Это была прекрасная коллекция старинного холодного оружия. В центре, было личное оружие морского офицера - кортик и палаш. Слева и ниже
турецкий ятаган с обоюдоострым клинком, соседствовал с кавказской шашкой. Справа и тоже ниже расположилась шпага с вензелем и гербом
c надписью на французском языке.
Такое расположение отчётливо демонстрировало боевой путь бравого русского моряка, офицера флота Российского. Это были боевые трофеи, добытые в молодецких схватках. Ятаган напоминал о жестокой схватке на палубах турецкой эскадры, которая разгорелась по команде “На абордаж!”.
Хозяин всего этого оружия, судя по трофеям, воевал не только на море, но и на суше. Так, шашка была добыта в яростных схватках многолетней кавказской войны с чеченскими воинами Шамиля. А шпага была добыта в честном поединке, когда русские воины на плечах отступающих Наполеоновских гренадеров, ворвались в Париж.
Клинки этого оружия вели себя с достоинством уставших от сражений мужчин. Горячие и яростные сражения “в рукопашную” остались в далёкой истории. Много могли бы они поведать историй, молодецких приключений, где каждый из них участвовал лично. Но зачем? Кому интересно ворошить пыль давних событий. Каждое из них и так вошло в историю, если оно заслуживало человеческую память. Пусть историки разбирают каждое военное событие “по косточкам”. Это их удел давать свою оценку - кто был прав, а кто виноват.
А вот непосредственные участники, свидетели и исполнители, глубокомысленно молчали. Пусть другие люди разгадывают загадки зарубок на древе истории, которые оставили ятаган и кортик, палаш и сабля.
А шпага? Рубить она не умеет, только колет и протыкает. Но! Её следы болезненны, а иногда смертельны. Это опасное оружие. И вот теперь клинок шпаги, с явно французскими корнями, глубокомысленно молчал.
Но что это?
Ночное спокойствие нарушал говорок, хихиканье, возмущённый вскрик, слезливый голосок, ровный гул спокойной беседы.
Нарушителями благоговейного воинского солидного спокойствия, были ножны. Они, по выражению Вольтера, как и все женщины, которые одеваются, болтают и раздеваются, действовали, поэтому же принципу, то есть болтали! Но, каждая по-своему.
Ножны ятагана, как все восточные и кавказские жёны, говорили тихо, испуганно оглядываясь на мужа. Клинок ятагана - обоюдоострый. В ярости может отхватить язык болтушке. Поэтому она чаще молчали. Возможно, при этом она думала про чурек, шашлык и шербет. А может, нет.
Но, как верная жена джигита, обмывали над арыком следы крови врагов на теле мужа, подавали на стол еду и питьё уставшему в сражениях воину, покорно и без глупых отговорок принимали его на брачном ложе. В благодарность за верность, кротость и покорность ятаган одел её в прочную одежду из кожи буйвола. В последнюю минуту, может, от щедрости, а может, для похвальбы перед друзьями, он украсил свои ножны серебряными пластинами с красивым восточным узором.
Вот и выглядела жена горца очень скромно. Чёрная одежда с дорогим серебряным венцом. Горянка не жаловалась на бедность своей одежды. Во всём её облике читались скромность, достоинство, верность и готовность принять в свои объятия мужа.
Ножны шашки своим богатым украшением бросали вызов соседке-скромнице. Драгоценные камни сверкали, в лучах солнца. Золотые украшения с причудливой вязью вызывали желание рассмотреть их повнимательнее. Роскошь ножен довершали кисти из золотых нитей, как бы вплетённые в женские косы.
Драгоценные украшения, придают женщине уверенность в своей привлекательности. Эта уверенность, к сожалению, у многих вырождается в высокомерие. Ножны шашки не были исключением, и они иронически поглядывали на скромницу по соседству.
Но всё это немедленно пропадало, когда на горизонте появлялся клинок шашки. Ножны раболепно принимали его, со всеми следами недавней мужской борьбы. Это раболепие и уничиженность компенсировались колкостями, ехидством, неприятными замечаниями в адрес соседок.
