкну.

Шли мы молча, и я не сильно жалел об этом, сильнее погружаясь в свои размышления. Есть куча вещей, о которых хотелось бы узнать побольше. Кто они? Откуда они? Как попали к алпроперянам? И самое главное – для чего нас сюда сбросили? Благо, мыслей мои спутники читать не умеют, по крайней мере, я на это надеюсь. Хотя не нужно быть телепатом, чтобы понять, что их головы сейчас посещают похожие мысли.

На руке у каждого по инструменту кагназавра, интересно, а ведь пользоваться им каждый мог научиться по-разному. И вот ещё один вопрос, который мне не давал покоя: «Что было бы, если бы алпроперяне не сказали нам, что не хотят, чтобы мы враждовали?». У всех разные обычаи и традиции, разные взгляды и мировоззрения. Могло бы быть что угодно…

Спустя полтора часа ходьбы гальку сменила сухая почва, а вид напоминал степь, только из земли вздымались метровые голубые растения, похожие на цикорий – такие же общипанные и обеднённые. Земля была слегка припорошена песком. Стало чуть жарче, и я снял куртку, чтобы она не пропиталась потом. Ну что же, по крайней мере, смерть от переохлаждения нам не грозит, хотя ещё неизвестно какие здесь ночи.

С боку дунул довольно сильный ветерок, принёсший собой лёгкий привкус металла. Мне всегда нравились эти обманчивые впечатления. Например, когда при курении сигареты вспоминается свекольный, огуречный, кофейный или хлебный привкус. Или когда такой вот ветер, который, на самом деле, ничем не пахнет, навевает былые ощущения. Это не запах озона, и, уж тем более, не свежесть морозного воздуха, скорее вечерний ветер после раскалённого жаром летнего дня.

- Эй! Взгляните сюдой, – крикнул волосач, – Следы. Двуногий, весом с меня. Вот ещё одни – четвероногий, лёгкий. – После этих слов он сильнее принюхался, и продолжил, - я чую запах костра. Мы на правильном пути. Уже близко.

Этот парень мне начинает нравиться – подумал я. Прирождённый охотник, получеловек- полукот – теперь вижу отчётливее. Нос, кстати, у него был чёрный и всегда мокрый – видимо, возбуждён поиском пищи. Шерсть чёрного цвета, длинною в дециметр. Да нет, что тут, собственно, перечислять, единственное, что его отличало от кота, это явно выраженные руки и ноги. Кстати, ноги его, как и кошачьи, выгнуты не вперёд, а назад. Такое строение, насколько я знаю, обеспечивало большую силу для прыжка вперёд и снижало нагрузку на этот самый коленный сустав. Усов у него не было, хвоста тоже. И ещё одна особенность – глазные яблоки обладали большей глубиной, нежели у кошек, но меньшей чем у людей. В общем, самый настоящий гибрид. Никакую одежду это существо не носило, так что было видно весь срам. Руки тоже были покрыты шерстью, мощные пальцы, как у человека, заканчивались четырёхсантиметровыми когтями – промежуточное приспособление и для хватания и для царапания. Учитывая, что тигр со своими менее короткими когтями, но чуть более массивным телом могли одним махом рассечь человека от плеча до пояса насмерть, можно себе представить, на что способен этот тип в ярости.

Я вспомнил, что у кошек есть множество «талантов», и спросил его:

- Как тебя зовут?

- Мирокавус.

- Скажи, пожалуйста, Мирокавус, ты растения в пищу употребляешь?

- Да.

- Как ты думаешь, съедобны ли были те голубые, что позади нас?

- Зачем их есть? Впереди нас ждёт мясо, оно гораздо вкуснее, и придаст сил. – Весьма мудро заметил он. Мне, право, больше и в голову ничего не пришло.

- А вообще, ты можешь определить, какое тебе можно кушать, а какое – нельзя? – не унимался я.

- Могу. Могу и ошибиться. Те есть было можно, но на вкус они как земля, такие же сухие.

- Спасибо.

- Что значит слово? – не оборачиваясь, спросил он, хотя переводчик у нас в головах должен был создать ему аналогию. Видимо, аналогий не нашлось, либо я произнёс это как-то слишком неэмоционально, не вкладывая смысл. Иногда случается…

- Это словесное выражение благодарности. У нас так принято.

- Зачем словесное?

- Наверное, остального жалко. – Ответил я первое, что пришло в голову, отметив про себя, что такие, выпаленные ассоциации шли из подсознания, и эта фраза говорила обо мне, как о человеке, который считает, что его или окружающих людей обделяют. По крайней мере, так мне сказал бы психолог. Это смутило меня не меньше.

- Понял. – Резко закончил Мирокавус.

Бедняге явно пришлось несладко в своей жизни животного. Мне никогда не приходилось бороться за выживание, я ни разу не засыпал голодным на голой земле, никогда не убегал от преследователей, желающих меня разорвать, как старую тряпку. Смею предположить, ему через всё это случалось проходить неоднократно.

Судя по всему, в процессе эволюции эти животные, решили не тратить время на изготовление одежды, орудий труда, а больше сконцентрироваться на своих врождённых боевых способностях. Учитывая этот факт, думаю, он будет не лучшим пользователем инструмента кагназавра, хотя, я могу и ошибаться. Как говорил один мудрый человек: «Глуп тот, кто уверен».

Наконец-то мы взошли на небольшой холм, чтобы оглядеться, и нас ждало крайне важное открытие. Чуть ниже и впереди от нас у костра ютилась небольшая группа людей. Я насчитал семерых и ещё собаку. Одетые бог весть во что, рядом с каждым вторым лежало копьё, мотыга, или ещё какое-то длинное орудие. По их внешнему виду напрашивалось только одно слово – дикари.

- Еда. – Буркнул Мирокавус, и вслед за этим прокатился смешок в группе.

- Отставить «еда», - по привычке сказал я, - надо сначала разобраться, если повезёт, даже разузнать у них что-нибудь.

- А если нападут? – безразлично осведомился всё тот же ушастик.

- Мы их испепелим ещё до того, как они чихнуть успеют. – Сказал я воинственную фразу, чтобы напомнить о нашем превосходстве.

- Больно быстро ты выводы делаешь. Может, они не так просты, как кажутся. – Заметил он всё также без напряжённости.

- Тогда я пойду один… - все вопрошающе глянули на меня.

- Чёрта с два! – выпалил локатор (буду пока называть его так).

- Я так и думал. – Сразу ответил я, усмехнувшись.

- Главное – не атакуйте без жизненной необходимости. Если мы начнём знакомство с убийства, нам может позже серьёзно аукнуться. А так, возможно, мы даже подружимся… - меня никто не дослушал и все ринулись спускаться.

Люди заметили нас довольно быстро, и когда мы подошли достаточно близко, я понял, что среди них двое мужчин и пять женщин. Зрелище разношёрстных незнакомых гуманоидов, молча спускающихся из-за холма, естественно, их напугало. Один мужик и две женщины схватили палки, и пара наших машинально вытянули кулаки в их сторону. Я немедленно вытянул свою перед ними и крикнул:

- Не стрелять! Забыли, что на нас защита от кинетической энергии?

Прошло секунд пять напряжённого молчания, за которые остальные дикари уже успели выхватить ножи из-за поясов.

- Да к чёрту это! – крикнул кто-то из моих, не выдержав. Я, резко обернувшись, увидел только сжатый кулак и вырвавшийся телекинезом нож одного из дикарей.

- Э, мужик, какого рожна?! – крикнул я своему, – а если они теперь нас бояться будут, или нападут? – продолжил я, как будто дикарей рядом и не было.

- Ой, да всё, заткнись, обьяло! – отозвался лопоухий, – парень всё правильно сделал.

«Обьяло», видимо, какое-то ихнее ругательство, видимо, переводчик не справился, случаются же везде ошибки да погрешности... Слава богу, дикари просто сложили оружие и стояли с вытаращенными глазами на местах, как вкопанные. Если бы убежали, скорее всего, нам было бы очень плохо.

- Ладно, прошу прощения за крики, – извинился я перед своими, – а теперь, ради бога, давайте просто поговорим с ними! – вновь повысил я голос и с улыбкой повернулся к группке смелых дикарей.

- Ну попробуй, хоть будет над чем посмеяться, – сказал, улыбаясь, лопоухий, чем и меня развеселил.

- Здравствуйте, меня зовут Бренд. – Я прижал правую ладонь к груди, как полагается в подобных случаях. Затем вспомнил, что обделять вниманием друзей нельзя, и продолжил, проведя левой рукой в сторону своей группы, отчего многие из них пригнулись. – А это – мои друзья.

Одна из женщин посмеялась, и промолвила своим мелодичным голосом:

- Приветствую. Я Хаола.

Переводчик справлялся отлично. Да и женщина не глупа – поняла, что я представляюсь.

- А это, - она стала по очереди указывать на каждого из своих соплеменников, - Мая, Гаст, Племий, Го… - Опять та же ошибка, и опять на свою память я не стал рассчитывать, просто улыбнувшись всем и каждому.

Жилищ у костра не было, значит, временный перевалочный пункт. Значит, они живут где-то неподалёку. Только сейчас я обратил внимание, что стемнело и начало холодать, так что я надел куртку обратно. Далее предстоял вопрос посложнее. Я жестикулировал более оживлённо и спросил у неё, где они живут. Не сразу, но ответа я, всё же, добился. Оставалась только одна формальность.

- Можете ли вы проводить нас к себе? – задал я вопрос, указав в направлении их жилья, активно имитируя ходьбу. Весь диалог веселил обе стороны, но я себя смешным не считал нисколько. Хаола посовещалась со своими, что уверило меня в том, что она поняла, о чём я её прошу. Мужики поначалу кривили рожи, но Хаола и ещё пара других, кстати говоря, довольно привлекательных девушек убедили их, и моя собеседница поспешила всех нас обрадовать махом руки в стиле: «За мной».

Моим парням уже явно начало всё это надоедать. И я их понимаю – мы бы и сами, всё равно рано или поздно нашли их жилище. Но тут, как бы, правила этикета – есть множество способов раздобыть номер телефона девушки, но самый лучший – чтобы она сама тебе его сказала. Лопоухий и, возможно, ещё кто-нибудь, явно не одобряют моей мягкой техники, к тому же, скоро захочется уже не кушать, а именно жрать, а еды бедняга Мирокавус так и не получил. Я надеялся, что у наших новых знакомых найдётся, чем поживиться. Меня, на самом деле, беспокоило очень многое. Однако, красота и непринуждённость девушек, идущих впереди, и их лёгкая походка босиком действовала успокаивающе, и по лицу невольно стала растекаться улыбка, а мозг укрывало тёплой вуалью. Казалось, что я в таком трансовом состоянии, да ещё и от такой лёгкости, был готов идти сколько угодно миль, однако, это чувство было обманчиво.

 

Глава 4

 

Через полчаса мы пришли в их обиталище. К тому времени уже совсем стемнело. Деревня, я бы так назвал эту небольшую огороженную толстыми деревянными острыми кольями, территорию с лачугами и кострами внутри. С северной стороны, если руководствоваться движением солнца, подступали невысокие горы, со всех остальных сторон располагалось по два поста для наблюдения. В центре, у большого костра красовалось самое высокое сооружение. Большая часть их жилищ, по сути, представляла собой квадратные палатки из коричневых шкур животных, натянутых на деревянные палки. Естественно, крыша в центре слегка приподнималась, чтобы дождь стекал. В каждой палатке умещалось два-четыре человека, в зависимости от того, в какой позе находиться.

- Два слова – первобытные люди. – Прошипел мой ящероподобный друг.

- Главное, чтобы у них пожрать что было, и крыша над головой – ночь переждать. – Отозвался кто-то из моих. – А утром можно уж подумать, куда ещё идти.

Я не переставал восхищаться своими новыми товарищами, из нас явно может получиться первоклассная команда.

- Слышь, Бренд, я у тебя хотел узнать: это те бледные головастики тебя главным назначили? – спросил злобный ушастик. Мне уже всё это начало надоедать, а от этого ожидаемого бесполезного вопроса просто стало до того противно, что хотелось закричать. Я набрал воздуха в грудь и выпалил:

- Всё, мужик. Теперь ты – главный.

- Что, сразу на попятную? Я и не собираюсь главным быть, просто как-то странно получается…

- Так, мужики, давайте сразу чётко определимся. Я – не главный, у нас нет главного, и мне всё равно, кто им будет и будет ли он вообще. Я всего лишь хотел, чтобы вы не разбредались, как жуки, куда глаза глядят. Теперь мы пришли хоть в какой-то опорный пункт. Так что, если кто-либо куда-либо свалит, он будет знать, где встретить остальных. Всё! Делайте что хотите, мне начхать. – Я опять слегка укорил себя в несдержанности, но и довольно быстро себя простил. Мои товарищи сделали серьёзные мины, ушастого такой ответ удовлетворил.

Хаола поманила нас за собой, прямо в главный шатёр, и сказала:

- Сперва поговорите с нашим главенствующим, а затем я вас накормлю.

- Да-а, я бы тебя и сам не прочь покормить… - отозвался один квазиземлянин, в ряду прокатился смешок и, слава богу, что она его не поняла.

Что примечательно, чаще всего на улице встречались обомлевшие от нашего вида женщины. Большая часть населения, видимо, уже спала. Над кострами я заприметил жарящиеся на прутьях куски мяса бедных животных, возле которых лежали ждущие пира собаки, если их так можно назвать.

Внутри многоугольного шатра «главенствующего» было расстелено несколько пушистых шкур-лежанок, в центре стоял грубо обточенный большой деревянный стол, на котором красовалась разбросанная куча объедков и ещё нетронутые кучки снеди на огромных листьях неведомого растения. Стены шатра изнутри укреплены дополнительным слоем шкур. Напротив входа стоял своеобразный трон, а попросту говоря, большой деревянный стул с подлокотниками и высокой спинкой с накинутой на неё пушистой шкурой очередного убитого бедного животного.

- Здравствуйте. Моё имя Авнетий. – Прогремел вдруг вожак, после тщательного осмотра.

- Здравствуйте, а меня зовут Бренд. - Ответил я. – Ну что, представитесь? – спросил я у своих.

- Зачем? – устало спросил парень с плавниками.

Я как-то довольно быстро выдохся морально.

- Кто-нибудь хочет с ним поговорить? - не отставал я от группы.

- Давайте я, - неожиданно подал голос квазиземлянин с чёрными кошачьими глазами, бледными руками и острыми ушами. Руки его были скрыты наручами и наплечниками, внутренняя сторона локтевого сустава открыта, шея скрыта высоким жёстким воротом, от которого отходил плащ. Подошвы ботинок прошипованные.

Надо признать, меня его желание просто спасло. Бог знает, что я мог наговорить вожаку в своём нынешнем настроении. К тому же глаза уже давно начали слипаться – с тех пор, как меня нагло разбудил алпроперянин, прошло часа три однообразной ходьбы и довольно много бесполезных слов и эмоций. Тот факт, что уже через час-полтора после жары наступила ночь, и произносящиеся звуки с обеих сторон довольно просто выскользнули из моей головы. Я, в свою очередь, пообещал, что уделю им время завтра.

Не помню уж, на чём всё закончилось, но разговор у них явно произошёл складный, раз никто не смеялся и в драку не лез. Нам было разрешено переночевать прямо в шатре главаря, и я развалился на лежанке, как последний пьяница.

