Была б моя воля, запретил бы писателям вообще касаться тем амурных в своих бессмертных произведениях. А если уж пишешь, то хотя бы имей выдержку и совесть не вмешиваться в дела влюблённых своими замечаниями о морали и нравственности.
Ой, любовь в пьесе – это всегда накал страстей. Что может быть коварнее, когда милые ссорятся, и тут появляется автор со своей «медвежьей услугой» и с неистовым желанием непременно помочь. И тут же сам становится виноватым.
От этих молодых лучше держаться подальше. Автор может ходить где-то рядом, среди декораций. Он может даже смахнуть пыль с бюстика Шекспира, но зарядить пистолет героя холостыми пулями в тот кульминационный момент, когда приходится умирать по-настоящему, автор не имеет никакого морального права. Он просто разрушит всю идиллию надвигающейся трагедии, перечеркнёт все страдания, что тяготят душу юноши, и уничтожит для нас самого героя, который передумает стреляться. Лишить читателя того, чего он так долго ждал!? Это жестоко!
[Скрыть]Регистрационный номер 0303755 выдан для произведения:
Была б моя воля, запретил бы писателям вообще касаться тем амурных в своих бессмертных произведениях. А если уж пишешь, то хотя бы имей выдержку и совесть не вмешиваться в дела влюблённых своими замечаниями о морали и нравственности.
Ой, любовь в пьесе – это всегда накал страстей. Что может быть коварнее, когда милые ссорятся, и тут появляется автор со своей «медвежьей услугой» и с неистовым желанием непременно помочь. И тут же сам становится виноватым.
От этих молодых лучше держаться подальше. Автор может ходить где-то рядом, среди декораций. Он может даже смахнуть пыль с бюстика Шекспира, но зарядить пистолет героя холостыми пулями в тот кульминационный момент, когда приходится умирать по-настоящему, автор не имеет никакого морального права. Он просто разрушит всю идиллию надвигающейся трагедии, перечеркнёт все страдания, что тяготят душу юноши, и уничтожит для нас самого героя, который передумает стреляться. Лишить читателя того, чего он так долго ждал!? Это жестоко!