Отголосок гражданской...

Сентябрь. Бабье лето. Последние тёплые, солнечные деньки. Повсюду, где только было возможно, паутина раскинула свои серебряные нити. Иногда, от лёгкого дуновения ветерка её отрывало и несло куда – то вдаль, пока она снова не цеплялась за ветви деревьев, или за верхушки травы, которая росла здесь в изобилии по лугам и логам.

Начиная с первого сентября и до первого ноября, дети ходили в школу – семилетку, которая находилась на станции Безменово. В их деревне, которая называлась Калиновка, была только начальная школа, до четырёх классов. И вот, чтобы постигать азы науки, начиная с пятого класса, пешком и с песнями детвора наматывала на «спидометре одиннадцатого номера» по шестнадцать километров в день , восемь туда и восемь обратно. Нытья никакого не было. Принимали это как должное. 

Зимние, холодные месяцы жили в интернате. Особо хорошего питания не было. Растущему организму надо было много калорий, белка. Лука много набирали дома и ели с хлебом и солью. Да ещё моркови. Висел плакат в интернате в столовой:
- Лук, как и морковь, прибавляют кровь!

 Вот и прибавляли.
Вспоминаются слова:
- Интернат, интернат, чем тебя помянешь? Утром встанешь, хлеба нет – песенку затянешь…..

Раньше, детям не уделяли излишнюю, как сейчас, заботу, и они вырастали самостоятельными и выносливыми людьми. Тогда ещё и машин не было в сёлах. Чуть позже, в их  селе появилась полуторка, на которой работал дядя Ваня Беляев, самый уважаемый человек в деревне. Тогда работу шоферскую ценили. После управляющего это был второй по значению человек. Взрослые к нему обращались, сняв головной убор и только по имени – отчеству.

Весной, чуть только появлялись проталины, пацанов было не удержать в интернате, и они, попрощавшись с интернатом, ходили опять пешком в школу. Только в самой богатой семье купили сыну велосипед. Детвора откровенно поглядывали, со щемящей завистью, на его обладателя. Просили дать покататься, но он никому его не давал – запретили родители. Ведь он стоил до денежной реформы реформы 1961 года пятьсот сорок рублей, а после реформы пятьдесят четыре рубля. Но тогда это были большие деньги. Отец Вовкин, ему уже было семьдесят четыре года, получал пенсию в 1960 году двести двадцать  рублей, а после реформы двадцать два всего. Вот и попробуй, проживи. Мать была разнорабочей, но в свободное от работы в совхозе время, подрабатывала у людей – где побелить, где помазать, где на огороде.... Летом и дети в совхозе подрабатывали, все помогали строить любимый социализм. Так и жили – не тужили. Интересно детям было – не то, что сейчас.

Вот и сегодня, Вовка, со своим другом детства, Витей Шишигиным, торопились в школу, вприпрыжку и с песней: 
- Не кочегары мы не плотники….

Шли вдоль глубокого ручья, протекающего между холмами в Чёрном логу.
Чёрным его прозвали оттого, что в гражданскую, когда проходили по нему войска белогвардейского адмирала Колчака, здесь произошла жестокая битва с красными. Много полегло народу с обеих сторон. Кровью людской была орошена, на большой площади, вся земля. 
Почернела тогда от горя Земля – Матушка, увидев, как уничтожает сам себя народ, взращённый ею, в этой братоубийственной войне.… Но, хоть погибли не зря, освободив своих потомков, от гнёта буржуев и капиталистов.

Долго ещё взрослые и дети находили в этом логу, в земле, густо поросшей травой, то винтовки старого образца, то маузеры, то гранаты. Один мужчина даже пулемёт нашёл.

Ну, нет, чтобы на горище припрятать для себя, так он взял и  сдал его в музей.

 Детворе из Калиновки тоже хотелось что – нибудь, там, в логу найти, но всё времени не было для этого. С утра и до обеда в школе. А когда из школы домой возвращались, домашней работы хватало…. В школу, Вовка с Витей, старались ходить напрямик, через согру, форсируя речку. Согра – это пойма небольшой реки, поросшая мелким лесом и кустарником. Тут была берёза, тальник, черёмуха, калина, малина, смородина чёрная и красная. Во время цветения,  оттуда доносился ветром опьяняющий запах.