А вот ножны морского кортика соперничали своим тишайшим характером с горянкой. Единственным украшением была скромная золотая окантовка с изображением якоря. Вся предыдущая жизнь кортика прошла на палубах военных кораблей. Ему не пришлось участвовать в лихих схватках, когда офицеры и матросы брали корабли противника на абордаж.
Главной его жизненной задачей было стать украшением мундира морского офицера. Его надевали для торжественных встреч и проводов флотских начальствующих особ. Потом и сам офицер стал адмиралом, а кортик продолжал ему служить верой и правдой, прижимаясь к левому боку хозяйских форменных брюк, пристёгнутый к парадному поясу.
Так и получилось, что скромная жизнь клинка кортика не давала ножнам ни одного шанса выделиться среди подруг. Хвалиться и рассказывать чудесные истории о себе, а главное о муже, не приходилось. Штормы, с каскадом солёных брызг и пенистыми волнами, никого не интересовали.
Страшный крен корабля, жалобные стоны палубы, когда на неё накатывался очередной девятый вал, - от всего этого стыла кровь в жилах у моряков, но не у слушателей. «Ну и что?» -говорили – «Подумаешь, эка невидаль...» - говорили. «Это не интересно!» - говорили.
И только адмирал, любовно поигрывая кортиком, тяжко вздыхал от нахлынувших воспоминаний. Вот эти мгновения и были для кортика главными. Он зримо воплощал собой старинные морские традиции русского военного флота.
Палаш, верный спутник моряка, был горд своим участием в сражениях. От этой гордости он выпрямился и был прямым как струна. Но при этом оставался тяжёлым и острым.
Под стать ему были и ножны. Аскетическая скромность. Ни одного украшения. Только чёрная чопорная одежда - спинка прямая, подбородочек поднят, взгляд устремлён за горизонт. Скромная, молчаливая, ждущая трудягу мужа, жена. Палаш много раз ходил в атаку. Побеждал не однажды. Был отчаянно храбр, характер имел прямой и упрямый. Только таким он и нравился своей половине, когда хозяин с треском загонял клинок в ножны.
Как-то так получилось, что его жена стала авторитетом в компании жён-оруженосиц. Её слово было последним. Слушались её беспрекословно.
Про шпагу отдельная история. Она много лет обслуживала гвардейского офицера, входившего в свиту французского короля. Клинок шпаги мог только колоть, а иногда протыкать! Эта специфика передалась его ножнам. Характер у них был острым и колючим. Язычок доставлял много неприятных минут товаркам. Но её терпели, как снисходительные гостеприимные хозяева терпят выходки иностранцев.
Всех собравшихся в этой компании объединяло одно - они были верными жёнами. И не удивительно. Каждая была сделана под свой клинок. Исключение составляла шпага.
В одной из молодецких дуэлей француз-гвардеец сделал неудачный выпад, и клинок шпаги сломался. Новый клинок оказался неудачным. То ли мастер перестарался, то ли ещё что, но шпага с новым клинком входила в ножны туго. Ножнам это, естественно, не нравилось. Все последующие годы, они изводили клинок упрёками и укорами, что им некомфортно с ним жить. От этого обоим было плохо.
Плохо если шпага вынимается из ножен с трудом. Эта задержка стоила жизни бравому гвардейцу. Не успел он отразить удар морского палаша. Шпага стала военным трофеем. Но на русский вкус - шпага это не оружие, а детская игрушка. Поэтому из Парижа в Москву шпагу привезли в конном обозе.
В русском офицерском морском собрании моряки с интересом рассмотрели и повертели французское оружие. Когда попытались вернуть клинок в ножны, оказалось, что входит он туго. Крепкими солёными словечками обматерили французскую игрушку, и - не пропадать же добру - повесили шпагу на стенку. А потом, на юбилей, подарили адмиралу.
Так и попала шпага в эту коллекцию оружия. Ничего славного шпага с новым клинком не совершила, но остроту язычка не потеряла! Так и висит как военный трофей на далёкой чужбине.
Помочь сайту
Поздравления