- Бренд! Эй, Бренд! – громким шёпотом обратился ко мне кто-то из моих.

- Что?

- Ты не боишься, что они нас прикончат, пока мы спим?

- А что они нам могут сделать? На нас пыльца, орудия наши снять не могут. К тому же, мужики сначала не хотели нас пускать сюда. Надо учиться доверять людям, и они будут доверять тебе. Если боишься, будь начеку. Если что – разбудишь. А я, пожалуй, вздремну – утро вечера мудренее. - Причмокивая, ответил я, решив его успокоить. Естественно, я не был с ним честен, пыльца, наверняка, не действовала на медленные объекты, так что, подкравшись, всех нас легко можно было бы положить. Это-то меня и отличало от большинства – я не боюсь смерти. С этой воодушевляющей мыслью я и погрузился в сон.

 

***

 

Следующее утро оказалось мудренее любого вечера, что когда-либо было. Нас любезно покормили мясцом бедного животного – оридана, как его здесь называли. Затем вожак показывал окрестности, население – 27 мужчин и 135 женщин. Пока мы гуляли по этой голой земляной равнине, женщины увлечённо рассматривали нас, а мы – их. Впечатления сложились весьма противоречивые. Нынешние люди, как я их по привычке называл, отличались смуглой кожей, волосы на голове не стригли принципиально – что мужчины, что женщины. Никаких чумазых лиц я не заметил, ни от кого не пахло, что явилось приятной неожиданностью. Вообще, по биометрическим характеристикам представителей здешнего народа можно было бы сравнить с нашими южанами.

У ихних собак были вытянутые мордашки, короткая шерсть преимущественно коричневого и чёрного цветов. Клыки верхних челюстей высовывались из пастей, как у моржей, но только всего на три-четыре сантиметра. А уши у кото-псов были как у рыси – с раздваивавшимися кончиками. Я стал осторожно подбираться к одной, чтобы погладить, но на предельной дистанции она испугалась и убежала. Бедняги, какая же жизнь у них страшная, что они от всего бегут, сломя голову.

Тут появилась прекрасная возможность спокойно поговорить со своей мужской компанией, к тому же, как мне показалось, кое-кто из них уже собирался уходить.

- Куда-то уходите? – поспешил я спросить у своих.

- Да, мы поищем более хорошее место для жизни, – коротко ответил лопоухий брат.

- Скажите напоследок, хотя бы, как вас зовут, и куда идёте?

- А зачем тебе? – приподнимая правую бровь, отозвался он же.

- Чтобы знать, что на ваших надгробных плитах писать.

На это он засмеялся, и продолжил:

- А ты что, писать умеешь?

- Иногда везёт.

- Ну, тогда пиши: «Веоланий» с ушами больше твоих, и, видимо, не только ушами… - тут он опять засмеялся, - а также «Ур аль Ден» и «Саахн’вект». – Ур аль Ден – это тот человек-амфибия, тоже милый малый, хоть и почти голый. И Саахн’вект – это рептилия с рельефным узором на лице, окрашенным в светло-лиловый цвет,– видимо, специфическая татуировка. Одет был в чёрные латы из какого-то твёрдого материала, вроде пластмассы или, быть может окаменевшей смолы. Красиво смотрится, я бы такой поносил… Смею предположить, что углубления и вмятины на его умном лице – не врождённые, и, скорее всего, были приобретены весьма болезненным путём. Бедняга, что за садистские культуры порой встречаются. Никогда не понимал, зачем истязать своих, да и чьих бы то ни было, соплеменников. Мужчину из мальчика способны сделать неизбежные жизненные невзгоды, и внушение особого отношения к ним.

- Идём мы в сторону восхождения светила. Было бы неплохо найти там более продвинутых существ, а не этих обьял, - с негодованием закончил он.

- Насколько я помню, ты и меня обьялом назвал…

- Ну у тебя хотя бы оружие достойное есть. Ладно, всё, я не прощаюсь, хотя… Кто знает?

- Пока.

Я стоял и смотрел им вслед до самых пор, пока их силуэты не скроются за горизонтом. Сторона восходящего светила, восток, по-нашему. То есть они идут ещё дальше в том же направлении, в котором мы шли сюда, учитывая, что солнце светило нам в спину на закате. Какой символизм – они пошли к свету.

- Ну что, ушли? – начал Ипрелиан, парень, похожий на меня внешне. Хотя нет, нос у него чуть поменьше, и лицо более гладкое. Рост – метр восемьдесят, то есть, чуть ниже меня. Смуглый. Более тощий, чем я, подвижный и расторопный. Волосы белые, как снег, длиною до уровня носа, глаза голубые. Также я заметил венозность – результат интенсивной мышечной активности. А главное голос – таким голосом поют колыбельные. Единственное, что меня в нём смущало, так это неусидчивость в буквальном смысле этого слова. Имя его я узнал ещё вчера перед сном.

- Печально, не так ли?

- Ну ладно, переживём. А…

- Я надеялся, что мы все будем держаться вместе. – Перебил его я. На этом моменте подошёл ещё один квазиземлянин – тот, что с кошачьим разрезом глаз, которые у него были довольно большими. Это всё, что, я успел в нём отметить.

- Да плевать, мы и без них справимся. К тому же, нам больше достанется добра. Вон, взгляни хотя бы на ту, например - Ипрелиан с коварной ухмылкой показал на невысокую брюнетку со здоровым декольте, оголяющим не менее здоровые подробности, – знаешь, что мне кажется? – продолжал он. – Они ушли, потому что не соответствуют местному колориту.

Я понял о чём он говорит: один из ушедшей триады – полуамфибия, а плавать здесь особо негде и не с кем, другой – ящер, ну а третий… Третий просто ушастый шутник.

- А как же Мирокавус?

- Ну это же животное, настоящее, им движут инстинкты - размножения в первую очередь. Не зря же он не прячет своё «преимущество»… - с улыбкой намекнул он.

- Даже и не знаю, что тебе противопоставить, ты привёл такие весомые доводы.

- Да и не надо ничего противопоставлять, просто прими, как есть.

- Не согласен, - отозвался слушающий нас парень, - это могло быть просто совпадением. А вообще, уйти отсюда – не такая уж и плохая мысль, я уверен, что есть населённые пункты с гораздо более высоким уровнем жизни. – После этой реплики Ипрелиан поморщился.

- А как твоё имя, брат? – спросил я.

- Марк.

- Марк - в моём мире это означало «метка» или «знак».

- Правда? А в моём оно ничего не значит. – Мы оба засмеялись.

- Кстати, моё имя тоже переводится похожим образом. – Я заметил, что Ипрелиана не забавляет наш разговор, и сказал ему вдогонку, - Необходимо нам всем, апостолам, провести собрание, и обговорить дальнейшие планы. Давайте соберём всех своих оставшихся и начнём.

- Где? – осведомился Ипрелиан.

- А всё равно где, нас же никто не понимает пока, - улыбнулся я.

Глава 5

 

Мы собрались на безлюдной площадке неподалёку от большого, я бы даже сказал, коммунального, шатра. Видимо, жили в нём одни женщины. Некоторые понятия в области этики у них уже существовали.

- Итак, во-первых, давайте ещё раз представимся, чтобы не было больше никаких неудобств. Я Бренд.

- Марк.

- Мирокавус.

- Ипрелиан.

- Орлаториум.

- Карл.

- Итак, все оставшиеся в сборе, начну с самого главного. Трое наших: Веоланий, это тот шутник, что меня постоянно подъёживал, Саахн’вект, парень с зелёной чешуйчатой кожей, и Ур аль Ден – бледный парень с плавниками, ушли на восток, чтобы найти более хорошее место для жизни. Если они ничего не найдут, они знают, что сюда можно вернуться.

- А если они что-нибудь, всё-таки, найдут, думаешь вернуться? – перебил меня Карл.

- Вот, если честно, не уверен. Но это сейчас для меня не так важно, - в строю появились удивлённые взгляды, - Сейчас нужно решить: кто хочет уйти отсюда в поисках чего бы то ни было? Только в другую сторону света.

- Не понял, почему за ними нельзя? – возмутился Ипрелиан.

- Три апостола в одну сторону, по-моему, это и так слишком много, учитывая, что они могут не вернуться… К тому же было бы желательно исследовать эту планету во всех направлениях, вам так не кажется? – Большая часть кивнула головой.

- Ещё раз повторяю – я не главный, я просто высказываю те идеи, что считаю важными, так что каждый из вас может и должен сделать тоже самое, с тем, чтобы мы приняли оптимальное решение, коллективно.

- Так, ладно, кто хочет остаться здесь, в этом населённом пункте?

- Просто просиживать задницу? – спросил недоумённо Мирокавус.

- Нет, надо в первую очередь изучить их язык, пусть хотя бы кому-то из нас, он научит остальных – мы-то друг друга понимаем лучше. Во вторую очередь, желательно построить более могучие сооружения, из камня. А то ихние лачуги никуда не годятся, да и я был бы не прочь видеть ровные чистые стены из горных пород, а не это убожество.

- Хе-х, из чего же ты собираешься строить эти каменные сооружения?

- Откалывая и спиливая куски близлежащих гор. – Спокойно ответил я. По ряду пробежался смешок.

- Каким образом ты будешь их спиливать, луч, выходящий, из инструмента кагназавров обладает огромной кинетической энергией, он просто будет взрывать камни, – спросил Орлаториум.

Вот сейчас мне действительно не хотелось им всего рассказывать. Но это будет хорошим жестом доброй воли и очередным доказательством себе, что я способен на доверие. К тому же, рано или поздно, они бы всё равно догадались. Так что, я решил ответить:

- Я почти уверен, что у инструмента есть и другие функциональные возможности.

- Это вполне логично, - поддержал меня Марк.

- А по-моему, логично то, что на этом оружии три щупальца, - три вида атаки мы и имеем. – Сказал Мирокавус, чем вызвал хмыканье Карла и Орлаториума.

- Алпроперяне не такая уж и воинственная раса, они более рациональны и выше глупых предрассудков относительно ненависти или любви к окружающему. Конечно, создателями этого орудия являются кагназавры, о которых мы вообще ничего не знаем, но алпроперяне же делали копии, так что, они запросто могли изменить набор функций.

- «Могли», «почти уверен» - сплошные предположения - съязвил Карл, перебив меня, по его глазам сразу стало ясно, что данный предмет разговора его оживил, - а какие именно функции и как их использовать? И почему тогда они обучили нас только технике передвижения объектов?

- Ты задал поистине толковые вопросы. Я считаю, что если есть разрушение, то должно быть и созидание, например исцеление организмов. На руках некоторых из алпроперян я не видел инструментов, кстати, заметьте – именно «инструментов», а не «оружия кагназавров». Так вот, скорее всего, эти инструменты можно скрыть от прочих глаз, сделать невидимым, так сказать, спрятать оружие – это логично, нельзя, чтобы каждый знал, что ты вооружён. Насчёт того, как управлять, у меня есть две теории – либо, складывая некоторые замысловатые фигуры пальцами и руками, как в случае с телекинезом – если сильно извернуться, то можно с объектом много чего творить. Либо – управление по средству мысленных усилий…

- Ну-ну-ну, что-то тебя совсем в далёкие дебри занесло, Бренд. Как ты себе это представляешь? – спросил Орлаториум.

- А кто знает? Всё сначала кажется невозможным, а потом бац! – я щёлкнул пальцем, - и кто-то это реализует. Алпроперяне же общаются телепатически, казалось бы, как это они передают информацию друг другу, но это хотя бы можно представить, и они этого добились. Возможно, по средствам передачи мыслей по нервным окончаниям от мозга к руке. Кто знает, вдруг нервные ткани или ещё какие-то способны переносить различного рода информацию.

- Ясно. Это надо обмозговать. – Сказал Карл, задумавшись.

- И ещё кое-что, - продолжал я, - если нас с разных мест Галактики, а то и Вселенной, высадили сюда вместе, а не порознь, значит все мы здесь ради какой-то чертовски важной миссии, надеюсь, с этим никто спорить не будет?

Послышалось «угу», кто-то задумался, а Мирокавус вымолвил:

- А если нас высадили сюда просто для того, чтобы посмотреть, кто выживет, кто лучший? Или, например, чтобы мы испытали эти их инструменты.

- Вот, чего не знаю, того не знаю, это так и остаётся для нас загадкой. Но, раз высадили рядом с населённым пунктом, о местонахождении которого алпроперяне почти наверняка должны были знать, наша миссия каким-то образом связана с этими людьми. А если учесть, что их общество сейчас чуть ли не по всем критериям находится на зародышевом этапе, полагаю, мы могли бы учесть слабые и сильные стороны всех наших собственных культур, политических строев, религий, и так далее для того, чтобы сделать из этого места рай. Взвесив все «за» и «против» мы бы взяли среднее арифметическое, и …

- Ну вот опять, - буркнул Карл, - понесло. Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берёшь? Ты пока просто инопланетянин с оружием, которым даже не особо умеешь пользоваться. Каким образом, по-твоему, пусть даже все мы вдевятером смогли бы изменить весь этот мир. Да и вообще, стоит ли?

- Я знаю одно – сейчас нужно просто сделать выбор, да, выбор - в принципе вещь мучительная и, в то же время, довольно комичная, ибо мы вообще ни на йоту не знаем, что от выбранных вариантов изменится, и изменится ли вообще хоть что-то. Однако, кое-что мы знаем точно – мы должны сделать что-то в этом мире. И от нас во многом зависит, в какую сторону он изменится. В сторону мира счастливого и целостного, в котором даже самому измученному и брошенному существу будет оказываться помощь. Или в сторону бесконечных полей руин и, вечно враждующих между собой, людей, в котором отдельно взятому человеку, чтобы избавиться от страданий, останется лишь один единственный разумный выход – умереть. Я видел свой мир, я видел некоторые его преимущества и недостатки, и, пусть, меня бы облили грязью напыщенные глупцы оттуда, сказав, что я не имею права говорить, что всё знаю, и всё учёл. Но сейчас здесь со своей планеты только я. И только я сейчас от всей Земли решаю, как следует поступить с этой новой, молодой планетой. И, если мы останемся здесь навечно, я бы хотел оставить будущим поколениям место, в котором люди действительно могли бы жить, а не существовать, и наслаждаться жизнью. – Моя речь повергла большинство из них в такое изумлённое состояние, что глаза их были раскрыты чуть ли не на максимум, и не закрывались, даже когда им хотелось моргнуть. Я знаю, мне и самому понравилась речь.

- Я не пойму, какие тут ещё могут вопросы по поводу того, зачем мы здесь? Все мы мужики, здесь большая часть – бабы, для размножения нас сюда послали, разве не ясно?

- Пока этот вариант самый правдоподобный. Но ведь есть и другие населённые пункты, где соотношение женщин и мужчин совсем другое… Кстати, здесь одни молодые, а где же старики и дети? Такое чувство, будто молодняк один здесь, чтобы спастись от чего-то.

- Слушай, а ты в прошлой жизни, случайно, не проповедником был? Или, может быть, политиком? – с улыбкой спросил Орлаториум.

- Никак нет. Военным лётчиком был.

- А-а, ну тогда ясно, откуда такое представление о сложности устройства. Да и приказы, наверно, громко и чётко кричал? – продолжил он.

