Дорогой боли. Часть 2. Зеркало

Тень утром, после сна на каменном полу, всегда просыпалась с затвердевшими мышцами, когда-то она испытывала боль от этого. Но это было давно, теперь она испытывала лишь легкое неудобство. Когда-то она не любила боль, теперь дорого бы дала, за то, чтобы испытать ее снова… Она многое поменяла бы, если б могла. Чтоб только опять стать той, кем была, эльфийской девой Эллариоли, дарящей надежду, а не полутенью без имени и рода, без надежды мечты и любви. Даже простую боль она бы испытала с радостью и, возможно, наконец-то перестала бы видеть сны, мучащие осознанием бессилия исправить то, что она натворила. Тень тряхнула головой и черные косы взметнулись тяжелыми прядями, хлестнув ее по спине. Она так давно не могла искупаться, смыть с тела въевшуюся пыль и грязь. Зажмурив глаза, видела зеркальную гладь лесного озера с теплыми ключами, и то, как входила в расступающуюся теплую воду и косы черным облаком плыли вслед за ней… Она не знала, что ее ждет впереди. Просто шла к цели, потому, что не могла не идти. Она не могла умереть, не смотря на то, что и жить уже давно не могла тоже. Гостеприимная пещера осталась позади, ее вход надежно упрятан за кучей валежника. А впереди был долгий путь по горной тропе, в конце которого ее ждало избавление, или то, что могло дать начало ее дороги назад. Назад к истокам, исправляя по ходу все содеянное, и обретая себя. Тень готова была вынести все, ради того, чтобы вернутся. Ради того, что бы дорога боли, которой она брела долгие годы, осталась позади. Ей осталось совсем немного. К вечеру она дойдет. И если все получится, если древние эльфийские духи правы, а они всегда правы, она обретет возможность пройти свой путь до конца и перестанет быть тенью…

Ее рассказ плел свою канву сам, она только записывала. Мысли рождались из ниоткуда и сами облекались в слова. Эльке всегда было легко писать. Вот и теперь, несмотря на драматизм момента, она откуда то знала, как именно эльф может убить свою сущность. Ее Эллариоли сейчас материализовала свою суть-Надежду, чтобы убить ее. В этот момент Элька решила, что надо убивать еще и мечту, все равно без надежды мечте не жить. Не может надежда без мечты, а мечта без надежды. Эльке показалось, что текст хотел писаться не так, что он противился убийству мечты, но КАК можно мечте остаться там, где нет надежды? Как? И Эля материализовала мечту…На краю могилы стали две девы. И обе были похожи на Эллариоли, как сестры-близнецы, а эльфийка, выйдя из транса, удивилась:
- Кто ты?- Спросила она у мечты… И почему-то, убивая их руками Тени, Эля плакала и чувствовала такую боль, словно она сама рубила руки своей надежде.

День склонялся к вечеру. Эля вспомнила, что после кофе так ничего и не ела. Надо было вставать убираться и готовить для сына ужин. Он вскоре должен был вернуться. Мальчик незаметно для нее вырос и стал удивительно похожим на Пашу, только на того Пашу, которого она полюбила, ласкового и нежного с обаятельной улыбкой и потрясающим чувством юмора. Он перестал нуждаться в ней так внезапно, стал что-то таить от нее, жить не совсем понятной ей жизнью со своими правилами и законами. Эле понадобилась вся ее мудрость, чтобы принять взросление ее мальчика и позволить ему самому решать и самому принимать ответственность за свои поступки. Ей до сих пор хотелось заботиться о нем и быть ему нужной, и было странно, что он запирается в своей комнате и ванной. Но она понимала, что это непреложный закон жизни-дети вырастают и покидают гнездо. Она гнала мысли о том, что вскоре она останется совсем одна и ее вечера будут наполнены одиночеством и грустными мыслями о прошедшем и несбывшемся… За десять лет после смерти Паши, она так и не нашла того единственного с которым могла бы пойти рука об руку по жизни. Не потому, что была некрасива или не следила за собой. Она очень нравилась мужчинам, многие ухаживали и оглядывались на нее…Конечно, она увлекалась, влюблялась, но почему-то все не срасталось, не получалось надолго и счастливо. Непостижимым образом она, умная и сильная, выбирала слабых и несчастных. Словно котят подбирала, как грустно шутила ее мать… Отмывала, отогревала и... они уходили. А в ней накопилось столько любви, столько желания обогреть, да только вечера она и дальше коротала одна. Про последнего Эля вообще вспоминать не хотела. Как-то так случилось, что она влюбилась в парня моложе ее на целых десять лет. По началу комплексовала страшно, а потом отдалась чувству, как она умела, с головой. Она так и не поняла почему он исчез. Без слов прощания, без объяснений. Просто исчез и все. Перестал заходить и звонить, отвечать на письма по электронной почте, общаться в асе. Эля по началу очень волновалась, навоображала себе бог знает чего, а потом поняла, что и этот котенок отогрелся, подлечился и ушел. Она просто опять оказалась не нужна."Ник надо поменять, на "Доктор Айболит"- подумала она,закрывая ворд." Видно именно этот мой талант востребован, а больше я ни на что не гожусь…" Время безмятежно отматывало минуты ее жизни, слагая в часы. Где-то там шла к непонятной цели Тень, мечтая найти лекарство от муки, спешил сын, голодный после колледжа. В голове у Эли опять смешались эти два мира, значит, пора вставать и возвращаться в этот мир. Где ее никто не любит, кроме сына, и она никому не нужна, тоже кроме него. Да и сын, прекрасно обходится без нее. Вырос и стал мужчиной, каким мечтался, уверенным, сильным, надежным. Кому то станет опорой, если повезет, отцом и мужем для хорошей девушки. Эля размяла уставшие кисти и пошла на кухню.

