Иван Кузьмич сидел на любимой лавочке и думал о таинственной и исключительной роли атмосферных газов. Исключительная роль, как быстро выяснил Кузьмич, заключалась в том, что в них растворялись запахи, по ним, толкаясь друг с другом, бежали цвета и звуки, и ими, в конце концов, плохо ли - хорошо ли, а всё ж таки дышалось. Всё это означало, что исключительная сторона была очень даже удобна и полезна для любого аборигена. При условии, конечно, что абориген этот не рыба.
Что же касалось таинственности, то с ней у Ивана Кузьмича такой же быстрой ясности не случилось. Разбор таинственности потребовал от него заваривания кружки крепкого чайку и непременного тормошения интуиции. Потому как хоть и находилась она, эта самая таинственность, всё в тех же газовых смесях, но закону Бойля-Мариотта не подчинялась, по причине более тонких составляющих её материй. Материи же эти давным-давно облюбовали многочисленные духи, призраки и привидения, что набились в атмосферные объёмы, как селёдки в бочку, и от них было не продохнуть. Вернее продохнуть было можно, но только при вдохе вместе с воздушными массами в недра ничего неподозревающего организма засасывались и эти малоприятные сущности. Ввиду же своей крайне облегчённой субстанции, сущности, как правило, проскакивали насквозь, однако осадочек от их пребывания всё ж таки оставался. Так как осадочек есть от всего!
Подумав про осадочек, Иван Кузьмич хлебнул чайку и стал рассуждать уже вслух, - А как Вы хотите? Это ж главный постулат мироздания – плоды, так сказать жизнедеятельности. Вот, к примеру, вдохнул какой-нибудь Семён Семёныч вечерней прохлады, втянул в себя, так сказать, молекулярную взвесь, а тем самым и потревожил всяко бесово отродье. Ну, это отродье, при транзите, в нём свои плоды возьми, да и оставь! Кто в результате испуга, а кто и намеренно, в отместку за беспокойство. Мол, раз ты нас носом втянул, так вот тебе за это наши плоды. А от сюда что? А отсюда, как раз и случается это самое помутнение рассудка, потому как и лампочка, что мухами засижена, светит мутно, при том же накале. И выходит, что виною всякой мутности есть вовсе не одряхлевшая нить накаливания или же психические замыкания, а они – плоды!
Дойдя в своём монологе до логического разрешения газовой таинственности, Иван Кузьмич вновь прихлебнул бергамотового и вдруг услышал, как к соседнему участку лучезарной Рим-мы Георгиевны подошла достопочтимая Анна Ивановна – председатель садового товарищества. С первых же сказанных ею слов, Кузьмич понял, что это вовсе не дружеская беседа двух дачниц, а самый настоящий обход! И что сейчас Анна Ивановна, измытарив всю душу Рим-ме Георгиевне, тут же примется и за него. Не дожидаясь пересечения председательницей границ своего участка, Иван Кузьмич, как делал это не раз, юркнул в сарай и, сев на ящик с инструментами, стал пережидать неприятное ему вторжения. Когда же настойчивая Анна Ивановна отголосила в последний раз и отправилась отравлять жизнь другим отдыхающим, Кузьмич вытер со лба пот и был вынужден констатировать, что на участке Анны Ивановны наверняка находится очень нехорошая газовая аномалия. И что наверняка в этой аномалии клубятся крайне плодовитые анчутки прогрессивной направленности. Потому как Анна Ивановна не могла и дня прожить без настырного насаждения нововведений по благоустройству вверенной ей части среднерусской равнины.
Выждав положенные десять минут, Иван Кузьмич вышел из сарая и, отметив, что мягкий летний вечер уже наступил, решил нанести визит соседу напротив – Сашке Джапаридзе, что пребывал в хлопотном одиночестве, отправив супругу на берега легендарной Колхиды. Визит этот сулил много неторопливых приятных минут, так как с Сашкой, в отличие от Анны Ивановны, можно было запросто побеседовать и о термодинамике, и об универсальной газовой постоянной, помянув добрым словом Больцмана и Гей-Люссака, царство им небесное…
Перед самым же выходом, Иван Кузьмич переоделся в дачно-пасхальное, положил в пакет бутылочку коньячку с лимончиком, вздохнул и подумал о том, что за всю свою историю человечество так и не нашло более действенного способа смывания с души плодов газовых сущностей, чем приятная сердцу, в меру разумная, дружеская выпивка…
Чай, а особенно с бергамотовой добавкой - поистине целебный напиток. Думаю, это именно он вернул Кузьмича к действительности, оторвав его от разрешения таинственности атмосферных газов и отправил к соседу с бутылочкой горячительного для приятного времяпрепровождения.
Помочь сайту
Поздравления