Ребята, идя в школу, преодолевали болотные кочки, прыгая с ловкостью эквилибриста, и когда доходили до реки, раздевались и переходили её вброд. Затем, поеживаясь, быстро одевались и бежали, чтобы согреться. Иногда, в одежде,  во время ледостава, проваливались под лёд. Но речка была неглубокая и течение спокойное. Поэтому, выбравшись на берег, быстро выжимали немудрёную, крестьянскую одежонку, затем надевали, и бежали босиком до тех пор, пока она не высыхала от горячего тела. Обували ботинки только перед селом - берегли, несли в руках.

Так вот и ходили с песнями и приключениям, и без таковых, в последующие три класса. 
А сегодня погодка была просто замечательная. Бегут  друзья вприпрыжку, торопятся, чтобы не опоздать на уроки. Вдруг раздался Витькин, заливчатый смех.

Вовка резко остановился и спросил:

- Что ты ржёшь, как конь ретивый?! Надо мной, что – ли?

- Да нет! – Ответил Витёк -  Слышишь, Вовка? А что там за приключение случилось вчера с тобой, что вся школа от хохота за животы хваталась? Расскажи – ка, другану!                                Вовка от такой постановки вопроса неожиданно смутился и покраснел, почти, до корней волос….

- Что же здесь смешного?! Ну, получилось то, что получилось…

И, Вовка, тронувшись вперёд, стал увлечённо, иногда посмеиваясь над своим поступком, рассказывать про вчерашний инцидент.

- Я же сижу на первой парте и мне хорошо видно, до всех мелочей, что происходят  у доски….Вчера шёл урок истории. У нас его ведёт, как ты знаешь, директор школы – Иван Васильевич. Ты же  знаешь, какой он строгий!

А Иван Васильевич, действительно, очень редко когда улыбался. Во время Отечественной, у него погибла вся семья, попавшая под бомбёжку немецких самолётов, когда они эвакуировались ехав на поезде в Сибирь из западных мест, где происходили боевые действия с фашистами. Прошло уже почти пятнадцать лет после их гибели, но он так и жил бобылем. Сколько женщин увивалось за ним, но он был неприступен, непреклонен. Видно очень крепко любил свою жену! Сухощавый, чуть сутулый, совершенно лысый, очень высокого роста, никогда не снимающий очки мужчина. Но, историю знал на все сто и очень увлечённо, но с горечью в душе  рассказывал детям об ужасах той войны. В глазах нет – нет, но и промелькнёт иногда искорка доброты….

 - Так вот – Продолжал Володька – Стоит Иван Васильевич  справа от доски, спиной к углу.  Вдруг я вижу, как на него опускается на паутине сверху большущий паук. Скоро уже приземлится на лысый плацдарм….Я представил, как он сядет на сверкающую лысину и будет её щекотать от этого не выдержал, и, глядя на директора,  засмеялся…. В классе наступила тревожная тишина, как перед бурей….

Иван Васильевич, сняв очки, изменив своей  закоренелой привычке, протёр их, снова надел, потом опять снял и снова надел, всё это время, глядя на меня, как удав на кролика.

- Ну – ка, быстро в угол! Я тебе покажу, как сменяться надо мной!

- Простите, Иван Васильевич! Я не над вами! -  еле прошептал я. Но он, не дослушав меня, подошёл, вырвал своей жилистой рукой из – за парты и водрузил на то место, где только что стоял сам.

Урок продолжался, а я приуныл. А тут, на мою беду, паук очень резво стал опускаться на новый плацдарм, т.е. на мою голову. Я в испуге резко отпрянул и толкнул спиной Ивана Васильевича. Да так толкнул, что тот от неожиданности выронил указку, и налетел на свой стол, который загромыхал, добавляя страстей…..

- Ах, ты негодник!

С устрашающим взглядом и искажённым, не предвещающего ничего хорошего мне лицом, он угрожающе двинулся в мою сторону… Я от страха закрыл глаза и втянул голову в плечи:

- Ну, всё! Прощай школа, прощайте друзья!

Иван Васильевич схватил меня за плечи, приподнял от пола, моим же лбом приоткрыл двери и дал мне жирного внушительного пинка, закрыв за мною дверь…..Но, поверь Витёк, обиды не было, был только смех и радость оттого, что всё закончилось только пинком. Зато я до конца урока погулял на свежем воздухе в саду. Вот только и всего! Но ребята потом смеялись, подшучивая надо мной!

