Главная → Проза → Малые формы → Миниатюры → Пока все были живы - III

Пока все были живы - III

15 августа 2015 - Деб
Анатолий
 
Из его глаз катились слёзы. Он рыдал молча, от отчаяния, без сил и понимая, что сделать уже ничего нельзя. Первая мысль: — А может, он лишь покушался и его спасли, была жестоко растоптана безжалостным сообщением из редакции «Правды» и «Известий» о трагедии.
 
Прошел год….
 
— Толя, что случилось?
— Они все читали мою книгу, взволнованным голосом произнес поэт. 
— Кто они? Его жена Нюша, отвлеклась от репетиции роли и испуганно уставилась на мужа.
— Все те, кто не знал его так, как я. А Горький вообще назвал меня нигилистом, порочащим имя поэта.
— Да уж. Этот пафосный дядя. Буревестник наш держит лицо. Только оно  - это лицо..
— Не смей,прервал её муж. — Алексей Максимыч всё знает и всё понимает лучше нас всех.
— Да,зло парировала жена. – Особенно тогда, когда ничего не знает и ничего не понимает.
 
Нюша мягко подошла к удрученному мужу, обессилено упавшему на стул и потупившему взгляд в пол. – Толенька, кто там еще был?
— Никого не хочу называть. Но как! Как они могли!,задыхаясь от волнения, Анатолий рассказал всё жене. – Они обвинили меня, что я очернил образ поэта!Лицемеры! Они, стоявшие тогда у его гроба, а потом разъехавшиеся по кабакам и ресторанам отмечать Рождество и пить за упокой великого русского поэта Есенина – как светоча революции! Убийцы!
— Ты уверен?– в глазах Нюши появилась тревога.
 
Анатолий прижал к себе жену и продолжал говорить:
— Эти могут всё, Нюша. В этой стране у них всё схвачено по части посмертного ритуала возвеличивания и назначения тебя героем. В этой стране жизни человеческой цена – полушка, а после смерти – полное собрание сочинений. Нам нужны были герои, для этого нужно было послать на смерть. Нам нужны были идолы, для этого надо было назначить убийцу и официально казнить его. Идолы не спускались с неба, они рождались из обычных покойников на земле. Всё по инструкции: отпевание, слёзы, народ. И даже квитанция на гроб. Всё предусмотрено. Всё имеет свой инвентарный номер. Все улыбаются. Танцы.Это чудовищно!
 
— Это жизнь, Толя.
 
И сквозь боль и слёзы, он, грозя куда-то вдаль кулаком, заорал: — Но я еще напишу. Я напишу всю правду о друге, которого знал и любил как живого человека, а не приглаженным и прилизанным хрестоматийным болваном. Вы хотели, чтобы я написал его таким, какой он лежит в гробу! Да, вам он таким и выгоден. А я напишу его таким, каким он был в жизни!
 
*   *   *
 
Да, он напишет. И многие отвернутся от него. Его «Роман без вранья» назовут «враньём без романа». Более того, его даже обвинят в причастности к гибели Есенина. И всю свою жизнь и даже после его смерти противники и сторонники будут с пеною у рта вести смертельные битвы, то обвиняя Анатолия Мариенгофа, то оправдывая его.
 
Не раз судьбу пытали мы вопросом:
Тебе ли,
Мне,
На плачущих руках,
Прославленный любимый прах
Нести придётся до погоста.
 
И вдаль отодвигая сроки,
Казалось:
В увяданье, на покой
Когда-нибудь мы с сердцем лёгким
Уйдём с тобой.
 
Рядили так.
И никогда бы
Я не поверил тёмным снам.
Но жизнь, Серёжа, гаже бабы,
Что шляется в ночи по хахалям.
 
На бабу плеть.
По морде сапогом.
А что на жизнь? — какая есть расправа?
Ты в рожу ей плевал стихом
И мстишь теперь ей
Долговечной славой.