- У меня такое чувство, что если бы не было лень, я мог бы кем угодно стать – хоть писателем, хоть актёром, хоть политиком. Точно также, как многие из нас. А по сему, не важно, кто, где, когда и кем был. У нас сейчас задачи вполне определённые. Если хотите, могу их озвучить вновь.

- Валяй, - сказал смеющийся Марк.

- Изучить местный язык, построить себе жилище, заменить существующие, ну и, опционально, исследовать дальние местности на юге, западе и севере.

- А как же женщины? – воскликнул Орлаториум.

- А еда как же? – возмутился Мирокавус.

- Если честно, я бы пошёл отсюда восвояси, с этим сбродом нам нечего ловить.

- Но наши нации тоже когда-то были «сбродом»…

- Но теперь это уже пройденный этап, и я не вижу смысла к нему возвращаться, – перебил меня Карл.

- Так, ладно. Кто ещё хочет уйти? – спросил я разочарованно.

- Я. Только сначала нужно узнать у наших недоразвитых друзей, где они бывали, и каково там. – Отозвался Орлаториум.

- Но только для этого нужно знать язык… - со смехом добавил я, однако его это только разозлило.

- Ладно, значит, остальные остаются? – громогласно спросил я для более чёткого ответа.

- Да! – крикнул Ипрелиан.

- Да, - себе под нос сказал Мирокавус.

- Остаюсь. – Заявил Марк.

- Ну а нам, видимо, ещё некоторое время придётся здесь проторчать, глядишь и остальные вернуться. – Глянув на Карла, высказался за обоих Орлаториум.

- Это тоже приятно. Ну что, товарищи Апостолы, за дело! Карл, вы язык, видимо, будете изучать? – парни хмыкнули при таком к ним обращении, но хотелось их подбодрить.

- Слушай, а что это означает, то, как ты к нам сейчас обратился? – осведомился Карл.

- Да, кстати, тебя как не послушаю – вечно какое-нибудь слово звучит, как бред, - усмехнулся Марк.

- Я только сейчас над этим задумался: слова-то мои вы понимаете только по мыслям, которые они у говорящего вызывают. А если я в уме ничего не представляю, когда слово произношу, то, наверное, его и понять сложнее.

- То есть ты сам не понимаешь, что говоришь? – засмеялся Орлаториум.

- Понимаю, но в себя пускать их смысл не желаю, они много чего хорошего и плохого могут означать – мне незачем всё это представлять. А по поводу значения слова… Так скажу: слово «Апостолы» нам полностью подходит. Согласитесь, звучит достойно. – Усмехнулся я.

 

Глава 6

 

За два дня, проведённых здесь, мы проделали колоссальный объём работы. Почти сразу же мы научились фокусировать белый луч, превращая его в лазер. Полученная модификация атаки позволяла проделывать отверстия в горных породах глубиной в дециметр за считанные секунды. Луч белого лазера мы вызывали всего лишь одними сгибаниями фаланг пальцев на фоне раскрытой ладони. Этот метод открыл Карл, и охотно рассказал всем остальным. Булыжники, насколько я мог судить на глаз, весом примерно до тонны легко перетаскивались телекинезом. Когда руки уставали от постоянных сгибаний-разгибаний пальцев, мы делали перерывы в часок-другой, и шли обучаться местному языку. Меня так приятно удивило поведение апостолов: усидчивость, взаимопомощь, слаженность. Вместе мы горы уже свернули, даже боюсь представить, на что мы способны ещё.

У меня, кажется, появился новый друг – Притий, это один из здешних кото-кроко-псов, что позволял мне себя гладить, при этом виляя хвостом и закрывая глаза, правда, не мурлыкал, как коты или кошки, но зато также тёрся мордочкой о руки. От крокодилов у этих существ, пожалуй, только улыбка, судя по которой, всегда кажется, что он замышляет что-то коварное.

Также открылась ещё пара особенностей нашего инструмента. Пока мы занимались своим делом, Мирокавус изъявил желание помочь дикарям, которые себя, оказывается, называют юзмане, в охоте на прионью и микчандосью – какие-то местные животные-мутанты, не иначе. Судя по жестикуляции юзман, один зверь огромный и с рогами, живучий и довольно неповоротливый, другой – маленький прыткий и с шипами из локтей. Ближе к закату довольный Мирокавус вернулся с юзманами. Улов был таков: один выеденный чуть ли не до костей олень, или что-то, вроде того, ещё один такой же, целенький, убитый чисто, и рогатая курица, размером примерно два с половиной на полтора на два. Все связанные и окутанные сетью из водорослеподобных растений. Параллельно с этой экспедицией главенствующим были отправлены и другие группы, которые вернулись позже. Как рассказал сверкающий глазами и мурлыкающий от удовольствия Мирокавус, ни живые, ни мёртвые тела телекинез не берёт, поэтому они, как всегда, для удобства переноски, окутали добычу сетями, на которые телекинез уже подействовал почти без сопротивления. Этот факт дал основу для предположения, что у всех живых организмов, всё-таки, есть какое-то биополе, защищающее от некоторого рода воздействий извне. Марк сказал, что существование оного на их родине подтвердил ряд исследований.

Помимо того, судя по восторженным откликам Мирокавуса, белый луч мгновенно сжёг львиную долю одной бедной прионьи, так ещё и отбросил её метров на десять. Это дало нам представления об ужасающей мощи оружия, коим мы обладаем, и об ответственности, которую оно на нас возлагает.

В процессе каменоломни мы, в свою очередь, тоже наткнулись на один немаловажный факт – разряжаемость инструмента. Всё это, конечно, ясно, как божий день, но зато теперь мы имеем представления о ёмкости заряда. Орлаториум дважды ронял булыжники, которые удачно скатывались, слава богу, никого не примяв. Также, из-за недостатка необходимого перерыва перед долгими атаками лазером, у Марка и Карла ослабевал, а то и вовсе гас луч. Секунд через десять, работа орудия возобновлялась. Мы, естественно, чисто субъективно, определили для себя примерное время работы лазера и примерное время перезарядки.

Пока, довольными такой добыче, юзманами разделывалась огромная туша микчандосьи, к нам вернулся блудный сын Ипрелиан, который отпахал лишь половину рабочего дня, и то, опустив рукава, и сообщил следующее:

- Ребята, я тут уже двух цыпочек накрутил.

- Да? – удивлённо спросил Орлаториум.

- Ну и как они? – осведомился Марк. Карла это известие ничуть не тронуло. А я внимательно слушал его отчёт по проделанной за день продуктивной и общественно полезной работе, которая оказала неоценимый вклад в развитие сей общины в условиях зарождающего социума.

- Понятия о гладкости и чистоте присутствуют. Подвижность сродни животному, удирающему от хищников.

- Ну и как ты это… что сделал-то, чем завлёк? Ты же, вроде, даже язык почти не учил. – Заинтересованно спросил Марк.

- Да ты чего! Вы сами подумайте: они же здесь до мужиков жадны, как не знаю кто. Их же здесь в 6 раз больше, чем мужиков, так ещё и все молодые, в рассвете сил…

- Ровно в пять раз больше. – Поправил его я, на что он не обратил никакого внимания.

- Просто улыбаешься, приласкаешь чуток, жестами покажешь что хочешь, и тащишь в кибитку, - заворожено проговаривал Ипрелиан, - она сама всё поймёт, а как зайдёшь, осмотришься – она уже и голая.

- А в какую именно кибитку? – усмехнувшись, спросил Карл, что и у меня вызвало смех. Ипрелиан, видимо, шутку не уловил, и ответил совершенно спокойно:

- Да без разницы, любую свободную. Блин, мужики, мне что, вас всему учить?

После этого только Орлаториум ещё что-то спрашивал нашего ловеласа, уходящего вдаль. Я же, поразмыслив немного, начал радоваться. А ведь, и в самом деле, все мы уже нашли радости в этом укромном уголке Вселенной. Кто бы чем ни занимался, все при деле, как минимум, угнетённых нет. Как я и предполагал, в любом месте любое существо может найти занятие ему по душе, каждый легко может стать довольным.

- Слушай, Бренд, я вот думаю, может, не стоило говорить остальным про возможности инструмента кагназавров? – озабоченно спросил меня Марк.

- Рано или поздно всё равно наткнулись бы на это. – Хладнокровно ответил я.

- Но лучше уж поздно… В любом случае, тот, кто быстрее приспособился к имеющимся ресурсам и окружающим условиям, будет обладать большим преимуществом по сравнению с другими…

- Я думал над этим, и, если честно, мне это не приносит большой радости – думать о своих братьях, как о потенциальных соперниках… - перебил его я.

- Да каких, к чёрту, «братьев»?! Ты же сам понимаешь, что у всех шансы примерно равны…

- Шансы на что? – перебил его я, в свою очередь, - скажу тебе честно, мне неприятна мысль о гонке вооружения в любых её проявлениях, пусть и обусловленных якобы «необходимостью»…

- Но этих людей… - тут он замялся, - ты явно не знаешь достаточно хорошо. И того, что от них можно ожидать – тоже.

- Мне надо выпить, а то и хуже… - закончил я, чтобы отвязаться от него. Хотя-я-я, возможно и не только ради этого…

Забавным был разговор с юзманским мужиком по поводу «чего-нибудь, с чего чувствуешь себя по-другому». Пришлось это самое состояние именно изображать. Он сначала посмеялся, и указал в сторону одной ничем не приметной амфоры у шатра главенствующего. Я подбежал, открыл крышку, зачерпнул глиняной миской – оказалось прокисшая брага. Но тоже ничего – градусов пятнадцать, думаю, есть. Как в старые добрые времена на Земле. Только привкус какой-то земляной.

Вернувшись обратно к мужику, я выразил благодарность, но сказал, что это совсем не то, и что было бы неплохо что-нибудь другое или посильнее. Мне было интересно, что он скажет. Вопрос вызвал усмешку и подозрительный взгляд с его стороны, но, выдержав театральную паузу, он всё же поманил меня за собой. Это уже всем известно, что у любой нации чуть ли не с самого её зарождения появляется алкоголь. Отсюда я сделал вывод, что в природе любого человека присутствует толика тайного желания нарезаться. Так что я ничуть не сомневался, что и здесь у юзман уже припасено то, что надо. Скорее всего, главенствующий, судя по его всклокоченному парику и набухшей мордашке, из своего кубка отнюдь не молоко пил. Да и не поверю я, что его в лицо сразу несколько ос ужалило, - я здесь пока ни одной не видел.

Солнце ещё светило достаточно ярко, чтобы жмурить глаза, и достаточно пылко, чтобы тёк пот, как с толстяка в парной. Юзманин порылся немного у себя в палатке и вынырнул с коричневой кожаной мошной. Протянув мне, он показал жест курения…

 

***

 

Кто бы мог подумать, именно те самые голубые тонкие высокие цикориеподобные растения и оказались… м-м-м… теми самыми! Само подсознание обратило мой взор на них. Как говорится, глаз – алмаз, рыбак рыбака видит издалека, на ловца и зверь бежит, и так далее. Мой мудрый и беспрецедентный взор сразу же подметил нужную деталь, и лишь воля оказалась недостаточно сильной, дабы противостоять натиску опасений.

Как сказал мужик, это добро растёт не только в той степи, даже вокруг забора, если походить, можно найти сие чудо природы. Прямо у нас под ногами! – выходи, да бери! Растение называется юзманами «Клуорокс» - ах, какое, на самом деле, красивое название. И люди эти, юзмане, тоже молодцы. Готовы поделиться чем угодно с незнакомцами – просто ангелы. Надо бы, на досуге собрать побольше этих необычных, стремящихся в высь, и только в высь, голубых стерженьков. И, главное, голубой цвет – даже не знаешь, что приятнее – курить их, или смотреть на них… Нет, вообще-то первое определённо лучше, но всё же.

В голове играла воистину божественная музыка, рождённая гениальными умами Земли в момент озарения. Разок я чуть не упал, споткнувшись о несуществующий камень, и вновь невольно вспомнил про мысль, которая порой у меня появляется: что если моим телом кто-то управляет? Или, может быть, кто-то заранее начеркал про меня в какой-нибудь чудо-книге, что и как мне предстоит пережить? Безусловно, это должен быть хороший и гениальный автор, иного я не потерплю. Таким образом, первичным, если можно так сказать, уровнем реальности является именно его реальность, а моя – лишь вторым уровнем бытия, производной первого порядка от его плана бытия. А мои мысли ведь способны рождать разного рода вещи, и, пусть они нереальны во втором плане бытия (моём), они реальны в третьем (созданным моими мыслями). Но, если я думаю об этом создателе, как-то его представляю, то, получается, третий уровень, возможно, совпадает с первым. Вот для того, чтобы была возможность представить возможный план бытия на уровень выше через опускание в план бытия на уровень ниже, возможно, и нужен: «Клуорокс - Выносите из всех аптек города» - сразу вспомнились слова из прошлой жизни в каком-то мирке.

Также пронеслась мысль о том, что вместо некоторых из нас, например меня, запросто могла бы быть женщина. И тогда какому-нибудь уму, выдумавшему меня, и действующему через меня, пришлось бы в центр внимания своего повествования поставить эту женщину. Но ведь далеко не каждому уму вообще захочется слышать историю про неинтересную ему личность, или даже несколько личностей, не говоря уже о том, что их будет довольно трудно в точности воссоздать одному пересказывающему. Вот тут-то и кроется одна очень занятная деталь. Например, если бы мне рассказывали про какого-нибудь одержимого злом, пороками и различного рода сексуальными извращениями человека, да ещё и, глядя на него откуда-то сверху, как бы со стороны, мне, скорее всего, вообще было бы безразлично, что с ним происходит. Ну плохо ему, кому-то, пусть даже реально существующему, и плохо, ну хорошо, и хорошо – мне без разницы. Да и вообще женскому уму было бы приятнее и интереснее слышать историю о женщине, или женщинах, так как они ей психологически и физиологически ближе, и то же самое про мужчин.

Но вот когда повествование ведётся от первого лица, то любому слушателю, кем бы она или он, ни была, в большей мере пришлось бы сливаться с действующим лицом. И тогда, если мне страшно, то и тому, кто меня слушает было бы страшно, если бы мне было хорошо, то и у зрителя поднималось бы настроение, и, если бы мне было больно, то и мой соощущатель почувствовал бы некоторую боль. И, учитывая моё нынешнее неоднозначное радостно-задумчивое состояние частичного озарения, я запросто допустил бы, что моими глазами время от времени может смотреть кто-нибудь ещё. Будь то призрак моего умершего родственника, как утверждают некоторые теории сентиментальных лиц, или существа, сумевшие выйти в астрал, и на время наблюдать как со стороны, так и изнутри меня, а, может быть, те же самые алпроперяне – не так важно кто. Важно то, что даже если это происходит, меня это нисколько не пугает. Вполне возможно, чтобы жить также сплочённо, как и алпроперяне, нам всем нужно отчасти слиться воедино.

Кстати, к теме о страхе и боли. Животные представляют показательный пример того, как существа борются со страхом, болью, неприятными раздражителями, да, в общем-то, у них на все беды один ответ – бежать. И, кстати, это является очень действенным методом. При более близком знакомстве со здешними одомашненными животными, я вновь убедился в том, что львиная доля их поведения основывается на чувстве страха. Человек, отчасти, тоже перенял от животных этот инстинкт. Он позволяет уйти от большинства физических раздражителей и даже от некоторых психологических. Тут и хочется сделать предположение о том, что данная закономерность может быть верной и в обратном порядке: скажем, когда нам плохо психологически, может помочь бег с того места, как бы забавно это не звучало. Мало того, многие люди, переезжая на новое место, уезжая в отпуск в отдалённые края, часто тоже убегают «с места, где плохо», и ведь помогает же! Несмотря на то, что дело не в географическом местонахождении.