Дорога извивалась змеей, прячась за поворотами, часто она была засыпана обвалами и приходилось пробираться через завалы или в обход, делая большие крюки. Тень устала, ее одежда была местами изорвана и пропылена выше всяческой меры, колчан немилосердно натирал плечо, а от ударов ножен на бедре скоро мозоль образуется. Ей было трудно даже думать, вперед ее гнала лишь близость цели. В пути начали попадаться некоторые виды трав и кустарника, чудом выжившие на скудных горных склонах. Иногда, высоко над ущельем проносились птицы. Вот совсем рядом мелькнула рыжая тень, прыгнув и спружинив на пушистых лапах. Тень узнала Бестию, свою кошку. Будучи все-же эльфом, Тень чувствовала все живое за много миль, ее нельзя было застать врасплох любому зверю, и она всегда знала, что и кто может для нее быть опасным. Приближение кошки она почуяла еще пару минут назад. Бестия была из рода горных кошек и Тень никогда не слышала, чтоб кто-то смог приручить одну из них. Год назад, встретив в своих странствиях раненую кошку, отбивающуюся от наседающей стаи степных волков, загнанных в предгорья зимней голодухой, Тень застрелила вожака и разогнала эльфийским боевым криком остальных. Кошку спасти не удалось, в последнем прыжке та неудачно приземлилась и ее достал ударом агонизирующий волк, распоров живот. А рядом за камнями, Тень нашла котенка, маленького со слипшейся шерсткой, больного, покрытого струпьями от старых воспалившихся местами ран. Она взяла его на руки и вместо того, чтоб ударом об камень прекратить мучения, сунула за пазуху, согревая своим теплом. А потом месяц выхаживала, выпаивая молоком козы, вычесывала струпья, и лечила эльфийскими снадобьями, совершенно не предназначенными для горных кошек. Но лечение помогло. Или, возможно, помогло то, что Тень вдруг поняла, как ей дорог этот рыжий полуживой комочек. Непонятным образом она привязалась к единственному живому существу, которому была нужна. Бестия выжила и окрепла, через пол -года она стала охотиться сама и часто пропадала на несколько дней, но никогда не покидала Тень, всегда возвращаясь, когда была нужна. Грела Тень в холодные зимние ночи, довольно урчала над ухом, возле костра, несла бдительную вахту по ночам, пока Тень спала, и приходила на помощь в каждом бою. Прыгала прямо на голову врагу. Бестия стала страшным оружием Тени, никто не мог сберечь зрение и жизнь после ее нападения. Она умела понять стратегию боя и всегда защищала тыл Тени.

