Мамочка ты моя!

-А  я, девки, с таким  мужиком встречаюсь!- разглагольствовала Нюрка в ординаторской,- не мужик -  сказка. Высокий, красивый, умный, дом с верандой, виноградник. Сам вино делает.

-И пьёт,-это Анжелка повернула свою птичью головку и уставилась на рассказчицу,-что ж ты замуж за такого распрекрасного не идёшь? Твой то, давно помер.

-Да я и не одна, у меня дети, внуки,- сразу как то потухла Нюрка, и лучше моего Толика не найду вовсе.

- Пил он у тебя, -не  унималась женщина. Вёдрами пил, сюда чуть ли не «на ушах» приползал.  А мы бабы,  дуры, чуть приласкают ….  И нам, как той кошке, «и ласковое слово приятно».

-Какая же ты дрянь!  Доброго  от тебя не услышишь,- подошла к ней вплотную Нюрка,-  на одно моё слово  -десять твоих ехидных!

-Опять санитарки чего-то не заладили,-прокатилось по ординаторской, -чего не поделили снова?

  Заверещал в сумочке телефон, да так громко, неудобно. Рука не может найти, а он будто бы на зло - долго, без устали.

- Да утихомирь ты его, Нюра, или отвечай  в конце - концов,- это старшая медсестра. Голос у неё властный, грубый. Боялись её и уважали за умение прийти на помощь.

-Наконец то , я его поймала,- вздохнула женщина,- извините Валерия Павловна!

-Мамочка ты моя,- ласковый голос в трубке бальзамом лёг на сердце,- поздравляю с началом рабочего дня.

-Нюрка фыркнула.

-Только проснулся что ли?

-Ага, как ты угадала?- засмеялся Павлик,-знаешь что, Нюрок, давай после работы за тобой заеду,? Мать тесто поставила на пирожки. Идёт?

Два месяца - встреч и расставаний, доброго общения с этим милым, всё понимающим Пашкой, пролетели быстро. Она будто бы и рада была ему, но что-то останавливало, не давало совершить необдуманный поступок. Умерший муж,  неотвратимо стоял между ними, снился каждую ночь,  просил чего-то, даже  иногда требовал.   И Нюрка в страхе проснувшись, долго молилась, умоляя Господа не допускать таких встреч  с покойным супругом. Радовали  лишь дети и внуки. Ради них много работала, чтобы лишнюю копейку  им сунуть.

-Эй, куда ты пропала, Нюрочка, -забеспокоился голос в трубке,- так заеду я?

-Нет, Паша, я сегодня домой, внуки обещались быть,- мягко ответила она, в другой раз, ладно?

-Ну когда же я тебя с матерью познакомлю,- не унимался Пашка,- пора бы нам с тобой определяться, как думаешь?

Зачем ей было думать? Возраст уже ого какой! Давно за пятьдесят перевалило. Один раз  любовь приходит, а потом? А потом она и не хотела знать, что будет.  Хорошо с ним было, надёжным, внимательным, ласковым.    У Павлика мать старая, дом большой. И хозяйка нужна и жена- собеседница, подруга. Плохо ему, Чечню прошёл, Афган, ранен был несколько раз. Ни детей, ни жены Всё понимала бабьим сердцем,  но ничего с собой поделать не могла.

А он, как одержимый, несколько раз в день звонил, беспокоился, требовал оставить работу.

-Хватит нам с тобой,- говорил он то и дело,- и детям твоим хватит, и внукам. Ну чего ты надрываешься?

Как объяснить ему, что привыкла она к своим  «товаркам», там,  в детской стоматологии. Без неё ни одно мероприятие не проходит. Песни петь - Нюрка, анекдоты рассказать - Нюрка. На шашлыки  в лес- опять она. У неё шашлыки - обалденные.

            И всё же вечером он заехал, виновато склонил голову. Сказал, что с её внуками встретиться хочет, подарков накупил, одиночество заело. Да и с ребятишками  одна радость повозится, они у неё чудесные.