И, в тоже время, если не бежать от своего внутреннего дискомфорта, а справиться с ним, или просто заставить себя поверить, что он – простая выдумка, бежать никуда и не надо будет. Так, если физический дискомфорт обязательно отражается на нашем психологическом состоянии, и, зачастую, им измеряется, с ним можно справиться таким же образом – подавив, обманув, заменив, или, просто напросто, не обращая на него внимания. Нас, как военных лётчиков, обучали азам техник подавления психологического и физиологического дискомфорта.

Что же ж я это всё о плохом, да о плохом?! Вокруг же столько красавиц! И даже не чумазых! – просто любо-дорого посмотреть! А какая у меня классная причёска, а! Обожаю короткую стрижку, этот ёжик, чистоту, практичность, простоту, удобство. А, может быть, я умер, и попал в рай? Да не-е-е, право, что за вздор! В раю намно-о-о-ого лучше будет, если он есть.

Марихуаноподобный эффект начал спадать, а на дворе уже стояла тихая и спокойная ночь. В самом деле, сутки здесь короче часа на три-четыре, а год, как я понял, у них составляет около двухсот тридцати суток, что есть худо.

Почти все уже спали, разве что один мужик неподвижно сидел и вглядывался в тлеющие головешки. Из одной палатки выглянула дама и с улыбкой поманила меня к себе пальчиком, но я лишь отрицательно помотал головой, сделал жест поклона, как в балете, и изобразил спящего. Потом я вспомнил, что я бездомный, ведь строительство моего дольмена ещё не закончено, и пулей рванул к ней в шатёр, пока она не передумала. Меня укрыли тёплым импровизированным одеялом, а губы приятно ласкались её поцелуями. Сегодня отличный день! – подумал я. Задержаться здесь, определённо, стоит.

Глава 7

 

Выглянув из, наполненной священными спящими девами, палатки, я улыбнулся ещё шире. Утро приветствовало меня первыми лучиками солнца, а едва заметный ветерок обволакивал своими нежными объятьями. Здравствуй, новый день! Мне даже показалось, что где-то на южной стороне поют птички. У костра уже стояли местные мужики-повара, принюхиваясь к готовившейся в котелке похлёбке. Дым развивался и вздымался ввысь к самому небу, которое было почти такого же цвета, как и сам дым. Видимо, парни хотят принести дамам завтрак в постель.

Я поинтересовался ингредиентами. Оказалось, в супе присутствовали хлебные грибы, название которых говорило само за себя, немного мяса несчастной микчандосьи, кравнаран, что сначала растёт в земле, а потом, выбираясь на поверхность, просто валяется и дозревает, пока его не соберут и, естественно, вода из ручья. Самое интересное, что парни даже подсыпали внутрь какие-то специи. На мой вопрос о том, что это за сушёные растения, они посмотрели себе под ноги, и многозначительно подмигнули. Как оказалось, варево на вкус как две капли похоже на куриный суп, но вот запах издалека был гораздо приятней.

Вокруг царила атмосфера абсолютного содружества и гостеприимства. Позавтракав, я спросил у одной швеи, не может ли она мне изготовить балахон с капюшоном из какого-нибудь светлого материала, взамен я отдал бы ей то земное барахло, что на мне сейчас надето. Разговор был не самым простым, но, в итоге, она поняла меня и с радостью согласилась.

Внезапно с северной стороны лагеря раздались крики во всю глотку. Я побежал на звуки. На встречу бежали испуганные женщины, со слов которых я понял, что на лагерь напали.

У ограды лежал, сбитый стрелой с поста, паренёк. Через ограду уже перелазило двое смельчаков с дикими воплями. Как только их ноги коснулись земли, пара наших мужиков проткнула их копьями. Рядом со мной уже стояли Марк и Орлаториум, направив своё оружие на врага.

- К воротам! – Скомандовал я. Оттуда тоже раздавались крики.

У парадного входа развернулась настоящая бойня: около шести окровавленных тел лежало на земле, остальные терпеливо ждали в боевой стойке, смотря врагу в глаза и сжимая копья. Разбойники с лицами, обезображенными боевым окрасом и коварными улыбками, и кривыми мечами орали что-то нашим, видимо, бросая вызов.

Первым выстрелил Мирокавус. Белый луч разнёс одного нападающего и отбросил ещё пару. Сразу же последовал и выстрел Ипрелиана, практически испепелив двух мужиков, замахивающихся топорами.

Разбойники подняли взгляд на моих товарищей и ужаснулись. Затем переглянулись и стали пятиться назад. Улыбка с их лиц постепенно смывалась. На этот раз Мирокавус швырнул один из вырезанных из горы булыжников – ещё двух размозжило в фарш, а третьему оторвало ногу. Злодеи, завидев такой поворот дел, обратились в бегство, а Ипрелиан и Мирокавус продолжали садить им в спину лучами, успев пригвоздить ещё человек пять.

- Всё, хорош! – крикнул я, пытаясь остановить кровопролитие. На моё удивление, оба стрелка опустили руки и со злобной ухмылкой стали смотреть в сторону отступающих. Я мигом подлетел к одному из кричащих раненых, и, вспомнив про возможную функцию лечения, направил инструмент на рану кричащего бедняги. Секунд двадцать ничего не происходило, хотя я перепробовал разные позы и движения ладонью. И вдруг, когда я вновь взглянув на рану, закрытую рукой, я с восхищением увидел, что она почти полностью затянулась, а паренёк лежит и улыбается. Это действо приковало внимание окружающих, что мне пошло на руку.

- Никого не добивать! Ни своих, ни чужих! Напавших допросить надо! – Закричал я, но один из деревенских уже перерезал ножом горло единственному, захлёбывающемуся кровью разбойнику.

- Попробуйте, у вас тоже должно получиться – всех лечим! – быстро поменял я задачу, выкрикнув вдобавок: «Чёрт!»

Общими усилиями удалось восстановить ещё четверых. Остальные ушли навсегда. Я огляделся и крикнул:

- А где Орлаториума с Карлом черти носят?!

- Ладно. Так, ты, мужик, - начал я, по привычке, на своём языке обращаться к тому парню, что добил налётчика, но затем повторил на ихнем языке, - Ты знаешь, где убежище этих людей?

- Да. – Коротко ответил он… Я на такую простоту даже не нашёл что ответить.

- Веди нас.

- Другое дело. - Поддержал затею Мирокавус.

- Ещё три мужика и одна женщина погибли – озвучил, подоспевший к концу битвы, Авнетий. – Без вас, потери были бы гораздо больше, спасибо вам огромное! – начал он раскланиваться, судя по изменениям в голосе. Я даже не обернулся к нему.

- Марк, останься здесь на всякий случай. Попробуй воскресить остальных, если Карл с Орлаториумом покажутся – наори на них. – Я сказал это таким повелительным тоном, что аж у самого мурашки по коже пробежали, окружающие восприняли это совершенно серьёзно, хотя у меня невольно наворачивалась улыбка от той чуши, что я только что произнёс.

- Нужно догнать негодяев – полетим на булыжниках, воспользуемся телекинезом. Ты – со мной. – Скомандовал я Мирокавусу с Ипрелианом и юному палачу.

Так мы и поступили. Сначала мои друзья-апостолы отставали, ибо не так просто сразу же освоиться с дальностью, высотой, скоростью и равновесием, но позже они меня нагнали. Паренёк настолько обрадовался полёту на булыжнике, как будто уже и забыл, что нескольких его соратников зарезали, как скот. Летели мы всего на высоте полуметра, зато бесшумно. К тому же тремя булыжниками можно устроить кегельбан сразу десятку мерзавцев.

Пока мы летели над ровным, покрытым бледной зеленью и тонким слоем песка, ландшафтом, гнев начал оставлять меня. Постоянно пробегающие мимо участки стали сливаться в одну сплошную успокаивающую ленту природного эскалатора.

Скорость нашего движения едва превышала быстрый бег, однако, пролетев, по указанию паренька добрых пару километров, мы увидали фигуры беглецов, что обрадовало нас до невозможности. Мирокавус и Ипрелиан незамедлительно, рухнув на землю, дали несколько залпов подряд по ним, я даже не стал их останавливать. Вокруг, как всегда, не было ни одного достойного тела для броска по ногам. Нельзя, чтобы они добежали до лагеря и предупредили остальных. Ещё семеро покойников и покалеченных, вернёмся – нужно будет вылечить. Убегало явно больше, значит – разделились. Печально.

- Ещё примерно столько же осталось! – Сообщил парень. Как назло, «топливо» у моего летательного аппарата закончилось, и наш булыжник рухнул, скинув своих наездников. Падение шуточное, но ждать перезарядки достаточно долго.

- Я догоню, Мирокавус – подбери парня. – Скомандовал я, ни слова не говоря о командном нападении. И так было ясно, что черти и секунду ждать не будут и рванут в бой.

Парень запрыгнул, куда следовало, и они с угрюмыми лицами продолжили путь на север. Вся надежда на то, что бандиты не успеют среагировать. Передо мной возникла дилемма. На исцеление, наверняка, тоже уходит заряд. По моим прикидкам, если лазер возобновляется через пять-семь секунд, то на полное восстановление заряда уйдёт секунд двадцать-тридцать. Так что, если буду лечить – отстану от друзей на три-четыре минуты, это длительность серьёзной битвы. Так кто тебе дороже: апостолы, или эти злобные дикари? – спросил я сам у себя. Положение ухудшалось ещё и тем, что Мирокавус с Ипрелианом могли натворить там, бог знает что. Однако, жалость перед, в буквальном смысле этого слова, ближним своим, взяла верх, и я принялся лечить павших налётчиков.

У первого, к кому я подбежал, был открытый перелом ноги, я не был уверен, как кость будет срастаться, но если её вправлять, внутрь могли попасть осколки сломанной кости. Очередная дилемма. Я решил положиться на известное правило: «Если не знаешь, лучше не делай», и стал лечить без вправки. В итоге всё вышло, как и полагалось – через несколько секунд нога была как новая, и я сразу же махнул парню рукой в сторону, как бы говоря, что задерживаться ему здесь не стоит. Он мог атаковать меня снова, но не стал искушать судьбу, и просто отойдя подальше, стал смотреть, как я поднимаю остальных его собратьев.

Следующий распластался, перемолотый в кашу, но как-то ещё умудрялся дышать и постанывать. Кое-как мне удалось справиться с рвотным рефлексом, руки уже дрожали, как после недельного запоя, я боялся, что сделаю что-нибудь не так, и он погибнет. Боже! Да это было просто месиво! Душераздирающие крики лишь подливали масло в огонь. Я закрыл глаза, чтобы его не видеть, и, зачем-то, опустил обе руки над его телом. Через минуту я почувствовал, что лёгкое давление и нагрев левой руки прошли – либо заряд закончился, либо человек окончательно вылечился. Открыв глаза, я сразу понял, что первый вариант более вероятен – налётчик лежал, морщась от боли, ещё кое-где остались порезы до мяса, но, раз лечение, всё же происходило, и кричать пациент стал меньше, я сделал вывод, что хотя бы кости мне удалось восстановить. Это было просто чудо! Я никогда не думал, что своими действиями смогу вылечить смертельную рану, но всегда об этом мечтал. Всегда хотел видеть, как ткани людей регенерируются прямо у меня на глазах со скоростью, сбивающей с толку врачей. Возможно, я насмотрелся фильмов, а, возможно, тут дело в моём неприятии несовершенства организма, из-за которого процесс выздоровления идёт слишком медленно, а, порой, и не идёт вовсе. Неизлечимые больные, думаю, мучают врачевателей больше всего, так как, на самом деле, вылечить можно всё, просто мы ещё не знаем как.

Я подошёл к остальным и поочерёдно проверил пульс у каждого, - все погибли. Ещё минуту я потратил на ожидание, пока возобновится заряд. Двое почти здоровых молодых людей стояли и смотрели на меня с некоторой опаской и заинтересованностью. Не знаю, чего они ждали, но вскоре я поднял камень под своими ногами, и пустился догонять апостолов, а налётчики так и продолжали смотреть мне вслед. Надеюсь, хотя бы эти два человека смогут донести до остальных, что существо с металлической медузой может не только убивать. Я искренне надеялся, что они не жалея сил, пытаются помочь хотя бы своим, - это одно из важнейших правил выживания. Хотя, строго говоря, деление на «своих» и «не своих» не совсем правильно.

***

 

Как только я подлетел к лагерю бандитов, из-за кустов сразу же вылетело копьё, раздавались стоны, крики и плач. Я попытался вызвать невидимость, но все попытки были тщетны. Пока я делал это, опять наткнулся на плохую чувствительность мизинцев и безымянных пальцев, как будто отлежал их. Но это не так. Скрывать оружие смысла не было, ведь я в своей одежде земного военного лётчика и так бросался в глаза. Кстати говоря, мне также показалось, что и щупальца инструмента раньше были короче.

Осторожно выглянув из-за кустов, я осмотрел вражескую территорию. Лагерь бандитов располагался в яме глубиной до четырёх метров и диаметром около сотни. Возможно, обжитый кратер. Жили парни в шалашах, наподобие тех, что я уже видел у своих друзей. Большую часть жилищ сплющило булыжниками, из под некоторых таких лепёшек высовывались различные конечности, и текла кровь. Почти со всех сторон импровизированный лагерь был огорожен колючими кустами и большими валунами, часть из которых была вырвана небезызвестными апостолами-мстителями. Местность здесь была более влажной и богатой зеленью, кое-где красовались деревья, напоминающие папоротники. Удивляет то, насколько быстро и резко на этой маленькой быстро вращающейся планетке меняются климатические пояса.

С одной стороны вниз вела лестница, вырубленная в земле и вымощенная плоскими камнями. Пока я осторожно спускался по ней, из-за одной из лачуг выскочила чумазая женщина и, завидев меня, рванула наутёк.

Едва мои ноги ступили на дно, пришлось уворачиваться от летящего топора. Благо, я быстро среагировал и пригнулся. За ним последовал ещё один топор, который я схватил телекинезом. Увиденный фокус вызвал нужную реакцию, и трое взъерошенных голых мужика побежали прочь из своих укрытий. В общем, храбрые воины, но не особо смышленые.

Я продвигался тихо и осторожно, чтобы не угодить в какую-нибудь ловушку, капкан, или засаду. Хотя что-то мне подсказывало, что засады можно было не бояться. Лишь стоны раненых нарушали тишину. Когда я пересёк всю рытвину, я заметил мёртвого вождя этих дикарей. Здоровый мужик, весь в шрамах и боевом окрасе чёрного и красного цветов. Волосы, как и у многих его соратников, выбриты почти наголо.

Через некоторое время послышался характерный звук луча, и я поспешил по ещё одной лестнице вверх. Там я и встретил Мирокавуса, Ипрелиана и парня-проводника. Было немного жаль, что я не успел к своим бойцам вовремя, возможно, мне бы удалось вообще уладить все неприятности без боя и смертей. Хотя, вряд ли бы меня послушали - жажда мести многим затмевает глаза и разум.

