Война... Вой-на... Для меня? Что она для меня? Заимствованная память? Память чужих свидетельств?
Мои деды не воевали. Один погиб в 37-м. Нет! Не НКВД - лошадь, вставшая на дыбы и попавшая копытом в висок. НКВД было потом - с другим дедом, маминым отцом. 15 лет лагерей. Так что деды мне ничего не рассказали... О войне.
О войне рассказали книги и фильмы. Она бы так и осталась "общей" войной, Великой Отечественной, для всех. Несказанной личной болью, казалось бы, минувшей наш дом. Но... она пришла и в мое, тогда еще детское сердце, когда однажды мы с родителями приехали к бабушке.
Я, бежавшая впереди всех, ворвалась в ее дом, как тайфун, практически сорвав дверь с петель, и моя старая бабушка, ослепшая несколько лет назад, кинулась мне навстречу и, сжав своими худыми руками мое лицо, начала его ощупывать пальцами. Слезы катились по ее щекам и она повторяла и повторяла, как заведенная пластинка: "Ваня, Ванечка... Вернулся. Я знала. Ты придешь меня проводить…"
Моя мама вошла следом и тоже заплакала:
- Мама, Ваня погиб. Еще в 43-м.
- Нет, - твердым молодым голосом сказала бабушка и ее рука скользнула по моим волосам, задержавшись на моей косе, - он пропал без вести и, значит - вернется.
Бабушка умерла через полгода.
Дядя Ваня, Кузнецов Иван Семенович, не вернулся, но я надеюсь, что он пришел ее проводить... А война стала частью меня.
[Скрыть]Регистрационный номер 0174206 выдан для произведения:
Война... Вой-на... Для меня? Что она для меня? Заимствованная память? Память чужих свидетельств?
Мои деды не воевали. Один погиб в 37-м. Нет! Не НКВД - лошадь, вставшая на дыбы и попавшая копытом в висок. НКВД было потом - с другим дедом, маминым отцом. 15 лет лагерей. Так что деды мне ничего не рассказали... О войне.
О войне рассказали книги и фильмы. Она бы так и осталась "общей" войной, Великой Отечественной, для всех. Несказанной личной болью, казалось бы, минувшей наш дом. Но... она пришла и в мое, тогда еще детское сердце, когда однажды мы с родителями приехали к бабушке.
Я, бежавшая впереди всех, ворвалась в ее дом, как тайфун, практически сорвав дверь с петель, и моя старая бабушка, ослепшая несколько лет назад, кинулась мне навстречу и, сжав своими худыми руками мое лицо, начала его ощупывать пальцами. Слезы катились по ее щекам и она повторяла и повторяла, как заведенная пластинка: "Ваня, Ванечка... Вернулся. Я знала. Ты придешь меня проводить…"
Моя мама вошла следом и тоже заплакала:
- Мама, Ваня погиб. Еще в 43-м.
- Нет, - твердым молодым голосом сказала бабушка и ее рука скользнула по моим волосам, задержавшись на моей косе, - он пропал без вести и, значит - вернется.
Бабушка умерла через полгода.
Дядя Ваня, Кузнецов Иван Семенович, не вернулся, но я надеюсь, что он пришел ее проводить... А война стала частью меня.