Когда подолгу вглядываешься в темноту, в бездну собственной могилы… Нет-нет…, не нужно повторять вслед за Ницше, мол она тоже вглядывается в тебя – это не более, чем спорной красоты и глубины фраза, к изобретению каковых так предрасположен и талантлив был беспокойный немецкий философ. Вглядываться в тебя оттуда некому. Да и незачем. Когда долго глядишь в собственную могилу, то глаза твои сперва жмурятся, боятся, но после постепенно привыкают к темноте и она уже не так и страшит. Философствовать – значит готовить себя к смерти, говорил другой мыслитель, тот, что одним ясным древнегреческим утром спокойно принял яд. Почему он был так спокоен и почему не оставил нам ни строчки (все, что приписывается Сократу, сказано и записано Платоном якобы со слов учителя)? Почему был спокоен? – узнаю, когда сам сойду в свою могилу, но вам уж не передам. Почему, будучи самым мудрым, не оставил ни строчки? – да потому, что не о чем и рассказывать.
Наглядевшись вдоволь и привыкнув уже к могильной темноте, ты вдруг оборачиваешься, дабы обозреть в последний раз мир света, увидеть содеянное тобою на том свету и… глаза твои начинают слезиться, но не от света, а от боли осознания бессмысленности всего, что бы ни сотворил ты за всю свою жизнь. Грядущее Ничто настолько огромно, необъятно в пустоте своей, что перед ним меркнут не токмо самые сильные впечатления твоей жизни, как то: любовь, ненависть, яркая победа, позорное поражение, радость рождения детей, горечь утраты близких…, но и даже величайшие потрясения всего человечества: мировые войны, глобальные катастрофы, тотальные пандемии… Всё тлен, всё суета, всё томление духа.
Но почему же так тяжела чаша с ядом твоим? Почему так больно смотреть на последний, может быть, рассвет в твоей жизни? Почему он так красив и нежен, когда нет в нем никакого смысла? Вот уже миллиарды лет он озаряет эту землю, величественен, как Бог, безупречен, как Бог, бесполезен, как Бог. Почему так удивительно прекрасен человек? Вот уже тысячи лет он является на этот свет, чист, непорочен и… бесполезен, как Бог. Все перипетии жизни его ничтожны, мелки страсти, мелочны мотивы. Единственным поводырем его на земле является страх. Страх быть убитым, страх быть голодным, страх быть нелюбимым, страх быть нищим, страх быть незаметным, страх…, страх быть забытым, не оставив ничего по себе на этой земле. Но самый большой страх – страх прожить целую жизнь, так и не познав, не поняв – зачем.
Не потому ли так умиротворяюще прохладен, так успокаивающе приютен мрак твоей могилы, что дает тебе последнюю надежду навсегда, именно навсегда, навеки избавится от страха, больше никогда не бояться, не терзаться даже Гамлетовским вопросом: а вдруг Там что-то есть? Не потому ли так спокоен был Сократ тем утром? – он точно знал, что Там определенно ничего нет. Цель, суть философии не в познании суетного, вечно дрожащего от страха Бытия, но в осознании величия и всепоглощающего прощения Небытия. Аминь.
Помочь сайту
Поздравления