- Ну что, назад? – спросил я у товарищей.

- У них тут может быть оружие толковое. – Совершенно спокойно намекнул паренёк.

- Я не позволю воровать у мёртвых, какими бы злодеями они ни были. Своё сделаем, мы поможем. – Заявил я.

- Ты поможешь, раз такой правильный. – Сказал, отворачиваясь, Ипрелиан.

Уже собравшись уходить, я завидел ещё одного стонущего паренька, но подойдя поближе, он бросил в меня топором. Я сделал вывод, что он достаточно здоров, и прошёл мимо. Самое забавное, что налётчики для нас были бы опаснее, если бы подкрадывались и били голыми руками и ногами.

На обратном пути паренёк, которого, кстати, звали Тинкай, поведал нам, наконец, о происходящем. Всего бандитов было около шестидесяти, среди которых не было и десяти женщин. На этой почве между двумя поселениями начались некоторые разногласия. Бандиты, обделённые женским вниманием, требовали отдать нескольких юзманских девушек. По сути, это был шантаж: «либо отдаёте женщин, либо мы вас побьём». Учитывая, что бандиты – разъярённые головорезы и более умелые воины, к тому же явных солдат среди них вдвое больше, приходилось с соседями считаться. За первые два раза из деревни добровольно ушло двенадцать женщин, пару раз девушки сбегали от злодеев и рассказывали, в каких ужасных условиях им приходится там жить. В третий раз никто не захотел уйти, и разбойники через некоторое время устроили небольшую бойню, которую юзманам удалось отбить. Мы присутствовали при четвёртом «визите». В нападении участвовало чуть более сорока маньяков, и около двадцати, включая женщин остались в лагере. Мирокавус с Ипрелианом прибыли примерно в одно время со вторым отрядом беглецов, что добирались другим путём. Они предупредили своих соплеменников, но отреагировать бандиты так и не успели – апостолы закидали всех сверху булыжниками, наполнив яму раздробленными телами. Судя по словам, некоторые спаслись бегством, это помимо увиденных мною. Надеюсь, они не лгут, и позволили убежать хотя бы женщинам. Итого, за один день около двух третей всей их численности полегло потому, что они пришли на три дня позже.

Вообще же деревня юзман образовалась из беженцев. Лизенфард – ближайший город, что на востоке отсюда, одно время частенько подвергался нападениям со стороны подобных головорезов, и, к тому же, ещё страдал от голода и болезней. Глава города каким-то особым образом пришёл к мысли, что в родных стенах завелись предатели. Видимо, гадание на кофейной гуще показало, что предатели эти – молодые девушки. Вот родители и отослали своих дочерей из города подальше, а часть парней ушла за компанию, позаботиться, защитить и так далее.

На этом месте юзмане около полутора лет. Следует учесть, что часов здесь нет, и дни никто не считает. Так что, в переводе на земное время это меньше одного года.

 

Глава 8

 

В деревне нас встретили бурными аплодисментами в знак благодарности за победу над опаснейшим врагом. Если честно, не пойму, почему Авнетий не сказал об угрозе, но как бы там ни было, я рад, что мы смогли помочь. Не люблю, когда люди чувствуют себя неловко, или обязанными мне за что-либо, так что я побыстрее прошёл мимо толпы, улыбаясь и благодаря всех встречных. Меня больше всего сейчас волновал разговор с таки персонажем, как Марк. Загадочный и пессимистичный, неуверенный в себе, но доскональный, желающий и желаемый, судя по взглядам юзманш, но боящийся и не привыкший к этому. Что-то у нас с ним было общее, и я хотел выяснить, в первую очередь, что нас с ним различает, так как понимал, что объединяет большинство…

Он стоял один на берегу океана, всматриваясь вдаль, но его взгляд был направлен не столько на линию горизонта, разделяющую это бесконечное водное пространство и закатное небо, сколько на горизонт событий, далёкий от этого пляжа в пространстве и времени. Это были мысли о его доме, наверное, уже о потерянном навсегда доме… Они отчётливо пролетали перед его внутренним взором и отдавались голосами его родных и друзей, сливаясь в ушах с солёным воздушным потоком со стороны реки.

«Может, всё это произошло не из чистой случайности, то, что я здесь, а не там, дома, в окружении всегда серьёзного Гектора, старого доброго весельчака Донни и одиозной Катрин?» - спрашивал он себя, поднимая взгляд к небу. «Где-то там они сейчас, наверное, проводят эксперименты в нашей лаборатории, скорее всего, они уже нашли способ стабилизации нейротоков для нового мнемо-имплантата, который позволил бы расширить интегративную производительность мозга. Он бы мне сейчас не помешал, как и терабайты информации о гиперпространственных перемещениях и астрофизике, в придачу со звездолётом. Эх, мечты, мечты…».

Его воспоминания переключились на предшествующие события, которые прошли вместе с друзьями из научно-исследовательского центра в непростые времена для его цивилизации. Как же это всё напомнило то, что он видел здесь, эти местные жители – во что выльется развитие их цивилизации, не повторят ли они ошибки его родного мира, может, поэтому он здесь, чтобы направить их путь развития?! Он не знал ответа на эти вопросы и просто вспоминал былое.

В мире Марка на момент его выпускной сертификации началась большая война между его родной Гибореей и южным материком Мухади. Вопросы, поставленные этой войной, по сути, и сформировали мировоззрение Марка и сейчас возвращали его в настоящее, создавая рамки аналогий с вытекающими из них выводами. Гиборея исповедовала сотни лет к тому времени свободные от предрассудков взгляды на устройство жизни своих граждан. Центральным стержнем развития её общества были исследования и процесс развития, и неважно, в каких областях деятельности индивида – важен был сам процесс самосовершенствования, и это, разумеется, образовывало синергичный поток развития всей цивилизации, вознёсший Гиборею по всем социальным, культурным, экономическим и техническим показателям. Можно сказать, что главное богатство Гибореи были её граждане в их проявлении творческого интеллекта и кристальной логики . Это было одновременно и благословением и проклятием Гибореи, потому что самыми необходимыми сырьевыми ресурсами она была обделена, хотя и производила более всех вместе взятых цивилизаций планеты. Самые необходимые металлы, такие как скардий, ластан, цевий, неозим, требуемые для производства, например, гелиотранспондеров или аквагенераторов пятого поколения, закупались у цивилизации Мухади и естественно многие продукты производства продавались.

Никто не думал даже за пару лет до начала войны, что она вообще возможна. Конечно, сенаторы Гибореи ясно давали себе отчёт, что развитие соседнего государства идёт по опасному агрессивному пути, это отражалось в первую очередь на гражданах Мухади. Те немногие у кого хватало смелости и желания идти по другому пути разными способами пробирались в Гиборею, где находили новый дом, успешно интегрируясь в общество.

Но отношения между государствами резко ухудшились, когда к власти в Мухади пришли радикально настроенные фанатики, ведомые идеями уничтожения и порабощения во имя религиозных убеждений.

Всё это пришло ко мне в голову, когда я смотрел на него и, не желая перебивать его мысленные выкладки, старался слушать, понять его и что у него в голове. И я узрел примерно то, чего и ожидал. Всего несколько десятков лет нашего земного развития, казалось бы, и мы с ним могли бы общаться на равных.

Я так и не решился встрять в круговорот его мыслей, оставляя ему возможность побыть наедине, понимая, как это важно порой бывает.

 

***

 

- Господин Бренд, господин Бренд! – догнал меня приятный женский голос. Захотелось сначала убедить её, что это не так, но потом понял, что красноречия может не хватить на то, чтобы пуская сентиментальные фразы, заставить человека, который уже привык считать меня чуть ли не мессией, поверить в то, что я ничуть не лучше неё. Так что, я ответил просто и адекватно:

- Да, госпожа?

Такой ответ её слегка смутил, но спустя пару секунд, её божественное, слегка чумазое и смуглое личико озарила искренняя улыбка. Смотрела она в мою сторону, слегка щурясь из-за солнца, что светило ей в глаза, что вкупе с остальными чертами создавало впечатление выбравшегося наружу шахтёра.

- Можно с вами поговорить? – спросила она опять-таки, неожиданно.

- Меня лучше называть «Бренд» или «ты». Мне так приятнее. – Улыбнулся я. – А вообще, говори, я готов тебя выслушать, даже если только что проснулся.

- Хорошо. А меня зовут Эниса. – Она опять смутилась, и, надо признать, ко мне всего пару раз обращались, как к более высшему, и, вообще, я за свою долгую жизнь понял, что даже за самыми возвышенными словами запросто может ничего не стоять, поэтому, я был немного озадачен. – Сначала… Я благодарна вам… тебе, за спасение нас… - Я уж хотел было её перебить, но она продолжила. – Мне неловко об этом говорить, но, если вам не трудно, скажите, пожалуйста, как вас отблагодарить.

- Можно тебя обнять? – сразу выпалил я в порывах чувств. А что такого в том, что я не могу быть неискренним? Логика меня уже давно начала подводить, и, как говорится, то, что первое в голову лезет – чаще всего верно.

Она, молча, подошла и обняла меня, как отца, которого несколько лет не видела. Это было также умиляюще, как одеяло, которым тебя перед сном нежно укрывает батя, целуя в лобик. Я отчаянно боролся с желанием проявить к ней жалость и поддержать, ибо это, скорее, могло бы восприняться как признак того, что она ниже меня, а мне не хотелось быть повелевателем. Да, я мужчина, но мне не нужно доказывать кому-либо что-то, то, что я хочу получить силой. Я могу получить это, и этого осознания мне всегда было достаточно. Что занимательно, никто даже внимания не обратил, на наше сближение, – на родине такой оплошности люди бы себе не позволили.

- Скажи, прошу, какие женщины на твоей земле? – спросила она, взглянув мне в глаза.

Я ждал этого вопроса, и потому легко ответил, классно отыграв озадаченность:

- Ну-у, они… такие… разные… - это её развеселило, что пошло мне на пользу. Действительно, как бы ни ответил – либо будет глупо звучать, либо вызовет жалость.

- М-м-м, - Задумалась она, пытаясь себе представить картину, - Звучит так, как будто ты не слишком много о них узнал… - Ага, значит, бросаешь вызов, ну ладно, у меня тоже есть пара фраз в арсенале. – Пронеслось у меня в голове.

- Я на девушек с других миров рассчитываю…

Она засмеялась, отстраняясь от меня, от ощущения моего превосходства уже и следа не осталось.

- Гх-м. И-и…

- Мало того, я слыхал, что больше всего надеяться стоит на тех девушек, что болтают, гх-м, общаются с тобой в своём обиталище. – Сказать по правде, я уже слишком стар, чтобы под такими фразами иметь в виду то, что раньше хотелось бы иметь в виду. Всё это выглядело, конечно, смешно. Дело в том, что мне и в правду, можно было просто ущипнуть любую понравившуюся девушку, посмотреть ей в глаза и «потащить в кибитку», и весь этот … диалог можно было бы опустить. Но я не привык. Я не первобытный человек. Во всяком случае, в этом я себя убеждал. Но в том то и заключается ещё одна очень сложная задача: как же можно не быть дикарём, когда смотришь на эти, чуть ли не до середины бёдер обнажённые загорелые ножки? И как думать о чём-то низком, когда вглядываешься в эти бездонные глазки? Как найти ту самую золотую середину, баланс? И что самое главное: зачем вообще обо всём этом думать? Даже на этот интересный фундаментальный вопрос я довольно быстро перестал искать ответ. Примерно через полминуты, которые прошли до того момента, как в моём уютном и тёплом каменном домике спало одеяние, оголившее тело божественной притягательности девы, задумываться о чём-либо кроме неё мне показалось непростительным кощунством.

 

***

 

Бренд. Бренд. Бренд. Бренд! Выслушай нас. Ты нужен нам. Ты должен прийти к нам, ты должен быть с нами. Твои друзья, на самом деле, тебе не друзья. Только мы, прошедшие через всё это, можем помочь тебе. Только мы сможем понять тебя и помочь тебе. Ты должен исполнить свою миссию. Но только мы знаем, в чём она заключается. Приди к нам, и мы откроем тебе истину. То, чего ты так жаждешь. – Прозвучало в моих ушах шипящим и спокойным голосом посреди ночи. На секунду мне даже показалось, что я вижу чьё-то расплывчатое бледное лицо. Не знаю, как можно сформулировать мои ощущения после происходящего без использования слишком ярко выраженных нецензурных эпитетов, но одно я могу сказать точно – это не сон. Во всяком случае, это не тот тон, что отображает какую-то забавную глупую вымышленную историю в существующем мире с наложенными абсурдами поверх. Слышимый тихий, как бы урезанный, голос находился посередине между обычной громкостью разговора и шёпотом. То самое пограничное состояние между сном и бодрствованием как раз и дало проход сей аудиальной галлюцинации. Я на тот момент уже понял, что не помню, что снилось мне до этого, но сразу осознал, что в любой момент могу встать, однако, не делал этого. Что-то заставляло меня пролежать ещё какое-то время, и, обычно, когда я пытаюсь уловить хоть какие-нибудь обрывки снов подобным образом, ничего не приходит. Я просто боялся спугнуть сие феноменальное явление. Но это не было обыкновенным мимолётным и оттого бессмысленным пустяком. Это был голос реального существа.

Мне даже не нужно было резко вставать и о чём-то тревожно мыслить. Я просто посмотрел сначала на инструмент кагназавров, затем на Энису, заранее зная, что ни то ни другая к голосу не причастны. Боже, как же она была прекрасна! Уже через десять секунд я забыл про сон и вообще про всякую бесполезную чушь в жизни. Несмотря на то, что её было просто ужасающее обилие, мне доставляло удовольствие просто смотреть на то, как это существо спит. Притом дело не во вздымающихся от дыхания участках тела, и не в выражении лица или звуков, что Эниса во сне издавала, а во всём в целом. Ну как тут ещё о чём-либо можно было думать? Да и зачем? Я просто лёг обратно, обнял её покрепче, на что она м-мукнула, и укрыл нас обоих.

 

Глава 9

 

- Мы не одни. – Начал я следующее утро с реплики, за которую в былые времена меня можно было бы удостоить Оскара.

- Поясни. – Отозвался спросонья Марк. Судя по всему, он тоже в своей кибитке не один ночевал.

- Другие апостолы здесь присутствуют.

- Что за чушь ты опять придумал? – спросил Ипрелиан.

- Мне сегодня сон приснился, точнее, можно сказать, что даже не сон, а скорее голос в голове. Так вот, меня звали кое-куда, и сказали, что откроют мне мою священную миссию. Голос шипящий, сообщение длилось минуту, имя моё знали. Мне показалось… - описал я ситуацию не совсем по военному – звание у меня было недостаточно высокое, чтобы речевые мотивы полностью соответствовали воякам.

- А да, что-то было такое. Мне пару дней назад причудилось такое днём, когда покемарить прилёг. – Перебил меня Мирокавус. Это, мягко говоря, вызвало некоторое недовольство с моей стороны.

- Ты что… молчал тогда?

- У нас дома не принято разглашать, кому какие сны снятся. Это личное. К тому же мало ли какая чушь может причудиться во сне… - начал он оправдываться, видя, что я не шучу.

- Значит так, отныне, апостолом Брендом принимается закон о том, чтобы всякий апостол обменивался с остальными товарищами содержанием своих снов. Постыдные детали можно утаить. Но любые особенные, непохожие на обычные, из ряда вон выходящие или привлекающие ваше личное внимание детали снов, прошу впредь доводить до общего сведения, как бы глупо это не звучало. – Неожиданно резко даже для себя высказался я.