© Copyright: Деб, 2015

Регистрационный номер №0303405

от 15 августа 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0303405 выдан для произведения:
Анатолий
 
Из его глаз катились слёзы. Он рыдал молча, от отчаяния, без сил и понимая, что сделать уже ничего нельзя. Первая мысль: — А может, он лишь покушался и его спасли, была жестоко растоптана безжалостным сообщением из редакции «Правды» и «Известий» о трагедии.
 
Прошел год….
 
— Толя, что случилось?
— Они все читали мою книгу, взволнованным голосом произнес поэт. 
— Кто они? Его жена Нюша, отвлеклась от репетиции роли и испуганно уставилась на мужа.
— Все те, кто не знал его так, как я. А Горький вообще назвал меня нигилистом, порочащим имя поэта.
— Да уж. Этот пафосный дядя. Буревестник наш держит лицо. Только оно  - это лицо..
— Не смей,прервал её муж. — Алексей Максимыч всё знает и всё понимает лучше нас всех.
— Да,зло парировала жена. – Особенно тогда, когда ничего не знает и ничего не понимает.
 
Нюша мягко подошла к удрученному мужу, обессилено упавшему на стул и потупившему взгляд в пол. – Толенька, кто там еще был?
— Никого не хочу называть. Но как! Как они могли!,задыхаясь от волнения, Анатолий рассказал всё жене. – Они обвинили меня, что я очернил образ поэта!Лицемеры! Они, стоявшие тогда у его гроба, а потом разъехавшиеся по кабакам и ресторанам отмечать Рождество и пить за упокой великого русского поэта Есенина – как светоча революции! Убийцы!
— Ты уверен?– в глазах Нюши появилась тревога.
 
Анатолий прижал к себе жену и продолжал говорить:
— Эти могут всё, Нюша. В этой стране у них всё схвачено по части посмертного ритуала возвеличивания и назначения тебя героем. В этой стране жизни человеческой цена – полушка, а после смерти – полное собрание сочинений. Нам нужны были герои, для этого нужно было послать на смерть. Нам нужны были идолы, для этого надо было назначить убийцу и официально казнить его. Идолы не спускались с неба, они рождались из обычных покойников на земле. Всё по инструкции: отпевание, слёзы, народ. И даже квитанция на гроб. Всё предусмотрено. Всё имеет свой инвентарный номер. Все улыбаются. Танцы.Это чудовищно!
 
— Это жизнь, Толя.
 
И сквозь боль и слёзы, он, грозя куда-то вдаль кулаком, заорал: — Но я еще напишу. Я напишу всю правду о друге, которого знал и любил как живого человека, а не приглаженным и прилизанным хрестоматийным болваном. Вы хотели, чтобы я написал его таким, какой он лежит в гробу! Да, вам он таким и выгоден. А я напишу его таким, каким он был в жизни!
 
*   *   *
 
Да, он напишет. И многие отвернутся от него. Его «Роман без вранья» назовут «враньём без романа». Более того, его даже обвинят в причастности к гибели Есенина. И всю свою жизнь и даже после его смерти противники и сторонники будут с пеною у рта вести смертельные битвы, то обвиняя Анатолия Мариенгофа, то оправдывая его.
 
Не раз судьбу пытали мы вопросом:
Тебе ли,
Мне,
На плачущих руках,
Прославленный любимый прах
Нести придётся до погоста.
 
И вдаль отодвигая сроки,
Казалось:
В увяданье, на покой
Когда-нибудь мы с сердцем лёгким
Уйдём с тобой.
 
Рядили так.
И никогда бы
Я не поверил тёмным снам.
Но жизнь, Серёжа, гаже бабы,
Что шляется в ночи по хахалям.
 
На бабу плеть.
По морде сапогом.
А что на жизнь? — какая есть расправа?
Ты в рожу ей плевал стихом
И мстишь теперь ей
Долговечной славой.
 
Пока все были живы - II
Тот самый Янковский (Часть 1)
Рейтинг: +1 419 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!