- А я -  Ответил Витёк – сделал похуже! Слушай! Четыре дня назад, на уроке французского языка достал трубочку, сделанную из пучки, набрал в рот зелёных, твердых плодов калины и «фуркнул» в затылок «Протезу» сидящему впереди через одну парту! На мою беду в этот момент, он резко нагнулся, доставая с пола упавшую ручку, и весь заряд калины пришёлся училке в лоб! Она завизжала от боли, как сирена, перед артналётом и убежала в учительскую. Вот было дело! Чуть не исключили со школы…. Но всё обошлось, слава Богу. Вчера родители ездили на телеге туда. Наверно снизят оценку за год по поведению…..

Протез – это кличка. Раньше у каждого была своя… Хомяк, Протез, Глушка – предатель, Булочка и пр.

А пучка – такое травянистое, трубчатое растение, росшее вдоль берегов речки в согре, побеги которых дети использовали весной для еды, пока трубки их  ещё были молодые и нежные, отчего детей потом пучило, а потом этими трубками пользовались, как  духовое оружие… И паслён называли «Бзни-ка», оттого, что наевшись его до одурения, потом  происходила бомбардировка неприятным газом, по окружающей среде. А что было поделать?! После войны детей рожали помногу, и кушать приходилось всё, что было съедобное. Питались в основном дарами природы. Речку прудили травяными пластами с землёй, и пока вода набиралась в созданной ими плотине, шли по речке вниз и ловили под корягами голыми руками щук и налимов.  Сколько же надо было иметь силы и ловкости в детских ручонках, чтобы удержать таких скользких и извивающихся налимов…

Тяжело вздохнули друзья, остановились. С горя справили нужду, пописав в одно место. Так они, по поверью убивали ведьм….. Потом припустили бегом. Наконец – то показалась их школа…..

Уроки пролетели быстро. И Вовка с Витьком уже мечтали, что ещё успеют, после уроков, сходить на омута, потаскать плотву на удочки с поплавком. Рыбаки – то они с ним были заядлые. Так и осталась у них страсть к рыбалке на всю жизнь. Дороги только разойдутся в дальнейшей жизни. Витя будет осёдлый образ жизни вести, а Вовка кочевой.

Раздался звон колокольчика, оповещая окончание уроков. Сложили тетради и учебники в самосшитые сидорки, и направились к двери на выход.  В этот момент распахнулась дверь и в класс вошла классный руководитель Нина Полуэктовна Степанова. Со слезами в глазах, дрожащим от волнения голосом, произнесла:
- Какое горе случилось! Юра Безымянных погиб!

Дети все разревелись, глядя на неё. И она рассказала про страшную трагедию, разыгравшуюся во дворе Юриного дома. Юра, их одноклассник, немного приболел и сегодня в школу не пришёл. Его мать с отцом ушли на работу, на железнодорожную станцию, а он присматривал за младшим братиком, которому шёл пятый год. По всему двору мягким ковром рос спорыш, и Серёжа игрался, сидя на ней, с самодельными машинками, тракторами. Юра стоял в стороне и строгал черёмуховую палку, делая лук для стрельбы.

Отвлёкся всего на несколько минут, уже закончив, натягивая тетиву из гитарной струны. Через мгновение он повернулся, посмотрев на братика, побледнел, и быстрее молнии подскочил к нему. Оказалось, что в руках Серёжи оказалась, невесть откуда вытащенная, боевая граната. А тот, рассматривая с интересом новую игрушку, нечаянно выдернул чеку. Юре, для раздумий, куда бросить гранату, времени не оставалось. Во всех прилегающих дворах находились дети.
И, отскочив от Серёжи, он упал, прикрыв своей грудью гранату. В ту же секунду раздался оглушительный взрыв. Тело Юры приподняло от земли и исковерканное бросило оземь. Свет померк в детских глазах.Братик, отброшенный и оглушённый взрывной волной, остался к его счастью и счастью родителей,  На звук взрыва быстро сбежались люди, но было уже поздно. Горю не было предела…. 

Докатился отголосок гражданской войны, ещё у одного человека убив мечту. А как все тогда мечтали о светлом будущем. Только - только наступила свободная, от гнёта капиталистов, жизнь. Юра совершил подвиг. Учился в седьмом классе. Улицу, где он жил переименовали в его честь. Будь прокляты все войны, все нелюди, что их развязывают ради обогащения себя и обнищания других, всё оружие уничтожения и те, кто его изобретает!!! Будь прокляты!

Жив человек - есть Вселенная! Умер человек – нет Вселенной…..