- Да, сэр... – успел кто-то ляпнуть.

- Я поясню. Возможно, есть у инструмента функция связи с другими обладателями других подобных предметов. Я вот, если честно, пока ни с кем не связывался, хоть и пару раз пытался связаться с ушедшей компанией.

- Какой? – спросил Марк.

- Веоланием, вестимо, остальные, я уверен, не вернутся, а от этих хоть кто-то может, всё-таки, компания разношёрстная. – Ответил я.

- С чего взял? – спросил не важно кто.

- Чуять людей учусь. Кажется мне так. А вам так не кажется? – спросил я недовольно.

- Какая, в яму разница кто вернётся?! – начал выходить из себя Марк. – Суть в том, что здесь запросто до нас могли быть другие похожие, и, возможно, не один десяток, или даже сотня. Мы просто не знаем.

- Так точно. Итак, насчёт непонятных голосов в голове и прочей мути всё поняли? Это важно, я считаю.

- Слушай, а зачем вам вообще эти «другие апостолы»? – спросил Ипрелиан. – Что они могут нам предложить? Думаете, эти белые головастики нас сюда спустили, чтобы мы остальных ихних же посланцев отыскали? Сомневаюсь. Кстати, это запросто могут быть и сами головастики. – Сразу же ответил он на свой вопрос.

- Кем бы они ни были, возможно, они могут что-нибудь знать о том, как отсюда выбраться. – Задумчиво сказал Марк, на что Ипрелиан улыбнулся.

- Да ладно, парни… Мы ведь уже все здесь понимаем, что никто домой не вернётся. Да и вообще, если «другие апостолы» знают, как отсюда уйти, то зачем бы им здесь оставаться? – с коварной и победоносной улыбкой заявил Ипрелиан.

- Что скажешь, Бренд? – спросил Мирокавус.

- Скажу, что родины нам не видать. Во всяком случае, я точно не вернусь – в этом я был уверен абсолютно. Но может так статься, что и здесь нам жить придётся несладко. А посему, имеет смысл найти максимум приятного из того, что есть в здешнем окружении, и пустить корни. Значит так…

Я подошёл поближе к шатру Авнетия, осмотрелся, - было ещё только начало дня, и убежать из лагеря успели только охотники. Большая часть, безусловно, ещё только начинала пробуждаться и приступать к шитью, приготовлению пищи, заточке орудий и утренних пробуждающих процедур.

- Дорогие мужчины и женщины! – Закричал я по юзмански на всю округу. Боже, и что на меня нашло? Верно, ночь с Энисой придала уверенности. – Мы здесь для того, чтобы помочь вам! Всем, чем сможем! Поэтому, я хочу, чтобы каждый из вас обращался к любому из нас, если вам что-то нужно! Я хочу, чтобы каждый получил максимум пользы от нашего сожительства! Я хочу, чтобы каждый из нас был счастлив! Я хочу, чтобы каждый помогал каждому! Я всегда рад буду ответить на любой из ваших вопросов и посодействовать в любом из ваших предприятий! – закончил я свою импровизированную речь. На реакцию я не обратил особого внимания, но, вроде, до некоторых ушей моё сообщение, таки, дошло.

- Что это было? – спросил недовольно Марк.

- Надоело быть кем-то, кто не знает, где он и зачем…

- Ничего себе, смотрите, что на горизонте! – крикнул Ипрелиан.

А на горизонте с северо-восточной стороны надвигались две фигуры. Я с Марком даже попытали счастье, и направили на силуэты свои инструменты, вглядываясь куда-то поверх. Действие принесло плоды: инструмент сыграл роль бинокля, и два мужчины, идущие в нашу сторону, «приблизились» в несколько раз. Это были измождённые Веоланий и Ур аль Ден.

Что-то мне подсказывало, что новости нехорошие. Спустя три минуты ожидания, блудные сыновья приблизились на расстояние в пять метров от нас, и замолчали, стараясь отдышаться. Хотя, вроде, местность не такая уж и вязкая, и они не бежали. Тем не менее, лица обоих выражали что-то среднее между усталостью, возбуждением и страхом. У Веолания я заметил капли крови под левой подмышкой и под правым сапогом, выполненном в виде чешуйчатого металла.

- Где Саахн’вект? – сразу же спросил Ипрелиан, пожалуй, самый несдержанный из присутствующих.

- Сейчас. Позволь беднягам отдышаться и собраться с мыслями. – Защитил пришедших я.

На лице Ур аль Дена, не смотря на скромность и безмятежность его голубого лица, отражалось опасение. Он постоянно оглядывался на своего попутчика. Я решил потерпеть ещё полминуты, но Мирокавус не удержался, и возобновил допрос:

- Нашли что-нибудь?

- Да. Лизенфард на востоке. В двух днях ходьбы отсюда. – Ответил Ур аль Ден, глядя на Веолания.

- Телекинезом не пользовались для передвижения? – поинтересовался удивлённый Марк.

- Что находили, на том и передвигались. Потом шли. Потом опять летели. Обратно, во всяком случае.

- Где третий? – повторил вопрос Ипрелиан.

- В том то и дело, что мы не знаем, - отозвался Веоланий, - мы вошли в город. Всё было нормально. Познакомились с главой города – нормальный мужик, вроде, на таком же языке разговаривает. Узнали, что население там раз в десять больше, чем здесь. Живут они, вроде, не в таких шалашах и не в обносках ходят. Потом Саахн’векта вдруг перекосило, и он стал всех уничтожать. Началась неразбериха, нас атаковали в ответ. Мы с Ур аль Деном убежали, чтобы нас стрелами или копьями не изрешетили, а Саахн’вект продолжал убивать. Даже когда нам с горем пополам удалось выйти из зоны боя, позади ещё слышались крики и удары, разбивающихся камней.

Зависло всеобщее молчание, глаза раскрылись, нижняя челюсть оказалась ещё чуть ниже. Настолько абсурдные и невероятные истории мне ни разу не рассказывали так искренне.

- Ты что, серьёзно? – спросил Мирокавус.

- Да. Я подтверждаю. – Ответил за него Ур аль Ден.

- Чёрт, да это значит, что мочить его надо! – вскрикнул Ипрелиан.

- Вы принимали участие в истреблении? – спросил я.

- Нет! Ты что?! – испуганно затараторил Веоланий.

- А откуда ж на тебе кровь? – старался я как можно мягче и добрее спросить, насколько это вообще возможно в подобной ситуации.

Веоланий немного задумался, взглянул на себя, затем заговорил:

- Парню одному снесло голову камнем, брошенным Саахн’вектом, на меня брызги попали.

Я сразу понял, что он лжёт, и мог бы, в принципе, сделать вид, что ничего не заметил. Но дело было в том, что рано или поздно этот факт почти наверняка стал бы известен остальным. По-моему, я посчитал, что было бы лучше ему честно сознаться перед всеми нами именно в этот момент, чем позже перед кем-то, что, не дай бог, могло бы привести к ссорам и дракам.

- Когда говоришь правду, избавляешься как минимум от страха перед разоблачением – проверено. Так что, пожалуйста, скажи правду. – Настоял я.

- Да говорю же тебе, никого я не убивал! Мужика камнем срубило, наверно, шею взрезало или ещё какую рану нанесло…

- Ты лжёшь.

- Ах ты подонок! Прикончить тебя мало! – взревел Ипрелиан, и направил на него орудие.

- Стоп! – поднял я руку. – Не стрелять!

- Почему ты его защищаешь? – спросил меня Марк. – Он на нас всех беду навлёк, теперь в Лизенфарде нас всех возненавидят, он нарушил правила.

- Какие, к чёрту, правила?! – опять встрял Ипрелиан. – Он ничуть не лучше того ящера-психопата!

- Во-первых, мы не сражаемся со своими собратьями, какими бы они ни были. Во-вторых, даже если подойти к вопросу цинично: вместе мы сильнее, поодиночке, мы - слабаки…

- Во-первых, не братья, забудь вообще это слово! Во-вторых, ящер-маньяк в одиночку кучу народа перебил! – перебил меня Марк.

- Значит, в городе вообще ничтожества по сравнению с нами. Но это вовсе не значит, что мы не столкнёмся с силами на порядки их превосходящими. В-третьих, каждый может ошибиться, безгрешных не бывает. Как сказал один мудрый человек: «Принцип «око за око» сделает весь

мир слепым». Веоланий может приложить усилия, чтобы искупить свою вину, например, помогая нам, или местному населению, и, возможно, таким образом, мы от его жизни выиграем гораздо больше, чем от его смерти.

- Мудрые речи ты у нас мастак толкать, только вот иногда кулаком проблемы решаются гораздо эффективнее, и, боюсь, твои слова не слишком-то убедят этого ублюдка. – Отметил Марк.

- Дадим ему шанс, также, как вы бы хотели, чтобы шанс дали вам, если вы оступитесь.

- Я не оступаюсь, - вставил своё веское слово Мирокавус, - если я оступлюсь, то сдохну.

Напряжение постепенно начало спадать, Мирокавус, сохраняющий спокойствие, ушёл первый и продолжил точить своё копьё – сила привычки. Ипрелиан ещё долго на меня смотрел, и вдруг добавил:

- Знаешь, возможно, без тебя здесь лучше заживётся… - с этими словами он ещё бросил стандартный, в таких случаях, пренебрежительно-укоряющий взгляд на меня, и ушёл восвояси.

Марк ушёл молча. Я же был и рад своей победе, и разочарован нарастающей агрессии со стороны апостолов. Спустя несколько секунд мне в голову пришла идея «просканировать» наших новоприбывших, и это мне удалось сразу, что, опять-таки, меня обрадовало. Я вытянул левую руку, и посмотрел над ней, ожидая увидеть энергетическое состояние этих двух тел. Никакую мифическую ауру я не увидел, но зато в виде густого белого облачка, вокруг Ур аль Дена стала заметна защитная пыльца. А вот на Веолание она была гораздо более прозрачной и рассеянной, что говорило о том, что в него явно несколько раз угодили быстро движущиеся предметы.

 

Глава 10

 

Как бы мне того не хотелось, я знал, что парни быстро мобилизуются и захотят покарать виновного и утешить обиженных. Команда, по инициативе великого бабника всея юзман, Ипрелиана набиралась. Через десять минут, меня застали в своём, а, вернее, в нашем общем с Энисой экологически чистом каменном домике. Так как внутри оба собственника сего объекта недвижимости нежно целовались и страстно обнимались, Ипрелиан сначала заглянул, а потом, по-джентльменски постучал по плоскому камню, стоящему у прохода, и служащему простой визуальной заслонкой.

- Ты идёшь? – спросил он меня.

- Кто идёт?

- Я, Марк, естественно, Веоланий и Ур аль Ден.

- Не, думаю, надобно Мирокавуса захватить – он следы Саахн’векта сможет заметить, и кто-то один должен здесь остаться…

- Ну так ты идёшь? – проигнорировал он мои мудрые речи.

- Так точно, - я взглянул на Энису. Та слегка надула свои и без того довольно пышные губки, нахмурив брови. – Я догоню. Буду подмогой, в случае опасности. – Отшутился я. Господи, ну неужели эти простачки считают, что меня так просто отсюда вытащить?

- Смотри не опоздай…

Через три минуты меня побеспокоил голос Марка:

- Ну так что, ты идёшь?

- Не совсем понимаю, зачем вам такая армия. Вы что, одной ящерицы боитесь? – съязвил я первым, что пришло мне в голову.

- Когда в твой дом эта ящерица завалится, скажем тебе тоже самое…

На чём последняя фраза закончилась, я не расслышал, да и вообще, возможно, даже сам факт разговора запомнится секунд на пять.

- Тебе хорошо даётся наш язык, я ни разу не видела, чтобы кто-то так быстро учился. – Похвалила она меня с таким взглядом, будто хочет увидеть сквозь меня.

- Я тоже только сейчас об этом подумал, - улыбнулся я, - у меня такое чувство, как будто мои предки знали этот язык, и это отразилось на моих генах, хотя, конечно, этого быть не может.

Когда мы смотрели друг на друга вот так: без улыбки, без тени стеснения, без заигрывающей хитрости, просто желая изучить, заглянуть в самый разум друг друга, казалось, будто мы оба именно такие, какими и должны быть, именно там, где и должны быть. Чем больше я всматривался в её глаза, тем больше мне хотелось в них увязнуть, и не возвращаться. И главное: это прекрасное состояние безмыслия и безмолвия, которое кого-то даже может напугать, меня же просто укрывало и, как будто защищало. Словно воронки, её глаза, как ещё их, порой, называют «двери в душу», затягивали в себя, создавая противовес моему собственному водовороту мыслей, в котором не всегда приятно находиться.

Я и этому явлению нашёл объяснение. Глаза – это ведь тоже своего рода мандалы, чем дольше и упорнее пытаешься всмотреться в самый центр – тем сильнее погружаешься в транс, активизируя работу правого полушария, и затыкая поток ненужного хлама в своей голове.

Часто она, как и многие девушки, задавала мне вопрос: «О чём ты сейчас думаешь?», и я просто не находился, что ответить, кроме: «Ни о чём». И после объяснения природы сего феномена, ей такого ответа было достаточно.

И что меня радовало не меньше всего вышесказанного: когда мы смеялись или задумывались о чём-либо, стоило мне сделать неожиданно резкий переход, например, посмотрев ей в глаза, или поцеловать в щёчку или лобик, она тоже быстро переключалась, нисколько не смущаясь. Никому не нужно было испускать бесполезные объяснения относительно того, как другой мыслит, и почему он сделал сейчас именно то, что он сделал. Казалось, будто мы находимся в одной фазе, а это явление со мной происходило всего раз в жизни. И я тогда сам всё испортил. Да, это печально, но, достаточно мне всего лишь взглянуть на обнимающую меня Энису, и … В чём я там виноват? Когда это было? Хм-м, не помню такого. Да и какая разница?

- Послушай, Энис, я себя немного неловко чувствую после того, как … воспользовался тем случаем. – Обратился я к ней после долгого молчания.

- Что ты и… А-а-а! Поняла. В вашем мире это так называется. Странно немного. Ну ладно, если ты не против, я хочу, чтобы ты опять мною воспользовался…

 

***

 

Часа через два земного времени, когда здесь уже начало темнеть, и Эниса ушла помогать мастерицам в их ремесле, тем самым подав мне пример, я выскочил из дольмена. Боже, до чего же она хороша! Я уже соскучился, и готов был расплакаться как малое дитя без маминой груди.

Прежде чем идти, я проведал, как дела у наших товарищей.

- Господин Бренд! Идите сюда. – Крикнула мне знакомая швея.

- Можно просто по имени, я ещё не парю над небом, чтобы меня наделять столь возвышенным титулом. – Вставил я с улыбкой, понимая, как это бесполезно.

- Ваше одеяние готово. – Заявила она, протягивая мне белый балахон, и кивая головой в ответ на мою реплику.

- Уже?! Ничего себе! Да вы просто одаренная! – я же только вчера утром попросил! Ну, как договаривались… - я начал стягивать свои пожитки.

Новое одеяние оказалось немного великоватым, так что широкие рукава закрывали распрямлённую ладонь. Капюшон опускался до самой переносицы.