Солнце неумолимо склонялось к горизонту, окрашивая вершины гор в оттенки алого шелка и за последним поворотом тропы Тень наконец увидела горное озеро, спрятанное между скалистых отрогов. Озеро было небольшим и глубоким, как поняла Тень по оттенку синих вод, чернеющих на глубине. Солнце уже почти коснулось багряных шпилей гор, когда она дошла до берега, сняла котомку и присела у самой кромки воды, смотря в глубину. Она знала, что дошла к цели. Синие воды, казалось, хранили какую - то тайну. Они замерли, тоже ожидая, что произойдет. Замер ветер, усилившийся перед закатом, грозовая туча замерла в небесах. Замерли капли дождя в ее недрах, уже готовые упасть на землю. Гладь озера стала удивительно глубокой, все оно превратилось в огромное зеркало. Врата открылись внезапно, поднявшись из глубины нестерпимо-ярким овалом. И Тень, выпрямившись, ступила в огненный круг, уже не видя, как Бестия стремительным прыжком преодолела оставшееся расстояние и сиганула следом.

Бабушкин шкаф всегда был главным украшением спальни. Большой и массивный, на резных львиных лапах, он тут стоял с момента переезда. Эля иногда подумывала сменить эту громадину на современный трехдверный, но почему то не решалась. Это была семейная реликвия, единственное, что осталось в роду от прабабки Анны, рыжей красавицы графских кровей, украденной из отцовского дома прадедом. Эле всегда казалось, что именно по этой линии в их жилах появилась кровь эльфов. Странное убеждение, но дед и вправду был похож на выходца из легенд, стройный и высокий с синими глазами и потрясающе тонкими чертами лица. На деда была похожа мать, рыжая, как баба Анна, и красивая, не увядшая и в свои почти шестьдесят. Баба Наталья была тоже изумительно красивой, Элька и походила на нее. Черные, как смоль волосы и глаза цвета янтаря, это наследие бабки, как и квартирка в пятиэтажке на втором этаже и платяной шкаф с огромным зеркалом во всю дверь. Зеркало еще в детстве манило Элю какой-то тайной. Она могла часами смотреть в него, не отводя глаз. Когда то в детстве ей казалось, что зеркало это врата в другой мир. Эля замерла с тряпкой для пыли напротив, всматриваясь в свое отражение. Не высокая с очень тонкой костью, крохотными руками и ногами, черноволосая и кареглазая, почему то измученная,с глазами чего то ждущими. Была ли она красива? Эля никогда себя такой не находила, хоть многие считали ее именно красавицей. Она улыбнулась, но отражение не повторило улыбку, оно смотрело на Элю почему то сине-зелеными глазами. Короткая стрижка превратилась в гриву черных волос, заплетенную в косу, но растрепавшуюся за день перехода, черты были тоньше, но похожи на ее Элькины черты. В зеркале стояла Тень, ее Эллариоли, стояла и ждала с глазами полными вселенской муки. Эля потрясенно протянуло руку, чтобы коснуться к фантому, в надежде, что наваждение исчезнет. Кончики пальцев почувствовали холод и начали проваливаться в пустоту.
- Я пришла… -услышала она голос Тени.
-Я иду… - беззвучно ответила Эля, проваливаясь в никуда.
Зеркало еще мгновение мерцало затухая, и только тряпка для пыли осталась сиротливо лежать на полу.

Тень выгнулась в мучительной агонии и пришла в себя на берегу озера. Солнце как раз закатилось за горную гряду, напоминая о себе алым заревом, и первые капли дождя забарабанили по камням. Ощущение чего-то изменившегося поразило эльфийку, что-то теплое окутывало ее и она вновь почувствовала силу. И еще, боль в сломанных ногтях и вкус слез на своих губах, и резко обернувшись, она увидела, растворяющиеся в сумерках две фигуры. Ее надежда и мечта опять были с нею. Сила покинула ее, но не так, как в последний раз, оставив холод презрения, а так, словно нехотя, словно хотела остаться. Эллариоли поняла, что они еще встретятся и заплакала от облегчения. Теплые воды озера приняли ее нагое прекрасное тело, смывая усталость и грязь. Ее душа была полна вины, но надежда с мечтой наперебой успокаивали ее, а Эля, подарившая ей свою душу, которая была ею же, но в другом мире, в другом измерение и которая стала ею в полной мере, но со своей памятью и мироощущением, плакала от радости и смеялась вместе со слезами, ощупывая высокую грудь, тонкую талию, распутывая волосы. Эллариоли вернулась в этот мир, воссоединяясь с собою. А Эля поняла, что всю жизнь ждала этого чуда, дня, когда она станет тем, кем должна быть. Гордой эльфийкой с прекрасным именем. Потом, когда Эллариоли все исправит, она вернется и допишет рассказ о том, чем окончилась дорога боли. Она уже знает, что все окончится хорошо. Ведь это она сама пишет о себе, а Эля всегда умела все исправить и все простить.