Прицениваясь к громоздкому дивану, который едва ли поместился бы в моей душной комнатке, я перестал считать покупателей на втором десятке, а они всё мелькали и мелькали. Кто-то присаживался, кто-то приглаживал, кто-то упирался коленкой и подрыгивал.
- Слушай, а что если его купят? - спросила Миола и, когда нога покупателя самортизировала от дивана, забежала за ножку. - Представляешь, здесь два рубля, нам бы длинноногие никогда не продали диван.
"Скролль-кроль-роль" - заскрипело в углу.
Миола повернулась и насторожилась. Скрип повторился ближе, но эхо завернуло лишние звуки под комод.
- Да это соседи-театралы, у них вечером опять умирать будут. На самом деле, длинноногие никогда не умирают. Если захлопать, пошуметь и поплакать - они опять высоко.
- А мне всё равно больше комод нравится.
- Диван всё равно больше. За него закатиться и завалиться может больше еды. А два рубля, ты же видела, а где два - там и рубль.
- Это да, - вздохнула Миола вместе с дрожащим звуком, внезапно ускорившимся и столь же неожиданно отбежавшим на этот раз за клетчатое кресло, прилегающее к другой стороне дивана.
"Скролль-кроль-роль". "Скролль-кроль-роль". "Скролль-кроль-роль".
- Нет, справа, точно оттуда, это тогда соседи-пловцы, брр, - Мимик съёжился, - Ай!
Я наступил на мыша и, оглядевшись, толкнул его под диван, на котором в обнимку примостилась парочка, смеясь и покачивая головами. У сапога девушки сидела ещё одна мышь и, казалось, осматривала меня снизу вверх и обратно, синхронизируясь с беззастенчивой парой в качке.
- Да скролль ты уже, как маленький, ей-богу. У-у-у, ещё и глазёнки свои мышиные выпучил. Всё бы тебе потыкать, зачем нам трельяж? Чтобы три рожи твоих ежедневно видеть? Фу, горыныч! Чтобы ни-ни больше, идём в театр, наша прынцесса Марина нашла-таки себе коня белогривого. Говорит, чемпион района по плаванию в открытой воде. А что такое "открытая вода" - знаешь?
- Это когда открыл и не выпил, наутро выдохлось, а пить-то - край, вот потихоньку-потихоньку и дотягиваешь до дна или бережка.
- Да иди ты, сыктывкарский. Не город - а одно название. Да ещё и ты, Йорик лохматый. Ищи, говорю, комод. Не трогай, не твоё.
- О-о-о, а чьё ж тогда? Ты видела диван? Это не диван, а какой-то пароход с брёвнами. Вот тебе и открытая вода - за всю ночь не перекутыряешься, не перекувыркаешься. Ага.
Алёна одёрнула руку мужа и спрыгнула с коленок, едва не уронив зазвонивший телефон.
- Да-да, Марин, да-да. Поняла-поняла. Ага-ага. Ну ты же знаешь, как всегда, мне везти. Ну-ну. Давай-давай, - Алёна, гримасничая, поджала губы, - Одевайся, щелбанутый, белый конь шустрее шахматного, он нас там будет ждать. Лягушка сейчас прискачет.
- Ой, блин, ногу отсидел, - Миша, дрыгая ступнёй, облокотился на мышку. - Не косись, иду.
Я поправил волосы у трельяжа, забросил хвост шарфа за спину, встряхнул ключи и, если бы не плавательная шапочка, забытая в кармане пальто, и не вторая раздавленная мышь за день, что не может быть грубой случайностью, вышел бы из Мебельного и непременно встретил свою любовь, потому что всё должно вертеться вокруг меня, иначе какой смысл в необъятном диване, если он тебе даже не нужен. А пока за одной стеной кто-то умирает, а за другой - выходит чистым из грязной воды, в центре всего скроллится мышка, последняя из выживших мышей, взошедшая не на престол, а на стол.
- У этого письменного стола есть одно дополнительное преимущество... Ой, это же мышь.
Помочь сайту
Поздравления
