Я был большой и ленивой рыбой. А может крабом или вообще, клыкастым чудовищем с фонариком на носу. Кем-то тем, кто привольно раскинулся на уютном дне, не ощущая и не умея даже ощутить, всей давящей глубины, темноты и ледяной безысходности своего местоположения. Я просто лежал на дне и редко моргая просоленными веками, слушал как в далёкой темноте надо мной, на самой границе моего мира, натужно гудя, двигаются сквозь пространство мощные тела железных кораблей.
"Вот этот лихтер", думал я развлекая себя догадками, "Идёт из Сиднея на Ямайку, а от этого, даже здесь разит перегаром. Кто таков? Ну понятно - круизный борт из Майами через Гонолулу"...
- Тебе тоже не дают спать? - принуждённо выплывая услышал я. Ты сидела на кровати подкручивая огонёк керосиновой лампы. - Опять свет отрубили... И эти ещё, всю ночь летают, как с цепи сорвались.
И тут я услышал, как над самой головой, в морозном небе, по гудящей аппарели на шереметьевскую полосу, скользят невидимые самолеты. Боинги и аирбасы. А то и тяжёлые, ночные транспорты с боеприпасами, взлетевшие с Чкаловского аэродрома, и направляющиеся куда-то в южную сторону.
Под одеялом было жарко, и жар струился от печки, но снизу несло холодом.
- Я рыба - хрипло сказал я, а потом улыбнулся своими глубоководными жвалами в изменчивых керосиновых сумерках, и завозился, устраиваясь поудобнее, подтягивая ближе к груди, гибкие, затёкшие щупальца.
[Скрыть]Регистрационный номер 0500139 выдан для произведения:
Я был большой и ленивой рыбой. А может крабом или вообще, клыкастым чудовищем с фонариком на носу. Кем-то тем, кто привольно раскинулся на уютном дне, не ощущая и не умея даже ощутить, всей давящей глубины, темноты и ледяной безысходности своего местоположения. Я просто лежал на дне и редко моргая просоленными веками, слушал как в далёкой темноте надо мной, на самой границе моего мира, натужно гудя, двигаются сквозь пространство мощные тела железных кораблей.
"Вот этот лихтер", думал я развлекая себя догадками, "Идёт из Сиднея на Ямайку, а от этого, даже здесь разит перегаром. Кто таков? Ну понятно - круизный борт из Майами через Гонолулу"...
- Тебе тоже не дают спать? - принуждённо выплывая услышал я. Ты сидела на кровати подкручивая огонёк керосиновой лампы. - Опять свет отрубили... И эти ещё, всю ночь летают, как с цепи сорвались.
И тут я услышал, как над самой головой, в морозном небе, по гудящей аппарели на шереметьевскую полосу, скользят невидимые самолеты. Боинги и аирбасы. А то и тяжёлые, ночные транспорты с боеприпасами, взлетевшие с Чкаловского аэродрома, и направляющиеся куда-то в южную сторону.
Под одеялом было жарко, и жар струился от печки, но снизу несло холодом.
- Я рыба - хрипло сказал я, а потом улыбнулся своими глубоководными жвалами в изменчивых керосиновых сумерках, и завозился, устраиваясь поудобнее, подтягивая ближе к груди, свои гибкие, затёкшие щупальца.