- Я устала, Пашка,- говорила она,- работы было не впроворит.  «Главная», гоняла сегодня, ни посидеть, ни отдохнуть не давала. 

Но увидев его несчастное лицо, Нюра согласилась сесть   в машину.

Не хотелось, чтобы он, оставаясь один, ворошил   прошлое, вспоминая то подлое время, когда  самолёт, где  была  его жена,   рухнул, едва набрав высоту, а вскоре  погиб в Чечне сын.

      Нюрку, Павел  увидел, когда притащил в поликлинику соседского мальчишку.

Не сразу, не вдруг они познакомились, ходил он  всё около, будто присматривался.   Потом подошёл и сразу выпалил, что нравится она ему,   предложил проводить домой.

А потом всё завертелось, закрутилось само – собой.

       Сегодня  по дороге  домой рассказала женщина, что вчера вечером забегала Ксюха- соседка, посплетничали, попили чаю, поплакались, посмеялись вдоволь.

-Ксюша  ещё молодая,- вздохнула она,- мужика бы ей стоящего. Ну,  вот такого,  к примеру, как ты.

Павел засмеялся:

- Нет,  не выйдет, я себе уже нашёл на всю жизнь. Она самая лучшая и я её ни на какие  коврижки не променяю.

Он нежно взял Нюркину руку и поднёс к своим  губам.

-Я тебя люблю, очень люблю. Ты меня вновь к жизни вернула, спасибо тебе!

И я знаю, почему ты не хотела ехать со мной.

-Почему? - удивилась она.

-Беспорядок дома, неделю же «пахала», не знаю с кем и с чем сравнить. Ну,  нотации тебе читать не буду, потому их сам не люблю. Я с тобой сейчас всё «прогениралю». Это дело  мне понравится, особенно  если рядом будешь ты.

И снова  внутри  потеплело, будто мягкой ладошкой погладили по душе.  Вновь пронеслось в голове:

- И чего я, глупая, тяну, любит он. А мне то чего надо?

Стол накрыла в зале. Он ел быстро, и как- то смешно, сосредоточенно. А она подкладывала ему в тарелку, не прикасаясь к пище. Отшучивалась, мол не хочется, на работе перекусила. Ей было интересно за ним наблюдать.

А потом она отдыхала, а он наводил порядок, аккуратно раскладывал валявшиеся вещи. Не привыкла она к этому, неловко немного было. Он успокаивал, говорил что тренируется перед длинной дорогой верного мужа.

Пришли внуки, дочь с мужем. Видела Нюра, ревнует дочь, злится.  Павлик ловко разряжал обстановку, рассказывал эпизоды  из боевых действий, вспоминал товарищей. Но лишь на вопрос дочери, где его семья, помрачнел, замкнулся, пошёл в кухню курить.

- И что я спросить не могу,- оправдывалась дочь,- я же должна знать с кем моя мама встречается, а вдруг у него «семеро по лавкам?»

Ночью Нюрке плохо спалось. Опять снился Толик, кричал на неё, даже топал ногами.

            Утром она проснулась с головной болью, пошла в ванную и долго стояла под прохладной водой.

- Что же ты мучаешь меня?- шептали её губы, - сколько я буду терпеть это зло?

Она уже стала ненавидеть мужа. Ей было больно и обидно, что он и там, откуда никто не возвращается, продолжает издеваться над чувствами, желаниями, тем светлым и чистым , которое неожиданно пришло к ней.

Казалось, где –то далеко звонил телефон, умолкал и заливался снова. Не хотелось расставаться с нежными прикосновениями мягких струй. Но она  накинула большое банное полотенце,  выскочила в прихожую, когда поняла, что это её кто-то хочет слышать. А в трубке вновь знакомый голос:

- Мамочка ты моя,  с добрым утром. Ты выспалась? У тебя хорошее настроение? Ты уже позавтракала?

