Все мои подруги были очень красивы. Они чем-то походили на оживших кукол из магазина игрушек. Красивые чистые платья, и светлокожие лица отличали нас от неказистой смуглокожей девочки. Её отчего-то прозвали Гусеницей.
Гусеница была очень робкой и от того очень послушной. Она слушала чужих бабушек, случайных прохожих. Стоило на неё повысить голос, как она тотчас опускала глаза к земле и молча слушала, исподлобья глядя разве что на свои босые ноги.
Мы же, красивые и чистые девочки, потешались над ней.
Не помню, кто первый предложил сыграть в игру «Гусеница и Бабочки». Гусеница должна была искать Бабочек. Не помню, кто первый решил, что водящая должна была быть без платья. А еще лучше и без трусов. Оказаться в роли Гусеницы было страшно.
Никто не хотел раздеваться.
Одна только Гусеница казалось, не боялась предстоящего оголения.
Она вообще была странной. Загорелой и тонкой, как тростинка. И нагота удивительно шла ей. В отличие от нас - мы все были розовы до неприличия и походили на маленьких хрюшек, которые случайно, совсем случайно приобрели человеческий облик.
Игра в прятки становилась интереснее. Наши яркие платья, действительно, чем-то напоминали крылья бабочек. А вот робкая и вечно неуспевающая Гусеница...
Она не удивилась, когда моя ладонь указала на неё. Просто молча отошла в сторону и стянула через голову неказистое платье.
- Трусы тоже снимай! - сорвалось с моих брезгливо скривленных губ.
Гусеница стянула и трусы.
Она отошла с чисто выбеленной стене и застыла подле неё, точно солдатик на карауле, повернувшись ко всем нам спиной.
Мы поспешили разбежаться по укрытиям. Кто-то прятался в винограднике, кто-то старался укрыться в малиннике, а кто-то, а именно я, просто забежала в сарай и крепко закрыла за собой дверь.
Наконец бесстыжая Гусеница досчитала до ста и стала искать нас. Она ходила, словно туземка, ходила и совершенно не стеснялась своей наготы,
. Я наблюдала за ней в щель сарая. Гусеница была немного чокнутой. Она вела себя так, как будто это мы были голыми, - а на ней красовалось парчовое платье.
От пыли мне ужасно хотелось чихнуть. Но страх выдать себя заставлял меня зажимать нос и надувать щеки.
«А если она тебя найдёт, и ты, именно ты - станешь Гусеницей?..»
У меня от страха затряслись коленки. Мама запрещала мне без нужды оголяться. Она пугала меня взрослыми незнакомцами, легковыми и грузовыми машинами. И всегда встречала на пороге школы.
Гусеница была свободнее. Она могла сидеть у костра и есть печёную картошку и орать странные и неприличные песни о пиратах. Меня же усаживали за фортепьяно и заставляли подолгу играть гаммы.
И вот теперь она разгуливала на воле, а я задыхалась в пыльном сарае.
Родители Гусеницы позволяли ей гулять дотемна.
Дверь сарая распахнулась совершенно неожиданно. Я еще пыталась укрыться за пыльным бумажным мешком, но Гусеница уже звонко кричала: «Нашла, нашла!»
Я вышла из сарая вся в паутине. Рядом стояли подружки в помятых платьях и с испуганными личиками. Их, точно на расстрел привели.
-Теперь я буду водить! - заявила всё ещё голая Гусеница.
Девчонки поёжились. Холодок пробежал и по моей спине. Взрослые были совсем близко, они могли углядеть нашу забаву. И если именно я окажусь голой!?
«Эники беники ели вареники, - доносилось до меня, как сквозь туман.
Последний слог считалки прозвучал, я взглянула на водящую и, о, ужас, - её палец указывал на меня.
-Гусеница, гусеница. Валька Крылова - гусеница, - засмеялись все остальные бабочки.
Гусеница как-то странно смотрела на меня. Я вдруг до конца ощутила себя бабочкой - но теперь мне должны были оборвать крылья и превратить в нечто мерзкое и вонючее.
«Ну, что ты, раздевайся!» - говорил взгляд смуглокожей водящей.
Я всхлипнула. Конечно, можно было убежать от этой компании броситься в дом и позвать маму. Но что-то заставляло сгибаться мои руки в локтях, а пальцы - тянуться к красивым белым пуговкам на груди.
Помочь сайту
Поздравления
