Спасибо за приглашение я с легким экспромтом надеюсь автор шалость простит.
Не соглашусь, что истина в вине,
Поймет такое и чудовище,
Пусть многие перечить станут мне,
Но трезвость, вот оно сокровище.
И если вдруг на дальнем берегу,
Увидеть я смогу глаза бездонные.
То мысль мелькнет, наверное, в мозгу,
Что головы лишь от того склоненные,
Что замутило разум не вино,
Она любовь, с девчонкой у излучины.
Пойму лишь трезвый, то, что вручено,
Мне счастье и ключи поручены.
Хранить покой и вглядываясь в даль,
Понять, что ей одною очарованный.
Готов я приподнять легко вуаль,
Ведь этим взглядом навсегда закованный.
В моей руке сейчас её рука,
И строчки те, что тут пишу не перьями,
Они позволят, ей надеть шелка,
И свадьба вопреки в разрез с поверьями.
Нас заманит и сидя у окна,
Мы будем пировать, пускай туманами,
Заносит жизнь все прошлое, одна
Любовь трезва, а мы, мы будем пьяными.
И вот уже в распахнутом окне,
Каким-то папарацци в кадре схваченный,
Стою с любимой и не страшно мне,
Что ей одной судьбою был назначенный.
И пусть сейчас нам "Горько" все кричат,
Уверен в том, что не сойдут за кроликов,
И пусть в подпитье уши их торчат,
Как два локатора, все топчется у столиков.
Лишь потому, что каждый оглушён,
Той самою мелодией таинственной,
В которой смысл любовный отражен,
И Мендельсон конечно не единственный.
Кто марш писал, увы есть целый диск.
Но наш народ он к этому приученный.
Букет невесты, вверх девчонок визг.
И руки в стороны как весла без уключины.
И пусть тут шутят смело остряки,
Что можно по-иному нынче с дамами.
Коль ветром их забиты котелки,
То чувства остаются за шлагбаумами.
Потом, когда судьбы услышат плач,
Поймут они, что жизнь не корж из булочной.
И проскочив легко мимо Удач.
Тропою не знакомой переулочной.
Переведут они однажды дух.
И вспомнят как ходили тоже пьяными.
Лишь от любви, но разум он был глух,
И соблазнял зараза ресторанами.