А голос  чудной, с хрипотцой и дрожащий, и будто –бы  заискивающий.

-Хитрит чего –то,- подумала она, а вслух сказала:

-Не тяни, что случилось? Чувствую ведь. Рассказывай, Паша, иначе положу трубку.

- Матушка наказала,-  вздохнул Павлик,- на веранде с братом заперла, до трусов раздела, Холодно, не лето, замёрзли,  сил нет, а сама ушла давно уже. Ключ с внешней стороны, виден, а не дотянуться. Открой нас, Нюрок, ну пожалуйста!

-Я сейчас,- она метнулась к шкафу , достала свитер, джинсы, потом вызвала такси.  Благо знала улицу, дом.   Павлик показал  его однажды, гуляя с ней по вечернему городу. В то время войти она не решилась, а сейчас сломя голову помчалась к нему.

               Встретила  мать Павлика,  довольно полная женщина, с такими же добрыми глазами, как и у сына.

-Ну,  проходи, проходи, заступница,- улыбнулась она,- познакомимся .

        За столом в тёплых куртках сидели обиженные мужики, пили горячий чай.

-Знакомься,- улыбнулась мать,- это мои непутёвые сыновья, боевые офицеры, а натворили такое…

-Мама,- Павлик умоляюще посмотрел на мать,- не надо.

Он низко наклонился над чашкой, жалкий , испуганный. Знала, что не трус, а перед Нюркой струсил будто.

- А я и не буду говорить, сам расскажешь,-весело проговорила женщина,-мы с будущей невесткой наговоримся ещё. Приехала коли, не уезжай, оставайся у нас,- вдруг повернулась она к  Нюрке, - все уши сын прожужжал, любит он тебя. Он очень неплохой, а с кем не случается подобная глупость? Сашка, чего  расселся, домой иди.,- обратилась она к младшему сыну,- Светланка  твоя раз десять звонила. Ой, мужики, плётку бы хорошую вам. И за что  жёны вас любят?

            Только к вечеру  Нюра заторопилась:

- Проводи меня до уголка, -  попросила она Павлика. Я - пешком, завтра увидимся.

-Ну а теперь рассказывай, -  уже за калиткой, приказала  она.

           Пашка отшучивался, даже пытался рассказать «свеженький» анекдот, но разве что-то скроешь от любимой женщины?  И он рассказал, как приехал домой, а брат   - злой, какой – то, нервный. Не стал Пашка в душу ему лезть, но догадался, поссорился Саша с женою. Выпили за Родину, помянули боевых товарищей, сына, жену.  Перекушали водки, мать  заснула, значит,  догляда нет. Мало показалось, полезли в погреб, там добавили. Закуска есть: и огурчики, и мочёные яблоки - красота. И под такую великолепную закуску выпили, сколько не помнит,  конечно же,  сон свалил. Рано утром мать разбудила. Выбраться не могли, цеплялись друг за друга, падали,  раздавили огурчики, опрокинули мочёные яблоки, побили много закруток. Мать, как в детстве отшлёпала мокрым полотенцем, стащила одежду. Подчинились, мать ведь, женщина. А потом заперла на веранде.

-Она нас с Сашкой  бывало,  когда провинились, всегда   там запирала,- вздохнул Павел,- одна растила, без отца, погиб он при исполнении, офицером был. Мы по его следам пошли. Ты уж прости меня, не повториться такое, слово даю!

         Нюрка хохотала, вытирала наворачивавшиеся  слёзы .  Оборачивались прохожие, Павел хмурился.

       -А ты матери моей приглянулась,- вдруг сказал он.

-Хороший ты, добрый, но погоди ещё,- взяла она его за руку. Не могу я сейчас, препятствие одно есть, мешают мне. Ничего не спрашивай, просто жди. Я тебе обещаю, что всё решу и скоро, только не надо больше таких неприятностей.

-Я завтра заеду, пообещал он.

Её мокрая щека коснулась небритого лица,-  приезжай,  конечно, очень буду ждать.