Я помню чудное мгновенье...

 

Отец с братом Коськой шли на рыбалку. Митька трусил следом, то отставая, то забегая вперёд, умоляюще заглядывая в лицо отцу. Он ещё с вечера приготовил ведёрко и соорудил удочку из длинного прутика, хотя на рыбалку его брать не хотели. Вот и сейчас он бежал за ними, а отец строго его отчитывал. За околицей им повстречалась соседская девчонка – задавака Верка. Митька знал, что она была влюблена в Коську. Верка стояла на дороге, как всегда вздёрнув к солнцу свой остренький веснушчатый носик. В руках она держала маленькую потрёпанную книжицу.
– Немедленно возвращайся домой! – строго приказал отец, а брат ехидно помахал ручкой.
Митька разревелся. Верка, заманчиво улыбнувшись Костику, присела возле Митьки.
– Митяй, нафигасе тебе эта рыбалка сдалась? До речки пять километров топать. Комаров там тьма. Рыба, тоже не дура, клевать не будет. Пойдём лучше со мной, я тебе книжку почитаю.
Верка взяла Митьку за локоток и повела по тропинке в сторону луга.
– Вот послушай! Я помню чудное мгновенье…
– Это про рыбалку? – всхлипывая спросил Митька.
Верка, не обращая внимания, продолжила дальше.
– Передо мной явилась ты!
– Это про рыбку? – с надеждой спросил Митька.
– Дурень! Это про любовь!
– Да нафигасе мне ваша любовь!
Малыш со злостью бросил на землю ведёрко и удочку и, всхлипывая, рванулся прочь от Верки.
     Слёзы катились крупными каплями, застилали глаза и щипали щёки, оставляя горько-солёный привкус на губах.
     Шёлковая трава ласково гладила голые Митькины коленки. Солнце теплом касалось его рыжей взъерошенной макушки. Ветер нежно играл его отросшими вихрами и сушил слёзы. Вокруг стрекотали проснувшиеся кузнечики, весело порхали разноцветные бабочки.
     Обиженная душа Митьки потихоньку согревалась и успокаивалась. Он уходил в луга. Ему ещё надо было отыскать сегодня своё чудное мгновение и запомнить его на всю жизнь.