В тот день наш «коллега по музыкальному цеху» Илья не в первый раз пришел ресторан Пирита.
Он всегда внимательно слушал исполняемые нашим оркестром песни, но не помню, чтобы хоть раз он стал бы критиковать качество их исполнения. Думаю, что будучи хорошим музыкантом и перспективным клавишником, он вполне мог бы себе это позволить, но, по неизвестным мне причинам Илья всегда воздерживался от компетентных замечаний.
До этого дня мы общались с ним весьма формально, никаких серьезных вопросов не обсуждали и уж тем более не делились между собой личными тайнами и проблемами.
И вот совершенно неожиданно он подошел ко мне,попросив уделить ему на следующий день пару часов. Я понял, что ему захотелось поделиться со мной какими-то личными переживаниями и весьма опрометчиво согласился.
На следующий день я подъехал на своей «копейке» к условленному месту. Илья сел ко мне в машину, и наша беседа началась.
Диалог с Ильей несколько раз прерывался в связи с остановками, которые я делал по его просьбе. Илья уходил для встречи с незнакомыми мне людьми, затем возвращался, и мы продолжали нашу беседу.
Сейчас я даже не вспомню никаких деталей того разговора. Помню только то, что он стал рассказывать мне о своих личных и семейных проблемах.
Я не знал почему для такого личного разговора он выбрал именно меня, но не стал его об этом спрашивать. Раз уж он так решил, то я попробовал ему хоть чем-то помочь. Он рассказывал, я слушал и со своей колокольни пытался дать ему полезные советы. В этих советах я объяснял ему, как бы я сам поступил в очередной непростой ситуации, обрисованной им.
В итоге мы проездили на машине практически весь день. Я понимал, что потратил этот день не лучшим образом, но считал, что если при этом я хоть чем-то сумел помочь Илье, то и на здоровье…
***
Следующим вечером Илья снова пришел к нам в ресторан. Во время перерыва мы как раз отдыхали, сидя за свободным столом. И тут как гром с ясного неба, прозвучали слова Ильи. Он беспричинно злобно глядя мне прямо в глаза, сказал: «Юра, скоро таких, как ты будут вешать на всех телеграфных столбах».
Меня взорвало, я мысленно прокрутил в весь вчерашний день и сразу оценил его совсем по-другому. Мне стало окончательно ясно, что зря согласился выслушать коллегу, а тем более, пытался помочь такому неблагодарному человеку.
Кровь ударила мне в голову, и в ответ на его заявление я разразился не менее злобной тирадой.
Сквозь зубы я ответил ему, что если действительно придут вешать таких, как я, то это будет моя личная трагедия, и она никак не касается его. Далее я язвительно заметил ему, что в этом случае точно не стану плакаться ему в жилетку....
А вот сколько осталось жить самому Илье - это только одному богу известно. Помню, мне показалось странным то, что он ничего мне на это не возразил и весь мой монолог выслушал молча.
Будучи выбитым из равновесия, я встал из за стола и ушел подальше от этого дикого и бессмысленного разговора.
Больше всего мне было неприятно, то, что я ничего никому не рассказывал про нашу многочасовую беседу с Ильей, и не понимал в чем была причина такой резкой смены его настроения и отношения ко мне.
Позже, чуть остыв, я подумал, что возможно он просто пожалел о том, что посвятил меня в тайны своей непростой семейной жизни, и почувствовал себя опустошенным.
Да, так иногда случалось и со мной, когда я рассказывал кому-либо много лишнего про себя и потом сильно жалел об этом. Сказанного ведь не вернешь. Однако, если собеседник не использовал против меня же, выданную ему сугубо личную информацию, то у меня не возникало никакой злобы, и тем более мне в голову не приходило начать его оскорблять и говорить ему подобного рода гадости.
Я полностью отдавал себе отчет в том, что никто другой, кроме меня самого не виноват в излишней откровенности, которую я иногда по неосторожности позволял себе во время бесед с друзьями, коллегами или родственниками...
Возможно он испугался того, что я как-то попытаюсь воспользоваться этой его излишней откровенностью. Такое действительно иногда случается, но не со мной. Не было и не могло быть у меня таких коварных и отвратительных планов. Наоборот: я постарался забыть все его семейные и прочие дрязги, ведь у меня и своих проблем было немало, да и делать людям гадости не доставляет мне никакого удовольствия. В общем у Ильи не было никаких поводов так поспешно и так сильно озлобиться на меня.
Я долго отходил от этого, в высшей степени неприятного разговора и решил больше с ним вообще не общаться, посчитав, что уже вполне адекватно и жестко ответил ему…
***
На следующий день я узнал, что сразу после нашего ресторана, Илья продолжил веселье, и от души погулял еще в одном популярном таллиннском ресторане "Калинка". Там, с каким-то самоубийственным упоением стал заказывать одну за другой - множество песен, швыряясь своими, отнюдь нелегко заработанными деньгами.
После этого, уже находясь в соответствующем состоянии, Илья сел за руль своего автомобиля. Помчавшись по городу на бешеной скорости, он не вписался в поворот, и врезался в стальное ограждение тротуара.
Горизонтальная труба этого ограждения прошила насквозь лобовое стекло, самого водителя, спинку его сидения, и далее очень сильно прижав грудь обездвижела пассажира, сидевшего на заднем сиденье. В результате этой ужасной аварии Илья скончался на месте...
То, что я почувствовал, узнав эту кошмарную новость, представляло собой смесь из сожаления, отчаяния и ужаса.
Помочь сайту
Поздравления
