«Нет, - думал Иван Кузьмич, - С недоброжелателями надобно разбираться вовремя. Недоброжелатели – на то они и недоброжелатели, чтобы у тебя от них какой-никакой жизненный свербёж приключался. А приключившись, чтоб он тебя понукал, нервировал и требовал неотложной предупреждающей решительности - мол, «Как аукнется – так и уакнется», или «Не стой под стрелой», а то и «Поберегись! Занос – два метра».
Посетили же такие мысли Кузьмича после его недолгого общения с новой хозяйкой дачного участка, что примыкал к его садовым владениям с тыла и до недавнего времени пустовал. Валентина Михайловна - владелица тыловых шести соток оказалась женщиной предприимчивой, со своими понятиями о должном вселенском порядке и категорически требовательной к окружающим её одушевлённым и неодушевлённым предметам. Поначалу Иван Кузьмич не придал особого значения её придиркам и указующим брюзжаниям, подумав: «Ну, заходится женщина, не пойми с чего, - так что ж тут удивительного… Может она, женщина, всю свою жизнь кондуктором в троллейбусе проработала или в какой прачечной специалистом по щадящей стирке трудилась. Тут её, конечно, можно и понять, - попробуй не дай крен характером, когда тебе всякий день приходится разных оболтусов обилечивать, или бельишко их в стиральных барабанах вертеть?»
Однако, узнав от председателя товарищества, что Валентина Михайловна никакая и не кондуктор, а как есть кондитер высшей конфетной категории, Кузьмич расстроился, а расстроившись и призадумался. Итогом же его раздумий был неутешительный для него самого вывод, говорящий о том, что, скорее всего, приелась женщине её сладкая жизнь, может и до хронической тошноты, вот в ней сладость та и забродила, да кислой пеной наружу лезет. А разобравшись в сути происходящего, Иван Кузьмич и вознамерился дать решительный отпор недоброжелателю. Потому как сами придирки от почти невинных, - Отчего это Вы так близко к забору кинзу сеете? Я её терпеть не могу, - или же, - Ваша берёза мне весь участок затеняет, - стали дорастать до уровня психических диверсий, - Что это Вы, Иван Кузьмич, когда из гамака свои звёзды созерцаете, мотивчики контрреволюционные мурлычете? То у Вас, - Любо, братцы, любо, - а то и вовсе, - Так за царя, за батюшку, за веру?
Вот в этом осуждении его негромкого репертуара, Кузьмич и увидел посягательство на свою душевную гармонию со звёздными скоплениями и галактиками. А так как допускать в дальнейшем таких нападок он не желал, то и стал прикидывать возможные варианты отпора. Первое что пришло на ум, было, взять, да и побеседовать по-мужски с супругом беспокойной женщины. Сказать ему, - так, мол и так, Степаныч, уйми свою благоверную… Не доводи до греха. Однако от такого варианта пришлось тут же и отказаться, так как благоверная мужа своего чтила мало, отводя ему промежуточный статус между насекомым-вредителем и попусту жужжащим трутнем. В связи с этим Иван Кузьмич прикинул и так, и эдак,.. и принялся за повторное прочтение «Тридцати шести китайских стратагем», обучающих древних неразумных полководцев уму-разуму. И, в конце концов, отметя в сторону тридцать пять неприемлемых, в которых было, то явное восточное коварство, а то и недостойное хитрое насилие, Кузьмич остановился на той, где говорилось, что врага надобно очаровать. Очаровать и тем самым перетянуть на свою сторону. А при таком исходе противостояния никакая гармония трещину не даст и даже не запотеет.
Утвердившись в правильности стратегической линии, Иван Кузьмич и принялся за выбор тактических средств. Два дня он провёл в анализе своих чарующих возможностей – от аккуратно постриженной бороды и вплоть до возможности внятного объяснения законов Кеплера. И в итоге остановился на улыбчивой комплементарной обаятельности.
А на следующее утро, когда Валентина Михайловна показалась в своих грядках, Кузьмич подошёл к забору и, глуповато улыбаясь, поздоровался… и, было уже начал восторгаться чудесными соседскими пионами, но тут же и осёкся, наблюдая за тем, как хозяйка выпрямляет спину и, уперев руки в бока, сводит брови над грозными очами. Тут он сконфуженно кивнул и. услышав в ответ, -Здрасьте-здрасьте, - отвернулся и пошёл восвояси. Сел на любимую лавочку и подумал, - Нет… Всё ж таки я неисправимый идиот…Ну, кто?.. Ну, кто тебе сказал, что гармония вообще может треснуть? Ведь она, гармония, – это ж тебе не фунт изюму… Она – ого-го… Да она вообще, если приглядеться, – крепче гороху…
Помочь сайту
Поздравления