- С ног можете не снимать. – Любезно прошептала мне мастерица.

- Верно – а то вдруг ветер будет. – Подшутил я, и мы вместе посмеялись.

Через пять минут я нашёл одинокого Ур аль Дена, задумчиво всматривающегося в пламя костра.

- А, брат-Бренд! Тебе тоже не спится? Решил не идти с остальными? – обратился он ко мне, не оборачиваясь и не меняясь в лице.

- Да нет, придётся идти, раз уж сказал. Ты один остался здесь?

Он безмолвно кивнул головой, затем, спустя непродолжительную паузу, глубоко вздохнув, спросил:

- Скажите, пожалуйста, брат-Бренд, а зачем туда идти?

- Ну, чтобы оценить размер урона, нанесённого нашим братом, помочь выжившим, а заодно оценить, имеет ли смысл туда возвращаться населению нашей деревушки. Поискать Саахн’векта…

- А потом что? Убить его? – хладнокровно спросил он.

- Риторический вопрос. Ты что-то хочешь сказать, не беспокойся, я не вспыльчивый, и даже за грехи Саахн’векта не стал бы его уничтожать.

- Я знаю. Ты ладный человек. - Видимо, в их водном мире понятие «хороший» довольно размыто. О, какая шутка получилась. – Понимаешь… этого я и боялся с самого начала. Вражды между нами. Хотя, конечно, некоторые столкновения интересов всегда неизбежны. У нас на планете есть такое понятие – вероятность неблагонамеренности. Между разными видами она всегда больше, нежели между представителями одного вида, и это понятно. Так всегда было, и так всегда будет. Но даже между разными видами всегда существуют способы ухода от прямой конфронтации. Мы даже примерно знаем, что за существо нападёт на нас с большой вероятностью, а какое - никогда не нападёт. И я тебе могу сказать, брат-Бренд, что самый высокий показатель этот у Саахн’векта, следующий по величине – у Орлаториума и у Мирокавуса.

- Зачем же ты тогда пошёл с ним в команде? – обязан я был спросить.

- Я надеялся, что те законы справедливы только для видов нашего мира. Да мы вообще не подозревали, что кроме наших двух соседних планет, которые можно было увидеть в небе, вообще существуют и другие миры. Да, жизнь может быть там сколь угодно многогранной, там могут быть существа более умные и сильные, нежели мы, но, мы те миры никогда не видели. Мы не знали. А теперь всё перемешалось. Весь устой мгновенно растворился, и главное – я единственный из своих соплеменников, кто об этом знает, и не cмогу им об этом сообщить. – Он надолго закрыл глаза, хотя, как я успел заметить, моргал он довольно редко. Мне стало его жаль.

- Если вы даже не знали о существовании других миров, значит, вы не заглядывали, или, по крайней мере, не выходили за пределы своего. Значит, тебя забрали с твоей планеты. Это опрометчивый шаг, с точки зрения алпроперян…

- Почему? – сразу же перебил он меня.

- Достаточно кому-то просто увидеть что-то более высшее, и это уже окажет влияние на развитие первого. А алпроперянам, судя по их экспериментаторской натуре, ведь интересно развитие каждого мира, его особенности, характерные черты.

- Ты уверен в том, что они экспериментаторы?

- Мне так кажется. Не знаю почему. Ну да ладно. Пойду я уж, пожалуй.

Глава 11

 

Сам не пойму, какого рожна мне дома не сиделось. Как в одной старинной шутке про Ломоносова, идущего в Москву. Не пойму, зачем идти таким отрядом на одного ящера. Не пойму, почему он так поступил, тем более, если знал, что остальные его не поддержат. И эти непонимания меня злили и жгли изнутри, как желчь, скопившаяся в результате неправильной работы ЖКТ. Это было глупо, бессмысленно и за пределами моего понимания. Больше всего я ненавижу именно это чувство. Сам не пойму, на кого или на что именно я злюсь, наверное, на недостаток своего ума, но ведь даже несмотря на них, я бы всё равно, если б мог, нежно обнял бы его и убаюкал – он же у меня такой хорошенький!

Ну ладно хоть настроение сам себе ещё не разучился поднимать. Вдаль, насколько видел глаз, раскинулся волнистый ландшафт из коричневой присыпки сухой почвы и зелёной травы. Кое-где встречались двойни и тройни деревьев, напоминавших ивы, по правой стороне горизонта раскинулся лес.

Дышалось уже довольно легко – видимо, я привык к здешней атмосфере. Содержание кислорода чуть меньше, зато и выхлопных газов здесь не встречалось, что не могло не радовать. Священные, почти девственные земли, слегка тронутые только лишь одними юзманами, и изумляющая своим видом растительность в её первозданной красоте.

Совершенно неожиданно вспомнив, что я проголодался, левая рука сама юркнула в сеть, точнее, в импровизированную сумку, напоминающие очень старые не твердотельные земные женские сумки. Я нащупал еду – это было несложно, ведь кроме неё там почти ничего нет. Сеть-сумка соткана из таких же лиан, что использовались при перетаскивании тел пойманных, а проще говоря, хладнокровно убитых животных. Первое же, чем я запасся, это охапкой клуорокса, потому что он питательный. Боже, какие это были чудеснейшие деликатесы! Понятия не имею, что это, но всё равно, просто Божественно!

Всё здесь казалось одновременно и похожим на земное, и, одновременно, таким разным. Дело в том, что Бо-о-же! Какие это были вкуснейшие деликатесы! Вот что-что, а готовить в этой деревне умеют.

Да и балахон! Может быть, это называется ряса, или роба, или ещё как-то – балахон просто великолепен: лёгок, мягок, приятен и нежен, совсем как материнские объятья, заключающие в себе новорожденного ребёнка. Бежевого цвета, заранее, с учётом возможного загрязнения пылью, о-о-о, как же это мило с её стороны! Правда, материал одеяния не имел привычки растягиваться, но это небольшой минус. Да и жарковато в палящий зной безоблачного дня будет, но и это ничего – зато ночью будет тепло, как под наноодеялом. Наноодеяло… Да, вот это прекрасная вещь! Изумительная вещь! Я даже был удивлён, что её придумали земные учёные, а не какие-нибудь иные. Оно отслеживает температуру тела, или тел, кому как повезёт, и в зависимости от нужды, нагревало, или охлаждало тех, кто под ним. Некоторые пехотные подразделения, кстати, брали на вооружение форму из подобного материала, только эти формы имели несколько расширенный функциональный набор. Это не было секретом для других войск, даже для лётчиков, типа меня, хотя, по истории нам говорили, что раньше, буквально за пять десять лет до моего рождения, любая информация подобного рода была строго засекреченной. Тайными были даже научные открытия, имеющие опосредованное отношение к военной области – ну надо же, какими неудачниками тогда были люди.

Ах да, всё такое разное. А сколько ж я прошёл? Довольно далеко – да, именно так. Всегда стоит говорить, «довольно далеко», чтобы, когда без особых усилий дойдёшь до цели, оказалось, что ты прошёл просто умопомрачительное расстояние.

Итак! Да! Всё здесь разное, даже трава гладит мою подошву по-иному, даже листва на ветру издаёт немного другой звук – не такой, как на Земле. Но ведь это логично, ведь у нынешних листьев и травы, наверняка, немного другой состав, другая консистенция веществ, другие биометрические характеристики, соответственно, при воздействии ветра на них, возникающее трение рождает специфический звук, напоминающий звон стекла.

Также вскоре был отмечен и представитель фауны. Из-за небольшого бугра, обросшего бирюзовым мхом, выскочил белоснежный оридан, словно порхающий на нежно мягкой траве, своими утончёнными ножками. Через пару секунд его и след простыл.

Потихоньку начали беспокоить мошки – вот уж мошки-то здесь имеют точно такой же вид, что и на Земле. Появилось чешущееся внутри желание воспользоваться инсектицидом, а им, в той или иной мере может быть любое дымящееся растение. Как назло, кроме клуорокса, того бирюзового растения чудодейственного, похожего на цикорий и пары мясных грибов, ничего с собой не было. «Ну что же, раз уж пришлось кушать это два часа назад, так почему бы не сжечь сейчас?» – подумал я, и начал жарить лазером ИК землю, рядом с кучкой оставшегося растения. Кстати говоря, в процессе я заметил ещё одну не менее интересную вещь: регулируемость мощности лазера.

Тут мне пришла очень интересная мысль. Пока я силой своего желания пытался отогнать от себя очередную, заинтересованную моей персоной, мошку, я вспомнил алгоритм мышления в подобных случаях. Сначала думаешь: «Отойди». Затем сразу же появляется: «Да, ладно, глупость, ничего ж не выйдет». Затем появляется: «А вдруг ничего не выходит именно из-за этой второй негативной мысли?» Не успел я всё это проговорить в уме, как мошка улетела. Значит, мысль, рождающаяся в голове, действует даже до того, как ты успеваешь её сформулировать! Да это же просто чудо! Очень часто мы слышим, что что-то неопределённое не может сбыться, нужно как можно чётче и яснее представлять себе то, что ты хочешь. Но, на самом деле, выходит, что мы способны воспринять даже мысль только-только вылетевшую, подобно потоку лавы и магмы из вулкана, даже если, в конечном итоге, мы не сможем её перевести. Здесь сразу же возникает суждение, о «принадлежности» мыслей подобного характера правому – пространственному и абстрактному полушарию. Ведь есть и такие мысли, которые переводятся сразу же. Смею предположить, что последние, напротив, «берут начало» в левом.

Ну да ладно, наверное, хватит психологии. Тем более, что пучок клуорокса уже разгорелся, и обдавал меня дымом, словно какого-нибудь демона, вышедшего из преисподней, ну или мужика, выскочившего из бани на прохладную улицу. Демон представляется немного более эстетичным. Э-э-х, жаль, что не нашлось подходящего предмета, на котором можно было бы лететь до места назначения. А ведь сейчас я бы с радостью бы полетал… Всё круглое - не устоишь. Но и ходить тоже неплохо, – что же, всё летать да летать. Для здоровья полезно, да и гравитация здесь послабее, так что ходить проще, правда, могу стать более хлюпким, как некоторые парни из деревни.

Какое же это блаженство – плавно и самозабвенно погружаться в шёлково нежные перины сна. «Всё здесь прекрасно» – так, в первую очередь, сказала бы большая часть народа. Я же добавлю к этому: «Видимо, здесь я всё воспринимаю иначе». Раньше я не был таким позитивистом. Так что же изменилось? Больше всего я скучаю по земной музыке. И, вдруг, как по волшебству, вспомнилась одна из любимых композиций, о которой я подумал в первую очередь. Через полминуты заиграла другая, затем ещё одна, потом четвёртая и пятая. Эта мысленная веретеница любимой музыки не собиралась прекращаться, сон я уже отогнал, мне было интересно, как долго я так смогу продолжать. Десятая, одиннадцатая! Я никогда не засекал, сколько мелодий смогу проиграть словесно, обдуманно, от трёх до семи, думаю. Да, просто вспомнившихся, не сформулированных чётко, может быть гораздо больше. Но всё же! Они звучали так реально, так живо, - казалось, словно я даже могу управлять качеством этих треков, и это не было просто зашумлением. Даже когда я целый месяц не пил алкоголя, я вряд ли был близок к такой ясности. Но что это?! Откуда это взялось?! Жаль. Ответа не последовало.

Хотелось бы, чтобы… Что? А да. Хотелось бы, чтобы Энису сейчас обнимали и укрывали собой десятки невидимых рук, чтобы и ей сейчас спалось великолепно, даже не смотря на моё отсутствие. Надеюсь, она не волнуется.

Заснул я через пять минут после, просто вернувшись к первому проигранному треку, и устроившись ещё удобнее. Ни холодно, ни жарко не было, а голая земля с травяным ковром, словно, смягчили участок подо мной, чтобы этому двадцатипятилетнему малышу спалось крепче. Мошки больше не беспокоили, надеюсь, надышавшись дыма от горящего клуорокса, они сейчас радуются этой прекрасной природе, создавшей их, не меньше меня. Пусть всем, и каждому, будет хорошо.

 

***

 

Утро встретило меня, что называется, не в бровь, а в глаз. Я был обращён как раз к востоку, так что самые первые лучики солнца по-детски непринуждённо, но нагло и назойливо пробивали мои веки насквозь.

Есть и плюсы – встал пораньше, надо бы нагонять, а то уже серьёзно отстаю от графика. О небольшом недосыпании можно будет уже довольно скоро забыть. Я вскочил, потянулся, станцевал и заметил, что на меня поглядывает небольшое существо, напоминающее барсука.

- Танец, это чтобы побыстрее размять все связки и суставы. – Пояснил я ему. Видимо, ответ его удовлетворил, и он пополз с глаз долой. Шестилапый барсук – ну надо же, какие диковинки здесь случается встретить.

Пока шёл навстречу ужасам, ждущим меня в городе, понял, что вчера вечером трава под ногами была гораздо приятнее. По правую сторону ивовый лес манил меня своим необыкновенным видом, а по левую сторону была видна лишь цепь пустынных невысоких гор. Изредка под ногами попадались норы – видимо, этих шестилапых существ. Мясные грибы подошли к концу, нужна была еда, желательно богатая белками и углеводами, так что я, недолго думая, начал взрывать к чёртовой бабушке норы первичными лучами и ждать, пока оттуда кто-нибудь сам выползет – дохлый номер.

Как не прискорбно, но, в то же время, забавно, вместе с ошмётками земли подлетали и эти бедняжки. Видимо, они ведут ночной образ жизни, а днём спят, и вот так я их разбудил. Двух удалось схватить и поместить в сумку. Поверить не могу, что я так жесток, совершенно эгоистично отнимаю жизни существ, надеюсь, они хотя бы вкусные.

Через несколько часов однообразной ходьбы стал виднеться небольшой серый горб на горизонте – видимо Лизенфард, ибо не похоже, чтобы этот объект был природного происхождения. Данный факт меня приободрил, ибо окружающий пейзаж хоть и не был лишён красот, но уже начинал надоедать. Думаю, скорость перемещения равная десяти километрам в час – самая подходящая для того, чтобы успеть налюбоваться красотами, и чтобы они не успели надоесть.

Миновал ещё один привал, на котором я понял, что у меня нет инструмента для разделки пищи, а кожа у барсуков, имела волосяной покров, я принялся играть со своей новой игрушкой – инструментом кагназавра, в поисках функции ножа. И получив какую-то невидимую резку уже через пять секунд стараний, понял, что функциональный набор у ИК действительно умопомрачительный. Мало того, теперь мне стало ясно, что ИК работает именно от мозговых команд, а не от движений пальцев. Просто нужно как следует сконцентрироваться на желаемой цели, а фигуры из пальцев могут просто помочь в этом, и создать быструю ассоциацию, для вспоминания. Вполне возможно, что есть даже такие функции, которые мы просто не можем представить или как следует продумать. Но, как бы там ни было, у меня теперь есть ещё и походный набор путешественника. Правда, нож, в итоге соскочил несколько раз с цели, и я получил не то, что хотел и, в итоге, едва наелся тем, что было.

На закате я разглядел наших, которые летели на камнях обратно из города. Слава богу, ума им хватило не разделяться. Я поспешил к ним навстречу.

- О, явился. – С укоряющей миной начал Ипрелиан.

- Пойду сам взгляну, раз уж шёл.

