Говорят, что всё сущее развивается по спирали… Утверждение, конечно, красивое. Однако прямых доказательств этому нет, разве что только косвенные, да и те с душком противоречивых построений.
С другой стороны – ну, не зигзагами же ему, сущему, развиваться? Зигзагами – это всегда нервно, суетно и затратно. Поэтому разумнее поверить в то, что сидим мы всей нашей компанией на витке здоровенной вселенской пружины, что временами нет-нет, да и подрагивает, заставляя нас (да и всё сущее) переползать выше… Развиваться!
Преодолев какую-то часть пути, устав от карабканья и утомительного развития, мы вновь усаживаемся на середине дороги, достаём гитарки с гармошками, и, распевая «Эх раз, ещё раз…», смотрим вниз, так как смотреть вверх, нет никакого проку – там непроницаемый туман, а в нём пугающие нас страсти-мордасти.
При этом какое-то время мы даже чувствуем себя счастливыми и обласканными судьбой, но только до той поры, пока не охрипнут голоса и не кончится завод нашего воодушевления, после которого обычно случается долгожданный лихой мордобой. Выпустив пары и разбредясь по позволенному пространству, мы смотрим вниз уже молча, а значит и более внимательно. Вот тут-то и происходят нехорошие чудеса.
Вглядываясь в нижние витки, мы видим на них не только разудалое свинство (которого, кстати, хватает и в нашем хоре), но и несколько озадачивающие нас явления. Там внизу спокойно прохаживаются, и никуда не торопятся - и Исаак с Альбертом, и Архимед с Леонардо, и Александр Сергеевич с Сократом,… и ещё целая куча не менее замечательного народа.
Подумав, и, сочтя это неким недоразумением, мы наклоняемся над бездной и наперебой начинаем кричать им о том, что они заблудились, и пребывают в абсолютном неведении относительно своего местоположения и истинного предназначения. Что их место не там – в затхлых варварских временах, а здесь, на отполированной кривой прогресса, среди образованных и развитых личностей!
Но все наши попытки докричаться и затащить их к себе остаются тщетны, потому как мы для них такой же туман и… страсти-мордасти.
Те же отчаянные смельчаки, что не находя среди современников значительных фигур, решаются спуститься и пообщаться с великими, садятся верхом на спираль и с удалым возгласом «Эх!» мчатся вниз, как по перилам. Однако вскоре они возвращаются назад со здоровенной занозой в заднице, понурые и осмеянные, готовые к принудительному хоровому музицированию, коллективному ползанию и дальнейшему прогрессивному развитию…
***
Мысли о спиральной сущности мироздания пришли к Ивану Кузьмичу не просто так. Да просто так они ни к кому и не приходят. Что они «Братья Иеговы» что ли, или проверяющие электросчётчиков из ЖЭКа?
Крутил Кузьмич на кухне котлетки, засовывал в мясорубку кусочки мясца с луковкой и морковкой, и чтобы не скучать от монотонного верчения, кумекал себе о большом и великом, оставив настороже пару десятков нейронов, что б не закотлетить свои же пальцы опасным архимедовым винтом. Остальные же нейроны пустил на осмысление вселенской круговерти.
Вот с этого самого винта всё и началось. «А что, если, - подумал Кузьмич, - это вовсе не мы преодолеваем и корячимся, заманивая себе же самих в светлое будущее? А что, если это вовсе не мы шагаем и стремимся? А что, если?»
На этой мысли, Иван Кузьмич прекратил верчение рукоятки и, оперевшись руками на стол, стал пристально смотреть на мясорубку. Так - будто это был не кухонный агрегат, а некое учебное пособие, в котором заложен совершенно иной изначальный смысл.
Потеряв интерес к кулинарии, Кузьмич сварил себе кофе, набил трубку и уселся за стол – дымить и прихлёбывать. Рассуждать…
«А что, если всё устроено совсем по-другому, - задался он извечным вопросом, выдыхая дымы и глотая кофейную горечь. – Ведь логичней предположить, что эта самая вселенская спираль (при условии, что она действительно существует) сама имеет и движение и намерение. А может именно она и есть первооснова любых свистоплясок и завихрений? Так сказать, исходный вихрь, первородность?»
Предчувствуя в дальнейших своих измышлениях нечто нехорошее, Иван Кузьмич глотнул из чашки и замурлыкал; «Крутится, вертится шар голубой…»
Пропев два раза от начала до конца вечный шлягер, Кузьмич понял, что уловка его не удалась, и хочешь не хочешь, а мысленный эмбрион придётся додумать и что-то, в конце концов, родить, иначе он не отпустит, и будет толкаться в голове всю предстоящую ночь.
«Ну, и что же тогда у нас, получается?» - спросил Кузьмич у урчащего холодильника и насупил брови, потому как получалось как-то не радостно, а где-то и обидно. Скверненько получалось…
Получалось так, что несёт нас к светлому будущему не по своей воле, а по воле той самой крутящейся спирали, которую никто и в глаза-то не видел…
При этом кто-то, кто кашеварит само мироздание, выставляет на эту спираль всё новые и новые фигурки, а нет-нет, да и пальчиком уплотняет, чтобы не гонять зазря пустоту.
Представив себе эту картину, Иван Кузьмич опечалился и, поглядев на кофейную гущу, проворчал: «А коли если это так, то, что ж тогда из себя умников-то строить? Вертится эта, чёртова кукла – вот тебе и вся хвалёная эволюция… А в конце всего этого…»
Что там, в конце, Иван Кузьмич представлять не пожелал. Он встал, разобрал на части мясорубку, положил их в раковину, и стал варить себе вторую чашку кофе. Котлеток ему сегодня уже не хотелось…
Помочь сайту
Поздравления