- Ну валяй. – Многозначительно улыбнувшись, сказал он, поглядывая на остальных апостолов.

 

Часть 3

 

Глава 1

 

Пыль. Повсюду пыль, камни и кровь. На парадном входе меня любезно встретила волна пыли, нагоняемая вечерним, частично компенсирующем духоту, ветерком. Мрак вечера надёжно скрывал часть витающей пыли. Я обнаружил здесь наличие всех известных мне разновидностей пыли – строительная, человеческая, уличная, жирная, и ещё бог знает какая. В ушах продолжали возникать крики и стоны, может быть, это призраки совсем недавно умерщвлённых людей, может быть, это моё разыгравшееся воображение, желающее, не смотря ни на что, воспроизводить и воспроизводить всё, что могло здесь произойти.

Пройдя по пыльным улицам импровизированного, только ещё зарождающегося, и не достроенного до конца, города, через пару минут я наткнулся на первое бездыханное тело. Сердце сжалось. И не столько от жалости, сколько от ненависти… к себе, за то, что я не предотвратил, не помешал этой ветви развития событий, хоть и мог, просто проявив немного энтузиазма.

Обезображенный труп хлюпкого мужчины лежал, раскинув руки, словно он пытался взлететь, убраться отсюда как можно скорее. Всё тело было испещрено малыми не смертельными ранами от каменных осколков, часть которых торчала из кожи, погрузившись в запёкшуюся кровь. Мужчину убило огромным увесистым предметом, попросту говоря, огромным булыжником, об этом свидетельствовала раздробленная в фарш голова. Ноги были раздвинуты неестественно – видимо, переломаны. Из бока торчало ребро – одним словом, сплошные переломы.

Через квартал, завернув направо, я столкнулся с самым и настоящим месивом. Здесь кровь в таинственной игристой и неповторимой композиции смешивалась в невообразимую смесь разбросанных мозгов и кишок. Меня вырвало. Я постарался промчаться через этот импровизированный квартал, глядя вверх, но забыл, что треть площади орошена кровью, и поскользнулся, упав в одну из луж крови, больно ударившись локтём о вымощенную камнем землю.

Первое, что пришло мне в голову: «Кричали ли эти люди? Плакали ли?». Затем, осознав всю абсурдность задаваемых мысленно вопросов, выпрямился и спросил у своего подсознания заново: «Как один чёртов ящер мог вытворить такое?».

Ещё минуты две я шёл абсолютно безмолвно, и в физическом, и в психологическом смысле. Весь этот ужас казался сном. Я даже ждал, когда голос свыше вдруг произнесёт: «Ну что, Game Over! Тылы свои не защитил – начинаем заново!» И я готов был начать заново, но нет, этого шизофренического голоса не последовало.

За следующим поворотом крови не оказалось, только около десяти тел, с выжженными в разных местах метками смертоносного луча, испускаемого ИК. Я уже видел мёртвые тела, мне и самому пришлось убить по долгу службы. Да, как это ни прискорбно, как ни низко, как ни порочно, но я – убийца. Но в первый и единственный раз, я понял, что этого легко можно было избежать. Просто напрячься мозгами посильнее и обыграть ситуацию по-другому. Всего лишь несколько мыслей, и целая человеческая жизнь благодаря мне продолжала бы цвести, пахнуть и влиять на мир. Здесь же, видя всё это скопление обезображенных, никому не нужных тел самых развитых, казалось бы, в животной цепи, существ, постепенно, всё отчётливей и сильней пробивалась коварным шёпотом одна мысль – о ничтожности всего этого. Человек, юзманин, без разницы, жил тридцать лет, набираясь опыта, возможно, возводя у себя в уме конструкции, которые своим величием затмевали бы тысячи Лизенфардов. И тут раз! И его голову размозжило лучом ящера-психопата, разбросав кусочки его мозгов за одну секунду по стенам двух соседних домов. Был человек – пришло существо, не имеющее никакого отношения к нему, и нет человека. Просто, быстро и бессмысленно. Тем, кто хотел бы найти в этом хоть какой-то смысл, мол, мужик этот был порочен, как сам Дьявол, и вообще этот город – повторение Содома и Гоморры, я бы сразу показал свой «тугамент». Я видел выходцев из этого города, и они мне понравились, не смотря на всю простоту, которую кто-то мог бы назвать дикарством из любви людей к навешиванию друг на друга ярлыков. Я видел этих людей, да, они могут отличаться… Да, к чёрту! В лицо опять ударил ветер пыли, начинённый запахом крови и теряющих свежесть трупов бедняг, которые вскоре и вовсе на такой жаре начнут гнить, добавляя ещё большие мучения оставшимся в живых жителям.

Ни черта мои братцы не сделали! Могли бы хотя бы оттащить тела погибших! Хватит, может быть, они за эти три-четыре часа вылечили больше народу, чем я смог бы за целый день. Но тогда почему улицы этого города так пустынны? И почему сами жители не оттащат тела и не похоронят их, как у них заведено? Кажется, словно все просто попрятались. Сомневаюсь, что нормальному человеку удастся уснуть при сложившихся обстоятельствах, а все мёртвыми не бывают никогда – один из фундаментальных законов жизни. Только сейчас я обратил внимание, как в дощатых дверях мелькают настороженные тени, нагло преданные ярким светом луны – видимо, наблюдают за мной через щели. Думаю, не стоит обнажать ИК, теперь уж вряд ли жители этого города смогут смотреть на апостола без страха. Да, люди всегда дают второй шанс, каждого можно простить, каждого можно переубедить, всегда можно подняться в чужих глазах, но на это нужно время, порой, очень много времени. Раны этого города ещё бог знает сколько будут ныть и кровоточить, прежде чем заживут. Но даже после этого на всю жизнь останется уродливый шрам.

На самом деле, я даже немного был удивлён тем фактом, что меня никто не атакует. Но пару раз от меня уже прятались, чужака узнать, пусть и в модной здесь одежде – не проблема. На несколько мгновений меня окутал страх. Я боялся даже представить себе, что этот психопат может повторить свои злодеяния. Затем злоба, и только когда я подумал об Энисе, мысли пошли в нужное русло. Я надеялся, что Саахн’вект не так глуп, чтобы сунуться в деревню, пока мы там.

В существовании функции рентгеновского зрения я не сомневался, сейчас пришло время испытать эту штуковину ещё на кое-какую способность – способность показать мне всё, что здесь было в прошлом.

- На тебя всё ещё действует клуорокс? Какое прошлое? – заговорил со мной человечек на левом плече.

- Заткнись! Всё правильно, мужик, давай! Всё получится! - сказал другой, на правом. Этот второй Бренд мне понравился больше. Я, расслабился, пошевелив кистями рук, как делают школьнички во время гимнастики, напевая: «Мы писали, мы писали – наши пальчики устали». Закрыв глаза, я постарался представить себе, какое примерно прошлое здесь произошло, когда именно – мысленно возникло движение солнца на небе, символизировавшее оборота этой планеты вокруг своей оси – мне нужно было «оказаться» здесь всего лишь два с половиной дня назад.

Когда я открыл глаза и вгляделся в пространство, над своей левой рукой и ИК на ней, появилась картина, правда метрах в семи от меня. У меня захватило дыхание: по той самой улочке шёл юзманин. Нисколько не обращая на меня внимания, он шёл прямо мне навстречу. Коричневая «рубашка», что называется нараспашку, тёмные штаны из непонятно кого и сандалии. Я не сходил с пути специально. Через три секунды мужчина просто прошёл сквозь меня. «Так» - подумал я, - «не похоже на всеобщую панику и разруху», и принялся «мотать» время вперёд, к настоящему. Сомневаюсь, что… О-па!

Вскоре, я наткнулся на фигуры нашей троицы, они явно боялись ходить по одному в незнакомом месте. Дальше мне оставалось только стоять с вытянутой рукой, и смотреть всё, как кино с проектора. Ничего не светилось, ничего не дрожало, я просто видел перед собой кусок прошлого, подобно лучу от фонаря, раскрывающему лишь небольшой круг из тьмы. Приятно было осознавать, что меня ничто не тронет, я просто смотрел, не отрываясь.

Я шёл за Ур аль Деном, Саахн’вектом и Веоланием. Они не останавливались, ни с кем не пытались говорить, ибо языка глупцы не выучили, отправившись в путь дорогу. Хотя, с другой стороны, какая разница, где его учить – здесь, или в деревне, язык всё равно один и тот же.

Минут пять, наверно, я за ними таскался. Невидимый попутчик, словно тень рока, нависшая над, ни о чём не подозревающими, простофилями. Правда, изменить ничего не могу, это было обидно. Смертельно обидно.

Всё шло тихо и ровно, ребята просто осматривались, не имею, правда, ни малейшего понятия, к чему, и что они здесь хотели увидеть. Наконец, парни дошли до центральной площади, без их помощи я мог бы здесь блуждать дольше. Прямоугольная площадка, мощенная, также как и всё здесь, из плохо выровненных камней с трёх сторон обрывалась многоступенчатой лестницей, а другой стороной упиралась в довольно большое сооружение. По форме оно напоминало гриб – цилиндр и пологий купол сверху. Это здание выделялось из других не только формой и размерами, но и цветом – серый цвет камней разбавили символами животных и ещё какими-то непонятными мне вещами. Краска напоминала прозрачную маслянистую жидкость коричневого цвета. Вдобавок здание было осыпано цветами. Не трудно догадаться, что, как бы это здание не называлось, внутри располагается резиденция руководства. Юзмане, видимо, как и люди, не могут прожить без правителей. Даже если бы его не выбирали, всё равно рано или поздно появлялись бы вожаки, решающие некоторые из проблем своего народа и злоупотребляющие своей властью.

Правитель уже ждал незваных гостей у своей обители, по бокам стояли охранники – вооружённые копьями и дубинами одетые в тёмные хламиды мужчины. С одной стороны четверо, с другой – трое. Было заметно, что все немного напряжены. Стражники крепко вцепились в свои орудия, у Ур аль Дена же с Веоланием ИК были замаскированы, только Саахн’вект гордо шёл навстречу своей судьбе с обнажённым орудием.

- Здравствуйте, добро пожаловать в Лизенфард. – С улыбкой произнёс старичок-«главноуправитель», но даже этой улыбкой он не смог скрыть некоторое негодование. Он был наполовину лысый, оставшиеся волосы сединой венчали его голову. Смею предположить, что это тот же персонаж, что заподозрил во всех своих бедах девушек, что, собственно говоря, и стало главной причиной основания нашей деревушки.

Знать тут особо было нечего, и так понятно – приветствие, притом доброе, раз с улыбкой. Кольцо из охранников, к которым уже подоспело ещё трое, постепенно начало сжиматься, любопытный народ начал скапливаться за спинами стражи. Когда Саахн’вект спокойно и безмолвно приблизился к правителю на два метра, тот вытянул руки и обеспокоенно начал причитать о том, что сюда нельзя, что здание совета – священное место, что сначала они должны хотя бы представиться, и в заключении потянул Саахн’векта за плечо. Это и нажало на спусковой крючок разразившейся битвы.

Ящер спокойно с пол разворота пальнул обычным лучом в правителя, и того отбросило с площадки. Стражники с безумной смесью страха и ярости на лицах и с хрипящими криками бросились на троицу. Веоланий отбросил ближайшего таким же лучом, а Саахн’вект, выполнив перекат вперёд, выстрелил ещё три раза, разбросав пятерых охранников. Ур аль Ден тем временем побежал с поля боя, чтобы спрятаться за углом ближайшего здания – пришлось отвлечься на него ненадолго.

Один безумно смелый охранник замахнулся копьём, намереваясь его бросить в ящера, но в него врезались почти одновременно лучи Веолания и Саахн’векта, и паренька разорвало на куски, подбросив некоторые из них на высоту пяти-шести метров. Стража, видимо, поняла, что ловить здесь нечего, и пустилась наутёк не хуже гражданских, часть которых встала как вкопанная, не веря своим глазам. Этот факт нашего злодея развеселил, и он приступил к разламыванию каменных конструкций обыкновенными лучами и метанию особо крупных булыжников во всех, кого удалось увидеть, что вызвало ещё больший деморализующий эффект.

Всё это происходило средь бело дня, а у меня здесь глубокая ночь, на отслеживание этой сцены насилия не пожалел пол часа, и не пожалею ещё столько же, меня теперь интересовали только два вопроса.

Когда ИК Саахн’векта разрядилось в очередной раз, было отчётливо слышно, что Веоланий истерически кричит ему «перестань», на что ящер ответил пренебрежительным взглядом и отвернулся, продолжая своё победоносное шествие в святилище этого убогого места. Я проследовал за ним, Веоланий, то и дело, оглядываясь на покойников, пошёл вместе с ящером, прямо за мной.

Внутри обставлено было… Своеобразно. Здание было диаметром метров двенадцать, я не неотрывно следил за каждым движением Саахн’векта, так что вглядываться в особенности местного интерьера было некогда, да, в общем-то, и не особо хотелось. Единственное, что отметилось боковым зрением – наличие портретов, да-да, именно портретов, нарисованных прямо на голых каменных стенах. Правда, по этим портретам трудно было бы отличить даже мальчика от старухи, но, тем не менее – хоть что-то. Когда Саахн’вект остановился и присел, чтобы сбросить тряпку, закрывающую ящик, что стоял напротив входа, я напоролся на какое-то препятствие, и чуть не упал – Саахн’вект резко обернулся, и мне на мгновение показалось, что он меня слышал, хотя это было невозможно. Оказалось, Веоланий, тихо прокрадываясь за ящером, тоже случайно споткнулся обо что-то.

- Вход охраняй! – рявкнул на него Саахн’вект.

- Знаешь что, ты как хочешь, а я пойду в деревню.

Ответа не последовало, и Веоланий убрался, видимо, захватив с собой Ур аль Дена и прорываясь сквозь сумасшедших охранников, пытающихся потерять первое и последнее, что у них было – свои жалкие жизни. Иначе просто язык не повернётся сказать.

Саахн’векту, тем временем, в голову пришла невероятно глубокая мысль – поднять и швырнуть ящик об стену. Трюк сработал, и объект разлетелся в щепки. Теперь импровизированный замок, который можно было открыть любым тонким предметом, закрывал кусок дерева. В результате на пол вывалилось всё содержимое ящичка. Саахн’вект нагнулся вниз и из всякой всячины поднял только свиток, аккуратно разворачивая его. Я стоял прямо на его месте, можно сказать, в нём, и видел всё, что там нарисовано. Рука начала уставать от постоянного, пусть и слабого напряжения – как минимум полчаса вытянутой её держал, как-никак. На свитке была изображена карта. Слава богу, он держал её открытой довольно долго, так что мы оба успели её запомнить. Во всяком случае, мне так показалось…

После этого убийца и вор, нежно держа свиток в своей слегка зажатой темно-зеленой чешуйчатой ладони, положил его себе в карман своего чёрного камзола, и спокойно вышел из «святыни». И в дополнение своему без того длинному списку злодеяний он решил добавить ещё одно – включил лазер, и стал пилить «гриб» пополам, начиная с купола.

Я опустил руку и встрепенулся. Возле меня лежала груда обломков – всё, что осталось от юзманского зала совета, а на площади красовались кусочки разорванного от избытка сообщённой ему энергии тела «охранника». Пора уже возвращаться, а то в деревне могут начать беспокоиться.

 

Паритет

Процесс